Капитан
Мишель Зевако
Капитан
«Искать всевозможные опасности и приключения»
(Второе правило Рыцарей Круглого стола)
Париж охвачен страхом. Порой по улицам с дикими криками проносятся какие-то шайки; в воздухе пахнет мятежом. Горожане начищают свои старые алебарды. Дворяне, вооруженные до зубов, держатся настороже. Герцог де Гиз устраивает заговоры. Принц Конде устраивает заговоры. Герцог Ангулемский устраивает заговоры. Люин рвется к власти. Ришелье рвется к власти. Трон шатается.
А в пустынном угрюмом Лувре затаился бедный маленький пятнадцатилетний король. Печальный, как и весь народ, Людовик XIII, подобно своим подданным, с содроганием спрашивает себя: «Кто станет повелителем Франции? Гиз? Конде? Ангулем? Кто из них водрузит стопу на мою голову?»
Однако короля, заговорщиков и народ объединяет ненависть к общему врагу: готовые вцепиться друг другу в глотку, все они видят перед собой блистательное чудовище – человека, который безраздельно царствует в Лувре, в Париже, в королевстве. И со всех губ срываются проклятия – молчат лишь уста королевы-матери Марии Медичи. Ибо во Франции властвует, распоряжается, издает указы, вершит расправу и вселяет ужас любовник королевы – всемогущий Кончино Кончини!
Глава 1
Утро 5 августа 1616 года… Особняк на улице Турнон, более всего похожий на королевскую крепость. Это – резиденция Кончино Кончини, губернатора Нормандии, маркиза д'Анкра, маршала Франции и первого министра Людовика XIII.
Кабинет для приемов, блистающий роскошью, украшенный лучшими творениями итальянского и французского искусства. А вот и сам Кончини!
Это мужчина среднего роста, великолепно сложенный и при этом необыкновенно изящный. На красивом лице сверкают хищные глаза. Весь облик его дышит дерзостной отвагой, присущей великим авантюристам.
Застыв в полупоклоне, слова маршала д'Анкра внимательно слушает какой-то человек. И пока за дверями кабинета, в приемной толпа просителей, уверенная, что в апартаментах Кончини решается дело государственной важности, оживленно гадает, каким пышным празднеством собирается властитель поразить парижан или каким новым налогом разорить их, маршал глухо говорит:
– Да, Ринальдо, ненависть… Ненависть к герцогу Ангулемскому переполняет мою душу! Все прочие – Гизы, Конде – опасности не представляют. А этот – страшный противник… Либо я убью его, либо он – меня. Ринальдо, я отдал бы десять лет жизни, чтобы Ангулем оказался в моих руках… чтобы я мог вырвать у него сердце, однако…
– Что такое, монсеньор? – ухмыльнулся наперсник.
– Однако даже ненависть к герцогу Ангулемскому отступает при голосе любви! – вскричал Кончини. – Мне нужна эта девушка, Ринальдо… – простонал маршал. – Я умру, если Жизель не будет моей…
– Терпение, монсеньор! Мы найдем ее, эту Жизель! – попытался успокоить своего господина Ринальдо.
– О, если бы я был уверен! – прошептал Кончини. – Ты получишь все, Ринальдо… серебро, золото, титулы, земли, если отыщешь ее! Кто она? Конечно, из знатной семьи, но из какой?
– Мы узнаем это, монсеньор, не сомневайтесь! – усмехнулся преданный слуга.
– Ах! – вздохнул Кончини, одновременно сжимая кулаки. – Только краем глаза удалось мне увидеть ее! Одно лишь имя удалось узнать! Жизель… Найди ее, приказываю тебе!
– Очень хорошо, монсеньор, – деловито произнес Ринальдо. – Подведем итоги. Для утоления вашей ненависти: выяснить, осмелится ли герцог Ангулемский вернуться в Париж, как говорят повсюду, и если это действительно так – расставить господину герцогу ловушку. Для утоления любви: отправиться на поиски нашей незнакомки, зная лишь одно – девушку зовут Жизелью…
– Найди ее, Ринальдо, и я сделаю тебя графом! – с жаром пообещал маршал д'Анкр.
