полная версияПоэзия и проза Древнего Востока
Знает того, кто им вслед рождается[604].
Знает дорогу ветра Варуна,
Широкого, быстрого и могучего,
Знает богов, кто над ветром властвуют.
Хранитель закона, бог Варуна
Восседает в своей обители;
Мудрому, все ему повинуется.
Оттуда он ясно видит, Всеведущий,
Все тайное и все незримое,
Что сделано и что будет сделано.
Да облегчит нам мудрый сын Адити
Пути, какими привыкли мы следовать,
Да одарит нас жизнью долгою!
Золотой плащ накинут на Варуну,
Дорогое платье – его одеяние,
Вокруг восседают его соглядатаи[605].
Повредить ему бессильны недруги;
Ни злодеи, ни люди, вред чинящие,
Посягнуть на бога не решаются.
И для нас для всех полной мерою
Отмеряет он дары небесные,
Пропитанье для тела нашего.
К нему, Взором Все Проницающему,
Мои мысли, желания полные,
Устремляются, будто коровы к пастбищу.
Вновь и вновь хочу говорить с тобой!
Для тебя принесен мне сладкий мед,
Словно хотар, ты его пробуешь.
Вот я вижу теперь Всевидящего;
На земле колесницу его вижу я!
Да возрадуется он хвалам моим!
Моему призыву внемли, Варуна,
Будь сегодня ко мне милостив,
На тебя я уповаю, беспомощный.
Мудрый, ты повсюду царствуешь,
И зелшя и небо тебе повинуются.
Так услышь меня на пути своем!
Совлеки же с вас путы верхние,
Сними средние, развяжи нижние -
И даруй нам жизнь, Варуна!»
Ему сказал Варуна: «Агни – первый из богов и самый милостивый. Его восславь, и мы освободим тебя». И Шунахшепа восславил Агни такими двадцатью двумя стихами:
«Надень на себя одежды светлые,
Владыка силы, чтимый жертвами,
И соверши обряд наш жертвенный!
Сойди сюда, жрец, нами избранный,
О юный Агни! Тебя призываем мы
Своими молитвами и словом пламенным.
За нас эту жертву свершаешь ты,
Словно за друга – друг любимейший,
Отец – за сына, родич – за родича.
Пусть Арьяман[606] и Митра с Варуной
Па траву священную, будто смертные,
Рядом с нами сядут, Врагов Пожиратели!
Этой дружбе с нами возрадуйся,
Агни, первым жрецом родившийся!
И внемли нашим восхвалениям.
Когда богов чредой непрерывною
Чтим мы, Агни, своими жертвами,
Тебе одному – наше возлияние!
Да будет дорог нам Жрец, Владыка наш,
Любимый, избранный! И да будем мы
Ему, огнем богатые, дороги!
Ниспосылают, огнем богатые,
Боги смертным дары бесценные;
Огнем богатые, мы их славим гимнами.
Тебе поем мы, Агни, хвалы свои;
Ответь на них благоволением -
Благоволением к смертным бессмертного.
И эту жертву, и песнопения
Всеми своими огнями милостиво
Прими от нас, Агни, Рожденный силою!
Тебя, словно коня долгогривого[607],
Я прославляю своими молитвами,
О Агни, жертвами повелевающий!
Будь нашим сыном, Силу дарующий,
Широким шагом всюду странствующий!
Высокочтимый, будь к нам милостив!
Всегда и везде, вблизи и издали
От человека, зло замыслившего,
Храни нас, Агни, Всеоживляющий!
Эту песнь, для тебя сложенную,-
Этот новый дар, тебе посланный,
Средь богов возгласи без промедления!
Ниспошли нам, Агни, блага высшие,
Ниспошли нам блага срединные,
Одари нас дарами ближними!
Ты – Даритель благ, Сияющий!
Волнами реки огненной
Притекаешь ты к благочестивому.
Радостен удел того смертного,
Кого на борьбу подвигаешь ты,
Кому в битвах бываешь помощником.
Кем бы ни был он, о Агни всепобеждающий,
В мире нет для него победителя,
Его сила повсюду славится.
Друг людей, он награду победную
Пусть конями добудет на ристаниях,
Пусть жрецы ее завоюют гимнами.
К моему, певец, прислушайся голосу:
Для Сияющего, в каждом доме чтимого,
Для Агни сложи песнь хвалебную!
Великий, пределов себе не знающий,
Чье знамя – дым, блеском увенчанный,
Да ведет нас Агни к благу и мудрости!
