Невеста из USA

Поэтому в Заливе нередко зимовали гуси, утки и даже лебеди, что только добавляло очарования местной, весьма живописной, природе. Что касается рыбы, то здесь она была в изобилии, притом вырастала до фантастических размеров. По идее, в Заливе был рай для рыбаков.

Увы, это не так. Рыба в Заливе не ловилась ни на какую приманку. А попытки добыть ее с помощью невода всегда заканчивались фиаско – сеть цеплялась за подводные камни (интересно, как они попали на песчаное дно Залива?) и рвалась в клочья.

Похоже, речной бог сохранял рыбу для многочисленных пернатых, которые не успели или не смогли по какой-то причине улететь в теплые края…

Дом Рыжего впечатлял. По своему посконному скудоумию, я всегда недоумевал: зачем семье из двух-трех человек вилла в три или четыре этажа, площадью полторы-две тысячи квадратных метров?

А Крапивин именно такую домину и отгрохал.

Меня утешает и примиряет с нашими богатыми придурками и их строительным безумием только одно обстоятельство: когда наступит время раскулачивания, эти особняки отдадут несчастным бездомным детям, которые сейчас ютятся в канализационных люках, на чердаках и в подвалах городских многоэтажек.

Надеюсь, в двадцать первом веке мои сограждане будут умнее и практичнее, нежели в двадцатом, и не станут разрушать до основания усадьбы новоявленных «аристократов» и нуворишей, как это было в 1917 году…

Внутри все сверкало. Даже ручки на дверях были позолоченными (а может, золотыми? когда мне пришла в голову такая мысль, я сильно пожалел, что не взял с собой отвертку).

Я едва не попросил Рыжего, чтобы он дал мне войлочные музейные тапочки. Но, видя, как наш бывший кореш бесцеремонно топает своими башмаками по зеркальному паркетному полу, я не без внутреннего колебания последовал его примеру, при этом стараясь идти едва не на цыпочках.

Что касается Плата, так он даже вспотел, оказавшись среди такого великолепия. Серега всегда был неравнодушен к богатству.

Когда он еще был женат, то тащил в свою норку все подряд, начиная от телевизора новой модели и навороченной по самое некуда стеросистемы, до разных там слоников и ярких фигурок на магнитах, которые лепятся на холодильники и кухонные плиты; и все это якобы для ублажения злокозненной Марьи.

Но меня не обманешь, я знал, что Плат – мещанин до мозга костей.

Между прочим, не вижу ничего предосудительного в этом слове. Каждый должен жить по своему уразумению, а не по идеологическим догмам. Но желательно – скромно. Ведь что ни говори, а скромность украшает человека…

Поймав себя на мысли, что начинаю впадать в ханжество, я выдал своему второму «я» несколько непечатных эпитетов и метафор. И как-то незаметно очутился в будуаре несравненной Дженннифер.

Именно в будуаре, потому что апартаменты размером со спортивный зал никак не тянули на привычную в моем понимании спальню.

– Может, она где-то в доме потерялась? – не удержавшись, высказал я не очень тактичную мысль, попахивающую сарказмом.

Занятый своими мыслями, Рыжий на мой выпад, как должно, не отреагировал. Он лишь сумрачно ответил:

– Не-а… Обыскали…

Даже так! Ни фига себе квартирка…

Наверное, в этом «замке» есть еще и парочка подземных этажей, а также тайники, чтобы прятать сокровища и бабки, нажитые непосильным капиталистическим трудом. А возможно, имеется и секретный тоннель – чтобы Рыжий, в случае чего, мог рвануть когти.

Плат шарил по будуару как настоящая ищейка. Я даже начал опасаться, что он и впрямь начнет обнюхивать постельное белье Дженннифер и ее интимные вещи в платьевом шкафу.

Что касается меня, то я бесцельно бродил туда-сюда, полагаясь на авось.

Мне подфартило и на этот раз. Устав от бессмысленных шатаний и решив, что шмон лучше полностью переложить на плечи Сереги, истинного профессионала сыскного дела, я распахнул окно, чтобы впустить побольше свежего воздуха (похоже, будуар не проветривался с момента исчезновения его хозяйки), закурил, и выглянул во двор.

Какой-то блестящий металлический предмет под окном (будуар Дженннифер находился на втором этаже) сразу привлек мое внимание. Присмотревшись, я невольно присвистнул от изумления.

– Плат! – позвал я Серегу, который как раз ворошил постель Дженннифер. – Поди сюда.