– Монсеньор, можете считать, что она уже найдена – клянусь тем благородным титулом, что вы пожаловали мне!
С этими словами Ринальдо вышел из кабинета. Садясь на лошадь, он пробормотал про себя:
– Черт возьми! Готов поспорить на мой новенький дворянский титул, что именно эту девицу я видел вчера недалеко от Медона! Но надо удостовериться! Если радость Кончини окажется недолгой… уж я-то его хорошо знаю: он сделает меня графом Бастильским – и я заживо сгнию в своем графстве! Итак, в Медон!
Медон. За последним домом деревни начинается запущенный разросшийся парк. Возле решетки слуга держит в поводу уже оседланную каурую лошадь. Сюда направляется девушка в голубой бархатной амазонке; юная наездница опирается на руку дворянина лет сорока, с гордой осанкой, седеющими висками, но еще полного сил.
Темноволосая красавица создана для того, чтобы пробуждать в мужских сердцах самую пылкую страсть. Однако более, нежели благородство точеных черт и пышность восхитительных локонов, чаруют в ней прямой, открытый взгляд и бесстрашие души, читающееся в каждом слове и жесте, во всем облике этого прелестного создания.
– Прощайте, отец, – говорит девушка, останавливаясь.
– Прощай, мое дорогое дитя, – отвечает дворянин, сжимая дочь в объятиях. – Если бы не ты, что бы со мною сталось? Если судьба вознесет меня на трон, украденный Бурбонами у нашего рода, то обязан этим я буду только тебе. Ты истинная Валуа, Жизель! Тебя не страшат никакие опасности!
Вчера ты привезла мне эти бесценные бумаги из Орлеана, а сегодня вновь отправляешься в путь!
– Ну, сегодняшнее путешествие – это сущие пустяки… – улыбнулась девушка. – Всего лишь до деревушки Версаль… Вечером я снова буду здесь… К тому же, мне есть с кого брать пример, отец, ведь я внучка короля Карла IX и дочь герцога Ангулемского!
– Сегодня вечером! – повторил герцог. – Сегодня вечером в этой жалкой деревушке соберется цвет французского дворянства, чтобы сделать выбор между Гизом, Конде и мною! Король! Стать наконец королем! Если они отдадут мне предпочтение перед грубияном Гизом и скупцом Конде…
Внезапная грусть омрачила чистый взор Жизели.
– Увы! Кто знает, куда может завести вас честолюбие? – вздохнула красавица. – Будьте осторожны! Вы были в Париже! Там есть дворец, называемый Лувром… но есть и крепость, где едва не оборвалась ваша жизнь!
– Бастилия! – прошептал Карл Ангулемский. – Будь спокойна, девочка моя; я не вернусь туда никогда! Слишком много страданий испытал я в мрачных казематах… если меня схватят, я покончу с собой! Но не тревожься, дитя мое. Час нашего торжества уже близок. И первым моим деянием после коронации будет акт справедливости… возмездия… ты знаешь, по отношению к кому, ибо сама ненавидишь этого человека!
Жизель вздрогнула. Губы ее побелели, лицо стало решительным и строгим.
– Да, – вскричала девушка, – всем своим существом я ненавижу человека, принесшего несчастье моей матери! И хочу, чтобы эта благородная женщина была отмщена!
– Будь спокойна! – ответил дочери герцог, и голос его походил сейчас на львиный рык.
В эту минуту к решетке парка подкрался какой-то человек и устремил взгляд на Жизель… Это был Ринальдо, правая рука и верный подручный Кончини.
«Это она… наша незнакомка… Я нашел ее!» – трепеща от радости, мысленно воскликнул он.
