Варяжские гнезда

– Все братья твои идут к нам. Я их оповестил.

– Отец! – сказал Ингве-Фрей. – Твое здоровье улучшается. Ты еще поживешь.

– Знаю, что могу еще пожить немного, но позорной смерти на соломе не хочу. Много о ней я говорил людям, научал их ее презирать и только ее и бояться.

Пикой чертитьсяВремя приспело:Конунгу[53] срам на одре угасать.Кровью покрытьсяТрудное ль дело!Так же как жить, нам легко умирать.

Скоро съехались все сыновья царя, княжившие в разных уделах земель квенов, саксов и иотов.

Он созвал жену, детей, дротов, прорицательниц и дружинников, как береговых, так и морских. Совершили жертвоприношение в храме Тора, затем полдня пировали в царском дворце. Красивые, нарядные девы, увенчанные цветами[54], разносили кушанья и пития. Мед, пиво и вино заморское лилось рекой. Царь сидел мрачный. Он думал про себя:

Добро ли я делаю, что не исполняю то, что приказывали мне несомненно благие духи Богучара, Драгомира и Сары в видениях моих. Но могу ли я отказаться от того, чему учил так долго народ мой? Поверят ли мне теперь, если я заговорю иное, чем то, что проповедовал всю жизнь. Велика была наука Драгомира, тверд в веровании был Зур-Иргак, полна любви была Сара, но я разве дурному учил народ? От поклонения злым духам я их отвлек.

Внушив страх Гелы и презрение к смерти на соломе, я сделал людей храбрыми, а храбрецы мои помогли мне создать великую державу.

Не так уже далеко учение мое от того, чему веруют последователи Бога Феодора, Иустина и Сары и мудрецы, продолжающие проповедь Богучара, Драгомира и Зур-Иргака, или мыслители греческие, египетские, да персидские, а так же еще книжники еврейские. Но мой народ их бы не понял.

Если я ошибаюсь, прости меня Единый Всевышний, а дело свое я должен довести до конца и запечатлеть примером, чтобы знали потомки, что у меня слово с делом не расходилось.

Он сделал усилие над собой. Черты лица его приняли величественно спокойное выражение. Он велел возложить себе на голову венец и встав произнес:

Рог принесите!Вечно будь в славе,Север державный.Мы в честь тебя пьем,Зрелостью в жите,Строгостью в нравеЯ дорожил, как и мирным трудом.Тщетно с краямиВитязей диких,Мира искал я. Далече он был.Перед стопамиБогов великихЖдет меня кроткое чадо могил.К вам я, о боги!Прах исчезает.К пиру зовет меня рог громовойВ наши чертоги.Гостя венчаетВечная радость, как шлем золотой.

И до дна осушив рог сицилийского вина, рукой он сделал знак, чтобы все удалились. Остались с ним только его жена и дети, и несколько приближенных, которых царь не отпустил от себя. Он обратился к детям:

В согласье братском правьте своей страной,Пусть будет сила стражем земли родной.Один безумец, дети, свой край гнетет.Там немощен правитель, где слаб народ;Жесткость только злобу в сердцах рождает,А кротость к благородству, к добру склоняет.Лишь в правде благо края и трона слава.

Наступило торжественное мгновение. Ингве-Фрей с глазами, полными слез, поднес отцу копье и подал в руки, преклонивши колена. Водан обнял его и поцеловал со словами:

– Здравствуй на многие лета, царь Ингве-Фрей, верховный вождь и повелитель готов и квенов.

За ним получил благословение и царь иотов Скольд. Затем последовали прочие младшие братья князья. Жену Водан принял в свои объятия, сам поднявшись со своего престола.

– С тобой скоро увидимся, дорогая, – сказал он. – Не скорби, а гордись всем созданным перед твоими кроткими очами, для наших потомков, моей любовью к тебе, – и, подняв правую руку к небу, он прибавил:

Вот распахнулисьДвери Валгаллы,Боги пришельцуДлань подают.Фрейр вьет в коронуВождя колосья,Фригг вплетаетВ них васильки.

