Больше, чем ты знаешь

Отодвинувшись от сына, Элизабет Фостер окинула его критическим взглядом.

– Как ты похудел! И совсем черный стал, как головешка! – резко заметила она. – Почему ты позволяешь Катчу так ужасно тебя стричь? – Ее худенькие пальчики осторожно сжали литые мускулы на руках сына. – Ох, ну и жилистый же ты! Как вяленая оленина! И ни капли жира, одни мускулы!

Рэнд рассмеялся.

– Шшш, мама! Ты совсем вскружишь мне голову! – Если не считать синяка, мать показалась ему такой же красивой, как всегда. – А почему ты в постели? – спросил он. – Надеюсь, не из-за этого… падения? Ты попросила доктора Эдвардса осмотреть твою ногу?

Она явно смутилась.

– Мне казалось, дело не стоит того, чтобы посылать Джеба за доктором.

Но Рэнд заподозрил, что дело тут не в этом. Либо его мать подчинилась приказу мужа, либо она просто побоялась скандала.

– Тогда это просто удача, что к нам приехал погостить доктор Стюарт. Как только он устроится, я попрошу его подняться к тебе.

– Гость… будет осматривать меня? Ни за что!

Взяв тонкую руку матери в свои, Рэнд нежно сжал ее пальцы.

– Тебе не о чем беспокоиться, мама. Давай-ка я лучше расскажу тебе о том, кто еще у нас в гостях.

Солнце уже село за горизонт, когда Катч предложил Клер пройтись к реке Купер. Галантно подав ей руку, он перекинул через другую свернутое одеяло. Проводив Клер через дом, он вывел девушку на веранду, и через минуту они уже оказались в огромном саду, простиравшемся до самого берега реки. Воздух был напоен незнакомыми для нее ароматами, но все заглушал сильный запах реки.

Взяв одеяло, Катч аккуратно расстелил его на траве.

– Только не вздумайте отправиться дальше, – ворчливо сказал он. – Мало кому захочется выуживать вас из реки.

Клер достала книгу, которую захватила с собой.

– Не хотите мне почитать?

– Только не сегодня. Я… мне… у меня есть кое-какие неотложные дела.

– Неужели у вас свидание, мистер Катч? А вы молчали!

– Как сфинкс. – Он огляделся. – Но к счастью, кажется, сюда идет мисс Бриа. Вот кто почитает вам вместо меня!

Клер замерла. Меньше всего на свете она бы хотела встретиться с Бриа Гамильтон. Еще когда их представили друг другу, девушка приветствовала ее столь сдержанным тоном, что это граничило с холодностью, а за обедом и потом за ужином хранила ледяное молчание. Клер предпочла бы, чтобы ее предоставили самой себе – уж она бы постаралась как-нибудь добраться до дома. А то, оставшись с ней наедине, эта Бриа, еще чего доброго, заманит ее к берегу да и спихнет в реку!

– Добрый вечер, мисс Банкрофт, – тихо поздоровалась Бриа.

– Пожалуйста, зовите меня Клер. – Она уже не раз предлагала это, но сестра Рэнда упорно продолжала обращаться к ней официально. Клер похлопала по одеялу. – Не хотите присоединиться ко мне? Мистер Катч взял одеяло, на котором могла бы поместиться добрая половина команды «Цербера». – Ответом ей было молчание, и улыбка Клер увяла. – Мистер Катч? – смущенно прошептала она.