– Будь спокойна, – продолжал герцог, не замечая соглядатая. – Час отмщения близок! В скором времени я ожидаю помощи от одного юноши, Жизель… красивого, благородного, бесстрашного… Отец его известил меня, что молодой человек уже спешит сюда… Ему пришлось задержаться в Орлеане, но вчера он, как и ты, должен был проезжать через Лонжюмо.
– Лонжюмо! – пробормотала девушка, и лицо ее залилось ярким румянцем.
Отец почувствовал, как дочь задрожала в его объятиях…
– О! – воскликнул он, оживившись. – Неужели ты его встретила?
– Да, в Лонжюмо я обратила внимание на одного молодого дворянина, – смущенно опустила глаза Жизель.
– С виду не больше двадцати лет? Гордый и смелый? – спросил Карл Ангулемский.
– Да… да… – пролепетала красавица.
– И последнее, дитя мое. Тот, кого я жду, носит костюм жемчужно-серого бархата…
– Да, отец! – вновь ответила девушка.
– Слава Богу! – вскричал довольный герцог. – Ты встретила маркиза де Сен-Мара! Не задавай мне вопросов! Позднее ты узнаешь, какую роль в моем триумфе сыграет твой брак с Сен-Маром… Ты согласна на этот союз?
– Юноша промелькнул передо мной в долю секунды, – прошептала Жизель, не замечая, что грудь ее вздымается от волнения. – И все же, отец, я хочу, чтобы человек, который даст мне свое имя, походил на того, кого я увидела в Лонжюмо.
С этими словами девушка выскользнула из объятий отца, легко вскочила на лошадь и воскликнула:
– Через час я буду в Версале и там дождусь известных вам людей, а вечером вернусь обратно.
– Сегодня вечером! – глухо повторил заговорщик, и голос его вновь зазвучал как львиный рык. – Сегодня вечером меня изберут королем! Ибо отныне меня будет поддерживать один из самых влиятельных людей в стране – отец юного Сен-Мара!
Ринальдо выбрался из кустов, в которых прятался.
– С кем, черт побери, она разговаривала? – проворчал наперсник Кончини. – И о чем? Неужели у маршала есть соперник? Впрочем, непохоже… Едет в Версаль… так она сказала! Очень хорошо. А возвращается вечером. Отлично! Остальное пустяки.
Найдя оставленного за деревьями коня, Ринальдо вскочил в седло и ровно в полдень бешеным галопом влетел в Париж через ворота Сен-Оноре, не обращая внимания на испуганные вопли и проклятия, раздававшиеся со всех сторон. Проклятия относились не столько к самому всаднику, сколько к цветам его костюма, по которым можно было определить, у кого на службе состоит Ринальдо. Судя по всему, эти цвета вызывали всеобщую ненависть, ибо при виде их у прохожих сжимались кулаки, а лица искажались от злобы.
Наконец лошадь остановилась перед дворцом Кончини на улице Турнон. Ринальдо, взбежав по лестнице, с бесцеремонной фамильярностью открыл дверь кабинета маршала д'Анкра.
Кончини, увидев своего подручного, вскочил с кресла и пылко вскричал, задыхаясь от волнения:
– Ты, Ринальдо? Уже! Что ты принес мне: радость или отчаяние, жизнь или смерть? Ты нашел ее?
– Она найдена! – провозгласил Ринальдо.
– Будь благословен мой ангел-хранитель, подаривший мне такое счастье! – воскликнул маршал. – Ринальдо, дорогой Ринальдо, проси все, что хочешь! Ты нашел ее, это правда? О чудесная незнакомка, известная мне лишь по имени! Жизель! Говори же… где? когда? каким образом!
