Богини далеких странствий

Вскоре матросы переселились в построенные казармы, где для семейных отгородили отдельные «углы», а офицеры переехали во флигель. Палаточный городок перестал существовать. Екатерина Ивановна постепенно по-иному стала смотреть не только на Петровское, которое с каждым днем становилось ей все роднее, но и на коренных обитателей этих мест. Одетые в собачьи шкуры, пропахшие рыбой, они поначалу внушали ей отвращение и страх. Но вскоре она к ним привыкла и даже потихоньку начала понимать их язык. Эта женщина, умная, красивая, образованная, да к тому же еще и жена самого главного начальника, сумела своим простым обхождением завоевать любовь и русских переселенцев, и аборигенов. Вскоре ее стали величать матушкой-заступницей, поскольку к ней можно было в любое время прийти со своими нуждами.

15 октября Екатерине Ивановне исполнилось двадцать лет. Она ждала ребенка. Геннадий Иванович решил сделать ей неожиданный подарок. По его распоряжению тайком от именинницы на раму натянули большое полотно, сшитое из нескольких парусов. На нем художники нарисовали иркутский дом Зариных, в котором Катя провела счастливые годы юности. Вечером Катерина с другими женщинами занималась сервировкой стола, и тут ее неожиданно пригласили выйти на улицу… Сделав несколько шагов, она обомлела – прямо перед ней была дорожка, которая вела… к знакомому иркутскому дому. Его так искусно осветили, что в ночи он казался настоящим, объемным, таким знакомым… Катя разрыдалась и бросилась к мужу на шею. Но то были слезы счастья. Такого роскошного подарка она не ожидала! А затем пиротехники показали свое искусство, устроив праздничный фейерверк – невиданное в этих местах зрелище. На шум и вспышки сбежалось все население, нивхи ничего не могли понять, а когда до них дошло, что все это сделано нарочно в честь молодой русской хозяйки, то они решили – она богиня. Завершился радостный день праздничным столом, причем от щедрот хозяйки матросам и казакам перепало по чарке. Не обошли вниманием и присутствовавших местных.

С приходом холодов Катя с другими женщинами научилась добывать питьевую воду из снега и выбираться на улицу из заваленных сугробами домов через чердак. Долгие вечера жители Петровского обычно коротали за игрой в карты или шахматы, так что дом начальника вскоре стал культурным центром и своего рода клубом регионального значения, где юной жене Невельского выпала роль незаменимой хозяйки. На встречу Нового года в доме Невельских собрались все, даже прибыли офицеры из Николаевского, а умная, добрая и красивая хозяйка не давала гостям грустить.

Г.И. Невельской

Пришла весна. Ощущая поддержку «сверху», Геннадий Иванович действовал с размахом, но разумно: он заложил шеститонный ботик, который по готовности должен был перевозить всякие грузы между Николаевском и Петровским. «Молю Всевышнего, – восклицал Невельской в очередном письме Константину, – чтобы этот амурский первенец был предвестником флота Русского в водах Амура и Тихого океана, на славу и пользу Царя и Отечества». Но сам он не торопился в путешествие по краю, прежде всего потому, что опасался оставить одну свою несравненную Катюшу, которая вот-вот должна была разрешиться от бремени.

Долгожданное событие свершилось 1 июня 1853 года. Екатерина Ивановна родила дочь, которая была названа Екатериной, а отец часто называл ее по-своему – амурская барыня. Ведь она стала первой русской, родившейся в низовьях Амура. Радость была великая и не только в масштабах одной семьи, но и всех окрестных поселений. Однако к лету экспедиция начала ощущать недостаток продовольствия, и с наступлением теплых дней все активно принялись за возделывание огородов, посадку картошки, редиса, репы, капусты, сбор кедровых орехов… У местных жителей существовало поверье, что каждый копающий землю и сажающий что-нибудь впоследствии от плодов должен умереть. Русские поселенцы убедили их, что это вовсе не так, и постепенно приучили их к земледелию.

