День греха

– Это точно, Пату, но ты же понял, о чем я. Во всяком случае, я выдал им их пиво и не сильно жалел, что они ушли.

– Что ты им сказал о Берке?

– То же, что и тебе. Берк заезжал сюда несколько дней назад.

– Когда?

– Точно не помню. Я мало внимания обращаю на календарь. Но то, что завтра праздник Марди-Гра, – это я знаю. В городе, наверное, красотища…

– Ты говорил о Берке.

– А, да. Мы с Бейзилом чуток поболтали, но ты ведь знаешь, он не то чтобы сильно разговорчивый. Он купил кое-чего и у ехал.

– С ним была женщина?

– Женщина – это мягко сказано. Ого-го! Дух захватывает! Кто она, ты говоришь?

Пату коротко изложил факты, которые, разумеется, и без того были известны Дредду. Выслушав Пату, он сказал:

– Да-а. Ни за что бы не поверил, что Бейзил ее похитил. Не похоже было, что ее насильно заставляли. Сама преспокойно села в его машину…

– Они уехали на машине?

Дредд начал во всех подробностях описывать модель и цвет несуществующей машины. Если бы ситуация не была такой опасной, Берк не удержался бы и расхохотался вслух.

– Главную дорогу отсюда не видно, так что я не знаю, в каком направлении они уехали.

Пату спросил, не было ли с ними еще одного человека, возможно, священника. Дредд рассмеялся и ответил отрицательно. Сам он избегает якшаться с церковниками, да и Бейзил не производит впечатления человека религиозного.

– Что-то мне не верится, что Бейзил совершил похищение.

– Мне тоже, но факт остается фактом.

– Скажи-ка еще раз, Пату, как звали парня, которого ты шлепнул?

– Детектив Мак Макьюэн.

– Один из твоих ребят.

– Да, – с горечью подтвердил Пату. – По заданию Дюваля он разыскивал Берка и миссис Дюваль. Я следил за Маком до самой рыбачьей хижины. И слава Богу. Иначе он убил бы Берка. – Пату коротко рассказал Дредду о двойной игре Макьюэна.

– Ты когда-нибудь раньше убивал человека, Пату?

– Один раз. На дежурстве. Не могу назвать это ощущение приятным.

– Все зависит от того, насколько поганым был тот, кого ты убил, – заметил бывший полицейский. Берк так и видел, как Дредд пожал обожженными на солнце плечами. – Ты избавил отдел от предателя, этого Макьюэна. Значит, ты сэкономил время и нервы остальных полицейских.

– Меня с души воротит, что пришлось убить человека. Я надеялся, что все разрешится мирно. Но, по крайней мере, я уберег Берка от ошибки, за которую ему пришлось бы платить всю оставшуюся жизнь. Что бы он там ни думал, потом мне «спасибо» скажет.

Дредд скептически хмыкнул.

– Вряд ли человек скажет «спасибо» за то, что его оглушили и заковали в наручники. Ух., и достанется тебе, когда он очнется.

– Конечно, он разозлится, – согласился Пату, – но все равно, я сделал это ради его же блага. Он упрям как осел. – И добавил уже другим тоном: – А вот и «Скорая».

Берк услышал скрип стульев, звук шагов.

– Пойду прослежу, чтобы отправили тело Макьюэна, и заполню бумаги. Как только отправлю «Скорую», вернусь за Бейзилом.

– А где жена Дюваля?

– Это будет первый вопрос, который я задам Бейзилу, когда он очнется. Женщину надо немедленно доставить домой.

Берк подождал, пока стихнут шаги Пату, и только тогда открыл глаза. Как он уже успел догадаться, он лежал на кровати в комнате Дредда.

– Давно очнулся? – шепотом спросил Дредд. Он не смотрел на Берка, а стоял у окна, преспокойно курил и наблюдал через мутное стекло за возней на улице. Уже в который раз Берк поразился, неужели Дредд и в самом деле немножко колдун? Глаза у него, что ли, на затылке?

