Красавица в черном

Марианна проследила, чтобы портьеры, снятые с окон гостиной, хорошенько вытрясли. А прежде чем повесить на место, тщательно вымыли окна. Выцветшие, но дорогие ковры слуги, по ее указанию, вынесли во двор, чтобы отчистить от многолетней пыли. Полы вымыли, а мебель отполировали.

Обед без лорда Габриеля прошел спокойно, но качество его, к сожалению, нисколько не улучшилось.

– Я ищу новую кухарку, – объявил Джон, разрезая недоваренный кусок свинины.

Луиза хихикнула. После обеда Джон проводил дам в библиотеку, которую у Марианны еще не было времени осмотреть. Луиза вежливо кивала, а Марианна в восторге оглядывала большую сводчатую комнату с высокими, полными книг дубовыми шкафами.

– Какая замечательная библиотека, милорд! Он улыбнулся:

– Отец не был библиофилом, но дед любил собирать книги, а я его коллекцию пополнил. Прошу вас, выбирайте любую книгу по вкусу.

– А приключенческие романы у вас есть? – с надеждой спросила Луиза. – Чтобы там были романтические переживания, призраки, потайные комнаты…

– Очень может быть, – кивнул он и подвел ее к одному из шкафов. Девушка вытащила наугад какой-то том и зашелестела страницами, а Джон вернулся к Марианне. Она стояла в углу комнаты перед огромным глобусом на подставке из красного дерева.

– Значит, вас тоже интересуют дальние страны, – пробормотала она. – А о путешествиях вы тоже читали?

– Не так много, как вы, наверное, но и я пускался в дальние странствия посредством книг, – неловко улыбнулся он.

– Значит, у нас больше общего, чем я думала, – улыбнулась она в ответ. Присутствие Луизы удержало его от того, чтобы обнять ее. Дамы выбрали книги и поднялись к себе, а Джон долго мерил шагами комнату.

Марианна никак не могла сосредоточиться на «Истории Оттоманской империи», которую взяла в библиотеке. Она думала о Джоне! Она не ожидала, что будет так трудно. Зная, что он рядом, не иметь возможности быть наедине с ним. Вскоре она погасила свечу, чтобы наконец-то он смог прийти к ней во сне!

Лучше всего было загрузить себя работой. Всю неделю Марианна направляла слуг, боролась с грязью и беспорядком. После гостиной они взялись за гостевые комнаты: все кровати в них нуждались в новом белье, шторы обветшали и выцвели на солнце, обои кое-где отсырели. От одного из слуг, служившего при прежнем маркизе, Марианна узнала, что отец Джона не разрешал топить камин ни в одной из комнат, кроме той, которую занимал сам. И гостей он никогда не принимал, только в исключительных случаях, так что гостевые комнаты долго стояли запертыми.

Время от времени Джон приходил взглянуть на их успехи, в который раз извинялся за состояние дома, беспокоился, что она слишком усердствует и что он никудышный хозяин. В конце концов Марианна запретила ему говорить на эту тему. Тогда он уходил в свой кабинет и сидел там часами или отправлялся на долгие прогулки верхом. Что он там делал? Можно было только догадываться: то ли следил за полевыми работами, то ли выслеживал каких-то злоумышленников.

Уборка в самом деле отвлекала Марианну от мучительных мыслей о Джоне, по крайней мере так ей казалось. А в действительности сотни раз на дню приходилось делать над собой усилие и переключаться на что-то другое. Исследование дома многое рассказало Марианне о прежней унылой жизни Джона, об обидах, которые приходилось ему выносить от отца.

Она узнала и более свежие факты. Как-то она заметила, что в комнатах совсем нет зеркал. Экономка ответила, что в апартаментах хозяина их и вовсе нет.

– Хозяин приказал выбросить все зеркала после своей болезни, мэм. Как видно, не мог смотреть на свое лицо. Очень это все печально. Его милости и до болезни было далеко до младшего брата. У того-то личико просто ангельское…

Марианна вскинула брови и ответила сухо:

– Да, лорд Габриель хорош собой.

Как, наверное, Джон устал от того, что все сравнивают его с Габриелем!

Экономка смутилась, заговорив быстро, словно извиняясь:

– Наш хозяин был славный и крепкий мужчина, и многие местные девушки на него заглядывались. Но потом он подцепил проклятую оспу. Покойный лорд не позаботился даже сделать прививку домочадцам по примеру соседей. Говорили, что цыгане, стоявшие неподалеку табором, принесли эту заразу, и кое-кто из молодых людей, ходивших к ним попытать счастья в карточной игре, вскоре заболели. Наш хозяин всегда старался быть хорошим помещиком, даже еще при жизни отца. И он навещал больных, носил им еду.