Всем доставило много радости событие, случившееся с молодой женщиной по имени Сакони. Муж привез ее к Екатерине Ивановне и слезно молил спрятать, так как гиляки с острова Лангр грозились ее украсть – таковы были тамошние нравы. Екатерина Ивановна приняла самое деятельное участие в ее судьбе. Она не только дала ей убежище, но и преподала азы цивилизации. Невельская показала ей, как пользоваться водой и мылом, а потом чистенькую Сакони одели в белую рубашку и сарафан. Молодой женщине так это понравилось, что она стала с тех пор мыться и расчесываться каждый день. Вскоре ее примеру последовали многие. А русским было забавно наблюдать, с каким восторгом смотрели нивхские женщины и девушки в подаренные им зеркальца на собственное отмытое изображение!

Случались и горькие события. Одним из самых неприятных за всю историю Амурской экспедиции был побег из Николаевского поста шести матросов, которые дезертировали на единственной имевшейся там лодке и прихватили с собой казну. Задумав побег, они особенно рьяно проявляли себя на службе, были на хорошем счету, им доверяли важные задания, поездки из Петровского в Николаевский. Догнать беглецов было не на чем. Однако скоро пришел корабль, на котором из провианта была одна мука, но зато прибыла целая партия новых поселенцев, которых предстояло кормить и где-то поселять, а там были и старики, и дети, и больные…

С приходом зимы все-таки пришлось урезать пайки, началась цинга. Неважно чувствовала себя и Екатерина Ивановна – малышке явно недоставало молока, а взять его было негде: на тысячи верст в округе не водилось ни одной коровы. За всю историю Амурской экспедиции зима с 1853 на 1854 год была самой холодной и самой жестокой. Всех объединяло одно желание – выстоять, победить холод и болезни.

Екатерина понимала, что зима не сулит ей перемен к лучшему, но надо было держаться в форме и подавать пример другим. Оставаться красавицей, в конце концов… Хозяйство у жены начальника было сложное и огромное: на первом месте стояла семья, ну а второй ее семьей стали офицеры экспедиции. Все мужчины были немного в нее влюблены. Во всяком случае, двое из них – Николай Константинович Бошняк и Воин Андреевич Римский-Корсаков – признавались в своей влюбленности в письмах к близким.

На первые зимние месяцы 1853 года пришлась самая большая смертность от цинги. До мая росло число крестов на окраине Петровского, где устроили кладбище. Заботы о семьях умерших также ложились на плечи Екатерины Ивановны, которой пришлось провести много часов, разделяя горе безутешных вдов и сирот.

Геннадий Иванович делал все, что мог, писал прошения и уповал на то, чтобы на следующую зимовку экспедицию вновь не оставили на голодном пайке. Дошло до того, что Невельской был вынужден дать распоряжение забить скот, только что доставленный им с «большой земли». Эта крайняя мера была необходима для спасения больных цингой.

Но жизнь брала свое. Рождались первые коренные жители этих мест, а с приходом весны начались заботы об огородах, теперь уже не только у русских, но и у аборигенов. Невельской советовал кроме картошки, редиски и капусты с репой сажать в виде опыта еще овес, ячмень, ядрицу.

На Пасху им пришлось делить одно яйцо на двоих. Но, несмотря на скудность пасхального рациона, Невельской издал приказ разделить его с местными жителями. Он оповестил нивхов: «Не пожелают ли они быть при богослужении и после него на чае, а потом, в 12 часов дня, на обеде». Надо сказать, что в поселении к тому времени появился и священник – Гавриил Иванович Вениаминов.

2 апреля 1854 года Екатерина Ивановна родила вторую дочку, которую назвали Ольгой, а 20 апреля Невельской вынужден был отправиться в срочную командировку. С тяжелым сердцем покидал он дом. Болела старшая дочь Катенька, ей становилось все хуже, тяжело страдала после родов и сама Екатерина Ивановна, нуждалась в заботе новорожденная. Но служба есть служба. К тому же осложнилась и международная обстановка: началась война с Англией и Францией.

Вернувшись домой, Невельской застал жену едва оправившейся от тяжелой болезни и в состоянии глубочайшего душевного расстройства. А их дочь Катенька отца так и не дождалась… Ему оставалось только уронить слезу на могилке своей любимой «амурской барыни».