– Мне пора идти, Клер. Оставляю вас на мисс Бриа. Под ногами Катча захрустел песок. Потом послышался слабый шорох юбок, когда Бриа наконец опустилась на одеяло рядом с ней. Доктор уже успел сообщить Клер (с совершенно несвойственным ему жаром), что Бриа Гамильтон – редкостная красавица. Как он расписывал, волосы девушки, которые она небрежно скалывала тяжелым узлом на затылке, были цвета свежего меда, а ее похожие на влажные сапфиры глаза казались особенно темными из-за густых, длинных ресниц, делавших взгляд отстраненным и немного таинственным. Клер попыталась представить ее себе – длинные, изящные ноги и тоненькую талию, которую подчеркивал жесткий корсет на китовом усе; руки, единственным недостатком которых, по словам того же доктора Стюарта, была загрубевшая кожа. Они загорели до черноты, а нежная кожа на ладонях была покрыта трещинами, ногти обломались почти до самого основания. Если девушка и пользовалась какими-то кремами, то без особого успеха.

– У вас с собой книга, – пробормотала Бриа. – Если хотите, я вам почитаю. Только недолго, а то скоро стемнеет.

Клер уже потянулась за книгой, потом решительно отложила ее в сторону.

– Может, не стоит? Не возражаете, если мы просто посидим?

Бриа задумчиво уставилась на реку.

– Это одно из моих самых любимых мест, – прошептала она.

Судя по всему, это должно было означать, что она, Клер, вторглась на чужую территорию. «Да, с сестрой Рэнда ладить не легче, чем с ним самим», – уныло подумала она.

– Здесь и вправду красиво, – согласилась Клер.

– Но откуда вам знать? Вы ведь не видите!

– Я не нуждаюсь, чтобы мне всякий раз напоминали о моей слепоте, – стиснув зубы, заявила Клер, сдерживаясь из последних сил. – Однако трудно вообразить, что кто-то может полюбить место, в котором нет даже намека на красоту, вы согласны? К тому же я способна чувствовать аромат цветов, а мои уши еще не разучились различать журчание реки. Если я невольно помешала, когда забрела в ваш любимый уголок, то прошу меня простить – я не знала.

Бриа ничего не ответила, но и не попыталась уйти. «Однако эта Клер Банкрофт – крепкий орешек», – подумала она.

– Что Рэнд рассказывал обо мне? – спросила Бриа наконец.

Вопрос застал Клер врасплох.

– Практически ничего, – призналась она. – Но во время плавания у нас с вашим братом почти не было возможности поговорить, тем более о его семье. А мистер Катч вообще неохотно затрагивал эту тему.

– Стало быть, вы спрашивали?

– Признаюсь, мне было интересно, особенно когда капитан сказал, что мы прогостим тут несколько дней. Но когда он упомянул ваше имя, я сначала решила, что вы его невеста.

Уголок рта Бриа дрогнул в улыбке, и она вдруг стала очень похожа на брата.

– Должно быть, ему это показалось забавным, – проговорила она.

– Ну… я ведь ему не сказала. Представляю, как бы он разозлился, если бы узнал! А может, предпочел бы мистифицировать меня и дальше, чтобы посмотреть, что будет…

– О, вот как? Чтобы посмотреть, что будет? – Бриа с интересом взглянула на Клер. – То есть не станете ли вы ревновать?

Клер обрадовалась, что сгустившиеся сумерки скрыли ее смущение.

– Да нет… скорее, сгорала бы от любопытства. Ваш брат… он…

– Хотите сказать, что порой хочется его придушить? – невозмутимо подсказала Бриа.

– Да, – кивнула Клер, – иногда. Бриа рассмеялась.

– А ему вы об этом говорили? Я хочу сказать – в лицо?

– В лицо только раз, а за глаза уж и не знаю сколько. Улыбка Бриа стала еще шире.

– А вы молодец, мисс Банкрофт… Клер. – Она подсела поближе, исподтишка внимательно разглядывая Клер. – Обожаю, когда он выходит из себя. Но видите ли, мы тут все Гамильтоны, а Гамильтоны редко находят общий язык друг с другом. Рэнд вбил себе в голову, что я должна поскорее выйти замуж, уехать и предоставить «Хенли» Оррину. Думаю, ответ вам ясен без слов – доверить управление плантацией Оррину? С таким же успехом можно просто бросить тут все на произвол судьбы!

– Должно быть, у вашего брата есть причины так говорить.

