Картезианские размышления

Но мы уже рассматривали раньше, в чем состоит бесконечность (т е. не специальная органичность) переживания, например, красоты цветка. В том, что я могу ее определенно переживать, разрешая свое, волнующее и околдовывающее меня впечатление, и самопознанием до-определяя восприятие цветка. Ибо само по себе оно такое же, как другие цветки и восприятия: этот же объект – цветок – отражен в миллионах других зрачков в мире. Поэтому, если во внешнем сопоставлении брать предмет (скажем, толчок последнего ощущения) и отражение (рисунок, «идею красоты» и т п.), то нет полной определенности последнего структурой предмета. Лишь вместе с «сотворением себя» мы получим полную определенность, вполне и уникально (единственно) определим отражение этого рода (поэтичность, красоту, волнующую желанность и т п., что открывает, конечно, бесконечность перед нами). Но это, по сути дела, и есть уже известный нам Декартов принцип когито, принцип того, что определится вместе с нами и на нас, – определится в особой «чистой», «феноменальной» материи, «метафизической материи», как я уже говорил, – с упакованными в ней утяжелениями: прежде имевшей место «истории», с памятью и т д. В этом смысле Декарт мог бы, вслед за Леонардо да Винчи, сказать, что поэзия, шарм, красота, любовная страсть, печаль, радость, как и «война из-за Елены Прекрасной», – все это «вещи ума», «cosamentale» (Леонардо говорил это о живописи, и притом подчеркивал именно слово «вещь»). Новым поворотом декартовского принципа здесь является указание на необходимо страстный характер этого исторического элемента, на чувствительность элемента-стихии, квинтэссенции космического устройства.

Итак, нас нет без страсти, «нет» в метафизическом смысле, как я говорил. И мы без нее не знаем. Да и знать нечего, ибо до движения и предметы пусты (без «качеств») и мы пусты (без сил, без «возможностей»). Зная – не знаем. Или не зная – знаем.

Следовательно (я опять замыкаю), мы понимаем, почему у Декарта все оказывается в контексте освобождения. Освобождение означает – увидеть себя в мире, а это чудовищно трудно. Увидеть и жить в настоящем – это невозможно. А если случается, то это почти что богоподобно или богоравно. И теперь, выйдя на этот вираж снова, я выражу свою мысль так (чтобы двинуться дальше): как не может быть полиции мысли, а весь Декарт вопиет, т е. вопиет – не то слово, потому что такого пафоса у него, слава Богу, не было (он считал это само собой разумеющимся, так же как для него само собой разумеющимся было быть умным, а не глупым. Само собой разумелся тот факт, что в голову могут приходить мысли и нечего приходить в безумный восторг от того, что подумал умную мысль, и «пробивать ее», требовать, раз она пришла тебе в голову, чтобы все остальные упали на колени и молились бы на тебя), так и не может быть полиции страстей (духовности), или души в этой роли. И здесь у Декарта появляется очень интересная и дерзкая тема, на уровне которой мы снова убеждаемся в разнице между тем, что значит знать и что значит мыслить знаемое.

В трактате «О страстях» Декарт подчеркивает, что не существует высших и низших частей души. А ведь мы полагаем и убеждены, что в человеке высшее борется с низшим. Что есть некая низшая природа человека: страсти, чувственность, аппетиты и пр., и есть еще высшая: дух, мысль, нравственность и т д. А Декарт говорит, что если вы наделяете это последнее состояние внутренней субъективностью и думаете, что существует нечто нетелесное, то ведь все равно речь идет о телесном, только в вашем случае – это «грязное», непроясненное телесное. Ибо не существует никаких духоподобных и мыслеподобных состояний. А есть либо тело, т е. протяжение, либо – мысль, которая не протяженна. Следовательно, душа не более духовна, чем материя «тяжела», и живет динамическим сращением чувства сознания объекта с объектом, или совмещением гомогенных моментов времени. И это сращение нужно растянуть, тогда мы увидим мельчайшие пружины и механизмы, «автоматы», которые мешает нам видеть наше зрение-калека. Ибо всякое зрение есть калека по сравнению с физическими возможностями мира, считает Декарт. И поэтому, скажем, для него животные были более понятны в качестве автоматов, лишь имитирующих бытие, а бытие – это спонтанность и самодеятельность. Они имитируют его так же, как те куклы, говорит Декарт, которые мы встречаем в садах наших королей.