– Да? – Марианна замерла со щеткой в руке. Чтобы воодушевить слуг на расчистку авгиевых конюшен, она решила сама подавать им пример. – Он об этом не упоминал.

– Само собой, мэм. Его милость не трубит о своих добрых делах, – многозначительно объявила экономка. – Полагаю, ему до сих пор совестно за отца. Если не я, так никто вам об этом и не скажет.

Вид у нее был крайне взволнованный. Марианна кивнула, решив не делать замечания служанке за критику титулованной особы.

Ее охватило горячее сочувствие к Джону, которому пришлось столько выстрадать. Марианна отложила щетку.

– Кажется, эти обои безнадежны, придется их просто заменить. Пойду, пожалуй, посоветуюсь об этом с его милостью, – сказала она. – А следующая на очереди у нас столовая?

Экономка кивнула. Хотя подобная активность была ей и непривычна, она ничуть не возражала против вмешательства Марианны.

– Я знаю, мэм, что все тут в плачевном состоянии, – уже в который раз вздохнула она. – Вот матушка его милости заботилась о доме. В то время я была младшей горничной, но как сейчас все помню. После ее смерти покойный маркиз разогнал почти всех слуг, а на дом ему было наплевать, только бы исправно наполняли его графин и обед кое-какой подавали на стол. Вот уж кто был свирепого нрава!

Простите, что я все это говорю. Я вернулась сюда уже после его кончины.

– Я вас хорошо понимаю, – сказала Марианна. – У вас в таком огромном доме просто не хватает рук. Если вы найдете в деревне девушек, которые захотят здесь работать, его милость согласится нанять их, я уверена.

Экономка просияла:

– Ах, мэм, вот это было бы дело! Я займусь этим самолично. Прежде нам было трудно найти слуг. Глупые девчонки верили всяким россказням, но гости из Лондона – это ведь говорит само за себя, да?

Марианна засомневалась, что поняла слова экономки как надо, но ей казалось неделикатным переспрашивать. Они еще поговорили о том, что предстоит сделать в следующую очередь, и Марианна отправилась на поиски Луизы. Девушка оказалась в цветнике, где давала указания двум садовникам.

– Да, именно так! И еще я думаю, что этот куст уже свое отжил. У вас в оранжерее есть что-нибудь на его место? – спрашивала она.

Старший из садовников, отдуваясь, вытирал вспотевший лоб скомканным платком.

– Не могу знать, мисс.

– Ладно, посмотрим. Если нужно, купим что-нибудь в ближайшем селе на ярмарке.

Луиза разговаривала уверенно. Если она станет здесь хозяйкой – при этой мысли Марианну больно кольнуло в сердце, – она прекрасно справится со всеми проблемами.

Луиза вскинула веер. Несмотря на тень от зонтика, она была вся красная от духоты.

– Ой, тетушка, вы здесь? Скажите-ка, что вы думаете вот об этом? – Она кивнула на длинный ряд аккуратно подрезанных кустов. Марианна одобрительно кивнула.

– Смотрится замечательно. Тебе, наверное, пора пойти в дом и выпить чего-нибудь прохладительного. Ну, если и не прохладительного, хотя бы жидкого. Я пыталась заказать на кухне лимонаду, но лимонов не оказалось вовсе, так что будем довольствоваться чаем. Боюсь, что кухарка ничего не делает, чтобы пополнять запасы кладовой.

– Она вообще ничего не делает, если судить по еде, которую нам тут подают! – сказала Луиза. В этот момент добродушие ее явно подвело. Марианна не стала комментировать это замечание перед садовниками и вошла следом за Луизой в дом. В утренней гостиной Луиза опустилась в кресло, которое уже успела облюбовать для себя. Вид у нее был не слишком счастливый.

Марианна подождала, пока принесут поднос с чаем, затворила за лакеем дверь и села рядом с племянницей.

– Что с тобой, дорогая?

– Ах, тетя! Что, если нам вернуться в Лондон? – с надеждой спросила девушка.

– Пока нельзя. Ты же знаешь, почему мы сюда приехали. Ради твоей собственной безопасности, – напомнила Марианна.

– Но как бы я хотела оказаться в Лондоне!