– О, конечно! Мои интересы – по крайней мере он это так называет! Просто он хочет, чтобы я уехала. И не понимает, что я не могу бросить маму. – Голос девушки понизился до шепота. – Он не понимает… не понимает, что я хочу спасти «Хенли»… сохранить ее… для него же!

Уж не пришло ли Бриа в голову взять ее в союзники, подумала Клер, – просто потому, что и ей тоже порой хочется придушить Рэнда?

– Для чего вы мне все это говорите? – поинтересовалась она. – У меня нет никакого влияния на вашего брата. К тому же, возможно, так действительно было бы лучше – и для вас, и для него. А вам никогда не приходило в голову, что он попросту не желает, чтобы вы жертвовали собой ради его интересов?

– Жертвовала? Но это… это ведь и мой дом! И я в равной степени несу ответственность за то, что станется с «Хенли». Так что ни о каких жертвах и речи быть не может!

– А вы говорили об этом с братом? – мягко спросила Клер.

Ответом ей был тяжелый вздох.

– Ровно двадцать минут назад, – упавшим голосом призналась Бриа. – Я даже толком не успела прийти в себя, когда увидела вас.

– Понятно, – тихо протянула Клер, даже не подозревая, каким взглядом смотрит на нее Бриа.

– Да, – кивнула та. – Держу пари, что вы действительно все понимаете.

Не прошло и недели, как происходящее на плантации перестало быть тайной для Клер. Оррин Фостер был законченным алкоголиком. Глупо-сентиментальным, с заплетающимся языком и невнятной речью, но самым что ни на есть настоящим. Пить он начинал, едва проснувшись, и продолжалось это до самого вечера, пока он, мертвецки пьяный, не сваливался в постель. Время от времени ему приходило в голову отправиться посмотреть, как идут дела на плантации. Уму непостижимо, как он до сих пор ухитрялся не сломать себе шею – впрочем, как говорится, пьяницам и дуракам везет.

Владелец «Конкорда» – а он не упускал возможности упомянуть об этом при каждом удобном случае, – как правило, весь день пребывал в благодушном настроении. Внешность у него была располагающая – широкое лицо всегда сияло улыбкой, на пухлых, как у младенца, щеках играл румянец. Шумный и экспансивный по натуре, во время разговора он бурно жестикулировал, а в подтверждение своих слов оглушительно стучал по столу кулаком. Правда, к вечеру он обычно уставал и становился вялым и неразговорчивым.

И пусть Клер была лишена возможности видеть что-то сама – она видела и замечала все глазами окружающих. Нараставшее к вечеру напряжение во время ужина становилось почти ощутимым. Элизабет Фостер прилагала неимоверные усилия, чтобы утихомирить мужа или светской любезностью хоть как-то скрыть впечатление от его очередной безобразной выходки. Бриа обычно извинялась и исчезала. Доктор Стюарт неизменно убегал вслед за ней, предлагая вместе погулять по саду или спуститься к реке, так что за столом оставались Рэнд и Клер. Время тянулось нестерпимо долго, и только с уходом Оррина этот кошмар заканчивался. Присутствие пасынка, насколько могла судить Клер, ни в коей мере не влияло ни на пагубное пристрастие Фостера, ни на его манеры. К Рэнду отчим не питал ни малейшего уважения. Оррин даже не пытался хотя бы сделать вид, что испытывает нежные чувства к Элизабет или Бриа; более того, Клер подозревала, что теперь он третировал их еще сильнее, чем прежде. Оррин Фостер принадлежал к числу тех натур, которым наплевать на то, что о них думают. Он поступал так, как считал нужным, и, по-видимому, получал немалое удовольствие от того, что пасынок был бессилен что-либо предпринять.

