Пикник

Герберт Эрнест Бейтс

Пикник

– Смотри не опоздай на пикник в субботу, – сказала тетя Леонора. – Я жду всех ровно в одиннадцать. Твой дядюшка Фредди хочет успеть порыбачить до завтрака, а потому выйти надо пораньше.

Я спросил, что за пикник, – как бы между прочим, со светской учтивостью, какую всегда приберегал для милых неожиданностей, которыми любила удивлять нас тетя Леонора.

Мы с теткой сидели на лужайке, в густой тени раскидистой яблони. Июнь подходил к концу, и яблоки были величиной с орех. Много их уже попадало в траву, но сейчас, будто испугавшись пронзительного голоса тети Леоноры, с ветвей осыпалась новая партия.

– Силы небесные! – воскликнула она. – Как ты мог забыть про пикник! Мы все так подробно обсудили, когда ты заходил к нам в последний раз.

Это была типичная для нее беспардонная ложь. Ни о каком пикнике я слыхом не слыхивал. И знал совершенно определенно: ничего мы с теткой не обсуждали. Однако в ее голове пикник уже занял прочное место, в этом можно было не сомневаться, так же как и в том, что в мгновение ока сочиненная ложь тут же становилась для нее непреложной истиной.

– Боюсь, меня не было, когда вы обсуждали эту затею, – сказал я.

– Не было? Ты только послушай, Фредди! – крикнула она. – Нет, ты меня разыгрываешь! Как это не было – ты был. Мы даже сидели на этом же самом месте. Правда, Фредди?

Дядя Фредди, тихий розовощекий толстячок, блаженно дремал в гамаке, привязанном к той же яблоне с другой стороны. Он молча взмахнул рукой, что в равной мере могло означать и протест и подтверждение.

– Да если на то пошло, ты сам и подбросил эту идею, – сказала тетушка, демонстрируя в любезнейшей улыбке длинные крупные зубы. – «А не устроить ли нам пикник с рыбалкой на Мельничном озере, – сказал ты. – Как в прошлом году?»

Это «подбросил» меня просто восхитило. Точный ход! На минуту я поверил, что и вправду сам подал мысль о пикнике, да и все предыдущие пикники – тоже моя затея.

– Более того, ты обещал прихватить с собой ту девушку… ну, помнишь, такая веселая… Как же ее зовут? Пенелопа?

Со всей возможной учтивостью я попросил тетю Леонору принять к сведению, что незнаком с девушкой по имени Пенелопа.

– Значит, ее зовут по-другому. Но как-то очень похоже.

– Похоже? И когда же она посетила этот дом?

– Ах, ты и сам прекрасно помнишь! В страстную субботу ты был на скачках с препятствиями, встретил там двух знакомых девушек и привез сюда. С вами еще был молодой человек, кажется, его зовут Тим. Или, может быть, Том.

– Но я никогда не хожу на скачки с препятствиями, – заметил я. – Я их просто не перевариваю.

– Значит, ты был где-то еще.

– Тим Уолтерс, вот кто любит скачки с препятствиями. А я просто гулял, он меня увидел и подвез сюда. А вы в это время подстригали живую изгородь и пригласили нас выпить вина из красной смородины.

– Но я так отчетливо помню девушек, – с очаровательной беспечностью сказала тетя. – Одну из них звали Пенелопа – такая веселая, лукавая…

– Ее зовут Пегги.

– Прекрасно, пусть будет Пегги.

– И вовсе она не лукавая, скорее стеснительная, задумчивая.

– Вот как? Я думала, стеснительная – это Вайолет.

– Валери, – сказал я. – Веселая – Валери. Сестра Тима.

– Сестра? – удивилась тетя. – Я думала, они муж и жена.

– Обычно на сестрах не женятся, – сказал я.

– Но им бы, может, и стоило. Они так подходят друг к другу.