– Ага. Успел послушать рассказ Пату.

– Все так и было, как он рассказывал?

– В точности. Я добрался до своей хижины на несколько минут раньше Макьюэна и спрятал лодку в высокой траве. Он признался мне, что заключил сделку с Дювалем. Мак надеялся, что ему удастся со мной договориться.

– Черта с два.

– Я ему примерно то же сказал. Но поскольку на карту было поставлено будущее самого Макьюэна, его такой мой ответ не устроил. Он потянулся за пистолетом. Пату за ним следил и, увидев движение Мака, выстрелил. Пуля попала Маку прямо в сердце. Сейчас Пату намерен все оформить по закону.

– Пату – только часть твоей проблемы, сынок. Дюваль пустился во все тяжкие. Он дышит тебе в затылок.

Не меняя позы, не отводя глаз от окна, за которым в машину «Скорой помощи» загружали тело Макьюэна, Дредд рассказал Берку о том, как к нему приехал Грегори и предупредил, что с ним люди Дюваля.

– Значит, ты не наврал Пату про этих «рыболовов».

– Ну, в общем, нет, – ответил Дредд. – Они здесь были, но они отсюда не ушли.

Зловещий тон, которым были произнесены эти слова, пресекал дальнейшие расспросы. Берк решил, что лучше ему ничего не знать о судьбе «рыболовов».

– А что с Грегори?

– Парень он не совсем пропащий. Хлопот нам, конечно, доставил, но теперь исправился. Я посоветовал ему уносить отсюда ноги, и он меня послушался.

– Хорошо. – Берк шевельнулся и тут же сморщился от боли. – Помоги мне избавиться от этих браслетов.

Дредд повернул голову.

– Тело погрузили в машину, Пату разговаривает с шерифом. У нас есть минутки полторы, чтобы ты отсюда убрался.

– Где мой пистолет?

– Его забрал Пату. Но ты можешь взять мой. Дредд достал из ящика стола «магнум-357», проверил барабан, вынул коробку с патронами и помог Берку подняться. Ноги были как ватные, в голове гулко звенело, но Берк, собрав все силы, пошел за Дреддом к задней двери.

В мастерской у Дредда хранились всевозможные инструменты. Он выбрал пару кусачек и перекусил наручники. Протянул Берку пистолет и коробку с патронами и кивнул на привязанную к заднему пирсу лодку.

– Ты переводишь мои лодки, как созревший юнец пачку презервативов. Если они и дальше будут исчезать в таком темпе, я скоро без работы останусь.

– Я тебе все возмещу, Дредд.

– Да уж возмести. И постарайся выйти живым из всей этой передряги. Бензину достаточно, но не заводи мотор, пока не отъедешь хотя бы на полмили. Хватит сил догрести?

– У меня все равно нет выбора. Реми там одна.

– Бейзил? Тебе нравится эта девочка? Двое мужчин долго молча смотрели друг на друга. Потом Берк сказал:

– Спасибо тебе за все, Дредд.

– Не бери в голову. Удачи тебе. Давай уж, ладно… Черт! Эта часть спектакля мне не очень нравится.

Берк крепко врезал Дредду кулаком в челюсть, и даже косматая борода не смягчила удара. Дредд упал, и Берк ударил его снова, искренне сожалея, что приходится изображать, будто преступник Берк Бейзил напал на старого отшельника и сбежал. Но бить он старался так, чтобы потом у Дредда ничего не болело.

Берк прыгнул в лодку и отчалил.

Едва он схватился за весло, раздались громкие крики и топот шагов.

К черту весло! Он взревел мотором И дал полный газ.

* * *

К полудню Реми начала поглядывать в окно, ожидая его возвращения. Она даже не стала обедать; он наверняка приедет голодный, и они поедят вместе. Но время шло, а Берка все не было.