Будто хозяин дома нашего,
Внимай нам, Агни,– свет божественный,
Окруженный наших гимнов сиянием».
Ему сказал Агни: «Восславь Все-Богов[608]. Тогда мы освободим тебя».
И Шунахшепа восславил Все-Богов таким стихом:
«Слава великим и слава малым!
Слава старым и слава юным!
Почтим же Богов, как только можем!
Да удостоит меня хвалы Сильнейший!»
Все-Боги сказали ему: «Индра – среди богов самый сильный, самый храбрый, самый могучий и самый великий; он – лучший помощник. Восславь его, и мы освободим тебя». И Шунахшепа восславил Индру таким гимном и еще пятнадцатью стихами:
«Если даже, Сущий, Поглотитель сомы,
Недостойны мы твоего дара,
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Твои губы влажны, Властитель силы,
Несравненны дела твои, Многомощный!
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Усыпи сменяющих друг друга Стражей[609];
Пусть заснут они оба сном непробудным!
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Пусть спят те, кто у нас отнимает,
Пусть бодрствуют дарители наши, Могучий!
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Раздави скорее осла[610], о Индра,
Который ревет, нам на погибель!
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Пусть за лес далеко улетает ветер
Вместе с хищной птицей[611], что кружит над нами!
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Хулителя нашего убей, Индра,
Раздави злого демона Крикадашу!
Тысячами коров и коней красивых
Одари нас, Индра, богатый дарами!
Наполняю я, блага ищущий,
Как колодец, Индру сомой огненным,
Стосильного, бесконечно щедрого.
Его, чистого, с молоком сметанного,
Сотнею глотков и тысячью,
Будто в пропасть, он льет в себя.
И когда пьянящим, яростным
Соком сомы он насыщается,
Будто море, живот его становится.
Для тебя этот сок! На него стремглав,
Словно голубь на голубку, ты бросаешься
И внимаешь мольбам нашим милостиво.
О Воитель, прославляемый гимнами,
О Владыка даров! Надели того,
Кто поет в твою честь, благом истинным!
О Стосильный, на подмогу встань
Рядом с нами в этом сражении,
И в других будь для нас соратником!
В каждом деле, в любом испытании,
Словно друга, всегда призываем мы
Себе в помощь Индру могучего.
И лишь только наш зов услышит он,
Пусть спешит к нам с великой помощью
И дарует награду победную!
Хозяина дома моего древнего,
Зову я Индру несокрушимого,
Как звал его отец твой некогда[612].
К тебе, кого призывают многие,
Взываем и мы – к Дарителю щедрому,
Благому певцов своих защитнику.
Подобно тебе, Сому Пьющему,
И мы его пьем губами жадными,
О Друг друзей своих, Громы Мечущий!
Пусть сбудется, Друг, наше желание!
О Пьющий Сому, о Громы Мечущий,
Явись нам в помощь по зову нашему!
Да будут дары твои обильными,
О Индра, ставший нам сотрапезником,
Да взвеселимся, едой богатые!
Когда ты, Могучий, по воле собственной
Среди певцов как друг являешься,
Ты будто осью колеса стягиваешь!
Когда, Стосильный, певцам приносишь ты
Дары согласно их желаниям,
Ты будто ось вставляешь с силою!»
Возрадовался духом прославленный Шунахшепой Индра и дал ему золотую повозку. Взяв ее, Шунахшепа произнес еще один стих:
«Много богатств скопил себе Индра
Конями храпящими, сопящими, ржущими;
Вершитель подвигов славных, Даритель,
Он дал нам в дар золотую повозку».
Ему сказал Индра: «Восславь теперь Ашвинов[613], и мы освободим тебя». И Шунахшепа восславил Ашвинов такими тремя стихами:
«Придите, Ашвины, принесите нам
В дар лошадей, коров и золото,
О боги, чьи чудесны деяния!
Ваша повозка, не ведая устали,
Бессмертная сквозь океан проносится[614],
О Ашвины, чудотворцы-возничие!
Одно колесо повозки Ашвинов
Попирает солнце – бычью голову,
Другое – пробегает по небу».
Ему сказали Ашвины: «Восславь теперь Ушас, и мы освободим тебя». И Шунахшепа восславил Ушас такими тремя стихами:
«Какой смертный, Ушас бессмертная,
Тебе в радость? К кому благосклонна ты?
Для кого приходишь, Сияющая?
