Главный свидетель

Но Гиб даже слушать об этом не хотел.

Он без разговоров отринул давнюю традицию, согласно которой семья невесты должна финансировать свадебное торжество, и решил устроить все сам. Кендал пыталась было возражать, но Гиб, с его обезоруживающей улыбкой и весьма настойчивым нравом, разбил все ее аргументы.

– Не обижайся, – попросил Мэт, когда она недовольно посвятила жениха в свадебные планы его отца. ….. Отец хочет закатить такую свадьбу, которая жителям Проспера и во сне не снилась. Ни ты, ни твоя бабушка не в состоянии оплатить все свадебные расходы, и ему приятно все сделать самому. Ведь я его единственный ребенок. Для папы это дело всей жизни. Поэтому пусть делает все, что хочет и не надо ему мешать.

Кендал не пришлось долго уговаривать целиком посвятить себя предсвадебной «горячке». Свадебное платье она выбрала себе сама, но за всем остальным приглядывал Гиб. Правда, он согласовывал с ней наиболее важные моменты.

Он без устали вникал во все мелочи, и это не прошло даром: сегодня его дом и прилегающая к нему лужайка просто поражали своим великолепием. Мэт и Кендал прямо-таки рты по раскрывали от удивления, увидев изящную арку из роскошных цветов – гардений, белых лилий и роз, а под огромным тентом от салатов, закусок и всякой всячины ломились длинные столы. При взгляде на свадебный торт в виде самой настоящей скульптуры из нескольких ярусов, да еще и украшенной живыми розами у приглашенных захватывало дух. Да и огромный шоколадный торт молодоженов с клубникой величиной с теннисный мяч поражал воображение отнюдь не одиночек. Шампанское охлаждалось в серебряном ведерке со льдом, дожидаясь своего часа.

Несмотря на вселенский размах, свадьба все же осталась чисто семейным торжеством. В тени деревьев привычно резвились дети. После свадебного вальса жениха и невесты в танце закружились и все остальные. Поистине сказочная свадьба, свадьба небывало величественная и пышная.

Кендал и не подозревала тогда о надвигавшейся со всех сторон опасности, потому и мечтать не смела о большем счастье и блаженстве. Мэт, крепко и в то же время ласково обняв ее, кружил по танцевальной площадке. Высокий и стройный, созданный, казалось, для роскошного костюма, он отнюдь не чувствовал никакой неловкости от дорогого свадебного наряда. В тот день он поражал невероятной красотой. Утонченные черты лица и прямые волосы придавали Мэту оттенок некого аристократизма, скорее даже, величия средневекового барона.

– Какой ты элегантный, – заметила как-то Кендал, – изящный. Как Гэтсби.

Она бы так и кружила с ним всю ночь напролет, однако присутствующие мужчины приглашали ее наперебой. И судья Фаргоу туда же. Невеста чуть не застонала от досады, когда Мэт передал ее новому партнеру. В танцах этот человек являл не больше грациозности, чем в зале суда.

– Я не на шутку сомневался по поводу вашей персоны, – произнес судья Фаргоу и крутанул ее так, что она едва удержалась на ногах. – Женщина в качестве общественного защитника нашего округа – это уж слишком!

– Я не верил, что вы справитесь.

– Вот как? – холодно бросила Кендал.

Да, Фаргоу не только плохой танцор и никудышный судья, подумала Кендал, но еще и сторонник дискриминации женщин. С тех пор как она впервые появилась в зале суда, он ни разу даже не постарался отринуть свои консервативные взгляды.

– Почему вы были предосудительны, Фаргоу? – стараясь удержать доброжелательную улыбку на лице, спросила Кендал.

– Видите ли, – самодовольно начал он, – Проспер очень патриархален, как округ, так и город. И чертовски тем гордится. Местные жители следуют традициям из поколения в поколение. Мы не падки на всяческие перемены и терпеть не можем принуждения. Женщина-адвокат – слишком романтично для нас.

– Вы полагаете, что женщина по-прежнему должна сидеть дома, готовить еду, стирать, воспитывать детей? Что ее и близко нельзя подпускать к какой-либо профессиональной деятельности?

В ответ он недовольно хмыкнул: – Я бы так не сказал.

Подобная откровенность стоила бы ему многих голосов на очередных выборах. Поэтому все его публичные заявления подвергались строжайшей самоцензуре. Судья Фаргоу слыл весьма искусным политиком. Если бы он только был таким же искусным судьей!