Вопреки эмпирическому, обыденному представлению, вопреки массовому христианству, никакой борьбы между низшим и высшим в человеке не существует. Нет борьбы человека со своими низменными инстинктами или низменными страстями. Не там борьба. Как нет полиции мыслей, так нет и полиции страстей. Сказать про страсти: «низшие» – это уже полиция. В параграфе 47 Декарт пишет: «В несовместимости движений, одновременно вызываемых в шишковидной железе телом посредством «духов» и душой при помощи воли, и заключается борьба между низшей частью души, называемой чувствующей, и высшей ее частью, разумной. Это та же самая борьба, которая бывает между естественными вожделениями и волей. Так как у нас только одна душа и части этой души ничем не отличаются друг от друга, то чувствующая часть является и разумной и все ее вожделения считаются желаниями». И дальше он замечает, что непонимание данной проблемы связано с тем, что обычно не умеют различать – что? Душу и тело. Не мыслят ясно одно в отличие от другого и не придерживаются этого различения. И вот теперь давайте пристальнее вглядимся в эту мысль Декарта. Что нет борьбы между высшим и низшим в человеке. Тем более, что освобождение от страстей, например от чувства греха, означает одновременно и освобождение от какой-либо априорной моральной их оценки. Это самое главное здесь.

Декарт говорит: действительная борьба разыгрывается отнюдь не там, где ее обычно находят. Я люблю и переживаю, когда хочу. То есть, согласно классической формуле: дух дышит там, где захочет. Вот позиция Декарта. Почему? Попробую сформулировать два тезиса.

Во-первых, потому что в мире Декарта нет морали. Как нет ее и в мире Пруста или в мире Фурье – я называю моих любимых французов. Но, разумеется, не в том смысле, что нет добра и зла. Не это имеется в виду, ибо есть достоинство, честь, гордость, свобода и т д. Все это моральные вещи. Нет морали в том смысле, что для Декарта существует лишь мир свободного испытания и борьбы; вот в нем окажись мужественным, честным и свободным. Пройди. Потому что до прохождения ничего нет и тебя самого нет. И никаким моральным диктатом нельзя вызвать к жизни кого бы то ни было в качестве свободного субъекта – носителя нравственности. Ничего не порождается моральной оценкой. «Будь честен!» Все это слова. И поэтому не случайно, кстати, Пруст, как и Декарт, не выносили то, что они называли «серьезными разговорами». Оба они понимали, что то, о чем стоит говорить, может случиться только в одиночестве. А так называемая дружба, связанная с высокими интеллектуальными разговорами – пустая трата времени. Там ничего не происходит в том смысле, что ты не поставлен на карту. Нужно заняться чем-то, в чем тебе никто не поможет и где ни с кем нельзя кооперироваться в усилии.

И второй тезис, связанный с первым: мир Декарта – это, конечно же, метафизический мир, указывающий на отсутствие полиции нравов или полиции страстей. Что действительно человеческое в нас лишь метафизическое. И поэтому он как бы говорит: да ну вас к Богу, с вашими восторгами и многозначительными минами по поводу разных обезьянств в человеке. Все эти духовные или одухотворяющие жесты, позы – все это обезьянство – без страстей, без того немногого, чем силен «мыслящий тростник», без движения в сознании, без сдвига, без чувственности и «живого представления». Уж лучше действительно животных смотреть в садах королей, чем на ваши многозначительные мины. Оставьте все ваши разговоры о борьбе между низшим и высшим. Все это глупости, если я даже не знаю, было ли хоть одно существо до меня (т е. не из идей, не из филиации идей). Если бы у вас была страсть, то открылись бы глаза на точку интенсивности. А так – только плоть. И, между прочим, он именно так и обращался к одному из своих оппонентов: Ma chair! То есть – о плоть моя… порождающая глупость. Плоть как механизм глупости. Не плоть страстей порождает глупость, а то, как мы понимаем, интерпретируем. То, как запутали все непониманием себя. Ну что ты говоришь, повторяет Декарт. О мое тело! Ну что за вздор!