Случилось так, что поздно вечером довольно унылого воскресенья, спустя почти неделю после их приезда в «Хенли», Клер решила, что может ненадолго оставить Рэнда и Оррина наедине в гостиной, полагая, что все будет в порядке. К тому времени мужчины едва обменялись несколькими словами. Измучившись от натянутости, которая, точно темным облаком, окутывала всех, стоило только появиться Оррину, Клер извинилась и вышла вслед за Элизабет. К ее немалому удивлению, та все еще медленно взбиралась по ступенькам.

Выставив впереди себя тросточку, Клер уверенно двинулась через огромную прихожую к подножию лестницы. Отсчитав про себя три ступеньки, она вдруг обнаружила, что догнала Элизабет.

– Нога болит? – участливо спросила Клер. – Мне почему-то сразу показалось, что она беспокоит вас сильнее, чем вы утверждаете.

Вцепившись пальцами в перила, Элизабет перенесла вес своего миниатюрного тела на здоровую ногу.

– Это ерунда, – отмахнулась она. – Боюсь, просто я еще не привыкла к боли.

– Что-то подсказывает мне, что это не так, – тихо проговорила Клер. Женщина, безропотно сносившая грубости такого дикаря, как Оррин Фостер, и терпевшая его дурной нрав, должна была давным-давно привыкнуть к боли. Ей вдруг пришло в голову, что Элизабет в некотором отношении так же слепа, как и она сама. Казалось, она пребывает в каком-то странном отупении. – Вот, возьмите. – Клер протянула женщине свою трость. – Держитесь одной рукой за перила, а в другую возьмите трость.

Но Элизабет даже не шелохнулась. Клер пришлось разжать ей пальцы и почти всунуть трость ей в руку.

– Вот, – терпеливо повторила Клер. – Возьмите, не то я, ей-богу, позову Рэнда. – Только эта угроза заставила Элизабет очнуться.

Клер услышала, как осторожные шаги Элизабет прошелестели по лестнице и замерли на самом верху.

– А теперь позвольте, я возьму вас под руку, а вы возьмите трость. Уверяю вас, все будет хорошо.

Элизабет протянула ей руку, но Клер, вместо того чтобы опереться на нее, сама уверенно подхватила ее под локоть и они вдвоем медленно двинулись по коридору. Добравшись до своей комнаты, Элизабет сделала попытку вернуть Клер трость.

– Оставьте ее себе. Думаю, завтра она вам понадобится больше, чем мне.

– О нет! Я не хочу, чтобы они… – Элизабет испуганно осеклась, – не хочу, чтобы Рэнд и Бриа догадались, как сильно меня донимают боли!

Клер понимала, чего стоило Элизабет признаться в этом.

– Думаю, они догадываются. А что говорит доктор Стюарт?

– Он осмотрел мою ногу только раз – в день вашего приезда, – призналась Элизабет. – Больше я не просила его об этом. Говорит, что это ушиб, правда, сильный, но всего лишь ушиб.

Открыв дверь в комнату, она пригласила Клер войти.

– Вы не позволите мне осмотреть вас? – решилась Клер. Брови Элизабет поползли вверх.

– Вы?! Не понимаю… что вы имеете в виду, дорогая? Осмотреть…

Клер протянула к ней руки.

– Вот ими! – Ей не нужно было иметь глаза, чтобы знать, какое изумление и недоверие написано на лице Элизабет. – Видите ли, я долго жила на островах и училась у туземных хилеров[6]. Я знаю, как определять болезни сердца и даже желудка. А уж сломанная кость для меня вообще не проблема.

– Но тогда вы могли видеть, – едва слышно прошептала Элизабет. – А они… они же были туземцами.

– Послушайте, я же не предлагаю лечить вас с помощью амулетов или заклинаний! Но ведь есть такие травы, что способны облегчить вашу боль значительно быстрее, чем порошки и примочки доктора Стюарта!

Элизабет осела, будто ее внезапно перестали держать ноги.

– Откуда… откуда вам известно, что он мне что-то давал?!

– Ваше дыхание слегка отдает анисом и спиртом. Элизабет ошеломленно прикрыла ладонью рот.

