С тобой мои мечты

Миллисент продолжала говорить, но Лайон ее не слушал. Он внезапно почувствовал, как второй раз за сегодняшний день его тело почувствовало желание. Это открытие ошеломило его. Прошло уже больше полугода с тех пор, как Эйтон вынес себе приговор: он больше не мужчина. Ему и в голову не приходили мысли о близости с женщиной. И вот после долгих месяцев оцепенения, когда, повинуясь внезапному порыву, он вдруг прижал к себе Миллисент и бесцеремонно завладел ее губами, его захватило безрассудное желание обладать ею. Тогда он решил, что это просто игра воображения, но сейчас ошибиться было невозможно: он смотрел на Миллисент, сгорая от вожделения. Это было невыносимо.

От волнения Лайона бросило в холодный пот. Его тело мучительно жаждало близости с Миллисент. Он не знал, что с этим делать, ведь он по-прежнему оставался калекой. Только бы она ни о чем не догадалась.

– Я хочу вернуться в свою комнату.

Резкий тон Лайона заставил Миллисент встревоженно вглядеться в лицо мужа.

– Что случилось?

– Я устал. Пусть меня сейчас же отнесут наверх, немедленно.

– Мне не стоило заводить сейчас этот разговор о мистере Гиббзе. Я знаю, как много он для вас значит. Я вовсе не хотела, чтобы он стал меньше заботиться…

– Да будь я проклят, если мне есть хоть какое-нибудь дело до того, о чем вы собираетесь просить Гиббза. Я буду только рад, что мне не придется больше видеть его мерзкую физиономию.

Эйтон с раздражением оттолкнул от себя блюдо. Стоявший рядом бокал опрокинулся, и его ножка раскололась. Лайон не успел подхватить осколки, и они упали ему на колени. Миллисент мгновенно подскочила к мужу.

– О Господи! Вы поранились! Мне так жаль. У вас течет кровь.

Как завороженный Лайон смотрел на свою правую руку. На коже проступили капельки крови. Это была просто легкая царапина – он порезался, когда пытался схватить падающий бокал, но Лайон не мог отвести глаз от своей ладони. Мышцы сработали сами по себе. Лайон не прилагал к этому никаких усилий. Он даже не понял, как это вышло, просто его рука дернулась и схватила осколок. Но когда он снова попробовал сжать пальцы, у него ничего не вышло.

– Позовите Джона и Уилла, пусть они поднимут меня наверх, – свирепо прорычал Лайон. – И сделайте это немедленно, если не хотите, чтобы я навсегда остался у себя в спальне.

В дальнем конце комнаты Миллисент в нерешительности топталась у окна. Слуги графа усердно готовили хозяина ко сну при свете единственной свечи. Все так хорошо начиналось, а потом что-то пошло не так. В чем-то она допустила ошибку. Миллисент никак не могла понять, почему настроение Лайона так резко изменилось, а между ними вдруг возникла какая-то неловкость. Миллисент тщетно пыталась угадать причину, чувствуя все большую растерянность. Она поняла, Что эта вспышка не имела никакого отношения к ее просьбе насчет Гиббза – Лайон тогда ее даже не слушал.

Джон первым почтительно поклонился и покинул комнату, вслед за ним вышел и Уилл, закрыв за собой дверь. Этот вечерний ритуал стал уже привычным. Когда слуги уходили, Миллисент устраивалась дремать в кресле, беззвучно расхаживала по комнате или смотрела в окно. Она по-прежнему не оставляла Лайона ночью одного. На рассвете приходил Гиббз и сменял ее у постели больного.

– Я не хочу, чтобы вы оставались.

От грубого окрика Лайона Миллисент съежилась, но тут же попыталась взять себя в руки. Оставив чувства в стороне, она напомнила себе, что, несмотря на те несколько приятных часов, которые они с мужем провели вместе, Лайон еще не окреп после тяжелой болезни. Она должна быть готова к резким перепадам в его настроении.