– Отстань, – отмахнулся Серега. – Я занят.

Наверное, он думал, что я приглашаю его на перекур.

– Ты будешь еще больше занят, когда подойдешь ко мне.

– Да? – Плат смотрел на меня с недоверием. – Что ты на этот раз выдумал?

Вот так всегда…

Его идеи и замыслы Марка – это гениально и востребовано. А мои предложения и рассуждения (которые в итоге почти всегда были верными) поначалу обычно подвергались обструкции.

– Посмотришь, – отрезал я, начиная заводиться.

Тоже мне бугор!

Плат подошел к окну и, повинуясь моему указующему персту, посмотрел вниз. Металлическая, хорошо полированная вещица по-прежнему сияла зеркальным блеском, отражая солнечные лучи.

– Интересно… – пробормотал себе под нос Плат, напрягаясь всем телом.

Я знал это его состояние. Сейчас мысли бывшего опера заработали, словно шаровая мельница, которая в мгновение ока перемалывает кубы горной породы.

– Что вы там увидели? – заинтересованно спросил Рыжий, вклиниваясь между нами.

– Выйдем во двор, – ответил Плат. – Там все узнаешь…

Под окнами спальни Дженннифер лежал самый настоящий сюрикен[2] в виде звезды с шестью фигурными лучами. Настоящий, значит, не бутафорский, коих полно на прилавках специализированных магазинов Америки.

Бутафория обычно штамповалась из паршивой, чаще всего не закаленной стали, а этот был кованным, отливал синевой, и его лучи были остры словно лезвие бритвы.

– Шикарная штучка, – сказал я с восхищением, пробуя пальцем концы лучей на остроту.

Я умел обращаться с сюрикенами. Научился в армии, от нечего делать. Поэтому мог оценить найденный экземпляр по достоинству.

– Что это? – Крапивин с удивлением воззрился на сюрикен.

– Я думал, ты ответишь на этот вопрос… – сказал Плат.

– Да я эту железку впервые вижу!

– На всякий случай снимем с нее отпечатки пальцев… – Серега аккуратно засунул находку в полиэтиленовый пакетик. – Позже… Но я практически не сомневаюсь, что сия вещица принадлежала твоей невесте. Это сюрикен, очень опасное метательное оружие из арсенала японских ночных «оборотней» ниндзя. Твоя невеста что, занимается восточными единоборствами?

– О чем ты говоришь!? – воскликнул обескураженный Крапивин. – Она домашняя девочка. Дженн только бегает кроссы и упражняется на спортивных снарядах для поддержания хорошего тонуса.

– И это все?

– Все.

– А где она бегает?

– Ну ты, в натуре… – Рыжий хмуро осклабился. – Вон, видишь, гаревая дорожка. Она идет вдоль всего забора и длиной как на стадионе. А там, дальше, бассейн с подогревом. Для себя делал.

– Это ясно… – Плат присел на корточки. – И когда твоя Дженннифер выходит из дому, ее обязательно сопровождает вооруженная охрана…

– Понятное дело.

– То есть, сама она куда-нибудь ни-ни?…

– Ни в коем случае. Только с двумя телохранителями.

Я лишь хихикнул в платочек. Тоже мне, хранители тела, мать их так…

Судя по рассказу Рыжего, Дженннифер вошла в здание фитнес-клуба – и исчезла. Испарилась. Притом, бесследно. Никто ничего не видел и не слышал. Просто мистика какая-то.

А эти два идиота из охраны, вместо того, чтобы глаз со своего объекта не спускать и держать его на коротком поводке (вплоть до двери женской раздевалки и душевой), благополучно ковырялись в носу и ворон считали, сидя в машине, которая стояла в полусотне метров от фитнес-клуба.

– Мне кажется, ты здорово ошибаешься, – с деланным спокойствием заявил Плат нашему женишку.

Я насторожился. Если Плат становится чересчур спокойным, значит, он нащупал какой-то след.

– То есть?… – Рыжий глядел на Серегу с тупым недоумением.

– Твоя невеста часто использовала вместо входной двери в дом окно своей спальни, – ответил Плат.

– Слушай, ты о чем базаришь!? – взвился Костя. – Такого не может быть!

– Еще как может. Смотри сюда. Газон возле стены ярко-зеленый и везде ровно подстрижен. А под окном его цвет меняется. Здесь он с желтизной. И примят изрядно. Такое может быть только в том случае, если сигать на него сверху, притом достаточно регулярно. Я так понимаю, газон не тутошний?