Как же она выдержит долгие месяцы жизни в сельском имении? Расстроенные чувства девушки не предвещали ничего хорошего. Она явно не испытывала большой любви к своему будущему дому.

– Мы здесь всего-то неделю, – напомнила ей Марианна.

– А кажется, что гораздо дольше! – жалобно проговорила Луиза. – Неужели для меня нет другого безопасного места, где побольше людей и разнообразия?

Марианна вспомнила слова маркиза и постаралась сдержать эмоции.

– Луиза, это нелогично. Лорд Гиллингем и так уже пострадал. Ты должна понять, что сейчас нам возвращаться в Лондон крайне рискованно. Надо выяснить, кто хочет причинить тебе вред. Все это очень серьезно.

Луиза скорчила рожицу.

– Знаю! Но это так утомительно, когда тебя во всем ограничивают. Здесь слишком… тихо. Сколько же можно по вечерам только читать или играть в карты с одними и теми же двумя партнерами?

– Дом очень красивый, хотя и запущенный, – напомнила Марианна. – Когда ты станешь в нем хозяйкой…

– Не знаю, так ли уж мне этого хочется! – выпалила Луиза и затихла, кусая губы. Марианна глубоко вздохнула, заставляя забившееся сердце успокоиться.

– Что ты хочешь сказать?

– Просто я… не уверена. – Она потупилась.

– Может, тебе стоит поговорить о своих чувствах с лордом Гиллингемом? – предложила Марианна, сохраняя спокойный тон.

– Может быть, но не сейчас… – И Луиза склонилась над чашкой.

Они еще поговорили о всяких пустяках, но тетя Марианна была странно рассеянной и вскоре ушла посмотреть, что делают слуги. Оставшись одна, Луиза допила чай, бывший отчего-то красно-кирпичного цвета. Эта несчастная кухарка портит все, к чему прикасается. Вот бы сейчас лимонаду! Естественно, кухарка даже и не подумала заказать лимонов в ближайшем селе, где имеется базар. В Лондонский порт корабли каждый день привозят всяческие фрукты из тропических стран. Как же она тосковала по Лондону! Она видела еще так мало всего, но достаточно, чтобы ее аппетит разгорелся. И вот ее притащили в эту дыру, более глухую и забытую Богом, чем Бат. Как все же несправедлива жизнь!

Луиза побрела в цветник. Один садовник ушел в оранжерею, желая взглянуть, что можно пересадить на почву, второй усиленно копал и не нуждался в ее руководстве. Луиза прошла через весь цветник и уперлась в каменную стену. Это стена красноречиво напомнила о ее теперешней ситуации. В имении маркиза она почти что пленница. Через калитку девушка вышла во фруктовый сад. Здесь можно почувствовать хотя бы видимость свободы. На уже отцветших деревьях завязались крошечные плоды, которые созреют только к осени. Она медленно двинулась вдоль дорожки под сенью густых крон.

Под одной яблоней оказалась каменная скамья, и Луиза села на нее. Она вовсе не собиралась выбалтывать тетушке свои сомнения. Луиза сама-то еще толком не разобралась в своих чувствах. И все же ей стало немного легче. Никто не сможет сказать, что она не пыталась полюбить маркиза. Да, она ценила его доброту, заботу и все-таки… не могла испытывать к нему ничего другого, кроме благодарности и дружбы. Эта бесплодная почва не шла ни в какое сравнение с постоянно пылавшим веселым пламенем, которое зажег в ней ее первый воздыхатель…

Если бы только она не оттолкнула Лукаса! Вздохнув, Луиза сняла капор и погрузилась, в воспоминания, меланхолично покачивая капор за ленты. И когда совсем рядом хрустнула ветка, она в первую секунду даже не насторожилась. Но потом звук дошел до ее сознания, и она замерла, поняв, что кто-то подкрадывается к ее скамейке тихо и безмолвно. Луиза смутно видела через плечо чью-то темную фигуру, и ее горло сдавило страхом.

Она находилась довольно далеко от дома. Никто не узнает, если это снова объявился неизвестный злодей. Втянув в себя воздух, Луиза собралась с силами и приготовилась кричать.

Глава 15

– Луиза? – прошептал очень знакомый голос. И ее мысли материализовались в стройную, гибкую фигуру мужчины. Луиза ахнула, вскочила… и, ни о чем не думая, бросилась в его объятия.

