Леденящий ужас
Снаружи продолжала бушевать буря, рокотал гром. Дул порывистый сильный ветер, дождь лил как из ведра. Квентин сказал, что подобная погода для здешних мест не редкость.
Дайана еще не вполне оправилась от шока, который испытала на веранде, увидев Мисси. Ей вдруг подумалось, что она едва ли от него когда-либо оправится. Ей хотелось самой для себя проанализировать случившееся, но Квентин отвлекал ее, отчего девушка чувствовала себя усталой и недовольной. И чем дольше Дайана сидела в гостиной, тем больше росла в ней уверенность, что она просто не сможет вспомнить своих ощущений. От этого девушка еще сильнее нервничала.
– Наш разговор мы тоже не закончили, – вызывающе сказала она.
– Что ты там увидела, Дайана? – спросил Квентин, не обращая внимания на резкость в ее голосе.
– Ничего, – ответила она. Как ни была девушка возбуждена, ей хватило сообразительности не рассказывать Квентину об увиденном на террасе. Или ей просто показалось, что она кого-то видит? Не важно, чему он там верит, а опыт подсказывал Дайане, что, начни она говорить, он набросится с новыми расспросами. А Дайане очень не хотелось, чтобы в его глазах мелькнул такой же интерес, смешанный с сочувствием, как и у тех врачей, с которыми она всю жизнь сталкивалась. Потому что уж кто-кто, а она-то знает, что за этим интересом скрывается убежденность в ее сумасшествии. Дайана полагала, что Квентин ей все равно не поверит, и решила попросту промолчать.
– Дайана...
– Утром ты говорил, что это место небезопасно для детей, упоминал какие-то трагедии. Думаю, ты имел в виду не только Мисси. Ты обещал рассказать.
Он помолчал, вздохнул, внимательно посмотрел в глаза Дайане:
– Да, здесь происходит нечто странное. Чаще всего с детьми. Несчастные случаи, внезапные тяжелые заболевания. Несколько детей умерло, несколько пропало без вести.
– Такое происходит везде, – пожала плечами Дайана.
– Да, к сожалению. Только здесь это случается намного чаще, чем где-либо.
– И ты считаешь, что смерть Мисси имеет какую-то связь с твоими выводами?
– Опыт подсказывает мне, что не бывает простых совпадений, – ответил Квентин.
Нахмурив брови, Дайана пристально смотрела на него:
– Разве?
– Да, – уверенно ответил Квентин. – Во всем есть определенные закономерности, их нужно только увидеть. Чаще мы их не замечаем, ну разве что только постфактум. Иногда они очевидны, бьют в глаза неоновым светом. К примеру, я и ты.
– И какая же здесь закономерность? – осторожно произнесла Дайана.
– То, что мы оба оказались здесь в одно время, не случайность. Ты нарисовала точный портрет Мисси, над разгадкой убийства которой я столько лет бьюсь, – и это тоже не совпадение. Я увидел твой рисунок – это не совпадение. Даже твой приход на башню обозрения на рассвете и наша первая встреча не совпадение.
– Ты хочешь сказать, что это детали какого-то плана, да?
– Детали закономерности, которые легко соединяются вместе, потому что между ними есть связь. Думается мне, что связь – Мисси.
Дайана вспомнила о другом рисунке, том, что лежал свернутым в трубочку в ее большой сумке, – о портрете Квентина. Она Квентина ни разу не видела, но нарисовала. Может, он прав. Ей было нечего возразить, и все же она попыталась:
– Лично я не усматриваю тут никаких связей и закономерностей. Повторяю – я не знаю никого под именем Мисси. Девочку эту я ни разу в жизни не видела. Я никогда раньше не была в Теннеси. Скорее всего, я что-то видела в газетах; может быть, там был ее рисованный портрет...
– Нет, – перебил Квентин. Он говорил спокойным ровным голосом. – Никаких статей о Мисси не было. Так, промелькнуло сообщение в несколько строчек; безо всяких портретов, естественно. К тому же в одной газете, в местной. Ни по национальному радио, ни по телевидению о случившемся не упоминалось. Я уже говорил тебе, что изучаю дело о ее гибели полтора десятка лет. Я нашел все, что можно, а искать я умею: уж чему-чему, а этому нас в ФБР учат неплохо, можешь мне поверить.