Тебя славим мы, о тебе думаем
И вдали от тебя, и поблизости,
О Заря, кобылица светлая!
Так спустись, приди к нам, Неба дочь!
Принеси с собою дары свои,
Надели, о Ушас, богатством нас!»
Так произносил Шунахшепа стих за стихом, и с каждым стихом ослабевали на нем путы, а живот Харишчандры, потомка Пишваку. становился меньше. Когда же произнес Шунахшепа последний стих, путы с него спали, а Харишчандра выздоровел.
5
Жрецы сказали Шунахшепе: «Теперь ты сам должен завершить жертвоприношение этого дня». Тут постиг Шупахшепа обряд скорого выжимания сомы и выжал его, произнеся такие четыре стиха:
«Пусть нет такого дома, о Ступа,
В котором тебе не нашлось бы работы,
У нас греми всех сильнее и громче,
Как барабан одержавших победу.
Вокруг твоей, о Пест, вершины,
Как в кроне дерева, веет ветер.
Так выжимай же сому, Ступа,
Чтоб им напоить смогли мы Индру.
О Пест и Ступа – благ податели!
Широко вы пасть свою разеваете,
Как кони Индры, траву жующие.
О Хозяева леса высокочтимые,
Со жрецами вместе высокочтимыми
Питье для Индры сегодня выжмите!»
Затем Шунахшепа вылил сому в большой деревянный чан, произнеся при этом такой стих:
«Возьми из чаши сому отжатого,
Сквозь сито потом процеди его,
Остатки на шкуру воловью выплесни».
Затем, когда Харишчандра коснулся Шунахшепы, как это положено жертвователю, Шунахшепа принес жертву и произнес первые четыре стиха гимна, заключая каждый восклицанием:
«Сваха!
«Туда, где камень для выжимки сомы
Возвышается, покоясь на широком ложе,
Спустись, Индра, и отведай сока,
Приготовленного для тебя в ступе!
Сваха!
Туда, где, словно женское лоно,
Наполняет чашу ступы сома,
Спустись, Индра, и отведай сока,
Приготовленного для тебя в ступе!
Сваха!
Туда, где пест в своем движенье,
Словно в женщину, входит и выходит,
Спустись, Пндра, и отведай сока,
Приготовленного для тебя в ступе!
Сваха!
Туда, где пест охватила веревка,
Будто коня тугие поводья,
Спустись, Индра, и отведай сока,
Приготовленного для тебя в ступе.
Сваха!»
Затем Шунахшепа совершил очистительное омовение для Харишчандры, жертвователя, и произнес два стиха:
«О Агни всезнающий! Тебя мы молим!
Отврати от нас гнев бога Варуны.
Жрец наилучший, Наставник мудрый,
Ото всех врагов избавь нас, Сияющий!
Среди нас живи нам в помощь, Агни,
Будь вблизи, лишь только забрезжит Ушас!
Примири нас с Варуной, Благосклонный;
Милосердный, являйся по нашему зову!»
Вслед за тем подвел Шунахшепа жертвователя к жертвенному огню и произнес такой стих:
«Шунахшепу, за тысячу коров купленного,
От столба отвязал ты по его молитве.
Избавь же от пут и нас, Агни,
Снизойди к нам, о Жрец всевидящий!»
Окончив жертвоприношение, Шунахшепа сел на колени к Вишвамитре. Тогда Аджигарта, потомок Суявасы, сказал Вишвамитре: «Риши, возврати мне сына».– «Нет,– ответил Вишвамитра,– его дали мне боги». И стал Шунахшепа сыном Вишвамитры, прозванным «Богоданный», а его потомки – это те, кто принадлежит к роду капилейев и роду бабхравов.
Аджигарта Сауяваси сказал Шунахшепе: «Вернись к нам! Я и мать зовем тебя». И еще сказал Аджигарта Сауяваси:
«Ты по рожденью из рода Ангирасов[615],
Певец прославленный, сын Аджигарты.
Не оставляй наследия предков,
Ко мне обратно вернись, риши!»
Шунохтепа ответил:
«С ножом в руках тебя здесь видели.
Такое даже шудрам[616] неведомо.
Вспомни, как за три сотни коров
Ты продал жизнь мою, Ангирас».
Аджшарта Сауяваси сказал:
«Теперь оно мучит меня, сынок.
Злое дело, что я совершил,
Я хотел бы память о нем стереть,
Возьми себе эти сотни коров».