– Что ж, я все равно никуда не уйду.

– Поступайте как хотите, черт возьми. – Лайон устало закрыл глаза, отгораживаясь от жены.

Миллисент неожиданно почувствовала, что его безразличие задевает ее куда больше, чем открытая неприязнь. Набравшись смелости, она подошла к кровати Эйтона. Его постель смялась, Миллисент рассеянно разгладила простыню. Она хотела было взглянуть на рану, но все-таки решила лишний раз его не беспокоить.

Миллисент невольно залюбовалась его длинными ресницами и красиво очерченными скулами. Она вдруг вспомнила их сегодняшний поцелуй, и по телу мгновенно разлилось приятное тепло. Ее взгляд скользнул по его губам. Интересно, он еще поцелует ее когда-нибудь?

Смутившись от собственных мыслей, она обернулась и обвела глазами погруженную в полумрак комнату. В последние несколько ночей Лайон часто лежал без сна. К счастью, он больше не затевал с ней споров и не осыпал ее язвительными насмешками, как прежде.

Леди Эйтон устала от того, что муж не желал видеть ее рядом с собой. Она поняла, что во всем Мелбери-Холле ни одну другую комнату она не предпочла бы спальне Лайона. Миллисент хотелось быть именно здесь. Она медленно опустилась в кресло рядом с кроватью Эйтона и вгляделась в бледное лицо графа, пытаясь угадать, каким он был раньше.

Все в людской были чем-то взбудоражены и бестолково метались по комнате, не зная, как помочь Мозесу. Миссис Пейдж что-то прошептала на ухо чернокожей служанке, та побежала на второй этаж, а экономка взяла Мозеса под руку и ласково погладила великана по плечу, пытаясь его успокоить.

Гиббз появился, когда страсти были в самом разгаре, но предпочел остаться в стороне, издали наблюдая за происходящим. Мозес что-то сбивчиво говорил. Гиббзу показалось, что в глазах старика блестят слезы.

Молоденькая служанка, которую посылали наверх, вернулась с Охинуа. Та заговорила с Мозесом и почти сразу же вышла со стариком на улицу.

Миссис Пейдж тут же принялась раздавать указания слугам, а верзила-шотландец восхищался ее исключительной деловитостью, ведь эта женщина моментально сумела навести порядок в людской. С недавних пор Гиббз стал замечать и ценить в миссис Пейдж и нечто другое. Держась от него на безопасном расстоянии, она вела себя как настоящая кокетка, но стоило к ней приблизиться, как она тут же становилась сдержанной и неприступной. Так Мэри Пейдж потихоньку завлекла его в свои сети. И самое интересное, Гиббз совершенно ничего не имел против и с радостью заглотнул наживку.

– Что приключилось с Мозесом? – спросил он, держась на расстоянии вытянутой руки от миссис Пейдж.

Мэри прищурила зеленые глаза и сочувственно улыбнулась.

– Одна из наших собак попала ночью в капкан браконьера и повредила лапу. Кто-то из конюхов предложил пристрелить бедное животное. Мозес разволновался и потребовал, чтобы пса сначала осмотрела Охинуа.

– Так вот, оказывается, кто она такая, эта Охинуа. Что-то вроде знахарки, да?

Мэри кивнула.

– Да. Кроме того, она просто старая мудрая женщина.

Миссис Пейдж встала и направилась к дверям. Шотландец последовал за ней.

– Я ни разу не видел этого Мозеса, но, как погляжу, за ним здесь неплохо ухаживают.

Он этого заслуживает. – Лицо Мэри осветилось ласковой улыбкой. – Наш Мозес хоть и слабоват умом, но он самый Добрый и кроткий человек из всех, кого я только видела в жизни. Мне рассказывали о его горькой доле при жизни покойного сквайра. Об этом даже страшно подумать. Да, Мозес не сразу соображает, что к чему, когда речь идет о слишком сложных для него вещах, но нельзя его в этом винить. Мне кажется, будь я на его месте, уже давным-давно бы потеряла рассудок. Мозес очень предан хозяйке.