В связи с начавшимися военными действиями обстановка требовала того, чтобы Невельской находился в Николаевске или в Мариинском посту. Из Петровского управлять экспедицией и всеми прибывающими войсками на устье Амура становилось невозможно. К этим соображениям прибавился опыт прожитых там лет, когда во время штормов землю затопляло, а зимой заносило дома до крыш. 8 августа 1855 года уже на новом месте, в Мариинском, у Невельских родилась дочь, которую назвали Марией.

Прощай, Дальний Восток

Летом 1856 года Невельские навсегда покинули Дальний Восток и отправились в Петербург. Детей везли в специальных люльках-корзинах, закрепленных по бокам лошади, а женщины более 250 километров проделали верхом в дамских седлах… В Иркутске уже никого из родных они не застали, а в Красноярске Екатерина Ивановна встретилась с сестрой Сашей, которую не видела целых пять лет.

В Петербурге в 1861 году у супругов родился долгожданный сын, его назвали Николаем. Геннадий Иванович был безмерно счастлив: в сыне он видел продолжателя семейной традиции – будущего моряка.

Чем жила эти годы Екатерина Ивановна? Наверное, заботами о детях, о муже, которому помогала писать книгу, а еще, быть может, воспоминаниями о тех самых трудных, горестных и необыкновенных пяти годах, проведенных на берегу залива Счастья. Самых счастливых годах…

После смерти Геннадия Ивановича в 1876 году она закончила и издала его книгу «Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. 1849–1855 гг.».

Екатерина Ивановна ушла из жизни в возрасте 48 лет в 1879 году, пережив мужа лишь на три года. В проливе Невельского есть мыс Екатерины – так увековечил имя своей единственной возлюбленной отважный капитан.

Ольга Федченко по прозвищу Ботаника

Ольга Александровна Федченко (1845–1921) оказалась в Средней Азии в составе научной экспедиции, руководимой мужем. Но у нее была и собственная исследовательская программа как у ботаника. За нее можно было бы порадоваться: одной из первых женщин Российской империи она получила возможность заявить о себе в науке. Вот только с «тонкостями Востока» и тогда была большая напряженка: Туркестан, Коканд, Бухара и прочие земли еще не полностью вошли в состав России, и все со всеми воевали, – не до ботаники там было… Да и экспедиция по Южному Тянь-Шаню, Алаю и Памиру по вполне объективным причинам была равносильна самоубийству.

Муж вернулся быстрее, чем она предполагала. Ольга вздрогнула, услышав его шаги: неужели отказ? И теперь придется возвращаться… Нет, этого не может быть. Тем более что туркестанский генерал-губернатор Кауфман заверил: осталось только уладить формальности с местным правителем.

Ольга Федченко по прозвищу Ботаника

Однако она, похоже, зря волновалась, Алексей стоял на пороге, и по его горящим глазам было ясно: хан дал добро.

«Хан принял меня в своем дворце. Аудиенция ограничилась только тем, что он взял письмо, которое я должен был передать от имени генерал-губернатора, спросил о его здоровье, прочел все письмо и сказал “якши” (хорошо)», – вспоминал позднее Алексей Павлович Федченко в своей книге «Из Кокана».

Значит, продолжению научной экспедиции по Средней Азии 1871 года быть.

Молодые ученые отправились в эти края еще в октябре 1868 года по решению Общества любителей естествознания, и до настоящего времени на пути следования их сопровождали военные. Теперь им предстояло пройти и изучить самый малоизведанный участок территории, которая формально находилась под местным ханским управлением. Маршрут да и сама возможность путешествия зависели от расположения Худояр-хана, и 12 июля русские узнали его волю. Сопровождать и охранять ученых теперь будут не соотечественники, а ханские джигиты. На душе у Ольги было радостно и тревожно. Муж уединился для переговоров с мехтером. Она решила не вмешиваться. Говорили долго, обсуждая подробности предстоящего передвижения. Алексей вечером за зеленым азиатским чаем рассказывал ей, как тот стращал его и рисовал мрачными красками тяготы пути. А напоследок, видно рассчитывая окончательно запугать чужестранцев-урусов, добавил вроде как между прочим, что местные жители для безопасности при ходьбе по горам привязывают поперек тела длинную палку, чтоб зацепиться при падении.

«Я поблагодарил его за эти сведения, но сказал, что надеюсь на себя и на Ольгу Александровну, потому что уже и прежде приходилось нам путешествовать по дурным, горным дорогам». Возможно, эти слова окончательно добили кокандца, и он удалился.