– Да, – ответил Рыжий, совсем сбитый с толку. – Мне привезли его из-за бугра скатанным в рулоны.

– Понятно. Основа у такого газона слабоватая, и если его сильно напрягать, то он требует постоянной поддержки при помощи разных агротехнических ухищрений. Вот потому здесь трава и пожухла. Этот дерн предназначен именно для дач и вилл, в отличие от того, что применяется для покрытия футбольных полей. Там травка покрепче, пожестче и повыносливей.

– Ну не могла она сигать через окно, не могла! Подумай сам – второй этаж… А как обратно?

– Очень просто – по стене. Вот видишь, следы от кроссовок, – показал Плат. – Если не присматриваться, то их трудно заметить.

– Но ведь Дженн не муха, чтобы шагать по вертикальной стене!

– Кто спорит… Мы сейчас возвратимся в спальню, и я думаю, что там где-то лежит веревка с крюком…

Это была не веревка, а тонкий, но очень прочный шнур. На одном его конце и впрямь находился обрезиненный стальной крюк, а на втором была прицеплена гирька. Очень функциональное приспособление, и тоже из арсенала ниндзя. С его помощью можно и по отвесным стенам карабкаться, и в случае опасности оглушить противника гирькой.

А еще мы нашли две заколки для волос в виде стальных стилетов длиной не менее двадцати сантиметров, при виде которых я удивленно крякнул. А затем ответил на безмолвный вопрос Рыжего, который вообще перестал что-либо соображать:

– Это метательные ножи. У твоей подруги длинные волосы?

– Да. Длинные и густые.

– И она иногда носит не просто стрижку, а козырную прическу…

– Ну…

– Такими заколками японки из кланов ниндзя во время любовных игрищ отправляли своих партнеров на небеса. Воткнула в горло – и привет. А предсмертные хрипы можно принять за выражение экстаза. Это если кто-нибудь – например, телохранитель – стоит на стреме под дверью и прислушивается. Извини за нескромный вопрос: ты жил с ней, как с женой?

– Что ты! Она девочка скромная и чистая. Дженн сказала, что будет моей только после свадебного обряда.

М-да, подумал я, мысленно ухмыляясь, чудеса. Это же надо – американка-девственница. Да еще и скромница. В ее-то двадцать семь годков… Это все равно, что мясник-вегетарианец. В Америке нетронутая до восемнадцати лет девушка считается неполноценной и никому не нужной. Идиотизм…

«О, времена, о, нравы!» – воскликнул я мысленно, как первостатейный ханжа.

– Повезло тебе, Костя, что ты не стал к ней приставать раньше времени, – сказал я, взвешивая на руке одну из заколок.

И неожиданно метнул ее в дубовую дверь спальни. Рыжий резко отпрянул в сторону.

– Т-ты… Ты чего!? – каркнул он внезапно охрипшим голосом.

– Демонстрирую эффективность этого женского оружия. Пойди, посмотри.

Крапивин подошел к двери и попытался вытащить заколку-нож. Но его потуги были тщетными.

– Как видишь, сталь на заколке – высший класс, – сказал я снисходительно, стараясь не замечать гневного взгляда Сереги.

– Ты опять за свои штучки… – прошипел он, пользуясь тем, что Рыжий все еще пыхтел над заколкой.

– Дак, это… – я с виноватым выражением развел руками.

– Дать бы тебе по твоей хитрой морде…

Плат знал, почему я продемонстрировал, на что способна невинная с виду заколка для волос. Меня всегда раздражала помпезность наших новоявленных богатеев, и я не преминул воспользоваться возможностью нанести Рыжему хоть какой-то урон (так сказать, на память), испортив шикарную полировку эксклюзивной двери.

– Мужики, я не понимаю… Ничего не понимаю! – Костя схватился за голову. – Вы пытаетесь мне доказать, что моя Дженн – настоящая фурия. Но я не верю этому, не верю!

– Никто из нас ничего такого и в мыслях не держит, – сухо сказал Плат. – Мы лишь собираем факты. А они весьма нетривиальны.

Костя умолк. Его переклинило. Уж не знаю, какие мысли бродили в его голове, но то, что в ней царил вселенский бардак, я совершенно не сомневался.