Экономка остановилась перед лестницей, чтобы переброситься парой слов с Аминой, которая как раз переступила порог людской, а Гиббз терпеливо ждал, пока женщины наговорятся. Когда разговор закончился, камердинер принял серьезный вид и бросил на Мэри многозначительный взгляд.

– А если бы я признался вам в своей абсолютной преданности, миссис Пейдж, вы бы обошлись со мной так же приветливо, как только что с Мозесом?

Гладкие щеки экономки вспыхнули ярким румянцем.

– Вам хотелось бы получить чашку теплого сидра и одеяло на озябшие плечи, мистер Гиббз?

– Мне хочется, чтобы меня ласково погладили по спине и нежно прошептали что-нибудь на ухо.

Мэри Пейдж застенчиво улыбнулась и потупила взор.

– И с чего бы это человеку с вашей внешностью и манерами, сэр, хотеть этакого от старой вдовы вроде меня?

– Старой, мэм? Ну уж нет. – Он взял ее за руку и потянул под лестницу, в тень. – Вы ведь знаете, что я уже малость помешался, не понимая, как вам угодить, миссис Пейдж.

– Не понимаю, о чем это вы.

– Не Понимаете? – Гиббз согнулся и склонил голову набок, пытаясь заглянуть в глаза экономке. – А кто не пожелал поехать со мной из Небуорт-Виллидж в прошлое воскресенье? А на минувшей неделе вы дважды отказались пойти со мной вечером прогуляться. Вы не нашли…

– Я с удовольствием выпила бы с вами чаю завтра днем.

– Чаю?

– Чаю, – повторила с улыбкой Мэри.

Гиббз церемонно поклонился и поцеловал ей руку.

– Что ж, я чертовски рад, мэм. И все же мне кажется, что вы принимаете меня за джентльмена.

– А за кого же мне еще принимать нашего нового управляющего? Меньшего я и не ожидала. – Мэри быстро выдернула руку и отступила на шаг. – Вы просто созданы для этой работы, мистер Гиббз. Надеюсь, вы еще об этом подумаете.

Амина шла так быстро, что Вайолет приходилось бежать за ней.

– А как Мозес?

– Он очень расстроен, Вай, но тут уж ничем не поможешь, – ответила Амина. – Джоуна хочет, чтобы Охинуа попробовала вылечить собаке лапу, но для этого Мозес должен успокоить животное. Мы ведь не хотим, чтобы этот пес кого-нибудь покусал. А Мозес так стонет и причитает, будто это у него перебита нога.

В конюшне горел фонарь, там собралось не меньше дюжины работников. Вайолет вслед за Аминой протиснулась вперед и увидела Мозеса, скорчившегося на соломенной подстилке рядом с собакой. Одна лапа несчастного животного превратилась в кровавое месиво. Вайолет с ужасом увидела, как из развороченной плоти выглядывают обломки кости.

– Придется отнять лапу, – сказал один из конюхов.

– Несчастный пес этого не перенесет, – заметил кто-то. – Уж лучше сразу перерезать ему горло, чтобы бедняга не мучился.

Вайолет вздрогнула и перевела взгляд на Охинуа, которая деловито раскладывала на полу узкие полоски полотна, сломанные ветки и бутылочки с какими-то мазями. Старая негритянка что-то тихо сказала Джоуне, и тот склонился к уху Мозеса.

Вайолет стояла в стороне, но и оттуда ей было видно, как содрогается от рыданий тело великана. Несчастный старик отодвинулся, уступая Джоуне место рядом с собакой, его била дрожь, а лицо было мокрым от слез. Охинуа подошла к раненому животному, протянула руку и коснулась его головы. Заметив это, Мозес болезненно дернулся. Когда же знахарка принялась осматривать раздробленную лапу, старик жалобно заскулил вместе с собакой. Лицо его исказилось от страданий, а в глазах была такая мука, что у Вайолет сжалось сердце. Девушка быстро протиснулась сквозь толпу и подошла к бедняге.