– Эх! – ухмыльнулся Ринальдо. – Клянусь Господом Богом, вы мне и слова не даете сказать! Дьявольщина! Да вы просто убиты наповал…
Кончини позеленел. Маршала постоянно терзал страх стать жертвой покушения…
– Убиты стрелами синьора Купидона! – рассмеялся наперсник. – Признаюсь, графская корона весьма украсила бы двери моего жилища… Вы готовы были излить да меня свою щедрость и я теперь припадаю к ее источнику, чтобы собрать все крохи вашего великодушия.
– Говори! Где она? – нетерпеливо спросил Кончини.
– В Медоне, – ответил Ринальдо. – В последнем доме на деревенской улице, с правой стороны, почти напротив харчевни «Сорока-воровка».
– Едем! – зарычал Кончини.
– Какой пыл! – Вновь усмехнулся Ринальдо. – Успокойтесь, у нас есть время! Она отправилась в какую-то деревушку под названием Версаль. Но сегодня вечером должна вернуться в Медон. Стало быть, нам нужно только устроить засаду на дороге и…
– Хорошо! – проворчал Кончини. – Возьми с собой Базоржа, Шалабра, Понтрая, Лувиньяка и Монреваля. Пусть вооружатся до зубов. Выезжаем через час…
– Да, да, – насмешливо промолвил Ринальдо, – мы можем спокойно расставить сети… но что скажет ваша высокочтимая законная супруга?
– Леонора! – пробормотал Кончини, вздрогнув всем телом. – О, эта женщина! Она опутала меня цепями своей ревности, и я бессильно бьюсь в них! Ей нельзя знать даже имени той, которую я люблю… Она ее убьет… отравит, как отравила… да ты знаешь! Сколько их было!
В этот миг кто-то тихонько поскребся в заднюю дверь, выходившую в длинный коридор, который соединял апартаменты маршала с покоями маркизы д'Анкр. Дверь отворилась… вошла женщина… Это была супруга Кончини, маркиза д'Анкр… Леонора Галигаи!
Незадолго до этого она, закончив свой туалет, повернулась к камеристке, чьи ловкие руки умели с помощью искусственных ухищрений создать красоту и там, где в ней было полностью отказано природой.
– Марсела, – холодно произнесла Леонора, – ты говоришь, что Ринальдо взялся разыскать Жизель д'Ангулем?
– Мадам, герцог Ангулемский со своей дочерью находятся в Медоне, в доме, который я вам указала. Однако господин маршал не знает, что влюбился в дочь герцога Ангулемского…
Леонора уже не слушала. Скатившаяся из-под ресниц слезинка мгновенно высохла на лихорадочно горевших щеках. Заломив руки, женщина простонала:
– Он ее любит! О, это не прихоть и не каприз, он ее действительно любит! А на меня не желает даже взглянуть! Горе ей!
И Леонора бросилась в кабинет Кончини; добежав до дверей, она немного задержалась, чтобы послушать, о чем говорят в комнате, а затем вошла… Ринальдо мгновенно исчез.
– Кончино, – произнесла Леонора, с нежностью глядя на мужа, – мне хотелось повидаться с вами, прежде чем отправиться в Лувр к королеве. Только что у меня побывал господин де Ришелье; он принес весьма важные новости…
– Куда он лезет, этот тщедушный прелат? – проворчал Кончини.
– Не сердитесь, мой Кончинетто… Епископ Люсонский предан нам и в очередной раз оказывает услугу. Кончино, существует план похищения короля… его хотят свергнуть, лишить престола, быть может, убить… а заодно расправиться и с нами. Во главе заговора стоит человек, хорошо вам известный – Карл, граф Овернский, герцог Ангулемский… сын Карла IX.
Кончини вздрогнул… в его душу закралось какое-то зловещее предчувствие.
– Честолюбию его нет предела, – продолжала Леонора, – будучи сыном государя, он и сам жаждет стать монархом! Этот бастард Мари Туше и жалкого королька, захлебнувшегося собственной кровью, обладает отвагой… и волей! О, если бы он оказался на вашем месте, Кончино!
– И что бы он сделал? – раздраженно осведомился маршал.