Она осмелилась выбраться наружу и попыталась порадоваться первому солнечному дню, но тревога мешала любоваться экзотической красотой болотного пейзажа. Все мысли Реми были сосредоточены на Бейзиле: где он может быть, почему так долго не возвращается?

К заходу солнца она уже места себе не находила от беспокойства. Она мерила шагами пирс, как часовой на посту, прислушивалась, стараясь уловить звук работающего мотора в ночной тиши болота, которая в первые дни пугала ее, а теперь казалась привычной и даже умиротворяющей.

С наступлением сумерек Реми вернулась в дом. Из соображений безопасности лампу она не зажигала и поэтому сидела в кромешной темноте. Реми ничего не ела с самого утра, но голода она не чувствовала.

Что могло случиться, когда Бейзил приехал в лавку Дредда?

Вдруг на него напали те трое мужчин, которые приезжали вчера и якобы искали отца Грегори?

Вдруг в доме Дредда сидели в засаде люди Пинки и поджидали появления Бейзила?

Вдруг Бейзила и Дредда убили, и теперь никто не знает, где Реми находится?

Мрачные предположения роились в голове, перед глазами беспрестанно рисовались кошмарные картины одна другой хуже. Устав от страшных мыслей, Реми легла на кровать и закрыла глаза. Она была уверена, что в таком взвинченном состоянии ни за что не сможет уснуть, поэтому, когда она внезапно очнулась, первой ее мыслью было: неужели она спала?

Второй мыслью было: а что ее разбудило? Как в детстве, когда ее будили Анджела и ее многочисленные клиенты, Реми, проснувшись, лежала неподвижно с бешено колотящимся сердцем.

Так что же ее разбудило? Звук? Зловещее движение в темноте? Предчувствие опасности?

Реми напряженно вслушивалась, но было очень тихо. Может быть, ее разбудил удар лодки о пирс?

Что же делать? Лежать тихонько, стараясь оставаться невидимой, как в своем кошмарном детстве? Но ведь она уже не ребенок. Она же сказала Берку, что не желает больше быть чьей-то жертвой. Да и чего ей бояться после двенадцати лет жизни с человеком, унижавшим ее тело и душу?

Выскользнув из кровати, Реми, крадучись, пересекла комнату и взяла со стола кухонный нож. Нож, конечно, тупой, но это ее единственное оружие, пистолет забрал Берк. Немного подумав, она прихватила еще лампу и спички, потом подошла к окну и вгляделась в темноту.

По пирсу двигалась тень. Больше Реми ничего не могла разглядеть. Тень на секунду остановилась, прислушалась и снова двинулась к дому.

Реми присела на корточки и сжала нож. Интересно, можно ли будет воспользоваться лампой в качестве оружия?

Заскрипели ржавые петли двери, человек замер на пороге, словно раздумывая. Потом осторожно прикрыл за собой дверь.

– Реми?

Из ее груди вырвался вздох облегчения.

– Берк!

Она вскочила на ноги и бросилась к нему, но ахнула и замерла на месте, увидев направленный на нее пистолет.

* * *

Несказанно обрадовавшись, что с Реми все в порядке, Берк готов был схватить ее и прижать к себе, но тут заметил, что она в одной руке держит нож, а в другой – лампу.

За милю до хижины он выключил мотор, зная, как далеко на болоте разносится звук. Ему не хотелось приводить к своему тайному убежищу тех, кто за ним гнался. Берк так рвался сюда, что ему как-то в голову не приходило, что от Реми тоже может исходить угроза.

Но нож выпал из ее руки, лампа уже стояла на столе.

Берк поставил пистолет на предохранитель и положил рядом с лампой.

Берк и Реми смотрели друг на друга. Он заговорил первым:

– С тобой все в порядке?

Она энергично тряхнула головой.

– Да. Только испугалась.

– Чего?

– Не сразу поняла, кто пришел.

– Я боялся тебя здесь не найти.