Оно понятно: вводишь в свой дом козырную цыпочку, красотку, и вообще безобидное и целомудренное во всех отношениях существо, страстно ее любишь и хочешь на ней жениться, но тут неожиданно оказывается, что ты пригрел на груди смертельно опасную змею, готовую запустить в шею свои ядовитые зубки при первой же возможности.

Не хилая перспектива… Неужто эта американская невеста нацелилась на богатое наследство в случае наглой смерти будущего муженька?

А что, вполне возможно. Американцы народ прагматичный. Это они выдумали любовь по брачному контракту. Большую профанацию в отношениях между мужчиной и женщиной трудно придумать.

Куда там патриархальной индийской «Камасутре» с ее сотнями немыслимых любовных поз, которые могут быть исполнены только йогами…

К тому же в Америке нынче с женихами-миллионерами напряженка, а у нас их – пруд пруди. Каждый день появляются новые. Журнал «Форбс», публикующий списки мультимиллионеров всего мира, забодался их считать. У него для этих дел уже сотрудников не хватает.

Наверное, такова судьба России – всегда быть впереди планеты всей. Если не по балету, так по миллионерам…

Скорее всего, Дженннифер тайно покидала свою комнату ранним утром или по ночам. Зачем? Этот вопрос был вполне закономерен.

– Может, она с кем-то тайком встречалась? – подумал Серега вслух.

– С кем? – простонал несчастный жених. – И где?

– Ну, ясное дело, не на территории твоих владений.

– О чем ты говоришь!? Периметр под сигнализацией, везде видеокамеры, наружное освещение… Мышь незамеченной не проскочит.

Я лишь скептически ухмыльнулся. Обыватель, что с него возьмешь…

Если бы он прошел ту же школу, что и я, то так не говорил бы. Хорошо обученный спец может проникнуть незамеченным куда угодно. А после выполнения задания исчезнуть, раствориться в воздухе, как дым.

– Значит, тогда Дженннифер имела связь с кем-то из твоих парней, – безжалостно сказал Плат.

– Да ты… ты в своем уме!? Они предупреждены и хорошо знают, чем для них могут закончиться подобные штуки, – свирепо оскалившись, ответил Рыжий.

Маска была сброшена, и перед нами вдруг появился совершенно незнакомый человек. От прежнего Рыжего, который только что маялся и страдал, остался только костюм.

Костя вдруг превратился в жестокого и властного бизнесмена, который завоевал себе место под солнцем не только благодаря своим выдающимся умственным способностям и который готов притоптать, стереть в дорожную пыль любого, кто встанет у него на пути. Мне вдруг захотелось стать перед ним навытяжку и рявкнуть: «Здра… жла!…»

– Вы не хотите погулять по окрестностям? – брякнул я, чтобы разрядить обстановку.

– А это еще зачем? – удивился Плат.

– Есть мнение… – уклонился я от прямого ответа, выдав на гора фразу бывших советских партайгеноссе высокого ранга.

Обычно они пользовались ею, чтобы испортить кому-нибудь биографию. Но в моем случае она была очень даже кстати. На меня, можно сказать, снизошло вдохновение…

Я нашел то, что искал, очень быстро. Рыжий и Серега, которые неприкаянно плелись следом за мной, не успели набрать даже с десяток нехороших слов в мой адрес.

Они так и не поняли, зачем я устроил им экскурсию по сосновому бору, который рос позади усадьбы Крапивина, хотя Плат, глядя, как я ищу на земле какие-то следы, постепенно начал кое-что соображать. И не потому, что он такой умный, а из-за того, что Серега чересчур хорошо меня знал.

– Вот моя деревня, – сказал я торжествующе, – вот мой дом родной! Полюбуйтесь…

С этими словами я подвел свою команду к вывороченному пню, который был воткнут в развилку дерева примерно в полутора метрах от земли. Весь срез пня был испещрен следами от каких-то острых предметов.

Впрочем, я точно знал, каких именно.

– Что это? – недоуменно спросил Рыжий.

– Пенек, – ответил я снисходительно.

Плат таких дурацких вопросов не задавал. Он, если говорить высоким штилем, мигом прозрел.

– Здесь твоя Дженннифер тренировалась в работе с ножами и сюрикенами, – объяснил он Косте. – Теперь понятно, куда она бегала по утрам. Да, да, скорее всего, именно в утренние часы. По темноте упражняться в метании ножей бессмысленно. Похоже, твоя американская невеста «жаворонок», рано встает…

– И «клювиком» своим милая Дженн работает – будь здоров, – подхватил я мысль Сереги. – Посмотрите: почти все насечки расположены по центру пня. Да-а, сильна девка… Я бы не рискнул выйти против нее на дуэль, имея в качестве оружия только метательные ножи.