– Я только хотел сказать, что Проспер – чистый маленький городок. Без всяких ужасающих проблем, что характерны для больших мегаполисов. Мы на корню подрезаем коррумпирующее влияние извне. Мы – я имею ввиду себя и прочих общественных деятелей – намерены постоянно поддерживать свои стандарты на высоте.

– Вы что же, считаете меня частицей пресловутого коррумпирующего влияния извне?

– Нет, нет, конечно же, нет.

– Моя работа заключается в том, чтобы обеспечить надлежащую юридическую консультацию тем жителям, которые не могут иметь своего собственного адвоката. Наша Конституция предоставляет всем гражданам США право на судебную защиту.

– Мне хорошо известны права граждан, перечисленные в Конституции, – резко заметил судья.

Кендал чуть заметно улыбнулась, чтобы скрыть осадок, оставшийся в глубине души от этих слов:

– Зачастую я вынуждена напоминать себе, что именно работа заставила меня тесно соприкоснуться с определенными слоями общества, которые всем нам кажутся нежелательными. Но и преступники – люди и они нуждаются в тех, кто представляет их интересы в суде. В независимости от того, кто мой клиент и как бы отвратителен он ни был, я всегда стремлюсь сделать все возможное, чтобы представить его сторону наилучшим образом, приложив к тому все свои старания.

– Никто не сомневается в ваших способностях, – тут же перебил ее судья. – Несмотря на непосредственное участие в этом омерзительном деле в Теннесси… – Он запнулся и растянул рот в улыбке. – Ну да ладно, к чему ворошить прошлое в этот прекрасный день?

Действительно, к чему? Напоминание судьи о ее былых затруднениях говорило само за себя. Неужели он считает, что она достаточно глупа, чтобы поверить в то, что это просто ошибка?! Кендал кипела от негодования.

– Вы прекрасно работаете, – сказал судья, стараясь сгладить впечатление. – Прекрасно. Мне придется привыкнуть к тому, что женщина будет спорить со мной о тонкостях юриспруденции. – Он залился прерывистым лающим смехом. – Знаете, до тех пор, пока вы не предстали воочию, мы думали, что берем на работу мужчину.

– Мое имя введет в заблуждение кого угодно.

На совете директоров Ассоциации адвокатов округа Проспер было решено сформировать контору общественных защитников, чтобы обеспечить юридической защитой малоимущих. Даже при постоянной ротации кадров эти услуги оказались слишком обременительными и малоприбыльными.

Высокие каблуки и женское платье Кендал вместо мужского костюма и галстука поставили директоров в дурацкое положение. Ее резюме производило столь сильное впечатление, что они, даже не взглянув на заявителя, тут же ответили на ее письменный запрос. Тем более что собеседование превратилось в пустую формальность.

И она выдержала нелегкое испытание. Прекрасно представляя заранее, что ей придется натолкнуться на стену неприятия со стороны закоренелых приверженцев мужского превосходства и юриспруденции, она тщательно подготовилась к первой встрече, отрепетировала все коронные фразы. Своей вдохновенной речью ей надлежало наголову разбить совет с его недоверием и предрассудками относительно женщин-адвокатов. При этом не следовало задевать мужское самолюбие.

В то время Кендал отчаянно нуждалась в работе. Отдавая себе отчет, что от этого шага зависит будущее, она превзошла самое себя, чтобы получить эту должность.

Очевидно, она все сделала как надо, поскольку совет адвокатов согласился предоставить ей должность общественного защитника. Одно-единственное темное пятно в ее послужном списке ни на что не повлияло. А может, они считали, что для женщины это не так уж важно. Подумаешь, оплошность, в конце концов, она ведь всего лишь женщина.

Кендал плевать хотела на то, что они при этом думали или как они пришли к такому решению. За те восемь месяцев, проведенных в Проспере, ей удалось доказать свою профессиональную пригодность. Она немало потрудилась, чтобы завоевать уважение своих коллег и общественности города. Скептикам оставалось лишь прикусить язык.

Даже местная газета вынуждена была изменить свое мнение, хотя некогда поместила разгромную статью, в которой некто усомнился в возможностях женщины в качестве адвоката. Заметку эту словно невзначай напечатали рядом с сообщением о ее вступлении в должность.

А сейчас издатель этой самой газетенки незаметно подкрался к ней, дружески обнял за талию и поцеловал.