– Куда же я могла деться? А почему ты крался на цыпочках?

– Опасался засады.

– Засады?

– На меня тут снова охоту объявили.

– Почему?

– Долго рассказывать.

– У тебя рубашка мокрая от пота.

– Я греб.

– А-а.

Они стояли в темноте. Не отрывая глаз друг от друга.

Реми сказала:

– Тебя так долго не было.

– Да. Извини. Я не мог прийти раньше.

– Да нет, я так, просто…

– Я никак не мог. Если бы…

– Что-то случилось?

– Кто-нибудь приезжал сюда?

– Нет.

– Ты кого-нибудь видела?

– Нет. Я с ума сходила…

– От страха?

– От беспокойства.

– От беспокойства?

– Я боялась, что с тобой что-то случилось.

Расстояние между ними сократилось. Впоследствии Берк сам не мог припомнить, как он приблизился и обнял Реми. Это произошло само собой. Только что он стоял в полуметре от нее, и вдруг – они слились в объятии.

Он крепко прижал ее к себе. Зарылся лицом в ее волосы и замер.

Реми прошептала:

– Я боялась, что ты ко мне не вернешься.

– Меня бы ничто не остановило.

– Но я же этого не знала.

– Знала, Реми.

– Откуда?

– Я же обещал тебе, что вернусь.

Его губы нашли ее губы. Он впился в них поцелуем. Берк вел себя неуклюже, но умирающему от голода не до этикета. Он хрипло застонал от наслаждения и сжигающего его желания.

Он вплел пальцы в ее волосы и заглянул ей в глаза, страшась увидеть в них отказ. Но выражение ее лица успокоило его.

Реми смущенно коснулась его губ кончиками пальцев.

Берк закрыл глаза и крепко прижался к ней всем телом. Не отрываясь от ее губ, он повлек Реми к кровати. Сел, посадил ее к себе на колени и стал нетерпеливо снимать с нее одежду. Он лихорадочно касался руками ее обнаженного тела, словно боясь что-то упустить.

Прижав пылающие щеки к ее плоскому животу, он на секунду замер. Потерся лицом о просвечивающий сквозь трусики треугольник волос.

Затем Берк положил Реми на кровать, любуясь ее изумительным телом. Провел рукой по обнаженному бедру. Реми выдохнула его имя. В одну секунду скинув с себя джинсы и рубашку, он накрыл ее своим телом. Войдя в нее, Берк всхлипнул от наслаждения. Он не хотел торопиться, но желание переполняло его – ведь он так долго мечтал об этом.

Все произошло слишком быстро. Берк поднял голову, он хотел попросить прощения за свою стремительность. Но лицо Реми было искажено от страсти, глаза закрыты, на губах – капельки пота. Грудь вздымалась, соски затвердели. Он слегка стиснул их и увидел, как она закусила губу от удовольствия.

Он снова ритмично задвигался. Затем, перекатившись через нее, он лег рядом, положил ее голову себе на грудь и прижал Реми к себе. Они лежали так очень долго, и ему хотелось, чтобы они лежали так вечно. Но он должен был обязательно сказать ей одну вещь.

– Я знаю, как ты религиозна. Для тебя, наверное, супружеская измена – страшный грех. Так ты считай, что я тебя заставил. Только… только не терзайся из-за этого, ладно? Я не хочу, чтобы ты мучилась… мучилась из-за меня.

Она приподнялась на локте и посмотрела на него. Погладила по щеке ладонью.

– Не беспокойся. Я ведь не по-настоящему замужем.

Глава 38

Из окна своего кабинета Пинки смотрел на бурлящую толпу. Праздничный парад закончился, начало веселью было положено: все намеревались от души погрешить, до Великого поста оставалось двадцать четыре часа.

Пинки обернулся на звук открывшейся двери. В комнате стоял непривычно тихий Бардо.

– Мои люди отказываются туда идти. Говорят, там пока опасно: полиция, власти, шериф, прокурор.