И теперь я хотел бы вернуться к тому, о чем предупреждал в самом начале и к чему снова вышел. Помните, я говорил вам, что есть какие-то вещи в биографии Декарта, в его высказываниях, которые кажутся просто красивыми фразами или причудами гения, а в действительности являются символами его духовной жизни. Например, я обращал внимание на путешествия Декарта. Что это за путешествия, о которых ничего не рассказывается? Ну конечно, это какой-то материальный символ, а не только кусок биографии, и учитывая к тому же, что Декарт вообще человек без биографии. То есть мы видим теперь, что за всеми подобными вещами проглядывает весь, так сказать, утонувший континент его мысли, и в том числе его пожелание принцессе Элизабет смотреть на все окружающее как на комедию. Оказывается, трактат «Страсти души» написан именно об этом. То есть и этот символ подкреплен всей жизнью Декарта.

Иначе говоря, если прошел испытание страстей, то органически целостным оказывается весь жизненный путь. Рассуждение Декарта о том, что нет борьбы между высшим и низшим, завершается выводом, что действительно человеческим в нас является метафизическое, а не умное, в смысле наших рассудочных способностей. Или той напичканности ими, которая пришла независимо от нашего собственного опыта и пути – от существующих культурных норм, стереотипов, правил или законов. Между тем опыт можно начать в любом месте и в любое время вне заранее заданной профессиональной, обрядово-исповедальной или культурной формы вообще. Мы люди в той мере, в какой продействовали и породили в нас что-то метафизические матрицы или матричные состояния и структуры. Например, по отношению к нашей мысли матричным состоянием является то, что Декарт называет врожденными идеями, – элементы виртуального интеллекта, как этот термин употребляли еще в средние века. Матрица – это нахождение себя, скажем, в восприятии цветка, когда оно впервые порождает в нас и понимание, и эстетическое переживание, т е. качество моего способа видения мира. До этого его нет.

Следовательно, Декарт формулирует для нас правила опытной науки. Для него знание только опытное, хотя это и кажется на первый взгляд парадоксальным, поскольку метафизике тогда как бы не остается места. Но я ведь говорил, что можно воспринять и чего нельзя. Именно над этим бьется его мысль. И более того, метафизика не изображает, а конструирует, и не мир, а человека в мире. То есть утверждение о том, что есть какие-то особые состояния или особые объекты, обладающие в мире свойствами порядка, в отличие от обыденных предметов, это утверждение, взятое в качестве метафизического, означает только одно – что соотнесенность с этим опытом и порождает в человеке качества, которые мы потом называем человеческими. Поскольку человек не рождается природой, постольку он рождается постоянно или должен рождаться постоянно и непрерывно в матрице тавтологий существования, и понимания, и вероятности. Например, я говорил: нечто само себя называет. Ведь если бы у нас не было силы, которую мы принимаем как факт и происхождение которой далее не исследуем, а именно Бога, то в мире не именовался бы никакой Бог. Это тавтология. Нечто само себя называет в мире, только потому что мы называем что-то Богом, что Бог продействовал в нас.

Есть некоторая среда в предметном языке невыразимых вещей, не фиксируемых самим же языком. Такие вещи не могут, будучи условием предметного языка описания, условием того, что мы вообще что-то можем описать, выразить, сами потом войти в состав содержания выраженного, не могут стать элементами предметного языка описания. Это как бы живая метафизика, которая нас просто породила и все. Это не какой-то особый мир рядом с действительным, который был бы столь же вещественен, и в котором были бы некие «святые» вещи, и мы могли бы тогда их увидеть. А не увидев, стали убиваться, возненавидев и себя, и мир, и Бога. Нет, в этом смысле, метафизика для Декарта, во-первых – конструктивное явление, а не описательное, не содержащее в себе предметных прямых утверждений. Я в прошлый раз говорил, что о Боге, согласно Декарту и любой философии, если она действительно философия, нельзя сказать, что Он существует. Можно сказать, что о Нем мыслят тройственно, – да. А сказать, что Бог существует, – нельзя. По тому, как мы построили наш язык, как он создавался и на каких условиях. Ибо ничего из Бога не может быть наглядным. Иначе мышление и язык сами себя разрушают и мы попадаем во власть иллюзий. Только, к сожалению, мы этого не замечаем и живем внутри и вместе с разрушенным языком. Философия же помогает понимать эту очевидность. И в этом смысле всякая действительная философия есть метафизика, и только метафизика. В старом, традиционном смысле этого слова.