Он крепко прижал ее к себе. Какое-то мгновение ее головка лежала у него на груди. От громадного облегчения она совсем лишилась сил. Это вовсе не зловещий незнакомец, забравшийся в сад с целью застрелить ее, а человек, которого она больше всего на свете хотела в данную минуту увидеть. Но несмотря на столь радостный момент, она должна была взять себя в руки, ведь она уже не та беззаботная девчонка, которую он так поспешно отверг.

– Лукас? – Она была готова уже кричать, но не успела совладать со своим голосом – слово прозвучало, как лягушачье кваканье. С большой неохотой она отстранилась от него. – Как вы тут оказались?

– Я волновался. Вы исчезли из Лондона так внезапно. А потом до меня дошли слухи о выстреле. Называли ваше имя и имя маркиза. И я вспомнил, что вы тогда говорили о покушениях на вас. Мне следовало бы серьезнее отнестись к вашим словам, Луиза. Простите меня. – Он был необычно серьезным, и Луиза постаралась придать лицу невозмутимость. Только бы не выдать безумный восторг, который она испытала при его появлении.

– Я рада, что вам не все равно, – только и сказала она.

– Конечно, мне не все равно! И я решил проверить, все ли у вас в порядке. Я тут недавно слышал кое-что странное о маркизе… Вы хоть знаете, что местные жители называют его Черным Чудовищем? Несмотря на его титул! Я не мог допустить, чтобы с вами дурно обошлись, Луиза.

– Ой нет! – вспыхнула Луиза. – Маркиз абсолютно порядочный человек. Добрый и заботится обо мне.

– Счастлив это слышать, – сказал Лукас, хотя в его голосе особого счастья не слышалось. Его лицо вытянулось, глаза помрачнели. – Я не хотел чернить его в ваших глазах, тем более вы с ним помолвлены. И нисколько не хотел вас расстраивать. – Он отступил назад, и Луиза, несмотря на все благие намерения, невольно потянулась к нему.

– Это не так! – воскликнула она и, поймав удивленный взгляд Лукаса, продолжала уже спокойнее: – Я хотела сказать, что скоро снова буду свободна. Я собираюсь сообщить маркизу, что не выйду за него замуж. Правда, я очень старалась. И маркиз очень достойный человек. Но я поняла, что не чувствую к нему того, что чувствовала… что когда-то чувствовала к вам, Лукас.

– Луиза… – Лицо его так исказилось, что она поспешно отвела глаза, боясь снова услышать беспощадные слова.

– Я знаю, что вы теперь ко мне равнодушны, – пробормотала она, – и после того, как мы расстались, у вас появились новые привязанности, но…

– Неправда! – перебил он ее. – Я был страшно зол и обижен, Луиза. Думал, что смогу вас забыть, но… никакая другая барышня не может с вами сравниться. После вас они все такие скучные и апатичные. Мне вас не хватает. Вы такая живая. Я уж не говорю о вашей красоте и изяществе…

Луизе показалось, что ее сердце сейчас разорвется от счастья.

– Ох, Лукас! Во всем виновата только я одна. Я и вправду была эгоисткой. И думала только о себе… но я изменилась, правда изменилась. Я стараюсь, очень стараюсь быть более чуткой и внимательной…

Он отчаянно затряс головой.

– Нет, не только вы виноваты. Я был чересчур чувствителен и самолюбив. Мне не следовало обрушиваться на вас так сурово. Я не хочу, чтобы вы менялись, Луиза, милая. Я люблю вас такой, какая вы есть.

Она запрокинула голову, и он нагнулся к ней. Их губы встретились…

И Луизу объял восторженный трепет. Все засверкало и заискрилось. Ничего подобного она никогда не испытывала в присутствии лорда Гиллингема, ни о чем таком прежде и не догадывалась. Она прижалась к Лукасу. Их поцелуй все длился и длился, пока от непривычных ощущений у нее не закружилась голова.

Он наконец оторвался от нее, хотя она видела, каких усилий ему это стоило.

– Я попрошу у вашего дяди официально вашей руки, – выговорил он, переводя дыхание. Луиза закивала, но тут же затрясла головой.

– Только не сразу, Лукас, пожалуйста.

– Ты не выйдешь за меня замуж? – воскликнул он, широко раскрывая глаза, пожалуй, больше с недоверием, чем с негодованием. Она быстро потянулась к нему, чтобы снова его поцеловать. После этого нового поцелуя кружилась уже не только ее голова, но и все вокруг. Ей даже пришлось схватиться за его руку.