– Он уже был бы королем! – прошептала Леонора. Маркиз д'Анкр с ужасом огляделся вокруг.
– Герцог Ангулемский – очень опасный человек, – вновь заговорила Галигаи. – В его груди бьется гордое и смелое сердце.
– Что же делать? – пробормотал, бледнея, Кончини, потерявший весь свой апломб.
В глазах Леоноры появилось выражение зловещей решимости. Она произнесла очень медленно:
– В броне этого железного человека я обнаружила один изъян…
– И это слабое место?.. – вскинул брови Кончини.
– У него есть дитя! – прошипела Галигаи. – Отцовская любовь делает Карла Ангулемского уязвимым. Он откажется от трона, Кончино, дабы избавить от мук свою девочку!
– Понимаю! – сказал маршал с отвратительной улыбкой. – Мы похитим ее. И граф Овернский будет ползать у наших ног.
– Да, – глухо ответила Леонора. – Но, что если отец станет упорствовать?
На минуту в комнате воцарилась тишина. Маршал д'Анкр неслышно подошел к двери, желая удостовериться, что его разговор с женой никто не подслушивает. Затем Кончини вернулся к Леоноре и изменившимся голосом произнес:
– Если отец станет упорствовать… то у Лоренцо, торговца зельями с моста Менял, найдется пара капель той жидкости, что не щадит никого! Даже ребенка!
Супруги переглянулись. Их лица почти касались друг друга. Внезапно Леонора, страстно обвив руками шею Кончини, впилась в его губы жарким поцелуем.
– Сколько лет девочке? – хрипло спросил Кончини.
– Ей, вероятно, семнадцать, Кончино, и действовать нужно немедленно, – заявила Галигаи. – Уже завтра утром она должна проснуться здесь… Она должна быть в наших руках! И тогда… как ты сказал, Кончино, если отец станет упорствовать, то горе ей!
– Сегодня же вечером я этим займусь, – кивнул маршал д'Анкр. – Где можно найти дочь Ангулема?
– В Медоне. Последний дом на деревенской улице, с правой стороны, напротив постоялого двора и харчевни «Сорока-воровка».
Кончини пошатнулся, чувствуя, как волосы у него встают дыбом и струйка холодного пота течет по спине.
– Как ее имя? – прохрипел он. – Имя дочери герцога?
– Жизель! – ответила Леонора Галигаи.
Маршал д'Анкр застыл, словно обратившись в камень. Леонора Галигаи в последний раз окинула мужа взглядом, и губы ее тронула легкая улыбка… Затем женщина безмолвно встала.
Утром того же дня в нескольких лье от Лонжюмо на прекрасном коне мчался галопом молодой всадник, лет двадцати на вид.
Юноша был высок и строен, его лицо с неправильными насмешливыми чертами отличалось своеобразной красотой и дышало отвагой. В глазах его сверкала несокрушимая вера в. свою звезду. Молодой человек был одет в элегантный, хотя и несколько потрепанный костюм жемчужно-серого цвета, на боку юноши висела длинная шпага с рукоятью из чеканного железа.
Внезапно лошадь встала, как вкопанная, перед широким ручьем, впадавшим в реку Бьевр, которая огибала лес. Мост через реку находился примерно в одном лье вверх по течению, дорога же, петляя, терялась в лесу.
На этой дороге стояла карета, которую нашему молодому всаднику мешали разглядеть раскидистые вязы. И какая-то женщина жадно следила из окна экипажа за юношей, который тем временем обратился к своему коню со следующими словами:
– Мой славный товарищ, если уж получил ты имя Фан-Лэр[1], то к чему тебе перебираться через реку по мосту? Если мы с тобой и свалимся в воду, то все равно свидетелями нашего позора станут лишь солнце да ветер. Ну, давай, Фан-Лэр! Оп-ля!