– О Боже!

– Не удивлюсь, если узнаю, что он добавил туда немного опия, – продолжала Клер. – Но легче вам не стало, верно?

– Нет… а я так надеялась!

– Вы сидите на краю постели, Элизабет? – Да.

– Тогда ложитесь.

Поставив трость у изголовья, Элизабет со вздохом облегчения откинулась на подушки. Потом чуть заметно сморщилась, когда осторожные пальцы Клер дотронулись до ее ноги, медленно прошлись вдоль икры, ощупали колено и, наконец, взялись за ступню.

– Скажите, тут кожа все еще пурпурно-синего цвета, – спросила Клер, – или синяк понемногу прошел и она уже пожелтела?

– Цвета индиго, – вздохнула Элизабет. – Вот там… и еще там.

Клер кивнула и осторожно опустила на постель больную ногу Элизабет.

– Не уверена, что это просто ушиб, Элизабет. И не растяжение. Скорее трещина. Лучше бы вам полежать в постели и дать ноге отдых. А синяк – из-за отека и плохой циркуляции крови. И никаких микстур на основе спирта – от этого будет только хуже. А на тот случай, если вы решили, что я научилась этому у туземных лекарей, знайте – мне это объяснял отец. Он много занимался исследованиями крови – искал средства, которые влияют на ее свертываемость и состав. Знаете, многие дети обожают, когда им читают вслух. Так вот, сэр Гриффин позволял мне забираться к нему на колени и смотреть в микроскоп. Он читал мне свои статьи, как другие читают детям Диккенса. Много лет я считала, что клетка – это живое существо. – Услышав смешок Элизабет, Клер грустно улыбнулась. – Когда мы с отцом вернулись в Полинезию, я стала его помощником. Я помогала ему работать над разрешением проблемы гемофилии.

– Думаю, тебе стоит прислушаться к мнению мисс Банкрофт, мама.

Элизабет и Клер повернули головы в сторону двери. Как ни гордилась Клер своим умением различать едва слышные звуки, Рэнд появился в комнате тихо, как привидение. Он подобрался почти вплотную к кровати, а она так ничего и не услышала.

– Если вы хотели, чтобы вам никто не помешал, – сказал Рэнд, – было бы благоразумнее закрыть дверь. Я не собирался… – Взгляд его упал на колено матери, на котором не было и намека на синяк, и он в сердцах выругался.

– Рэнд! – одернула ею мать. – Держи себя в руках! Не смей так выражаться!

Клер молча улыбнулась, подумав, что Рэнд и без того продемонстрировал завидную сдержанность. За время плавания ей довелось услышать немало соленых и цветистых выражений, которые срывались с его губ, и то, что прозвучало сейчас, на их фоне и ругательством назвать-то было трудно.

– Не стоит беспокоиться из-за меня, – любезно проговорила она. – Мне приходилось слышать и похуже!

Рэнд очень жалел, что Клер не видит взгляд, который он метнул ее в сторону при этих словах. А уж будь у него возможность высказаться…

Глаза Элизабет, такого же орехового оттенка, что и у сына, перебегали с лица Рэнда на Клер, и ей впервые пришло в голову, что оба неосознанно используют свою взаимную неприязнь как броню.

– Почему бы тебе не составить компанию Клер? – с намеком сказала она. – Еще не так поздно, чтобы нельзя было прогуляться по саду. Думаю, Бриа с доктором уже там. И нечего вам вдвоем стоять тут и глазеть на мою ногу. – Элизабет раздраженно одернула юбки. – Лучше пошли ко мне Адди, пусть поможет мне лечь в постель.

– Я хотела сделать вам припарку, – вмешалась Клер, – и, может быть, поставить пиявки.

Элизабет скривилась.

– Нет уж, никаких пиявок! А вот против припарки не возражаю, но это потом. А сейчас лучше погуляйте. И не тревожьтесь обо мне, хорошо? – Она с ласковой улыбкой кивнула сыну.