– Мозес, – Вайолет осторожно потянула старика за руку, – пожалуйста, пойдем со мной. Мы посидим где-нибудь снаружи, я не могу этого видеть. – Великан заколебался, но девушка взяла его под руку. – Ну пожалуйста, Мозес. Ты мне так нужен. – Они вышли из конюшни. Старик еле передвигал ноги, тяжело ступая по посыпанному соломой полу, а Вайолет старалась отвлечь его от грустных мыслей. – Сегодня утром я брала в деревню корзинку, которую ты для меня сделал. Как тебе удается так красиво плести?

– Ты думаешь, она сумеет вылечить мою собаку, Вай?

– Да, Мозес, она ее вылечит.

– Мне ее подарила миледи.

– Я знаю.

– У меня ведь никогда не было ничего своего, Вай.

– Я знаю, Мозес. – Вайолет с нежностью заглянула в лицо бывшему рабу. Пусть его наружность казалась уродливой и страшной, но на свете не было никого добрее Мозеса. Вай доверчиво прижалась к старику и положила голову ему на плечо. – Пока я жива, Мозес, у тебя всегда будет хотя бы один друг.

– Я знаю, Вай. Мы с тобой друзья.

Вайолет кивнула, чувствуя, как к горлу подступает ком.

– Расскажи мне о своей собаке, Мозес.

Было уже далеко за полночь, когда Миллисент заметила во дворе темную фигуру Охинуа, которая шла от конюшни к усадьбе. Вайолет уже успела рассказать хозяйке о случившемся.

Леди Эйтон проводила так много времени с Лайоном, что почти не виделась со старой негритянкой. У нее даже не было возможности поблагодарить Охинуа за целебный чай, который помог графу пережить первые ночи после отказа от опиума.

Мысленно Миллисент вернулась к тому дню, когда пришло письмо от Джаспера Хайда. Она хорошо понимала старую африканку. На свете немало суеверных и невежественных людей, подобных Хайду, готовых обвинить чернокожую женщину в колдовстве и заставить нести наказание за чужие грехи. Миллисент прямо и недвусмысленно отказала плантатору. Охинуа не желает встречаться с ним, а хозяйка Мелбери-Холла тем более.

Старая негритянка вовсе не ведьма. Если женщина хорошо разбирается в травах и целебных снадобьях, это не значит, что она колдунья. Леди Эйтон чувствовала всем сердцем, что Охинуа можно доверять. Молодая женщина поняла это сразу, с первого дня, когда знахарка только появилась в Мелбери-Холле.

Вот почему Миллисент необходимо было встретиться с ней снова, ей нужен был совет Охинуа.

Миллисент с тревогой посмотрела на спящего Лайона, прислушиваясь к его ровному дыханию. Вероятно, Эйтон был прав, говоря, что Миллисент ему больше не нужна, ведь его больше не терзали ночные кошмары, не было и мучительной изнуряющей бессонницы.

Миллисент вышла из комнаты и неплотно притворила за собой дверь, оставив узкую щель. Охинуа в эту минуту как раз поднималась по лестнице и тут же заметила хозяйку. Темные глаза африканки вспыхнули, как у кошки.

– Как там Мозес? – тихо спросила Миллисент, когда Охинуа подошла ближе.

– Он очень беспокоился из-за собаки, но сейчас ему лучше.

– А собака жива?

– У нее сломана лапа, но ничего страшного: Мозес теперь знает, как ее лечить.