– Господин судья, – изрек он, – вы монополизировали самую хорошенькую девушку на этой свадьбе. Не слишком ли долго вы с ней танцуете?

– Подобные претензии вправе выдвинуть только жених, – хмыкнул Фаргоу и вернул невесту Мэту.

– Спасибо, что выручил меня, – благодарно шепнула ему Кендал. Когда они вырвались из толпы, она устало уткнулась ему в грудь и закрыла глаза. – Ужасно сталкиваться с этим красношеим болваном в суде. Но еще хуже танцевать с ним на своей собственной свадьбе. Тем более что это уже не входит в мои служебные обязанности.

– Будь умницей. – Он принялся утешать ее как ребенка.

– Да уж, – грустно согласилась Кендал. – Я была такой умницей, что меня чуть не стошнило.

Конечно, судья не подарок, но он старый друг отца, в общем, Мэт был прав. Кроме того, не доставлять же судье Фаргоу удовольствие своим испорченным настроением! Она подняла голову и улыбнулась Мэту:

– Я люблю тебя. Когда я в последний раз говорила тебе об этом?

– Сто лет назад. А точнее – десять минут.

Они, кинувшись в объятия друг друга, страстно закружили в танце. Вдруг чей-то громкий голос ворвался к ним из темноты:

– Эй, малышка, просто кайф, а не праздник!

Кендал обернулась и в двух шагах от себя увидела свою подругу, приглашенную на свадьбу в качестве свидетельницы. Большеротый и самодовольный фармацевт рядом с ней, казалось, сходил с ума от объятий страстной и темпераментной женщины.

– Привет, Рики Сью, – кивнула Кендал. – Веселишься?

– Еще бы, а ты как думаешь?

Рики Сью Роб в свободном широком платье двигалась в такт музыке. Желтоватое лицо Рики Сью поражало россыпью рыжеватых веснушек, а цвет волос смахивал на свежий морковный сок. Однако, несмотря на столь необычную цветовую гамму, Рики Сью всегда предпочитала изящный стиль в одежде и чрезмерно изобретательно ее подбирала. Ее прическа являла собой произведение искусства, будучи в то же самое время полезным пособием для изучения архитектурных тонкостей.

Она постоянно улыбалась, обнажая широкую щель в передних зубах. А полные губы толстушки призывно блестели огненно-красной помадой, абсолютно не сочетавшейся с цветом волос.

– Ты упоминала, что твой муж чертовски красив, – продолжила Рики Сью необычайно громким, скорее, трубным голосом, – но не поведала, что он к тому же чертовски богат.

Кендал вдруг ощутила, как Мэт мгновенно съежился. Подруга, конечно же, не хотела его обидеть, по простоте душевной считая, что делает ему комплимент. Но в Проспере не принято было обсуждать личное состояние человека. Во всяком случае публично.

– Мэт, – обратилась к мужу Кендал, когда Рики Сью с партнером удалились. – Я была бы тебе весьма признательна, если бы ты пригласил ее на танец.

Гримаса отвращения исказила лицо мужчины:

– Боюсь, она меня растопчет.

– Мэт, пожалуйста.

– Сожалею.

– Правда? Вчера вечером за обедом ты недвусмысленно дал понять, что не в восторге от Рики Сью. Надеюсь, она этого не заметила, но меня не проведешь.

– Она вовсе не такая, как ты ее описывала.

– Я лишь сказала, что она моя лучшая подруга? Это самая исчерпывающая характеристика человека.

Бабушка не смогла прибыть на свадьбу своей внучки, и Рики Сью стала единственным гостем Кендал. Встреться они при каких-либо других обстоятельствах, пронеслось в голове Кендал, Мэт постарался бы отнестись к ней по-дружески и достаточно сердечно. Но на свадьбе, в присутствии множества высокопоставленных гостей, ее развязные манеры вызывали только отвращение. Мэта и Гиба раздражал разухабистый, утробный смех, который вырывался, казалось, из чрева массивного тела подруги.

– Я не уверяла тебя, что Рики Сью изящная леди из южных штатов.

Мэт поморщился как от зубной боли:

– Она грубая, Кендал, грубая и пошлая. Я думал, она похожа на тебя, много женственнее, образованнее и симпатичное.

– Но она источает какое-то внутреннее обаяние.

Рики Сью работала секретарем в приемной юридической фирмы «Бристол и Мазерс», где Кендал в свое время числилась в качестве младшего сотрудника. Их первая встреча не отложилась в памяти Кендал, она совершенно не обратила на Рики Сью внимания.