– Конечно, я за тебя выйду! Но надо подумать и о чувствах маркиза. Я еще не придумала, как сообщу ему новости. Наверное, нам не следует пока рассказывать всем о нашем решении. Я не хочу ранить его самолюбие. Прежде чём объявлять о нашей помолвке, подождем несколько месяцев. Мы просто будем знать, что помолвлены, но сохраним это пока в тайне, хорошо?

Он посмотрел на нее с неприкрытым восхищением.

– Ты так выросла, Луиза. Ты права, хотя любая отсрочка нашей свадьбы приводит меня в ярость.

– Сэр Лукас и леди Луиза… – мечтательно проговорила она, наслаждаясь звучанием этих слов.

– Не бог весть что, ведь ты могла бы стать маркизой, – напомнил он.

– Но я хочу только этого, и нужен мне лишь ты один, – сказала Луиза. – Но вот только… Лукас, может быть, мы сможем время от времени приезжать в Лондон? Я согласна жить в твоем доме в Бате, если захочешь, но…

– Не сомневайся, – заверил он ее. – В Лондоне так занятно! Вот поженимся и подыщем себе славный особнячок, чтобы каждый год приезжать на сезон.

Луиза просияла:

– Ой, Лукас, ты такой добрый! – Она прильнула к нему, и что-то царапнуло ей щеку. Подняв голову, она увидела, что к его лацкану прицепился листочек. Только сейчас ей пришло в голову спросить: – Лукас, но как ты здесь оказался?

– Прискакал верхом, – ответил он с уж слишком невинным видом.

– Но поместье окружает высокая стена. Как ты через нее перебрался?

Он усмехнулся:

– Да уж, не низкая. С первого раза не получилось. – Он поднял руку, и она увидела, что рукав у него разорван. – Пришлось сходить в деревню и купить лестницу у селян. Но лошадь не захотела тащить ее на спине, так что пришлось мне волочить ее самому. Тяжелая до черта! Я не стал бы так надрываться ради всякой, Луиза.

Она громко расхохоталась и обхватила его за шею.

Перед тем как идти переодеваться к обеду, Марианна осмотрела столовую и составила список необходимых дел. Если они останутся здесь еще какое-то время, она приведет дом маркиза в должный порядок. По крайней мере работа ее отвлекала от невеселых дум. Она вспомнила Луизины слова. Что, если ее помолвка ни к чему не приведет? Трудно было представить Луизу живущей здесь постоянно, но захочет ли она в самом деле отказаться от такой удачной партии?

Марианна приняла ванну, переоделась в простое черное вечернее платье, а когда прозвучал гонг, она спустилась в цветник, но племянницы там не нашла. На минутку задержалась, чтобы полюбоваться распускавшейся розой. В темно-красном бутоне уже и сейчас можно было видеть будущую зрелую красоту. Марианна нагнулась, чтобы вдохнуть сладкий аромат.

Вот такова и любовь: распускается постепенно, по мере того как растут доверие и привязанность. И… да, страсть! Сладостная, как эта роза. Эти мысли неизбежно вызвали образ Джона, но она поспешно затрясла головой, чтобы его прогнать. Нельзя предаваться запретным радостям.

Луизу она нашла уже в доме. Щеки у девушки так и пылали, должно быть, от долгого пребывания на свежем воздухе.

– Разве ты не брала с собой зонтик? – удивилась Марианна. – Тетя Каролина рассердится на меня, если я позволю тебе загореть, ведь загар нынче совсем не в моде.

– Ну нет, тетя Каролина не такая злая, – рассмеялась Луиза.

По крайней мере у нее улучшилось настроение. За обедом она весело болтала, но маркиз и Марианна ели молча. Еда по-прежнему оставляла желать много лучшего, но тут Марианна пока ничего не могла исправить: цыпленок жилистый, рыба сыровата. Она подцепила вилкой разваренную фасолину. И как это маркиз не зачах окончательно на такой диете?

Когда им с Луизой настала пора удалиться, она вздохнула с облегчением. Маркиз поднялся, провожая их взглядом.

В холле к ним подошел дворецкий с еще более скорбным лицом, чем обычно.

– Из Бата для вас пришло письмо, мэм. Надеюсь, что это не плохие новости.

Марианна взяла толстый пакет. Господи, что это такое? Она села, сломала печать и быстро пробежала глазами содержимое. Вероятно, у нее изменилось лицо, потому что Луиза склонилась над ее плечом и спросила в тревоге:

– С тетей Каролиной все в порядке?