Заставив лошадь попятиться, всадник резким движением послал ее вперед. Вытянувшись в струнку, Фан-Лэр совершил изумительный по красоте прыжок, а в следующий миг уже скакал к лесу, шумевшему на другом берегу ручья. Конь остановился лишь в нескольких шагах от невидимой кареты…
– Великолепно! – раздался за кустами чей-то голос.
Молодой человек, привстав в стременах, удивленно огляделся.
– Поистине великолепно, – повторила дама из кареты, высунувшись из окна экипажа. – Но вы могли убиться!
– Малышка из Лонжюмо! – прошептал всадник. – Мне все-таки не удалось отделаться от нее, хоть я и свернул с дороги! А ведь так хотелось помечтать вволю о моей прекрасной амазонке в голубом бархатном наряде!
– Вы не отвечаете мне, сударь? – обиженно промолвила незнакомка.
«Черт бы побрал эту бешеную девицу, несмотря на всю ее красоту!» – сердито подумал молодой человек.
Продолжая мысленно чертыхаться, он, тем не менее, с поклоном обнажил голову перед той, кого минуту назад назвал «малышкой». Это была почти девочка, явно не старше пятнадцати лет, прелестная и изящная, но уже с порочным взором.
– Стало быть, – продолжала она, – вы, как сказали мне в Лонжюмо, едете куда глаза глядят, то есть никуда?..
– Вовсе нет, сударыня, – ответил юноша, – я направляюсь в Париж.
– И я тоже! – вскричала странная девушка. – Что же вы собираетесь делать в Париже?
– Боже мой, сударыня, я намерен добиться успеха! – заявил молодой человек.
– Неужели? – улыбнулась незнакомка. – Совсем как я! Поедем вместе? Я могу быть вам полезна. Я знаю в Париже очень многих, например, епископа Люсонского, который чрезвычайно мной заинтересовался. Могу поговорить с ним о вас…
– У меня самого есть рекомендательные письма, в частности, к прославленному маршалу д'Анкру! – гордо проговорил юноша. – Что до вашего предложения ехать вместе, то я уже объяснял вам…
– В таком случае, прощайте! – воскликнула прелестница, смеясь. – Но запомните: я буду жить на улице Турнон, на постоялом дворе «Три короля». Если вам вдруг взбредет в голову повидаться со мной, приходите туда… Спросите Марион Делорм.
В глубокой задумчивости юноша проводил взором карету Марион Делорм, но тут чей-то голос прервал нить его размышлений. Обернувшись, он увидел перед собой очень молодого дворянина на великолепном пегом жеребце. Внезапно появившийся всадник тоже был одет в костюм жемчужно-серого бархата.
– Сударь, – гневно произнес незнакомец, – я кружу здесь вот уже три минуты.
– Три минуты? Это слишком много или, напротив, слишком мало, – заметил молодой человек.
– Чтобы объясниться с вами, мне потребуется еще меньше времени! – сердито вскричал юный дворянин.
– Так говорите! Что именно вы желаете мне объяснить? – холодно осведомился наш путешественник.
– А вот что: в харчевне Лонжюмо вы вступили в беседу с девушкой, которая только что уехала отсюда, – яростно сверкнув глазами, процедил взбешенный юноша. – Вторично вы осмелились это сделать здесь, в лесу, и я не намерен терпеть подобную наглость.
– Это все? – проворчал владелец Фан-Лэра.
– Нет, я хотел еще добавить, что у вас манеры персонажа дешевых фарсов, фанфарона-Капитана, и это свидетельствует об очень дурном вкусе, – презрительно бросил всадник.
– Сударь, у Капитана из комедии есть только деревянная шпага, моя же выкована из прочной стали. Извольте показать мне свою – и немедленно! – вскричал молодой человек.
– Мы поняли друг друга! – усмехнулся незнакомец. – Но сейчас меня ждут неотложные дела.
– Хорошо, – кивнул наш путешественник. – Вы просите отсрочки? Что ж, вы ее получите!