Тетя Леонора – прелесть, однако не без странностей. Есть люди, не различающие оттенков цвета, лишенные чувства юмора, слуха или обоняния; в тете же Леоноре бушуют какие-то мощные силы, которые мешают ей, хотя бы приблизительно, отличать правду от неправды, реальность от выдумки. Они же толкают ее к прожектерству: ей все время хочется что-то в этом мире исправить. Если она считает, что два человека должны быть друзьями, хотя они не друзья и не склонны ими быть, она будет, не жалея сил, биться за то, чтобы сделать их друзьями, пусть это и кончится полной катастрофой. Когда она умрет, на ее могиле следовало бы высечь:

Есть, стало быть, на свете божество,Устраивающее наши судьбыПо-своему…[1]

Боюсь, это сказано про нее – великую устроительницу судеб человеческих.

– Впрочем, это неважно: подходят не подходят, но тебе ведь и самому, конечно, хочется, чтобы они – все трое – присутствовали на нашем пикнике, – сверкнув вкрадчивой зубастой улыбкой, сказала она.

Ну это же было черт знает что! И к тому же невыполнимо.

– Тим, – сказал я, – сейчас в Кейптауне. Он там работает.

– Но его жена и та, другая девушка – они ведь могут прийти?

– Не жена. Сестра.

– Та, веселая?

– Веселая – не она.

– Неважно. Они придут?

– Я их не приглашал.

– Ох, господи, так пригласи же! Никак тебе не втолкуешь, что с тобой? Второго молодого человека я уже пригласила. Нас будет шестеро – в самый раз.

– Какого молодого человека?

Тетка Леонора пустилась в довольно туманное описание некоего молодого человека, которого она повстречала в публичной библиотеке. Фамилия его Беннет или Барнет, кажется, так, хотя она не совсем уверена, но что ее просто поразило – какой у него неухоженный вид. И он ужасно худой. Как видно, совсем не бывает на свежем воздухе. Читает, как она успела заметить, в основном техническую и научную литературу, на одной щеке – то ли на правой, то ли на левой – довольно заметная родинка, и уже порядком облысел – подумать только, так рано!

– А имя? Как его зовут?

– Мне кажется – Дэвид…

– Судя по всему, это Дэвид Бенсон. Я его немного знаю. Работает в страховой компании.

– Да, именно – Бенсон.

– Но скажите на милость, с чего это вам взбрело в голову пригласить его?

В ответ она пронзила меня хмурым взглядом – она меня в чем-то заподозрила, это с ней часто случалось.

– Надо помочь ему выбраться из собственной скорлупы, надо его расшевелить, – подумала я.

При том, что он, может быть, вовсе не хочет, чтобы его шевелили, чуть было не сказал я, однако решил оставить этот как бы брошенный мне упрек без комментариев. И хорошо сделал, потому что она уже, так сказать, допевала свою арию:

– Значит, обо всем договорились? Я пригласила мистера Бенсона. Ты пригласишь девушек. Дядя Фредди позаботится об удочках и наживке. А еда? Чего бы тебе хотелось?

– Сейчас?

– Нет-нет. На пикнике. Фредди! – вдруг позвала она. – Как ты считаешь, что мне приготовить для пикника?

Дядя Фредди откликнулся мгновенно, словно с другого конца невидимого телефона:

– Пирог со свининой и салат из огурцов.

– Ни за что на свете! Как скучно! Просто никуда не годится. Это значит – проявить малодушие.

Поверженный столь решительным образом, дядя Фредди, надо полагать, поудобнее устроился в гамаке и погрузился в еще более сладкую дремоту.

– Знаешь, что было бы совершенно изумительно?

Я снова вспомнил об учтивости и любезнейшим тоном спросил что.

– Полакомиться дарами природы.

– О боже!

Эта нелепая идея так напугала меня, что я не сразу нашелся, что ответить, и лишь напомнил ей, как она ненавидит охоту и всякого рода насилие над животными и птицами, а рыбную ловлю терпит только ради дядюшки Фредди.

– Я имела в виду – речными дарами, – сказала она.

– Боже мой, рыбой?

– А почему бы и нет? Окуньками. Когда-то, в Швейцарии, я ела их с большим удовольствием. На Женевском озере. Filets de perche[2]. С местным белым вином. Пальчики оближешь!

– А если мы не поймаем ни одного окуня? – спросил я.

В ответ она снова ослепила меня своей зубастой улыбкой.

– Мы примем меры предосторожности – захватим с собой копченую форель.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

У. Шекспир. Гамлет. Акт V. Сцена 2. Перевод Б. Пастернака.

2

Окуневое филе (франц.).