Ему ответил Шунахшепа:
«Тот, кто зло учинил однажды,
Не раз, отец, учинит его снова.
Не изменить тебе нрав свой шудры,
С содеянным примириться нельзя».
Услышав слова «примириться нельзя», Вишвамитра согласился с ними и добавил:
«Ужасен стоял с ножом Сауяваси,
Когда готов был тебя зарезать.
Нельзя тебе быть его сыном!
Теперь моим сыном стань, Шунахшепа!»
Шунахшепа сказал:
«Объясни слова свои, Вишвамитра,
Скажи мне, отпрыск царского рода,
Как я, Ангирас по рождению.
Могу в сыновья быть тобою принят?[617]»
Ему ответил Вишвамитра:
«Средь моих сыновой ты будешь старшим,
А твое потомство всех счастливей.
Раздели же мой божественный жребий -
В этом тебя убедить стараюсь».
Шунахшепа сказал:
«Пусть сыновья твои согласятся
На дружбу со мной и мое счастье!
Только тогда, о бык среди Бхаратов[618],
Поистине, стану я твоим сыном».
Тогда так сказал Витвамитра своим сыновьям:
«Послушай меня ты, Мадхучхандас,
Ришабха, Рену, и ты, Лштака,
И все остальные ваши братья:
Примите как старшего Шунахшепу!»
6
Вишвамитра имел сто одного сына. Пятьдесят были старше Мадхучхандаса, а пятьдесят моложе. Те, кто были старше, решили, что Вишвамитра поступил несправедливо, и он проклял их, сказав: «Ваши потомки получат в наследие край земли!» И действительно, от них пошли племена андхров, пундров, шабарон, пулиндов и мутиб [619], которые по большей части живут вне пределов земли ариев: среди дасью[620] много потомков Вишвамитры.
А Мадхучхандас и младшие пятьдесят братьев сказали:
«То, что решает наш отец,
Всегда согласно мы принимаем.
Среди нас, Богоданный, ты будешь первым,
Мы вслед за тобой идти готовы».
Тогда обрадованный Вишвамитра благословил этих сыновей:
«Отныне вы будете богаты, дети,
Скотом и многими сыновьями
За то, что, выказав послушанье,
Меня наградили таким сыном.
Впереди вас пойдет Богоданный,
Путь правды указуя вам, дети.
С ним, богатые сыновьями,
Вы будете счастливы, Гатхина внуки!
Потомки Кушики! Он – первый средь вас!
Так следуйте же за Богоданным!
Наш род и дарованное нам Знание
Он получил от меня в наследство».
–
Так эти сыновья Вишвамитры,
Согласные, поступая как должно,
Приняли первенство Богоданного,
Ему, как старшему, подчинились.
Он, Богоданный, мудрый риши,
Получил в наследство два дара:
Царскую славу рода Джахну[621],
Священное знание рода Гатхпна.
Таков рассказ о Шунахшепе, который содержит сто стихов из «Ригведы», а также другие стихи. Его рассказывает хотар царю после обряда помазания.
Он рассказывает, сидя на золотой циновке, и, сидя на золотой циновке, отвечает ему адхварью. Золото – это, поистине, слава; и потому хотар наделяет царя славой.
«Ом!»[622] – отвечает адхварью на каждый стих из «Ригведы».
«Так!» – на каждый иной стих. «Ом!» – это, поистине, божественное слово, «так!» – человеческое; и потому божественным и человеческим словом адхварью очищает царя от зла и греха.
Пусть царь, желающий себе победы, просит рассказывать ему рассказ о Шунахшепе, даже если не совершает он жертвоприношения. Тогда и от малого греха будет он избавлен.
Тысячу коров должен дать царь тому, кто рассказывает, сто – тому, кто отвечает, а, кроме того, хотару – обе циновки из золота и повозку, запряженную белым мулом.
И те, кто хотят иметь сыновей, пусть слушают этот рассказ. Тогда будут у них сыновья, непременно будут сыновья!
Обмен загадками[623]
Блеска и благочестия лишается тот, кто совершает ашвамедху – жертвоприношение коня. Тогда хотар и брахман задают друг другу священные загадки[624]; или они возвращают ему и блеск и благочестие.
Справа от жертвенника стоит брахман; поистине, правая сторона – сторона брахмана. Брахман же – воплощение Брихаспати[625]; и справа наделяет он благочестием приносящего жертву. Потому правая половина тела богаче благочестием, чем левая.