– Макьюэн точно мертв?

– Мертвее не бывает. Получается, что Пату шлепнул его, желая защитить Бейзила.

– А что с Бейзилом? – спросил Пинки.

– Ты не поверишь. Пату сказал, что Бейзил сбежал с наручниками на руках Дюваль злобно выругался.

– Бейзил избил этого старого козла, хозяина лавчонки.

– Как бы не так! – заорал Дюваль. – И Пату это проглотил?

– Не знаю.

– Разве этот тип, Грегори, не говорил нам, что Бейзил и Дредд – или как его там? – дружки не разлей вода? Если там столько легавых, как ты расписал, оттуда без посторонней помощи не сбежишь. А куда делся Грегори и двое твоих парней? Есть от них что-нибудь?

Бардо покачал головой.

– Ничего.

– Значит, они туда просто не поехали. Предали нас твои ребятки.

– Эти двое у меня самые надежные, – возразил Бардо. – Если я им приказываю, они выполняют приказ, не задавая лишних вопросов.

– У родителей Грегори Джеймса полно денег. Они просто подкупили твоих «самых надежных». Поди, развлекаются сейчас в Вегасе, трахают девок по две зараз.

– Их нельзя подкупить, – продолжал настаивать Бардо.

– Тогда объясни мне, где они.

Бардо пожал плечами, и Пинки снова выругался.

Давно уже он не чувствовал себя так паршиво. У него было два блестящих шанса заполучить Бейзила, и оба провалились. А начиналось все неплохо. Было совершенно очевидно, что Макьюэн собирается обмануть Дела Рея и действовать самостоятельно. Что ж, Дюваля это вполне устраивало. Он даже приветствовал инициативу Макьюэна. Но этот придурок проиграл и позволил себя убить. Большое спасибо, Дуг Пату, скрипнул зубами Пинки. С тобой я еще разберусь.

Тем временем умудрился исчезнуть Грегори Джеймс, трусливый педик, прихватив с собой двух опытных боевиков Бардо. Как ему это удалось? Бейзил, поди, со смеху помирает, наблюдая эти жалкие попытки Пинки Дюваля разыскать похитителя его жены. При одной мысли об этом у Пинки кровь прилила к голове.

Бардо прервал его раздумья:

– Не сердись, Пинки, но мне надо тебе кое-что сказать.

Дюваль обернулся, но Бардо продолжал, не страшась холодно-вопросительного взгляда адвоката:

– Бейзил мог убить миссис Дюваль и кинуть тело в болото в первый же день. Может, она уже давно мертва. Или же…

– Или же? Что?

– Черт возьми, Пинки, ты сам знаешь «что»! Если она провела с Бейзилом почти неделю, то она… может быть… Может, она ему так понравилась, что ему теперь наплевать на месть. Или же он мстит тебе на другой манер.

Глаза Пинки засверкали ледяным опасным блеском.

– Значит, ты полагаешь, что моя жена либо мертва, либо сутками напролет трахается с Бейзилом?

Бардо красноречиво развел руками.

– Ты же знаешь баб. Они как собаки. Пока ты их кормишь и ласкаешь, они тебя любят. Почему, ты думаешь, баб называют суками?

– Я об этом как-то не задумывался.

Казалось, Бардо не замечал, что его босс едва сдерживается, и продолжал:

– Уж больно паршивое дело. Все с самого начала складывалось против нас.

– Ты не ходи вокруг да около. Говори прямо. Бардо сунул руку в карман, позвякал мелочью. Нагло усмехнулся и слегка пожал плечами.

– Я выхожу из игры, Пинки.

– Черта с два.

– Я не желаю, чтобы меня прикончили из-за шлюхи, да еще не моей.

Побагровевший Пинки бросился вперед и схватил Бардо за лацканы его двухтысячедолларового костюма. Возможно, Реми заслужила оскорбление, но Дюваль не мог позволить, чтобы оскорбляли его самого. Никто не смеет выходить из игры по собственному желанию. Только он, Пинки, будет это решать. С чего это Бардо так обнаглел?