И во-вторых, эта конструктивная, а не описательная или натуралистическая метафизика приводит к тому, что в нас есть или порождается как раз то, что держится не на наших природных механизмах, а на чем-то другом, и это другое на уровне интуиции мы называем человеческим. Будь то восприятие, мысль, любовь, доблесть, что угодно, будь то совесть – все это, конечно, метафизическое в нас. Но не в виде теории. Декарт ведь не говорит, что человек есть метафизик, в смысле – рассуждатель о метафизике. Нет. Метафизика может действовать только воплощениями. Наша плоть идет в дело.

Primoilcorpo– в начале было тело, дееспособное, производящее истинные гармонии, ибо вне конечной, малой формы бесконечности исчезают.

Так как же все это выразить? Как передать такой ход мысли Декарта? Да и не просто, и не только мысли, а всю силу его темперамента и всей экзистенции? Я все время оказываюсь в каком-то состоянии внешней, словесной беспомощности перед этим. И лишь внутри, по ходу дела, у меня постоянно вертится одна строка, пушкинская.

Ею я и попытаюсь выразить свое состояние и ею же заключить: «О, гений чистой красоты!» Ибо что еще можно сказать о Декарте?

Остановимся на этом: гений чистой красоты…

БИБЛИОГРАФИЯ

Р.Декарт. Избранные произведения. M., 1950.

Р.Декарт. Рассуждение о методе с приложениями: Диоптрика, Метеоры, Геометрия. М., 1953.

Р.Декарт. Геометрия. М. – Л., 1938.

Р.Декарт. Сочинения. Том первый. Казань, 1914.

В.Ф.Асмус. Декарт. М., 1956.

В.Ф.Асмус. Очерки истории диалектики в новой философии. М. – Л., 1929.

Б.Э.Быховский. Философия Декарта. М. – Л., 1940.

С.Ф.Васильев. К вопросу об историческом возникновении физики Декарта. Баку, 1929.

Г.Вилейтнер. История математики от Декарта до середины XIX столетия. М., 1960.

Я.А.Ляткер. Декарт. М., 1975.

Н.Н.Сретенский. Лейбниц и Декарт. Казань, 1915.

Г.Г.Цейтен. История математики в XVI и XVII вв. М. – Л., 1938.

Ст. «Декарт» – «Философская энциклопедия», т. 1. М., 1960.

Oeuvres de Descartes. Йd. Adam et Tannery. 13 vol. Paris, 1891 – 1912.

Descartes. Oeuvres et Lettres. Paris, Bibliothиque de Plйiade, 1953.

Descartes. Oeuvres philosophique, t. I – III. Prйsentйs par F. Alquiй. Paris, 1963 – 1973.

Descartes. Correspondance (texte complet et trad.). Йd. Adam-Milhaud. Paris, PUF 8 vol.

Descartes. Discours de la mйthode. Ed.E.Gilson. Paris, Vrin, 1962.

Descartes and his philosophy. Vol. 1. by G.Sebba. The University of Georgia, 1959.

G.Sebba. Bibliographia cartesiana (1800 – 1960). The Hague, 1964.

A.Bai11et. La vie de M. Descartes. Paris, 1691.

Biot et Feuillet. Descartes, m: Biographie universelle… Paris, 1852, Michaud, t. 10.

Alain. Descartes, m: Les passions et la sagesse. Paris, 1960.

F.A1quiй. La dйcouverte mйtaphysique de l'homme chez Descartes. Paris, 1950.

L.J.Beck. The method of Descartes. Oxford, 1952.

P.Boutroux. L'imagination et les mathйmatiques selon Descartes. Paris, 1900.

L.Brunschvicg. Descartes. Paris, 1937.

G.Buchdale. Metaphysics and the philosophy of science. The classical origins: Descartes to Kant. Cambridge, 1969.