Однако постепенно они сблизились и подружились. За слишком вызывающей внешностью секретаря скрывалась отзывчивая, чувствительная натура, без особых претензий, практичная, терпимая к недостаткам других и безгранично преданная. Причем последнее особенно подкупало Кендал.

– Не сомневаюсь, в ней есть нечто, достойное восхищения, – неохотно отступил Мэт. – Возможно, она и не виновата в том, что такая толстая.

Кендал здорово задело, что он использовал это прилагательное «толстая». Мог бы подобрать и другое слово. Как гадко, что он частенько вот так ее унижает!

– Если бы ты дал ей хотя бы полшанса… Мэт приложил палец к ее губам:

– Мы что, так и будем ссориться на нашей собственной свадьбе и в присутствии многочисленных гостей? Да еще по такому дурацкому поводу?

Ей захотелось тотчас возразить; что грубость в отношении лучшей подруги не такой уж незначительный повод, но он, конечно же, прав. Сейчас не время для выяснения отношений. К тому же некоторых его друзей она тоже недолюбливала.

– Хорошо, объявляем перемирие, – согласилась Кендал. – Но если бы я хотела найти значительный повод для ссоры, то выбрала бы любую из присутствующих здесь женщин. Похоже, они готовы разорвать меня на части от зависти.

– Кто? Где? – Он стал вертеть головой по сторонам, как бы пытаясь найти тех, кому разбил сердце.

– Не скажу ни за что на свете, – вымолвила она грустно, теребя лацкан его пиджака. – Но из простого любопытства, сколько женских сердец ты разбил, женившись на мне?

– Их кто-то считал?

– Серьезно, Мэт.

– Серьезно? – Он на миг опечалился. – Если серьезно, то я один из редких холостяков в Проспере, находящихся в возрасте от половой зрелости до безнадежной старости. Потому-то ты и видишь среди гостей вытянутые от огорчения лица. Зрелые одинокие женщины увеличат статистику пострадавших от удара молнии.

Он попал в цель – она наконец рассмеялась.

– Ну что же, тем лучше, – весело сказала Кендал. – Я рада, что ты поджидал, пока я доберусь до Проспера.

Он на мгновение остановился, крепко прижал Кендал к себе и, запрокинув ей голову, поцеловал в губы:

– Я тоже.

Выделяясь среди многочисленных гостей свадебным нарядом, Кендал оказалась в весьма затруднительном положении. Однако часа через полтора ей все же удалось проскользнуть в дом незамеченной.

Девушке не слишком нравился дома Гиба, особенно огромная гостиная, темные стены которой украшали многочисленные охотничьи трофеи.

Для неискушенной в этом деле Кендал все эти чучела рыб как две капли походил и друг на друга. Остекленевшие глаза на симпатичных мордах оленя, лося, дикого кабана и других несчастных животных вызывали у нее лишь чувство неловкости и сострадания. В гостиной внимание при влекла лишь голова свирепого полосатика, навеки застывшего с оголенными клыками.

Охота и рыболовство были своеобразным коммерческим бизнесом Гиба. Его магазин спортивных товаров располагался на главной улице Проспера. Здесь, в горных районах северо-западной части Южной Каролины, он здорово преуспел и благополучно продолжал завоевывать новую клиентуру. Иногда покупатели являлись чуть ли не из-за моря, чтобы именно у него потратить деньги.

Он отлично разбирался в своем деле. Обнадеженные охотники и рыболовы Высоко ценили мнение Гиба и без колебаний расплачивались по кредитным карточкам за все то, без чего, на его взгляд, предприятие просто обречено. Зачастую они приносили свои трофеи, вваливаясь с тушами прямо в магазин, ожидая его похвалы и восхищения их мастерством и умением владеть ружьем, удочкой, силками или капканом.

Гиб, в свою очередь, на похвалы не скупился и давал советы бесплатно. Окружающие превозносили его чуть ли не до небес, ибо считали великолепным охотником и прекрасным человеком. Те же, кто пока еще не удостоился чести влиться в сонм его друзей, с нетерпением ожидали такой возможности.

Кендал подошла к ванной комнате, одновременно служившей Гибу пороховым складом, и тут обнаружилось, что дверь Заперта изнутри. Кендал легонько постучалась.

– Освобожу через секунду.

– Рики Сью?

– А, это ты, малышка?

Рики Сью сразу же открыла, вытирая подмышки махровым полотенцем.