– Ты будешь делать то, что я тебе скажу, иначе я шепну кое-что на ушко окружному прокурору Литреллу о делишках Уэйна Бардо.

– Ты мой адвокат. Ты не можешь оговаривать своего клиента, тебя дисквалифицируют.

– Конечно, – вкрадчиво подтвердил Пинки. Таким голосом он обычно задавал вопросы тем свидетелям, которых намеревался запутать и сбить с толку. Один восхищенный местный журналист назвал этот голос «бархатной дубиной».

– Я не могу разглашать конфиденциальные сведения о моих клиентах, но я могу попросить кого-нибудь сделать это для меня. Масса людей с превеликим удовольствием окажет мне подобную услугу. Ты и моргнуть не успеешь. А если это произойдет, тебе – крышка, Уэйн. Баб в тюрьме не будет. У тебя отнимут твои золотые побрякушки, твою шикарную машину, твои нарядные одежки. Будешь сидеть в полном дерьме, а раз в месяц тебе позволят побриться и принять душ. – Не давая Бардо возможности огрызнуться, Пинки приблизил к нему лицо. – Это «паршивое дело», как ты выразился, закончится только тогда, когда сдохнет Бейзил. Тебе ясно?

Свои планы относительно Реми Пинки решил держать при себе. Если требовалось убить женщину, Бардо не проявлял особого чистоплюйства, однако Пинки не хотелось, чтобы этот ублюдок начал раньше времени ронять слюни.

– У меня есть для тебя задание. – Дюваль разжал руки, разгладил лацканы пиджака и дружелюбно похлопал Бардо по щеке. – Оно тебе понравится.

– Пинки отказался венчаться в церкви. А если наш брак не признан церковью, то я могу считать себя свободной. – И Реми шепотом добавила: – Получается, ты был прав, когда обозвал меня шлюхой.

Берк погладил ее по щеке.

– Ты не шлюха.

Они крепко сжимали друг друга, никак не решаясь разжать объятия. Реми прижалась щекой к его волосатой груди.

– Что с нами теперь будет, Бейзил? Он блаженно улыбался, но ее вопрос его отрезвил. Берк вздохнул.

– Не знаю.

– Ты должен отпустить меня. Я вернусь обратно.

Он покачал головой.

– Но…

Он откинул голову, посмотрел на Реми.

– Нет.

И впился властным поцелуем в ее губы.

Потом она спросила о его браке с Барбарой.

– Почему вы разошлись?

– Я не мог сделать ее счастливой.

– А она сделала тебя счастливым?

– Нет, – ответил он, только сейчас сообразив, что в их неудачной семейной жизни был виноват не он один. Барбара тоже не сильно старалась. – У нас были вполне сносные отношения. Я думал, все так живут.

– Но люди не должны так жить.

– Не должны. – Он вгляделся в ее лицо. – Скажи, кем бы ты хотела стать, если бы была свободна?

– Ты имеешь в виду, если бы Пинки не держал меня взаперти? Он кивнул.

– Я бы хотела работать в художественной галерее, – ни минуты не колеблясь, ответила Реми. – Я изучала живопись, я хорошо разбираюсь в современном искусстве, знаю многих художников. Я бы была хорошим работником.

– Не сомневаюсь, – уверенно кивнул он. Она положила ладонь под щеку и мечтательно заговорила:

– Интересно, что бы было, если бы мы с тобой встретились в другом месте и при других обстоятельствах? Давай представим, что я работаю в какой-нибудь модной художественной галерее на Ройял-стрит, а ты заглянул на выставку и увидел меня.

– Ну, во-первых, я бы никогда в жизни не заглянул ни в одну галерею на Ройял-стрит.

– Мы же мечтаем, Бейзил. Мечтать можно обо всем на свете.