Descartes. Cahiers de Royaumont. Paris, Йd. de Minuit, 1957.

E.Gi1son. Descartes et la mйtaphysique scolastique. Bruxelles, 1924.

H.Gouhier.La pensйe mйtaphysique de Descartes. Paris, 1962.

O.Ham1in. Le systиme de Descartes. Paris, Alcan, 1911.

A.Koyrй. Йtudes galilйennes. Paris, 1939.

A.Koyrй. Entretiens sur Descartes. Paris, 1962.

G.Mi1haud. Descartes savant. Paris, Alcan, 1921.

J.Rйe. Descartes. London, 1974.

G.Rodis-Lewis. Descartes. Initiation а la philosophie. Paris, Vrin, 1964.

G.Rodis-Lewis. La morale de Descartes. Paris, PUF, 1962.

J. – P.Sartre. Descartes. Paris, Traits, 1946.

J.F.Scott. The scientific work of Renй Descartes. London, 1952.

J.Vuillemin. Mathйmatique et mйtaphysique chez Descartes. Paris, 1938.

J.Wah1. Du rкle de l'idйe de l'instant dans la philosophie de Descartes. Paris, 1920.

A.Wollaston. Descartes. Discourse on method and other writtings. Harmondsworth, 1960.

Примечания

1

«Вот почему, как только возраст позволил мне выйти из подчинения моим наставникам, я совершенно забросил книжную науку и, решив не искать иной науки кроме той, какую можно найти в себе самом или в великой книге мира, я использовал остаток юности на путешествия…» И далее: «Но, употребив несколько лет на такое изучение книги мира, на приобретение некоторого опыта, я однажды принял решение изучить также самого себя… (Рене Декарт. Избранные произведения. М., 1950, с. 265, 266).

2

См.:Descartes.Oeuvreset Lettres.P., йd.Gallimard. 1953,p.768—769.

3

См.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.890.

4

В одном из писем (Ж.Л.Г.Бальзаку) Декарт писал: «Я сплю здесь по 10 часов… и никогда никакая забота меня не будит» (Рене Декарт. Соч. в двух томах. М., 1989, т.I, с. 594).

5

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1228.

6

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.942.

7

См.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.375, 1308.

8

Рене Дкеарт. Соч. в двух томах. М., 1989, т.I, с. 161—162.

9

См.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.284 – 300.

10

Ibid.,p.1163.

11

Ibid.,p.1165.

12

Ibid.,p.1166.

13

Ibid.,p.1166.

14

Ibid.,p.1167.

15

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1167.

16

См. также:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.490.

17

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1059.

18

Ibid.,p.1059.

19

Ibid.,p.1060.

20

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1158. (Письмо от 28.VI.1643г.)

21

Рене Декарт. Избранные произведения, с. 344, 350.

22

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1183.

23

РенеДекарт. Избранные произведения, с. 346.

24

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1308. См. также: А.Арно и П.Николь. Логика, или Искусство мыслить. М., 1991.

25

См.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1133.

26

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1308.

27

Ibid.,p.1308 – 1309.

28

См.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1132.

29

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1134.

30

По-французски «l'кtrele plus ample» (наиболее, или максимально, полное существо). См.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1132.

31

РенеДекарт. Избранные произведения, с. 152.

32

РенеДекарт. Избранные произведения, стр. 204.

33

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.407.

34

Ibid.,p.390.

35

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.394.

36

Ibid.

37

Ibid.

38

При подготовке книги к изданию лекции 13, 14 и 15 были существенно переработаны и расширены автором за счет материала, посвященного (и сопутствующего) анализу декартовского трактата «Страсти души». – Ред.

39

РенеДекарт. Рассуждение о методе с приложениями: Диоптрика, Метеоры, Геометрия. М., 1953, с. 118.

40

Там же, с. 96.

41

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.408.

42

Ibid.,p.412.

43

Ibid.,p.413.

44

Ibid.,p.482.

45

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1193.

46

Рене Декарт. Избранные произведения, с. 595.

47

Ср.:Descartes.Oeuvreset Lettres, p.695.

48

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.707.

49

Descartes.Oeuvreset Lettres, p.1182 – 1184.