– Потею, как свинья, – объяснила она. – Заходи.

Кендал подобрала рукой фату и подол своего платья, вошла в маленькую ванную и прикрыла дверь. Хотя бы пару минут провести спокойно вместе с подругой и неважно, что комната тесновата для двоих!

– Как ты устроилась в мотеле? – Мотели в Проспере были отвратительными. Кендал забронировала Рики Сью лучшую комнату, но и та не слишком подходила.

– Иногда приходилось спать и в худших условиях, – невозмутимо ответила женщина. – Да еще и зарабатывать. – Она подмигнула Кендал в зеркало. – Кстати, твой красивый муж так же хорош в постели, как хорош собой?

– Предпочитаю не распространяться об интимных делах, – С лукавой улыбкой парировала Кендал.

– Напрасно, ты здорово обедняешь себя, ибо любой Рассказ на эту тему весьма интересен сам по себе.

В фирме «Бристол и Мазерс» Рики Сью постоянно держала сотрудников и чиновников в некотором возбуждении бесконечными россказнями о своих сексуальных похождениях. Каждое утро она с удовольствием добавляла все новые и новые эпизоды бесконечной мыльной оперы за чашкой кофе. Вряд ли этому стоило слепо верить, но, что самое удивительное, почти все происходящее было правдой!

– Я очень беспокоюсь за тебя, Рики Сью, – заметила Кендал. – Крутить сразу с несколькими весьма небезопасно.

Я осторожна. И была осторожной всегда.

– Нисколько не сомневаюсь, но все же…

– Послушай, малышка, не надо лекций. Я просто стараюсь полностью использовать все свои возможности. Будь у тебя моя внешность, ты тоже была бы вынуждена брать все, что могут предложить мужчины. Еще ни один мужик не поскупился ради удовольствия. – Она вытянула руки вперед.

– Поэтому дабы не страдать от неудачной любви или, будучи недотрогой, не остаться до конца своих дней старой девой, – продолжила мысль Кендал, – я давным-давно решила быть более отзывчивой к требованиям мужчин.

– Просто я даю то, что им нужно, и к тому же с большим талантом. В темноте и голышом мужикам плевать, как ты выглядишь вроде сказочной принцессы или старой ведьмы. И так до тех пор, пока у тебя есть уютное и теплое местечко для этого дела. Во мраке, моя дорогая, исчезают любые различия и все кажется прекрасным.

– Печальная и жалкая философия.

– Но она работает на меня, – грустно возразила Рики Сью.

– А вдруг да на днях какой-нибудь мистер Правдоискатель ворвется в твою жизнь и исковеркает ее?

Смех Рики Сью прозвучал как охотничий рожок.

– У меня был лучший шанс выиграть лотерею.

Внезапно улыбка исчезла, и она задумчиво произнесла: – Не стоит заблуждаться на сей счет. Просто я хочу иметь мужа, целый выводок прекрасных ребятишек и весь набор семейного счастья. Но, поскольку для меня это маловероятно, надо жить легко и весело. Я стремлюсь к тем удовольствиям, что мне доступны, и в тех формах, что наиболее приемлемы. Ведь не секрет, что обо мне за глаза говорят: как можно позволять мужчинам так легко пользоваться собой? Но все дело в том, что не они используют меня, а я их. Потому что, к сожалению. – Она на минуту умолкла и с нескрываемой завистью окинула Кендал взглядом с ног до головы. – К сожалению, женщины не рождаются равными. Я выгляжу словно моржиха с волосами, окрашенными хной, а ты… да что там говорить.

– Ну зачем ты так, Рики. Ко всему прочему я полагала, что импонирую тебе своим складом ума, – поддразнила ее Кендал.

– О да, ты достаточно умна. Умна настолько, что иногда даже пугаешь. Достоинств у тебя больше, чем у кого бы то ни было, а я ведь встречала немало крутых баб.

Мгновенно посерьезнев, она вдруг внимательно посмотрела на Кендал:

– Я очень рада, что у тебя здесь все получилось, малышка. Ты не упустила свой шанс, черт возьми.

– До известных пределов, да, – согласилась Кендал. – Но я не очень-то беспокоюсь. Слишком много времени прошло. При малейшей вероятности все уже давно бы полетело в тартарары.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением вздохнула Рики Сью. – Мне все же кажется, что ты сумасшедшая, потому что согласилась через это пройти. И вернись время вспять, я по-прежнему была бы против этой свадьбы. Мэт-то знает?