Дайана неподвижно сидела, опустив голову. Монолог Квентина ее не убедил.
– Ты видела ее, да? Там, на веранде.
Дайана молча кивнула.
– Все, что ты видела, явилось для тебя полной неожиданностью. Понимаю. Это результат бури.
– Результат чего? – удивилась Дайана.
– Помнишь, я говорил тебе об энергии? В бурю воздух перенасыщается энергетикой – электрическими и магнитными потоками. Человеческий мозг реагирует на них. Мы, экстрасенсы, к ним очень чувствительны. Иногда они блокируют наши способности, но чаще, напротив, обостряют, особенно перед бурей.
– Я обычно ощущаю приближение бури. Но там, на веранде... – пробормотала Дайана скорее себе, чем Квентину.
– Мы были слишком заняты разговором, и буря захватила нас врасплох, – кивнул Квентин. – Я тоже обычно чувствую. Как правило, мои способности обостряются. Ну вот как у тебя сейчас.
Дайана с неохотой вынуждена была признать, что Квентин разбирается в ней лучше, чем она предполагала. Всего за несколько часов он изучил ее достаточно для того, чтобы безошибочно определять ее состояние и настроение. Врачам для того же самого требовались месяцы и даже годы.
«Поневоле призадумаешься».
Девушка чувствовала себя неуютно под взглядом Квентина, ее продолжали грызть сомнения. «Ну хорошо, определять мое состояние он умеет. Согласна. А все остальное, что он говорит, – правда или ложь? Какие-то возможности, закономерности... Верить или нет?»
Годы лечения не прошли бесследно. Дайане было трудно решиться и признать, что она – вполне нормальный человек. Такой ответ всем врачам казался ей слишком простым.
«А что же здесь простого? Как раз все становится еще сложнее», – раздумывала она.
– Да, я видела ее. Мисси, – с трудом проговорила девушка и, коря себя за податливость, внутренне напряглась, ожидая насмешливых комментариев.
К ее удивлению, Квентин повел себя совсем не так, как врачи. Он не стал иронизировать и сочувственно успокаивать. Он молчал, оставаясь спокойным – по крайней мере, внешне.
– А ты можешь рассказать поподробнее, что именно видела? – спросил он, наконец.
Этот вопрос напомнил Дайане одного из врачей, которого она особенно ненавидела, – бесчувственного толстомордого чурбана с красной непроницаемой физиономией. Он всегда сидел неподвижно, глазел на нее, как на засушенную бабочку на булавке, мысленно классифицируя ее неврозы. Девушка с негодованием сжала зубы, несколько минут молчала, потом торопливо заговорила бесцветным голосом:
– Сначала я увидела вспышки света, словно кто-то включал и выключал мощный прожектор. Внезапно в этих вспышках появилась Мисси, она приближалась ко мне. Губы ее не шевелились, но я отчетливо слышала голос девочки. Она все время повторяла: «Помоги нам». Мне было страшно холодно. – Дыхание Дайаны стало быстрым. – Потом я увидела тебя в одной из вспышек. А может быть, мне показалось – ведь я сидела, вцепившись в твою руку. Но это я только потом поняла.
– Мы все время оставались на веранде? – спросил Квентин.
Девушка внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь определить, не смеется ли он над ней, как те врачи. Квентин не смеялся. Дайана вконец запуталась, не зная, радоваться ей или тревожиться.
– Да, – кивнула она.
– И никого больше там не было? Только мы трое?
– Да.
– А во время вспышек ты никого больше не видела? Только Мисси?
– Знаешь, кто-то был, я чувствовала чье-то присутствие, но рассмотреть ничего не могла – нас окружала серая мгла. Я в ней никого не видела – ни ее, ни тебя.
Квентин вдруг нахмурился:
– Похоже, ты одна смогла проникнуть в мир Мисси. Такое редко случается, чаще они проникают в наш. Я всегда знал, что медиумы нащупывают дверь, но впервые слышу, чтобы кто-то входил в нее. Хорошо бы получше узнать, что за ней скрывается.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Японский сад камней – планомерное расположение объектов, используемое для организации ландшафтов и архитектурных пространств. Сад камней – это вид пространства, которое связано с расположением наблюдателя и образует поле зрения, где наблюдатель воспринимает гармоническое расположение объектов.