Интересно, подумал Рэнд, заметила ли мать кислый взгляд, который он бросил на Клер?

Глава 5

– Боюсь, моя мать иногда бывает настоящим деспотом, – вздохнул Рэнд, как только они с Клер вышли на веранду. – Она бы с радостью продала душу дьяволу, лишь бы увидеть меня женатым!

– Хорошо, что хоть свою, а не вашу, – отрезала Клер.

Рэнд так резко остановился, что Клер едва не ткнулась в него носом.

– Что вы хотите этим сказать?

Жалея, что не может взять обратно вырвавшиеся у нее слова, Клер только молча покачала головой. Легкий ветерок бросил ей в лицо прядь волос, и она досадливо заправила ее за ухо.

– Нет.

Клер слегка опешила, решив, что Рэнд просит ее оставить в покое волосы. Она машинально отдернула руку и тут же рассердилась на себя. С какой стати он командует ею?! – возмутилась она и аккуратно поправила волосы.

Рэнд невольно нахмурился – ему пришло в голову, что она намеренно тянет время.

– Объясните же мне наконец, что вы имеете в виду, – уже жестко приказал он.

Клер удивилась бы меньше, если б Рэнд набросился на нее, схватил за плечи и принялся трясти изо всех сил. Руки у нее опустились.

– Я просто хотела сказать, что сегодня вы уже достаточно выдали себя, – объяснила она.

– А что вы можете знать об этом? – допытывался он. – Что, уже успели меня с кем-то обсудить? С кем вы разговаривали – с Бриа?

– Нет. То есть мы, конечно, разговаривали, но не о вас. – Выпустив руку Рэнда, Клер отодвинулась, но всего на шаг. На веранде, сплошь заставленной цветочными горшками, Клер без своей тросточки чувствовала себя совершенно беспомощной. – Бриа рассказывала мне о Дэвиде и Шелби, о ваших родителях…

Рэнд оцепенел. – Что она вам наговорила?!

Клер умоляюще вытянула руки, по спине у нее пробежала дрожь.

– Да ничего особенного.

– Трудно поверить.

– Просто какие-то случаи из детства, вот и все, – прошептала Клер.

Рэнд смерил ее испытующим взглядом – ему всегда казалось, что Клер слышит и подмечает куда больше, чем говорит.

И вот теперь она явно уже успела сделать какие-то выводы из того, что узнала.

– Позвольте, я возьму вас под руку, – сказал он наконец. Даже в сумерках Рэнд заметил, как она слегка вздрогнула, будто он дотронулся до нее без предупреждения.

Клер вдруг почувствовала, как рука Рэнда обхватила ее за талию. Он потянул ее за собой куда-то в сторону от дома, и она без возражений последовала за ним. Клер чувствовала, что он едва сдерживает клокочущий в груди гнев.

– Почему вы сердитесь? – удивилась она.

– Терпеть не могу, когда моя персона становится предметом пересудов!

Клер предпочла промолчать.

– Я не рассчитывал, что вы подружитесь с Бриа.

Скажи он это с вызовом, со свойственной ему надменностью, и Клер нашлась бы что ответить. Но в голосе Рэнда сквозила какая-то странная грусть, и сердце Клер дрогнуло.

– Я бы очень хотела, чтобы это было так, – искренне ответила она, – но ваша сестра, по-видимому, не нуждается в моей дружбе.

– Однако, по-моему, вы проводите вместе немало времени! – едко заметил он.

– Это ничего не значит. Просто Бриа очень замкнутая по натуре.

– Но я видел вас вместе, – продолжал упорствовать Рэнд, – видел, как она улыбается вам! И Бриа неохотно оставляет вас одну.

– Может, она решила, что тем самым доставляет удовольствие вам? Конечно, сейчас Бриа гораздо приветливее, чем раньше, но она не из тех, кто любит откровенничать. – Клер тут же напомнила себе, что Бриа только однажды пыталась найти в ее лице союзника. – Так что, как вы сами видите, капитан, мы с вашей сестрой не стали подругами. И вам не из-за чего беспокоиться.