Немного истории

Кокандское, или, как в то время говорили, Коканское ханство, раскинулось от низовьев Сырдарьи до реки Или. Его крупнейшими городами были Коканд (Кокан), Ташкент, Андижан. В 30–40-х годах XIX века в эту область Средней Азии стали проникать англичане с вполне конкретными намерениями. Но перспектива подобного соседства не входила в планы Российской империи, и потому в 1864–1867 годах были взяты Туркестан, Чимкент, крупнейший экономический центр Кокандского ханства – Ташкент, а затем присоединена часть территории враждовавшего с Кокандом Бухарского ханства. Из завоеванных земель в 1867 году было образовано Туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте. Считая основной своей задачей продолжение войны с Бухарой, первый туркестанский генерал-губернатор К.П. Кауфман не спешил с операциями против Коканда. Наоборот, желая укрепить свой тыл, он вошел в соглашение с местным ханом Худояром и 29 января 1868 года заключил с ним мирный договор, который утверждал равные права русских купцов в Коканде и кокандских в России.

Так что формальных препятствий для того, чтобы в экспедицию по Южному Тянь-Шаню, Алаю и Памиру отправился крупный русский ученый Алексей Павлович Федченко (1844–1873), не было. Он был разносторонним ученым-натуралистом. Его в равной мере интересовали геология и климат, растительный мир и животные, этнография и антропология. Руководителя экспедиции сопровождала молодая жена Ольга, такая же неутомимая, как и он, путешественница. Однако про эту женщину нельзя было сказать, что она последовала за своим мужем только лишь по большой любви, желая быть рядом и во всем ему помогать. Нет, конечно же и любовь была, и желание следовать и помогать тоже не стоит сбрасывать со счетов, но, помимо того, у Ольги Александровны был круг собственных научных обязанностей, утвержденных за ней Обществом любителей естествознания. Так что она, можно сказать, была незаменимым членом экспедиции. В ее задачу входил сбор растений для гербария и зарисовка видов нового края. Кстати, впоследствии они были изданы в виде альбома из 14 больших литографий. И в Туркестан она поехала как вполне состоявшийся и известный в научных кругах специалист, что было в те годы большой редкостью.

Их сблизили бабочки и стрекозы

Ольга Александровна Федченко (в девичестве Армфельд) родилась 18 ноября 1845 года в Москве, в многодетной семье, прямо в здании самого Московского университета, где ее отец – профессор университета и инспектор Николаевского института при Воспитательном доме, – имел квартиру. Из девяти детей (пяти сыновей и четырех дочерей) Ольга была третья. До одиннадцати лет она воспитывалась дома, училась музыке, рисованию, английскому языку, затем, возможно, по протекции отца, поступила в Николаевский институт. Летом юная Оленька вместе с семьей ежегодно выезжала на дачу в село Тропарево Можайского уезда. В те годы ее занимало составление всевозможных коллекций. Она собирала насекомых, яйца птиц, составила гербарий местной флоры. Наверное, девушке было приятно, что собранный ею в 1861–1862 годах гербарий был использован известным ботаником профессором Н.Н. Кауфманом при создании капитального научного труда «Московская флора». Но, кроме ее работы, при составлении данного справочника ученому пригодился гербарий еще одного студента – Алексея Федченко, – он тогда учился в Московском университете. Ну разве это не сама судьба? Однако в тот момент звезды для них еще не сложились… Все произошло несколько позднее, когда однажды Ольга для определения и классификации собранных ею яиц и насекомых по совету отца обратилась к ученому Н.К. Зенгеру, который работал в Зоологическом музее университета. Именно там Ольга Армфельд и познакомилась со своим будущим мужем. Студент Московского университета был увлечен сбором двукрылых насекомых, она тоже подключилась к работе и пополнила энтомологическую коллекцию насекомыми, собранными ею летом в Можайском уезде. Словом, они сошлись на бабочках и стрекозах. Ее помощь оказалась неоценимой для Алексея, так как именно благодаря Ольге он смог расширить «Список двукрылых насекомых губерний Московского учебного округа», который стал его первой печатной работой по зоологии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.