Фригг упала к ногам мужа и охватила его колени, заливаясь слезами и рыдая до изнеможения.

– Не пущу, не пущу! Ради Великого Бога не делай! – вопила она, задыхаясь.

Бесчувственную, ее подняли и вынесли из палаты пиров в ее собственный покой. Скандинавские скальды описывают так, что произошло затем:

И вырезаетРуны ОдинаОн глубоко на груди на руках,Дивно блистаетУ властелинаКровь на серебряных лона власах.

Два старца из пришедших с царем из донских степей, доблестные вожди Генир и Лодур, став на колени, собрали в серебряные купели кровь, истекающую из перерезанных жил. Когда он начал совершенно бледнеть и глаза его закрывались, они наклонились к нему со словами:

– Царь! Идем за тобой! Не должно царю идти к богам одному, не сопровожденному преданными слугами. – И тотчас копьями они перерезали себе так же все главные кровеносные сосуды.

Тело царя и тела его двух верных друзей были торжественно сожжены в священной роще Тора, при стечении народа и из всех соседних городков, и из приморских, и из горных селений.

Умер Водан, но дело его осталось. На полуострове квенов были государства, были города, были люди, читающие руны, была торговля и многочисленные корабли плавали по морям, окружающим эти страны. Народы, созданные завоеванием страны квенов асами, сохранили на веки память о своем основателе, богатыре, законодателе, вероучителе и поэте. Совершилось то, о чем вещий старец Драгомир предостерегал своего увлекшегося ученика. Присвоили ему то имя, которое он в некоторых песнях ради созвучия со своими именами сарматским и готским давал своему духу-покровителю – имя Одина. Через несколько поколений он в понятиях народов сместил с высокого первенствующего положения в Валгалле старого Тора, отца богов, и сам был признан отцом ратей, видимых образом Альфодера в осязаемом мире и повелителем Валгаллы и земли. По смерти Фригг и ей были возданы божеские почести, хотя она до конца жизни своей отказывалась поклоняться богам, созданным пылким воображением ее мужа. В молитвах своих она обращалась к неведомому Богу, о котором говорил ей муж, но которого она более чувствовала сердцем, чем понимала разумом. За это, вероятно, и сложилось о ней верование как о богине, знающей судьбу всех людей, но не могущей ей управлять, почему и все молитвы к ней имели характер славословный, а не просительный. Древний бог старых готов Тор занял в скандинавских верованиях более скромное место сына Одина и Фригг. Их же сыном сделали и Бальдра, а так же многих других богов. Верным оказалось предсказание и предупреждение Драгомира: «Зачем слыть ложным богом, когда Бог дал быть великим человеком».

КВОЛТИЦКАЯ ТРИЗНА

Великая была скорбь по всем берегам Винетского моря. Горевали готы, саксы, квены, иоты и оплакивали царя, создавшего среди них могущественную державу Сигтуны и процветающие княжества, в которых управляли по заветам отца его дети. Искренно разделили их скорбь и славянские города, и поморские, и озерные. Царь Водан был всегда союзником и правдивым другом всех стоявших за вольную торговлю на море, и защищал купцов всех городов от всяких нападений разбойников, какого бы они роду и племени ни были. На всех вечах поставлено было с идущими в Сигтуну купеческими кораблями посылать выборных из лучших людей своего города, чтобы выразить новому царю Сигтуны, Ингве-Фрею, скорбь о кончине славного царя Водана и просить царя, Ингве-Фрея, во всех сношениях с купцами и дружинниками славянских родов не отказаться от заветов своего отца и предшественника. Инге-Фрей понимал всю важность добрых отношений с соседними народами, смелыми и предприимчивыми, он принял всех послов как нельзя лучше и обещал всем во всех случаях, где требует справедливость, помощь и содействие. Все же права, дарованные Воданом, как городским купцам, так и варяжским дружинникам, царь Ингве-Фрей подтвердил.