Рэнд выбрал тропинку, которая вела через сад к реке. Теперь у них над головой расстилался зеленый шатер, вдалеке слышался легкий плеск воды. Футах в пятидесяти от них виднелся бельведер. Он повернул в ту сторону.

– Неужели вы решили, будто я хочу, чтобы у Бриа не было подруг? – изумился он.

– Нет, – с невозмутимым видом заявила Клер, – как раз наоборот. Просто думаю, что-то в моем характере сделало меня, на ваш взгляд, совершенно неподходящей подругой для вашей сестры.

Рэнд тяжело вздохнул.

– Ничего подобного. Надеюсь, вы выбросите из головы этот вздор.

Клер не считала свое предположение таким уж глупым, но решила промолчать.

– Тогда объясните, что вы хотели сказать, – потребована она.

– Я думал, это и так понятно. Через неделю мы отплываем, и, поскольку больше у вас не будет возможности общаться с моей сестрой, кроме как письменно, а роль секретаря при вас играет доктор Стюарт, я считал, что не стоит лишний раз поощрять его.

– Поощрять Маколея?! То есть… в каком смысле? Не понимаю…

– Питать беспочвенные надежды в отношении Бриа.

– Надежды? Да Бог с вами! Он всего лишь пару раз прошелся с ней по саду!

– Бриа каждый раз выскакивает из-за стола вслед за ним.

– Только для того, чтобы избавить себя от удовольствия созерцать своего отчима.

У бельведера Рэнд остановился.

– Тут лестница, – предупредил он. – Три ступеньки. – Он помог Клер подняться, потом подвел ее к скамейке. – Мы можем ненадолго присесть, река у вас за спиной. А через просветы в деревьях хорошо виден «Хенли». На втором этаже светятся четыре окна. Наверное, мама читает у себя в комнате.

– Хорошо бы, – вздохнула Клер. – Это поможет ей отвлечься, и она забудет о боли.

Рэнд как будто пропустил ее слова мимо ушей. Откинувшись на перила, он скосил глаза, чтобы убедиться, что пальцы Клер по-прежнему лежат поверх его руки. Потом принялся украдкой разглядывать в сумерках ее профиль. Она сидела лицом к дому, будто могла видеть свет, слабо мерцавший сквозь листву деревьев.

– Вы поверили в то, что моя мать и вправду разбила колено? – На ошупь трудно определить, – уклончиво ответила Клер.

– Но Стюарт же осматривал ее в первый день!

– Знаю. Он сказал, что нашел у нее сильное растяжение связок и ушиб. Но все это не так уж страшно – важнее разогнать гематому. Вашей матушке нужно делать припарки из трав, а если удастся ее уговорить, то и поставить пиявки. При этом она должна как можно больше лежать, подложив под ногу подушки. Лучше всего ей провести в постель всю неделю. – «И уж конечно, без всяких спиртовых настоек и опийных микстур», – добавила про себя Клер. Жаль, что мало кто из докторов обладает такими знаниями о кровеносной системе человека, как ее отец! – Вам нужно поговорить с ней. Оррин наверняка потребует, чтобы она была на ногах, а ей вряд ли захочется омрачать ссорами ваш приезд.

Рэнд угрюмо кивнул. Когда он снова заговорил, голос его звенел от напряжения:

– Знаете, ведь это он толкнул ее! Точнее, ударил ее по лицу так, что она упала. Вот как все было.

– Примерно так я и подумала. Маколей сказал, что заметил у нее на скуле синяк.

– Иногда я ненавижу ее за то, что она вышла замуж за этого мерзавца. – Эти горькие слова вырвались у Рэнда сами собой, как разлившаяся по весне река ломает запруду. – Как она могла так оскорбить память моего отца, пустив его в свою постель?!