– Нам всем очень повезло, что вы здесь, с нами. Спасибо вам. – Охинуа молча кивнула и прошествовала мимо. – Вы не могли бы найти немного времени, чтобы осмотреть моего мужа? – Миллисент замолчала, ожидая ответа, а старая африканка обернулась и смерила ее внимательным взглядом. – Понимаете, наши английские доктора давно уже потеряли всякую надежду. Они уверены, что в состоянии графа, как душевном, так и физическом, никогда не наступит улучшения. Но мы с вами уже доказали, что они не правы. По крайней мере Лайон вышел из оцепенения. Теперь он в сознании и ясном уме.

– И от него довольно много шума.

– Это верно, – улыбнулась Миллисент. – Вот почему я верю, что все не так безнадежно. Возможно, доктора просто что-то проглядели. Может, к моему мужу вернется способность двигаться? Что вы об этом думаете? Может, вы попробуете? Конечно, когда наступит подходящий момент. Я ведь еще должна убедить мужа, что для него не все потеряно.

Старая африканка продолжала задумчиво смотреть на Миллисент, потом медленно кивнула.

– Когда наступит подходящий момент.

Глава 13

Миллисент была потрясена.

Ее изумление просто не поддавалось описанию. С мистером Тримблом Лайон держался безупречно вежливо и заинтересованно поддерживал разговор, хотя визит священника явно затянулся.

Преподобный занял кресло в библиотеке, устроился поудобнее, словно собирался провести там всю зиму, и завел неторопливую беседу. Вскоре они с графом уже весело болтали обо всем на свете, будто два старинных университетских приятеля. Они обсудили все, начиная от политического кризиса в Ирландии и заканчивая современными изменениями в промышленности. Джентльмены не обошли вниманием даже недавнее утверждение Хью Уильямсона о том, что кометы определенно обитаемы. Они обсудили слухи об очистке имений в Шотландии и перешли к последним новостям о растущих беспорядках в североамериканских колониях. Миллисент слышала, как преподобный Тримбл говорил о каком-то местечке Каролина, где начался открытый мятеж, так что даже пришлось туда вводить британские войска.

Все это время Миллисент сидела как на иголках, стараясь уловить малейшие изменения в настроении Лайона. Она готова была вскочить в любой момент, если вдруг заметит, что муж устал или гость ему надоел. Леди Эйтон очень боялась, что ее старый друг может обидеться.

Несмотря на невероятную словоохотливость мистера Тримбла, Миллисент испытывала к нему искреннюю привязанность. Этот человек еще при жизни покойного сквайра всегда был верным другом и для нее, и для всех обитателей Мелбери-Холла, страдавших от жестокости и деспотизма Уэнтуорта. Преподобный Тримбл и мистер Каннингем, деревенский школьный учитель, сумели все-таки добиться, чтобы рабам в поместье разрешили учиться. Настойчивость, неусыпное внимание и бесстрашие этих двух людей позволили спасти немало жизней в Мелбери-Холле, где царил произвол беспощадных надсмотрщиков Уэнтуорта.

Мистер Каннингем.

Леди Эйтон уронила голову на руки. К горлу подступил ком, стало трудно дышать. В тысячный раз перед ней пронеслось это ужасное видение. Молодой учитель поплатился жизнью, пытаясь защитить ее. Миллисент попросила Каннингема прийти в Мелбери-Холл на рассвете, чтобы помочь спасти насмерть перепуганную Вайолет от разнузданных домогательств сквайра, но Уэнтуорт решил, что учитель собирается увезти с собой хозяйку дома. В то утро ее муж убил мистера Каннингема. За все прожитые годы Миллисент так и не смогла избавиться от чувства вины.

Она крепко зажмурилась, пытаясь удержаться от слез, стараясь не думать о любви несчастного молодого человека. В те страшные годы он был для нее не просто другом, а настоящим спасителем. Каннингем был влюблен в Миллисент, а может, ему так казалось. Но она никогда не позволяла ему открыто выражать свои чувства, опасаясь за свою жизнь. Миллисент и представить себе не могла, что жертвой окажется кто-то другой.