Много кораблей разных городов стояло летом у пристаней Свантограда, Щирца, Стопенькамня и Ругина. Были люди с Лады и Одры и со всего бодрицкого и лютицкого побережья, не мало прибыло и из Сигтуны. Поэтому не удивительно, что велико было стечение народа в Кволтице. Близ великого жертвенного камня был воздвигнут золотой шатер богини Матказеми, а вокруг на большом пространстве расстилался стан всевозможных посетителей. Богине принесено было в жертву множество коней, быков, овец. Более десяти семейств изъявили желание посвятить дочерей своих служению богине, но немые девы поднимали вверх три пальца и качали головой, а верховный жрец объявил, что могут быть приняты на воспитание только три девочки. Избрали из всех принесенных грудных детей двух самых красивых и здоровых, у которых и родители отличались красотой. Третью взяли глухонемую красотку семи лет. Над всеми тремя в золотой палатке богини было совершено торжественно вырезание языков особенно хитро придуманными ножницами, выхватывавшими языки сразу, после чего в убранной зеленью и цветами колеснице их отвезли в храм для лечения и воспитания. Не бывавшие еще никогда на Ругине острове не могли преодолеть чувства ужаса после виденного обряда, но все не могли так же не дивиться великолепию одежды и убранства немых дев, а так же их красоте.

– Лет десять назад, – говорил один стопенькаменец, – таких красивых дев было только три-четыре при всем храме. Теперь они все сорок девять на подбор. А которая взглянет на тебя да приветливо улыбнется, круги в глазах заходят. А видали вы, панибратики, как они ласково улыбаются нам, малым людям, когда колосья Житного Деда да плоды земные да мед пчелиный раздают. За то богиня и дает нам все эти годы урожай и хлеба, и плодов, а пчелы везде роятся на диво. И торговые люди наши все богатеют. Домов каких во всех городах наших настроили! Велика матушка богиня наша Матказемя. Слава ей и хвала и честь ее девам, молитвенницам нашим.

Иноземный купец, судя по говору и одежде, из озерных, слушая эти речи, сказал своему товарищу:

– Торговля-то и у нас пошла за эти годы лучше, а у нас нет дев-арканщиц, удавливающих и топящих в озере людей. Мать сыра земля и у нас почитается, мы ей от ее же плодов приносим, да медом ее поливаем. Истуканов и храмов у нас тоже нет[55]. Молим богов, глядя на небо и прикасаясь к земле. Глянь-ка, на девах под ожерельем сколько жемчугу навешано нитями. А знаешь ли ты, что это такое? Когда они совершают великое омовение богини или когда окончена какая-нибудь отделка в храме по украшению его, они невольников, исполнявших работы, давят арканом и топят в озере. Потом каждой выдается нить, на которую нанизано ровно столько жемчужин, сколько загублено за этот раз людей. Вот и посчитай на каждой все жемчужины, да и прикинь, сколько людей эти красавицы жизни лишили.

– Да! – отвечал товарищ, по-видимому, так же из озерных. – Хоть они и красивы, а в аркане ни у одной из этих упав[56] я не пожелал бы побывать, как они мне ни улыбайся. Торговля более пошла и у нас, и у всех с тех пор, как морских разбойников уменьшилось, да города поменьше друг с другом воевать стали.

– С неладами не скоро покончишь, – подтвердил слушавший приятель. – Уразумели, что если род на род постоянно ходить будет, может и иноземец вовсе безродный набежать, который всех на поток и заберет.

– Это и у нас поняли. Особенно с тех пор, как варяги в союзы собираться стали, да города съезды раз, а не то и два в год делать начали, чтобы о делах общих судить и рядить.

– То-то, братик, и есть! – воскликнул русс. – Чаще будут съезды, теснее будет дружба. Во всем нашем краю стало везде лучше: торговля оживилась, города расти стали, и земледельцы и городские ремесленники многому научились. И откуда все это взялось?