– Очень мило с вашей стороны, – поклонился юный дворянин. – Приглашаю вас отобедать со мной через три дня, а уж затем мы постараемся перерезать друг другу глотки.
– Великолепно. Где мне вас найти? – осведомился хозяин Фан-Лэра.
– На постоялом дворе «Три короля», на улице Турнон в Париже, – ответил незнакомец. – Там мы и договоримся, где лучше всего произвести целительное для нас обоих кровопускание.
– Прекрасно, – ослепительно улыбнулся молодой человек. – Теперь позвольте представиться: меня зовут Адемар де Тремазан, шевалье де Капестан. А вас?
– Сударь, – откликнулся незнакомец, – мое имя Анри де Рюзе д'Эффья, маркиз де Сен-Мар.
Молодые люди, одновременно обнажив головы, склонились до самых грив своих коней. Вслед за этим они расстались.
– Недурно! – пробормотал Адемар себе под нос. – Вот уже и дуэль наметилась! Не думаю, что это сильно поможет мне на пути к успеху!
Через час молодой человек обнаружил, что совершенно не знает, куда ехать. Остановившись у первого же кабачка, он уселся перекусить, а хозяин объяснил ему, какой дорогой можно добраться до деревни Медон, чтобы оттуда без помех прямым путем двинуться в Париж.
Итак, шевалье де Капестан поскакал на Фан-Лэре к Медону, продолжая грезить об амазонке в голубом наряде, которая произвела на него столь сильное впечатление накануне, в Лонжюмо. Лошадь, пользуясь задумчивостью всадника, свернула с королевской дороги на тропинку, но наш молодой искатель приключений заметил это лишь у самого Медона, когда за зарослями довольно густого кустарника показались первые дома.
Шевалье уже собирался выехать на дорогу, как вдруг резко натянул поводья: взору его предстали два всадника – мужчина и девушка, которые о чем-то ожесточенно спорили, а, может быть, и ссорились. Шевалье де Капестан не слышал слов, но при виде девушки сердце его неистово забилось, а в глазах потемнело…
Между тем на дороге происходило следующее.
– Жизель, послушайте меня, – говорил мужчина угрожающим тоном, – уже сегодня вечером будет слишком поздно! Я могу спасти от страшной опасности и вас, и вашего отца! В обмен же на мою преданность…
– Ваша преданность мне омерзительна! – резко перебила его девушка.
– В обмен на любовь человека, обожающего вас… – попытался продолжить мужчина.
– Каждое ваше слово звучит как оскорбление! – вновь оборвала красавица его излияния.
– В обмен на эту преданность и это обожание я прошу лишь дать мне надежду! – вскричал всадник.
– Я ничего не могу вам дать и скажу только одно: езжайте своей дорогой, сударь! – сухо ответила Жи-зель.
– И это все? – глухо проскрежетал мужчина.
– Да, сударь! – отрезала девушка.
– Хорошо же! – прорычал всадник смертельно побледнев от ярости и страсти. – Вини только себя, если отец твой умрет в отчаянии! Ты сама устремилась в пропасть…
И с этими словами Кончино Кончини, маршал д'Анкр, протянул руки, чтобы схватить нежную, как лилия, дочь герцога Ангулемского! Та отпрянула, закричав от ужаса.
В этот миг кто-то вихрем вылетел из-за кустов. Лошадь Кончини в испуге попятилась… сверкнула длинная шпага и загремел голос шевалье де Капестана:
– Назад, негодяй! Ты смеешь оскорблять женщину? Назад – или пробил твой последний час!
Жизель, трепеща, смотрела на юношу, гарцевавшего на коне, который одним прыжком оказался на дороге. И из глубины девичьего сердца рвался ликующий крик:
«Это он! Анри де Сен-Мар!»
Мертвенно бледный Кончини увидел в двух дюймах от своей груди острие прочной шпаги.