– Почему вы решили, что здесь тренировалась именно Дженн!? – с возмущением воскликнул Рыжий.

– Да как тебе сказать… – Я выдержал эффектную паузу. – В нашем сыщицком деле есть такая наука – следы читать.

Плат едва сдержался, чтобы не заржать в полный голос. Он потихоньку, на цыпочках, отступил за спину нашему женишку.

Серега знал, что сейчас я заливаюсь соловьем ради рекламы нашей «фирмы». Так артистично вешать нашим клиентам лапшу на уши, как я, не могли ни Марк, ни сам Плат, несмотря на свое верхнее образование. В этом вопросе я, можно сказать, самородок, гений из народных низов.

– Не буду утомлять тебя изложением дедуктивного метода, коим мы обычно пользуемся в наших расследованиях, притом весьма эффективно. Я дам тебе факт, который сразу отметет все твои сомнения…

С этими словами я решительно подошел к неглубокой яме, образовавшейся после того, как оттуда выдернули пень (к слову, старый, с трухлявыми корнями; иначе его можно было вытащить на свет ясный только трактором). Она была присыпана прошлогодними палыми листьями.

Небрежно расшвыряв их ногами в стороны, я нагнулся и поднял аккуратно свернутый тонкий, но чрезвычайно прочный, аркан из конского волоса, которому не страшна влага.

На одном его конце был закреплен кинжал с двумя лезвиями, из которых одно было прямым, а другое – изогнутым, в виде крюка или клюва. А на другом конце аркана была привязана трехлапая «кошка» – примерно в два раза меньше тех, которыми крестьяне достают из колодцев утопленные ведра.

Теперь я уже точно был уверен, что Дженннифер – самая настоящая лазутчица-ниндзя. Хитроумное приспособление, которое я держал в руках, можно было использовать и как обычный нож, и как метательное оружие, и как абордажный крюк, если возникает нужда заарканить и связать противника, забраться на стену или на дерево. По-японски оно называется, если мне не изменяет память, кёкэцу-сёга.

Вращая эту штуковину над головой, можно держать на почтительном расстоянии от себя человек десять. Любое соприкосновение с летящими на большой скорости кинжалами несет смерть или тяжкие увечья.

Все это верно. Но верно и еще одно: с кёкэцу-сёга может управляться только настоящий мастер боевых искусств.

– Как?… – хрипло выдохнул пораженный до глубины души Плат и осекся.

Я понял, что хотел спросить мой друг и компаньон: «Как ты догадался?» Он ведь думал, что я просто треплюсь по своему обыкновению.

А все очень просто. Когда я в «поле» – то есть, на задании – все мои чувства обостряются до предела. Даже теперь, на гражданке, стоит мне очутиться в лесу, как тут же включаются какие-то биологические сенсоры, скрытые внутри, и я становлюсь зверем со всеми его реакциями на внешние раздражители.

Это уже неизбывно. Нас так учили…

Я увидел кусочек аркана, который выглядывал из-под листвы. Наверное, ее сдуло ветром – где-то два или три дня назад по этим местам прошлась буря. Сначала я подумал, что это сухая ветка, но, присмотревшись, понял, что ошибаюсь.

– Что это? – спросил Рыжий, тоже потрясенный моим «дедуктивным» методом.

– Приданое твоей невесты, – ответил я довольно легкомысленным тоном.

Крапивин посмотрел на меня, как рублем одарил, и сказал:

– Сомневаюсь.

– И я бы сомневался, – поспешил я «утешить» школьного приятеля. – Такая красотка, добрая душа, почти фея – и грубое орудие убийства. Не вяжется. Но тогда ответь мне на такой вопрос: много ли в здешних лесах шатается мастеров боевых искусств, которые пользуются изготовленными в США приспособлениями? Смотрите – на крюке фабричное клеймо, написано по-аглицки. И ниже прииска – «Made in USA».

– Тут вообще таких нет, – угрюмо буркнул Рыжий.

– Вот и я об этом. А если к этой находке присовокупить крюк с гирькой, что мы нашли в спальне Дженннифер, то картина вырисовывается очень даже интересная.

– Но зачем ей все это, зачем!? – в отчаянии воскликнул Костя.