Слева от жертвенника стоит хотар; поистине, левая сторона – сторона хотара. Хотар же – воплощение Агни, а Агни – это блеск; и слева наделяет он блеском приносящего жертву. Потому левая половина тела богаче блеском, чем правая.
Стоя по обе стороны жертвенника, задают загадки хотар и брахман. Жертвенник же, поистине,– воплощение приносящего жертву; и хотар и брахман возвращают приносящему жертву блеск и благочестие.
«Что было первой мыслью?» – спрашивает хотар. «Небо, дождь[626] – вот, поистине, первая мысль»,– отвечает брахман. И приносящий жертву овладевает небом и дождем.
«Что было большой птицей?» – спрашивает хотар. «Конь – вот, поистине, большая птица». И приносящий жертву овладевает конем.
«Что было темным?» – спрашивает хотар. «Ночь, поистине, темная». И приносящий жертву овладевает ночью.
«Что было полным?» – спрашивает хотар. «Шри, богиня блага, поистине, полная». И приносящий жертву овладевает пищей и прочими благами.
«Кто странствует в одиночестве?» – спрашивает брахман. «Это солнце, поистине, странствует в одиночестве»,– отвечает хотар. И приносящий жертву овладевает солнцем.
«Кто каждый раз рождается снова?» – спрашивает брахман. «Луна, поистине, каждый раз рождается снова». И приносящий жертву овладевает долгой жизнью.
«Какое есть лекарство от холода?» – спрашивает брахман, «Огонь – вот, поистине, лекарство от холода». И приносящий жертву овладевает благочестием.
«Что есть великий посев?» – спрашивает брахман. «Этот мир – вот, поистине, великий посев». И приносящий жертву утверждается в этом мире.
«Я спрашиваю тебя, где верхний предел земли?» – говорит хотар. «Жертвоприношение– вот, поистине, верхний предел земли»,– отвечает брахмаи. И приносящий жертву овладевает жертвенником.
«Я спрашиваю тебя, где пуп вселенной?» – говорит хотар. «Жертвоприношение– вот, поистине, пуп вселенной»,—отвечает брахмлн. И приносящий жертву овладевает жертвоприношением.
«Я спрашиваю тебя, что есть семя могучего коня?» – говорит брахман. «Сома – вот, поистине, семя могучего коня»,– отвечает хотар. И приносящий жертву овладевает соком сомы.
«Я спрашиваю тебя, что есть высшее небо Слова?» – говорит брахман. «Брахман – вот, поистине, высшее небо Слова»,– отвечает хотар. И приносящий жертву овладевает благочестием.
Переводы из «Шатапатха-брахманы» выполнены по изданию: «Cata-patha-brahmana of the White Yajurveda», ed. by A. Weber, Leipzig, 1924. Из «Айтарейя-брахманы» – по изданию: «The Aitareya-brahmanam», ed. by K. Agase, Patna, 1896. Из «Тайттирийя-брахманы» – по изданию: «Taitti-riyabrahmanam Krsnayajurvediyam», ed. by H. N. Apte, 1898.
Из «Упанишад»
Брихадараньяка-упанишада (II, 4)
1. «Майтрейи[627], – сказал Яджнявалкья, – поистине, я собираюсь оставить это состояние[628] домохозяина. Давай же я произведу раздел между тобой и Катьяяни».
2. Майтрейи сказала: «Господин. Если бы вся эта земля, полная богатства, сделалась моей, стала бы я от этого бессмертной?» – «Нет,– сказал Яджнявалкья.– Какова жизнь наделенных имуществом, такой стала бы и твоя жизнь. Но нет надежды достичь бессмертия с помощью богатства».
3. Майтрейи сказала: «Что я буду делать с тем, от чего все равно не стану бессмертной? Поведай мне, блаженный, что ты знаешь».
4. Яджнявалкья сказал: «Да. Ты всегда была дорога нам и говоришь дорогое. Подойди же и сядь – я объясню тебе это. А ты поразмысли над тем, что я буду объяснять».