– Да, – медленно ответила Марианна. – Дома все благополучно, вот только… – Она запнулась. В гостиную вошел маркиз, должно быть, слуга сообщил ему о письме из Бата. – Я написала твоему дяде о наших тревогах по поводу твоей безопасности, и он предложил решение, которое мне не приходило раньше в голову.

– Какое? Нам можно вернуться в Лондон? – нетерпеливо спросила Луиза.

– Нет, наоборот. Он считает, что нам следует уехать во Францию, – объяснила Марианна, не узнавая собственного голоса, до того он был безжизненным. – И немедленно. Он выслал все необходимые документы для поездки, ведь юристы в подобных случаях весьма предусмотрительны.

– Поехать за границу? – переспросила Луиза дрогнувшим голосом. Маркиз нахмурился и отвернулся к камину. Марианна еще раз в странном оцепенении перечитала письмо.

– Он пишет, что твоя безопасность – это главное. И пока мы не узнаем, от кого исходит угроза, а тем более как ее предотвратить, нам стоит поселиться в тихой деревушке на юге Франции.

– В деревне? Даже не в Париже, а в деревне? – Луиза закусила губу и замолчала. Маркиз тоже продолжал хранить молчание.

«Скажи что-нибудь», – думала Марианна, бросая взгляды на безмолвную фигуру.

Его лица она не видела. Джон нагнулся к камину, созерцая едва тлеющий огонь.

«Скажи же, скажи, что ты не хочешь, чтобы я уезжала!»

Но он только произнес:

– Вот ваши мечты и сбудутся отчасти. – Правда, голос его прозвучал резче, чем обычно.

– Что? – переспросила Марианна как во сне, не сразу поняв смысл сказанного.

– Вы сможете посмотреть Францию, – напомнил он. – Вы говорили, что желали бы побывать там, помните? А если эта поездка обеспечит безопасность Луизы…

– Да, конечно, – пробормотала она. Чарлз был официальным опекуном Луизы, последнее слово оставалось за ним. И Луизу она сейчас никак не могла оставить. Придется ехать… У нее нет выбора, а маркиз, кажется, нисколько не возражает против ее отъезда.

Луиза по очереди посмотрела на каждого из них и ничего не сказала.

– Тогда мы, пожалуй, пойдем наверх и начнем укладываться, – предложила Марианна племяннице, стараясь, чтобы ее голос выражал полное одобрение нового плана.

– Я позабочусь, чтобы завтра утром карета была готова, – сказал маркиз. – Отсюда не так уж далеко до Дувра. Корабли на континент ходят регулярно. Я только хотел бы…

Марианна затаила дыхание, но он замолчал, не окончив фразы. Ей ничего другого не оставалось, как пожелать ему спокойной ночи и направиться наверх вместе с непривычно молчаливой Луизой.

В спальне Марианна велела горничной заняться укладкой вещей и оставить только дорожный костюм и несессер. Машинально она принялась складывать в стопку белье, безуспешно пытаясь разобраться в своих чувствах. Маркиз сказал правду: она мечтала побывать во Франции, но почему-то сейчас все было не так… При мысли о путешествии она не испытывала никакой радости, ведь с ней не будет Джона.

Когда они с Хакетт почти уложили сундучок, Марианна сказала горничной, что остальное можно оставить до завтра. Отослав служанку спать, она надела ночную рубашку и легла в кровать.

Но сон все не шел к ней. Расстаться с Джоном… как это горько! Но Чарлз, несомненно, прав, ей нечего было возразить на его аргументы. Ради Луизы придется ехать.

Но только не так, оставив столько недосказанного.

Марианна встала, накинула капот и беспокойно заходила по комнате. Его помолвка с Луизой вынуждала ее молчать, но она все больше убеждалась, что Луиза не любит маркиза по-настоящему. На самом деле она едва ли хочет за него замуж. И вот оставить Джона одного, заброшенного, отвергнутого…

Ее чувства, которые она так долго подавляла, выплеснулись наружу, словно река вышла из берегов и прорвала плотину. Представив скорое расставание, она потеряла контроль над собой.

Несмотря на его рябое лицо и раненую душу, на прошлое, где неотступно витали тени жестокого отца и печальной одинокой матери, она любила этого человека. Так глубоко и страстно она не любила никого и никогда! Она не могла позволить, чтобы Джон заполз сейчас в свою берлогу, словно раненый зверь, и снова жил одиноким и никем не любимым. Марианна не хотела, чтобы он опять сторонился людей, пряча от всех любознательность и пылкий нрав, которые она в нем разглядела. Какое расточительство!