– А причина, – продолжал русс, – та, что прежде города друг друга меньше знали, хотя и воевали, и торговали. Теперь квенов наши деды не узнали бы. Так многому они у пришельцев научились. Дома строят, плугом пашут, в доспехах на конях мечами сражаются, кожу, да ткани выделывают, – даже своим богам храмы воздвигают. Людей нашего языка пришло из Дона так же очень много и расселились они по нашим городам да и свои начали строить. И Алый Бор воздвигли, и на Волхве их много село. И все люди ратные и на всякое дело искусные. Варяги делались хозяевами моря и разбойным делам на море был почти положен конец. Верую я, друже, что все это сотворили великие боги, да не ради топления удавленников, а ради славы всего нашего побережья. А наши потомки, верую я крепко, и не такие дела узрят.

В кремле Стопенькамня послышались удары в золотой лист. В ответ им забили листы и в храме Матказеми, и в Заградском городище. Зазвенели и колокольчики серебристые у священного источника дев-прорицательниц. Все закончилось сорока девятью громкими и отчетливыми ударами из храма Матказеми. Народ стал тесниться около жертвенного камня, против палатки богини. Стечение народа начало еще увеличиваться. По всем дорогам потянулись колесницы, запестрели толпы пеших и кучки всадников. Жители всех окрестностей, бывшие на празднике богини не каждый день, теперь все поднялись, зная, что им сообщат нечто важное. Скоро и на море появилось множество судов, идущих с севера и с юга, к Стопенькаменским пристаням.

Из нарядных шатров вышли великий воевода стопенькаменский Одьекар[57] со своими подручными воеводами и старостами; староста ширский Стрез и староста заградский Каммяк. Рядом с ними заняли места перед жертвенным камнем две немые девы, сияющие красотой и роскошью белых одежд с яркой отделкой, в драгоценных уборах из золота с камнями самоцветными. Собрались в полном составе и девы-прорицательницы от священного источника, в роскошных одеждах, увенчанные золотыми венками, с цветами из дорогих каменьев. Вышел вперед великий воевода Одьекар.

– Панибратики, люди ругинские и иногородные. Поведаю я вам грустное слово. Прибыл к нам благородный посол из земли готов и квенов, из мощного города Сигтуны. Там скорбит дух народный. Здесь предстоящий его мощь, друг наш Адельрих, привез мне печальную доску, писанную великими царями, соседями нашими Ингве-Фреем и Скольдом, и иными князьями северного побережья. Отец их, доблестный Водан, царь Сигтуны, скончался. Царь Ингве-Фрей обещает продолжать с нами те же дружеские отношения, и мы все не сомневаемся, что он будет нам верным другом, так же как Скольд, царь иотов, и все прочие северные князья. Но верь нам, благородный Адельрих, что скорбь наша велика и глубока. Повелитель твой был истинный друг наш, он внес в пустынные края севера жизнь, которую там не знали, он много помог нам очистить моря от разбойников. Он воистину был первым великим варягом на море Винетском. Панибратики! Коленопреклоненно помолим богов о великом награждении в лоне их, за все доблестные дела его, великого царя Водана.

Весь народ стал на колени, подняло руки к небу и запел молитву за умершего царя, друга и помощника во всяком благом предприятии. Верховный жрец Спекар заговорил:

– Редко молятся славянские народы о людях, молящихся не нашим богам. Но Водан чтил великого Сварога и всех свароговичей мощных. Царь Водан был наш друг нелестный, необманный. Не со времени ли прихода царя Водана, покорения им квенов и основания Сигтуны особенно расцвела вся торговля Винетского моря? Торговали наши города и прежде, воевали с морскими разбойниками и до него, были и встарь морские дружинники и удалые варяги. Но царь Водан все устроил и все укрепил. Он много сделал для нас, заботясь лишь о своих. Он научил многих из наших доверчиво относиться к варягам. Он первый заговорил о необходимости съезда, в первый раз состоявшегося в Винете. После этого съезда, знаете все, сколько создалось союзов и насколько уменьшилось усобиц и распрей между городами, а так же почти прекратились морские разбои. Сколько переселилось в наши города сарматов из донских городов! Все это были люди искусные в ремеслах и не боящиеся труда. Дети же их вполне наши люди. Много благ принесло нам пришествие тех народов в страну квенов. Но и сами квены стали другими. Для нас они теперь сделались мирными соседями, а прежде мы должны были вечно быть на страже и остерегаться их набегов. Правильно назвал великий воевода, брат и друг мой Одьекар, умершего Водана царя первым из великих варягов. Совершим же по нем великую тризну и просим отпировать память, хотя и иноземного, но доброго, честного варяга всех наезжих наших гостей. Посланника же от царей Ингве-Фрея и Скольда и от князей – братьев их, с товарищами его, а так же всех славных варягов дружинников, которых много вижу в этом собрании, просим сесть за почетный стол.