Кендал покачала головой.

– Может стоит ему сказать?

– Зачем?

– Затем, что он твой муж, черт подери!

– Вот именно. Какая в сущности разница, что он обо мне думает?

Рики Сью на минуту призадумалась:

– А что думает насчет этого твоя бабушка?

– То же самое, что и ты, – неохотно призналась Кендал. – Тоже настаивает, чтобы я все ему рассказала.

Элви Хэнкок оказалась единственной родственной душой, которую помнила Кендал, оставшись круглой сиротой пяти лет от роду. Девочку направляла любящая, но вместе с тем твердая рука. В большинстве случаев Кендал всегда соглашалась с бабушкой, доверяя ее женскому чутью и многолетней мудрости.

Но по вопросу о том, стоит ли быть предельно откровенной с Мэтом, они придерживались различных взглядов. Кендал неколебимо стояла на своем.

– Вы с бабушкой, – произнесла она тихо, – должны положиться в этом деле на меня.

– Хорошо, малышка, – согласил ась Рики Сью, – но если с тобой что-нибудь случится, пожалуйста, не говори, что я тебя не предупреждала.

Посмеиваясь над этим грозным предостережением, Кендал подалась вперед и обняла Рики Сью:

– Я скучаю по тебе. Обещай, что будешь часто навещать меня.

Рики Сью тщательно сложила полотенце, нарочито расправив все складочки:

– Сомневаюсь, что это будет хорошо.

Улыбка тут же слетела с лица Кендал:

– Вот еще, почему же?

– Потому что твой муж и свекор недвусмысленно продемонстрировали свое ко мне отношение. Ладно, извиняться не надо. – Кендал попыталась было протестовать, но Рики Сью тотчас резко оборвала ее. – Мне глубоко плевать, что там они думают о Рики Сью. Я слишком живо вспомнила своих родителей, которые тоже ни с чьим, кроме собственного мнения, не считались. Я вовсе не собираюсь вспоминать о них. Просто… – Густо накрашенными глазами она с мольбой уставилась на Кендал. – Я не хочу создавать никаких проблем.

Кендал прекрасно поняла, что имела в виду приятельница, и, еще раз оценив ее благородство, вновь опечалилась:

– Я скучаю и по тебе, и по бабушке гораздо сильнее, чем предполагала, Рики Сью. Теннесси кажется теперь таким далеким. Мне нужен друг.

– Найди.

– Уже пыталась, но безуспешно. Здешние женщины разговаривают очень вежливо, но держатся обособленно.

Возможно, обижаются, что я ворвалась в город и увела Мэта прямо у них из-под носа. А может, просто завидуют моей карьере. Они ведь живут иначе. Во всяком случае, ты пока моя единственная лучшая подруга и никто не в состоянии тебя заменить. Пожалуйста, не бросай меня на произвол судьбы.

– Господи, да я и не собираюсь тебя оставлять. Ведь и у меня самой нет близких друзей. Но давай смотреть правде в глаза. – Она крепко и осторожно сжала плечи Кендал. – Кроме меня, последней ниточкой, связывающей тебя с Теннесси, остается твоя бабушка. Когда она умрет, возвращайся назад, в Шеридан. Навсегда, Кендал. Порви со всеми, включая и меня. Не насилуй свою судьбу.

Кендал отстраненно кивнула, раздумывая о преимуществах, вытекающих из совета подруги:

– Бабушка долго не протянет. Мне хотелось переехать сюда вместе с ней, но она отказалась покинуть свой дом. Эта разлука рвет мое сердце на части. Ты-то хорошо знаешь, что она для меня значит.

– Взаимно, – угочнила Рики Сью. – Бабушка по-настоящему тебя любит. И всегда – желала тебе только добра. Если ты будешь счастлива, то и она умрет умиротворенной. Это самое лучшее, чем ты можешь сейчас ей помочь.

Конечно, Рики Сью права, права на все сто. К горлу Кендал предательски подкатил комок:

– Ради Бога, Рики Сью, приемотри за ней.

– Я звоню ей ежедневно и приезжаю навестить дважды в неделю, как и обещала. – Она дружески пожала руку Кендал. – А сейчас мне бы хотелось вернуться на свадьбу и распробовать всякое шампанское и деликатесы. Возможно, я выбью еще один танец из этого фармацевта. Ты не находишь, что он в некотором смысле весьма привлекателен!