Леди Эйтон обвела глазами комнату и поймала на себе внимательный взгляд Лайона. Похоже, разговор двух мужчин стал каким-то односторонним. Насколько поняла Миллисент, они обсуждали вопросы строительства, точнее, на эту тему многословно распространялся преподобный Тримбл. Он что-то предложил, но Миллисент прослушала и теперь не знала, что ответить. В комнате повисло неловкое молчание.

– Вам это подходит, леди Эйтон? – спросил священник. Но Миллисент не имела ни малейшего представления, что он имел в виду. Она растерянно повернулась к Лайону, посылая безмолвный призыв о помощи.

– А что, у этого каменщика хорошие рекомендации? – спросил граф, продолжая задумчиво разглядывать Миллисент.

– Я в этом уверен, милорд, – ответил пастор. – В противном случае его бы не наняли для строительства нового дома. Он производит хорошее впечатление.

– Вы сказали, что пока он сможет приходить к нам два дня в неделю.

– Совершенно верно.

– А когда он закончит все дела в деревне, то сможет посвятить нам все свое время?

– Именно так он и сказал, милорд.

– Как вы относитесь к тому, чтобы нанять его, Миллисент? Вам ведь не терпится воплотить в жизнь свои проекты.

Леди Эйтон с благодарностью кивнула мужу и повернулась к преподобному Тримблу.

– Это было бы замечательно. Спасибо вам за заботу.

Всегда к вашим услугам, миледи. Что ж, пожалуй, мне пора домой. Должен признаться, что визит к вам доставил мне огромное удовольствие. – Пастор неохотно поднялся с кресла, попрощался с графом и направился к дверям. Миллисент вышла проводить гостя. – И еще, миледи, – добавил священник, когда они пересекали обширный холл. – Должен поздравить вас. Вы сделали отличный выбор. Характер лорда Эйтона совершенно не соответствует его репутации. Мне так хочется поскорее представить графа миссис Тримбл. Какой умный и образованный человек! И такой обходительный. У него на удивление прогрессивные взгляды. Я нахожу знакомство с ним чрезвычайно поучительным для себя.

– Лайон совершенно непредсказуем.

– Я слышал, лорд Станмор с супругой возвращаются в Солгрейв. Они будут дома через какие-нибудь две недели. Как приятно будет увидеть здесь оба ваших семейства! В полном согласии, разумеется.

– Передайте, пожалуйста, мой поклон миссис Тримбл, – поспешно проговорила Миллисент, прежде чем священник успел ухватиться за новую тему. Слуга помог пастору надеть плащ и почтительно передал ему шляпу с перчатками. – А как, кстати, зовут того каменщика?

– Нед Кранч. Он прямо-таки горит желанием работать у вас. Парень признался, что ему сейчас очень нужны деньги.

– В самом деле?

Преподобный Тримбл кивнул.

– В Ковентри его ждут жена и двое малышей. Он говорит, вот-вот появится на свет третий ребенок. Еще один голодный рот. Этому доброму малому надо кормить семью.

– Скажите, что на следующей неделе у нас будет для него работа, если он к этому времени освободится.

– Я уверен, он с радостью придет.

Книга, которую принес для Лайона преподобный Тримбл – «Векфильдский священник» Голдсмита, – лежала на краю стола. Эйтон потянулся за ней, но тяжелый том выскользнул, ударил его по бедру и свалился на пол. Левая нога непроизвольно дернулась. Лайон уставился на свою ногу, не в силах поверить в чудо.

Это казалось невероятным, но нога неожиданно ожила. Ощущение было очень странным, но совершенно реальным. Эйтон попробовал подвигать ногой еще раз, но чуда не произошло. А в следующий миг странное чувство исчезло так же внезапно, как и появилось. Лайон старался изо всех сил, но проклятая нога оставалась неподвижной.