– 0'кей. Я зашел и увидел тебя, да? Она кивнула.

– Ну, сначала бы я облизнулся, потом бы набрался наглости и заговорил с тобой. Реми рассмеялась.

– Заговорил бы. Хорошо. Что потом?

– А ничего. Ты бы сразу увидела, какой я безнадежный невежа.

– Почему?

– «Мону Лизу» я, может, еще и опознаю, но это предел моих художественных познаний. Ты бы прогнала меня взашей.

– Сомневаюсь. – Она застенчиво улыбнулась и тихо прибавила: – Отец Кевин произвел на меня довольно сильное впечатление.

– Этот кислый священник? – фыркнул Берк.

– Он действительно показался мне довольно мрачным, но я о нем много думала.

– А что ты о нем думала?

– Разные нехорошие вещи.

– Ну да?

– Угу. Я думала, что женщины в его приходе подвергаются сильному искушению.

– Продолжай, продолжай.

– Правда, – улыбнулась Реми. – Отец Кевин показался мне слишком привлекательным для святоши.

– Я не святоша.

– Тогда-то я этого не знала. И думала, что святой отец невероятно сексапилен.

– Правда?

– Ага. А ведь я еще не знала, что у него на плечах веснушки.

Он рассмеялся. Ему нравилось ее кокетство, ее внимание.

– Нет у меня никаких веснушек. Реми тоже засмеялась.

– Есть, есть.

Они лежали так несколько часов, ласкали друг друга, целовались, изучали тела друг друга с пылким любопытством новых любовников, радуясь каждому открытию.

И еще они фантазировали. Что встретились в другом месте и в другое время и что совершенно свободны. Они много смеялись, но были моменты, когда они просто молча лежали, прижавшись друг к другу и думали.

– Ты так прекрасна, – сказал Берк. – Я не могу поверить, что обнимаю тебя.

– Мне нравится твое лицо, – прошептала она. – Оно очень честное, но…

– Что «но»?

– В глубине твоих глаз что-то скрывается, Бейзил. – Реми вопросительно взглянула на него. – Что ты там прячешь?

– Все мои грехи и недостатки.

– Их не может быть так много.

– О, ты бы удивилась, если бы знала сколько. Или, может, совсем бы не удивилась, – хмыкнул он.

Она провела кончиками пальцев по его губам.

– Ты улыбаешься, но твои глаза остаются серьезными. Почему? Что делает тебя несчастным?

Берку было не по себе оттого, что она так глубоко проникла в его душу, но в то же время его трогало ее желание знать все о нем. Он хотел, чтобы Реми знала, как много значит для него ее участие.

– Реми…

Он посмотрел ей в глаза, и слова сразу куда-то подевались. Берк страстно ее поцеловал, прижал к себе и неохотно сказал, что, наверное, им надо постараться хотя бы немного поспать.

Повернув ее к себе спиной и обняв за талию, Берк в самом деле честно думал, что сможет уснуть. Но не прошло минуты, как страсть разгорелась в нем с новой силой.

Он поцеловал Реми в шею, коснулся сосков – они затвердели. Берк прошептал ее имя и прижался теснее. Реми тихонько вскрикнула, и Берк тут же отодвинулся.

Он повернул ее к себе. Реми плакала. Он смахнул слезы с ее щеки.

– Прости, Реми. Я не буду. Все нормально.

– Я не хотела, чтобы ты останавливался. Он сглотнул.

– Тогда что?

Она обхватила его лицо обеими руками.

– Ты знаешь, как я жила с Пинки? Ты знаешь, почему он взял меня к себе, что он со мной делал и чем я была для него все эти годы?

Он понимал, о чем она говорит, и хмуро кивнул.

– Я выполняла все его прихоти, – продолжала она, желая, чтобы он понял ее до конца.

– Я знаю.

Реми судорожно вздохнула.

– И ты по-прежнему хочешь меня?