Верховного жреца Спекаря заменили три девы-красавицы, от священного источника, прорицательницы судьбы людей, Пенькна, Власта и Кохана. Пенькна заговорила первая:

– Льется вода алмазная, стеклу подобная, из священного родника богов. Журчит вода святая, и я слышу голос богов великих свароговичей. Им ведомо прошедшее, настоящее и будущее. Где дети чтут отцов словами из древней речи, где мысль, где сердце горячо бьется, смерти не страшась, за свободу родного края, где все дышит братской любовью, там и есть Славянский мир. Вовеки живите города славянской речи в мире и свободе, прославляйтесь перед светом, угождайте небесам.

Кохана продолжала:

– Боги великие повелели деве Козане восстать и поведать братьям и сестрам слова истинные. И видит дева Кохана в странах полуночных океан, покрытый льдами, и великое море Винетское. На полдень видит она пять морей теплых[58] и по берегам их зреют плоды слаще меду и восходят жатвы без посева. На восходе расстилается опять океан, которому не видно ни конца, ни берегов. А на закате текут серебристые воды Лабы-реки, да горы Задунайские спускаются к самому Синему морю. Но слушайте все! Везде раздается одна речь – речь славянская, и при сладостных звуках ее трепещет сердце девы-славянки. Дикие кочевники подчиняются воле сынов Славы и поучаются у них, принимая их язык и нравы. Верные братской любви города возвеличиваются и под сильной властью сливаются в единое великое. Рим великий, старый владыка народов, падает во прах под ругинской десницей со щирским мечем[59]. Мир спасен от нашествия дикарей сынами Славы.

– Дева Власта восстань, – продолжала третья дева. – Возвести братьям и сестрам слова богов всеведущих. Велик мир Славянский, нет часа, когда бы солнце не освещало одной части его. Велики моря Славянские, и никто не посмеет безнаказанно посягнуть на их владык. Все посягнувшие погибнут. Люди сражаются и бесстрашно умирают за правду их слов и за угнетаемую неразумными людьми веру свою. На Дунае богатыри, обливаясь кровью, грудью стоят за родину, гибнут не сдаваясь и изгоняют диких насильников. Много раз сжигаемый, много раз стертый с лица земли, много раз переменивший имя Алый Бор, как алая заря сияет на небесах красой северных морей, заливая все своим светом. На ноги восстаньте, в тесном братстве соединитесь, сыны Славы! Язык наш будет жить, родина наша не падет, славянство будет владыкой полмира, не порабощая, а освобождая народы.

Тризна началась с вечера, но продолжалась три дня. Прибыло множество посетителей и из Свантограда, и из Ругина, и из Щирца, и из меньших городов Ругина острова. В первый день, прежде чем сесть за стол, Спекар обратился к Адельриху и к трем вождям славянских варягов: Ратмиру, Брониславу и Удону[60]:

– Гости дорогие, прошу вас выйти вперед и подойти к палате великой богини, отверстой для молитвы, которую мы совершим.

Прочитав молитву при стечении всего коленопреклоненного народа, он ударил три раза в ладоши. Из рядов немых дев вышли четыре, держащие каждая в руке по венку из цветов. Один был связан синей лентой с сапфировой застежкой, другой – красной с рубинами, третий – зеленой с изумрудами, четвертый – желтой с топазами. Каждая дева имела те же цвета и камни в отделке белой одежды и в уборе. Венки были ими одеты на Адельриха, Ратмира, Бронислава и Удона. Каждая из них затем поцеловала в уста чествуемого вождя и благословила его наложением руки на его голову. После того Спекар так же обнял и поцеловал каждого из них. Жрицы вернулись на свои места. Верховный жрец пригласил прочих сигтунцев и славянских варягов подходить по одному к одной из жриц и все были увенчаны венками цветов с лентами.