5. И он сказал: «Поистине, не ради супруга дорог супруг, но ради Атмана дорог супруг. Поистине, не ради жены дорога жена, по ради Атмана дорога жена. Поистине, не ради сыновей дороги сыновья, но ради Атмана дороги сыновья. Поистине, не ради богатства дорого богатство, но ради Атмана дорого богатство. Поистине, не ради брахманства дорого брахманство, но ради Атмана дорого брахманство. Поистине, не ради кшатры[629] дорога кшатра, но ради Атмана дорога кшатра. Поистине, не ради миров дороги миры, но ради Атмана дороги миры. Поистине, не ради богов дороги боги, но ради Атмана дороги боги. Поистине, не ради существ дороги существа, но ради Атмана дороги существа. Поистине, не ради всего дорого все, но ради Атмана дорого все. Поистине, лишь Атмнпа следует видеть, следует слышать, о нем следует думать, следует размышлять, о Майтрейи. Поистине, когда Атмана видят и слышат, когда думают о нем и распознают его, все становится известно.
6. Брахманство оставляет того, кто считает брахманство отличным от Атмана. Кшатра оставляет того, кто считает кшатру отличной от Атмана. Миры оставляют того, кто считает миры отличными от Атмана. Существа оставляют того, кто считает существ отличными от Атмана. Все оставляет того, кто считает все отличным от Атмана. Это брахманство, эта кшатра, эти миры, эти боги, эти существа, это все – Атман.
7. Это подобно тому, как не могут быть восприняты сами по себе внешние звуки, возникающие, когда ударяют в барабан, но, благодаря восприятию барабана или ударяющего в барабан, воспринимается и звук.
8. Это подобно тому, как не могут быть восприняты сами по себе внешние звуки, возникающие, когда трубят в раковину, но, благодаря восприятию раковины или трубящего в раковину, воспринимается и звук.
9. Это подобно тому, как не могут быть восприняты сами по себе внешние звуки, возникающие, когда играют на лютне, но, благодаря восприятию лютни или играющего на лютне, воспринимается и звук.
10. Подобно тому как из огня, в который подложено сырое топливо, выходят один за другим клубы дыма, поистине, так же и с дыханием этого великого существа[630] вышли «Ригведа», «Яджурведа», «Самаведа», «Атхарвангираса»[631], итихаса[632], пураны[633], науки[634], упанишады, шлоки[635], сутры[636], анувьякхьяны, вьякхьяны[637]. Все они вышли с его дыханием.
11. Это подобно тому, как океан – средоточие всех вод, как кожа – средоточие всех прикосновений, как ноздри – средоточие всех запахов, как язык – средоточие всех вкусов, как глаз – средоточие всех образов, как ухо – средоточие всех звуков, как разум – средоточие всех решений, как сердце – средоточие всех знаний, как руки – средоточие всех дел, как детородный орган – средоточие всех удовольствий, как задний проход – средоточие всех извержений, как ноги – средоточие всех путешествий, как речь – средоточие всех вед.
12. Подобно тому как брошенный в воду комок соли растворяется в воде и нельзя вытащить его снова, но какую часть воды ни возьмешь – она соленая, поистине, так же и эта великая, бесконечная, безграничная, состоящая из одного лишь распознавания сущность, возникнув из этих элементов[638], исчезает в них. Нет после смерти сознания. Так говорю я», – так сказал Яджнявалкья.
13. Тогда Майтрейи сказала: «Ты смутил меня, господин, словами: «нет после смерти сознания». Тогда он сказал: «Поистине, я не говорю смущающего. И этого достаточно, чтобы понять.
14. Ибо, где есть что-либо подобное двойственности, там один обоняет другого, там один видит другого, там один слышит другого, там один говорит другому, там один мыслит о другом, там один распознаёт другого. Но когда для него все стало Атманом, то как и кого сможет он обонять, то как и кого сможет видеть, то как и кого сможет слышать, то как и кому сможет говорить, то как и о ком сможет мыслить, то как и кого сможет распознать? Как сможет он распознать того, благодаря которому он распознаёт все это? Как сможет он распознать распознающего?[639]»
Перевод дается по книге: «Брихадараньяка-Упанишада», перевод, предисловие и комментарии А. Я. Сыркина, М. 1964. В фрагменте говорится об Атмане – высшем индивидуальном психическом начале, пронизывающем все мироздание. В упанишадах Атман выступает в тесном соотношении с высшей объективной реальностью, Брахманом; тождество их – одна из основных идей в догматике упанишад. Здесь Атман трактуется как источник и носитель всего сущего. Легендарный мудрец Яджнявалкья, согласно преданию, получивший свое знание от солнца (его именем назван один из разделов этой унанишады) учит, что ради Атмана, а не ради самих себя дороги все мирские блага. После смерти человек сливается со своим источником – Атманом, лишается сознания и для него исчезает всякое подобие двойственности (субъекта-объекта).