– М-да… тайны мадридского двора… – Плат уже пришел в себя от изумления и теперь усиленно размышлял.

– А казачок-то был засланный, – сказал я многозначительно. – Вам не кажется, господа?

– Перестань! – окрысился Серега. – Тебе повсюду чудятся шпионы и диверсанты. Никак не избавишься от своих армейских привычек. А пора бы. Давно пора.

– Ага, вот такой я стукнутый по башке, – согласился я весело. – Контузия, братцы, дело серьезное. К тому же наркоз во время операции… Говорят, что он сильно влияет на умственные способности.

– Это относится к тем, у кого мозги в голове имеются, – сердито сказал Плат. – Лучше скажи, чего ты так веселишься? Или что-то еще нашел?

Угадал, бес! Вот ментовская натура… Что значит гены.

– Нашел, – ответил я с вызовом. – Не сумлевайся. Это ты у нас бумажный червь, все документики в папочки подшиваешь и дальше потолка офиса ничего не видишь. А в «поле» я мастер.

С этими словами я подпрыгнул, ухватился за ветку дуба, который рос на краю поляны, где упражнялась Дженннифер, быстро вскарабкался наверх и так же шустро спустился вниз, сделав лихой парашютный прыжок с трехметровой высоты – для разминки.

– Узнаешь материю? – спросил я Рыжего, ткнув ему под нос клочок ткани, явно выдранный из спортивного костюма.

Видимо, Дженннифер, лазая по деревьям для укрепления мышц, не вписалась между веток и оставила этот клок на остром суку.

Я заметил его не случайно. Едва мне попался на глаза аркан, присыпанный листьями, и как только я понял, что это такое, мой взгляд тут же побежал по кронам деревьев. И конечно же, я сразу заметил отметины от крюка-кинжала на ветках, а затем увидел и тряпицу, болтающуюся на суку. Она застряла в расщепе.

– Да… – ответил на выдохе Костя и вдруг грузно сел на землю.

Похоже, ему отказали ноги.

Глава 4

Мы – то есть, я и Плат – оккупировали фитнес-клуб. Нам нужно было выяснить обстоятельства исчезновения Дженннифер. Рассказ Рыжего – это одно, а реконструкция событий на месте, где они произошли, – совсем другое.

Наша малочисленная «опергруппа» приехала сюда после звонка Крапивина, поэтому нас встречали как президента России. Правда, цветов и хлеба с солью не было, но шеф этого козырного заведения выстроил для встречи почетный караул из таких классных телок, одетых в коротенькие снежно-белые халатики, что мне показалось, будто мы попали на конкурс красоты.

Да-а, есть еще на Руси женщины… А ведь все это будущие мамки. Представляю, каких они богатырей родят. Куда там до нас в этом деле гнилому Западу с его гребаной политкорректностью и венчаниями по католическому обряду геев и лесбиянок.

Хвала всевышнему, что наш народ все еще не сдался на милость цивилизации европейского типа, которая ведет человечество в тупик.

– … Оделась и ушла, – закончила свой рассказ статная волоокая девица с крепкими мускулистыми руками.

Это была массажистка. Ее звали Ксана.

– Лапушка, ты о чем-нибудь с нею разговаривала? – спросил я фамильярно.

Ксана состроила мне глазки, – ишь ты, чует голодного мужика за версту! – от чего мое сердце вдруг заколотилось в груди, словно бычий хвост, и ответила не без жеманства:

– Что вы… Она по-нашему ни бельмеса.

– И как же тогда вы объяснялись?

– Что тут объясняться? Она мне «хай!», я ей «здравствуйте!», затем пять секунд любезных улыбок, после чего сняла одежду – и на кушетку. А дальше мне уже не до разговоров, пахать надо. Тело у нее сухое, мускулистое, ни капли лишнего жира, так что любому массажисту нужно здорово попотеть, чтобы отработать каждую мышцу.

– А ежели пофилонить?…

– Нет, с этой дамочкой такой номер не пройдет.

– Почему?

– Она здорово разбирается в искусстве массажа. Как раз на этом Лизка и погорела. (Это моя сменщица). Лизка думала, что иностранку можно запросто обвести вокруг пальца. Она такая юная, наивная… Как бы не так! На третий раз американочка такой кипиш подняла, что Лизку едва с работы не выперли.

– Наверное, ты заступилась.

Ксана многозначительно улыбнулась.

– У Лизки много влиятельных клиентов, – ответила она с затаенной завистью.