– А хорошо говорили девы от священного источника! – восторженно сказал остроградец.

– Еще бы не хорошо! Разве ты не чувствовал сердцем, что не они говорили, а сами боги их устами? Много я вещих людей на моем роду слыхал, да бывал грех и не всему их сказанию верил. А сегодня нет слова, которое бы мне сердце не прожгло. Так ни разу и мысли не пришло, что может что-либо совершиться иначе. В каждом слове так и чуется вдохновение божественное.

– Да, братец! – задумчиво произнес остроградец. – Дивное видели мы и слышали в сей день.

«На ноги восстаньте, в тесном братстве соединитесь, сыны Славы. Язык наш будет жить, родина наша не падет, славянство будет владыкой полмира, не порабощая, а освобождая народы».

КАРТЫ IX-XI вв.

Карта 1. Походы викингов.

Карта 2. Исландия.

Примечания

1

Керчь.

2

Азов.

3

Воевода.

4

Савромат, сын Ржешкупора, воцарился на 83 г. н. э.

5

Брэклинд (broklindi или brokdelti) у готов и скандинавов ремень у пояса, поддерживающий штаны, вместо подтяжек.

6

Solanum lycopersicum – помидоры.

7

Ост-Готское царство Амелунгов пало в 553 году. Вест-Готское Бальдунгенов потеряло Южную Галлию еще раньше (531 г.), но в Испании продержалось до 711 года. Из Астурии арабам никогда не удалось их изгнать. В Испании и Южной Франции многие знатные дворянские роды и ныне считаются потомками вест-готских королей Испании.

8

Передовые отряды гуннов, уже появившиеся в Европе.

9

Судьи.

10

Бальдр, древнескандинавский бог света и красоты.

11

М.К. Нерва родился в 32 г., а умер в 98 г. н. э., пробыв два года римским императором. Стихотворения его не сохранились, хотя историки о них часто вспоминают, указывая на его близость к Виргилию и Тибуллу.

12

По скандинавским сагам, «Hugin» и «Munin».

13

Мачту.

14

Канарские острова.

15

Башни.

16

Снадобье для натирания приготовлялось из ядовитого латука, болотного сельдерея, омега-болиголова, паслена, корней мандрагоры, снотворного мака, белены, дурмана, челибухи. Прибавлялась змеиная кровь, печень удода, кости летучей мыши, обращенные в пепел, жир новорожденных детей, глаза черной кошки и прочее. Для питья употреблялся винный взвар одуряющих трав.

17

Как пошло от отцов и дедов, по обычаю их.

18

Бальдр.

19

Локи.

20

Хёд.

21

Эврисфей – царь миканский.

22

Чернобог славян – Перкал северных финнов. У греков возмущает амазонок Гера, из ненависти к Гераклу, как незаконному сыну Зевса.

23

Белбог, бог добра.

24

Кир.

25

Фалесура. Квинт Курций говорит только о посещении Александра Македонского царицей амазонок, но отрицает факт их связи, которой царица весьма жаждала.

26

Дж. Драйден. «Пиршество Александра, или сила гармоний». Перевод В. Жуковского.

27

Мать – т.е. старица, знахарка.

28

Штраф.

29

Ильмень и Ладожское озеро.

30

Идут впереди (см. еванг. Марк. X, 32 и XIV, 28).

31

Готланд.

32

Храм Свантовида был взят приступом и разрушен в 1168 году Вальдемаром I, королем Датским. Сокровища были отвезены в Данию и многие находятся доныне в Копенгагене, в музее северных древностей. Развалины Кремля и теперь видны близ Арконы.

33

Драконы.

34

Род булавы с головкой, украшенной шестью перьями.

35

В «Старшей Эдде» рассказ Thryms Quinda по содержанию сходен с настоящим. В нем действуют злой великан Трим, боги Тор и Локи.

36

Башнями.

37