– Спасибо за ваше любезное обхождение с преподобным Тримблом. – Миллисент вошла в комнату, и ее нежный голос отвлек Лайона от его занятия. Лайон молча кивнул и перевел взгляд на книгу, лежащую на полу у его ног. – Слушая вашу беседу, я даже стала сомневаться, что вы тот самый человек, за которого я вышла замуж. Мне тут же захотелось выяснить, как это преподобному удалось привести вас в такое благодушное настроение. Я все время внимательно присматривалась к нему, словно прилежная ученица, надеясь перенять кое-какие приемы. – Миллисент опустилась на колени и подняла с пола книгу. – Вы хотели это почитать?

– Нет.

Услышав резкий ответ Лайона, Миллисент ласково погладила мужа по руке. Она все еще стояла на коленях перед его креслом.

– Что-то не так? Вам что-то не нравится?

– Нет.

Лайон принял независимый вид, стараясь не замечать внимательного взгляда жены.

– Преподобный Тримбл пока не уехал. Я хотела попросить его остаться пообедать с нами. – Миллисент поднялась с пола и направилась к двери. – Возможно, я что-то не поняла и мне следует…

– Миллисент! – Громкий окрик Лайона заставил леди Эйтон обернуться. – Все в порядке. Просто я хотел, чтобы вы сами почитали мне эту книгу вслух.

Вайолет испуганно вскрикнула, когда Нед грубо толкнул ее, схватил за горло и прижал к стене. Его глаза сверкали гневом. Девушка попыталась просунуть руку под его локоть и немного ослабить захват, но рослый каменщик лишь еще крепче сдавил ей шею.

– Мне очень жаль, – умоляюще прошептала Вай. – Прости меня, пожалуйста. Но я слышала, что ты собираешься в Сент-Олбанс. Я подумала, что ты, наверное, захочешь увидеться со мной. Мы ведь хотели отправиться сюда вместе, Нед, чтобы ты смог познакомиться с моими…

– Это была твоя затея, – в бешенстве проревел он, – а у меня и в мыслях не было ничего подобного. Какого дьявола ты тут делаешь, женщина? Что это еще задела, тайком пробраться в таверну и спрятаться у меня в комнате? Надо бы как следует проучить тебя за такие штучки. Сейчас ты у меня кровью умоешься.

– Я просто хотела сделать тебе приятное, Нед, – прошептала девушка сквозь слезы. – Мы всегда прятались в твоей крохотной комнатке в деревне. Я думала, здесь… просто у меня выдалось два свободных дня, и я…

– Мне стоит только свистнуть, и сюда тут же сбегутся дюжие парни из пивной. Думаю, они не прочь побаловаться со шлюшкой вроде тебя. Может, мне так и сделать? Мы бы все вместе хорошенько позабавились с тобой. – Кранч отпустил горло девушки и грубо ухватил ее за подбородок. – А может, лучше просто завалить тебя на матрас, привязать к кровати, заткнуть рот какой-нибудь тряпкой, чтобы не слышать, как ты жалобно скулишь, и получить от тебя все, что причитается, да так, как мне захочется. Уж я найду разные способы доставить себе удовольствие.

– Ты нарочно меня пугаешь, Нед Кранч, – всхлипывая, пролепетала Вайолет. – Разве можно говорить такие вещи? Ты ведь знаешь, я вовсе не шлюха. Я пришла сюда только потому, что думала, ты будешь рад мне. – Она испуганно запахнула плащ. – Я лучше пойду. Извини, что разозлила тебя. Я была дурой, когда верила твоим ласковым словам. Теперь я знаю: ты говорил мне все это только для того, чтобы залезть ко мне под юбку.

– Придержи-ка свой проклятый язык, а не то… – Нед угрожающе поднял огромный кулак. Вайолет в страхе прижалась к стене. – Убирайся отсюда, бесстыжая девка, пока я не передумал и не задал тебе хорошую трепку.