Красавица и пират

Полузакрыв глаза, Жаккетта скользила языком по его губам, языку и таяла, таяла, таяла…

Потом опять тянулось совсем не тягостное молчание.

– А почему ты тогда, в Нанте, меня за зад ущипнул?! – вдруг вспомнила давно забытое старое Жаккетта. – Я тебя возненавидела тогда на всю жизнь!

– Ма-а-аленькая! – Совсем не звучало раскаяния в голосе Рыжего. – Ну какой мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии удержался бы от этого? Зад у тебя – самая выдающаяся часть тела, руки сами тянутся. Ну согласись!

– Ну соглашусь… – решила Жаккетта. – Вообще-то и Волчье Солнышко так считал…

– Он щипал тебя за задницу?! – вдруг не на шутку возмутился Рыжий. – Вот подонок!

– Щипал! – подтвердила Жаккетта; – Видимо, не ты один мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии…

– Нет, ну какой козел! – не мог успокоиться Рыжий. – Руки ему оторвать и выкинуть!

Жаккетте было смешно и приятно.

– Если честно, я почти не надеялась, что тебя увижу, – сказала она. – И в тот вечер, когда ты в замке появился, я чуть со стула от счастья не свалилась.

– Я знаю… – Голос у Рыжего стал довольным-довольным. – От тебя просто волны шли. У меня аж мурашки по спине бежали.

Жаккетта фыркнула.

– Маленькая, – жалобно продолжал Рыжий, – я все-таки живой человек! Не старый и не добродетельный! Я не могу просто так тут сидеть! Пожалей ты меня!

– Еще чего!

Отнекивающаяся Жаккетта мягко, но решительно выдернула его рубашку из штанов, скользнула под нее ладошками.

И словно выпустила джинна из бутылки…

Мгновение спустя она уже лежала на спине и видела, как падает на нее, заслоняя звездное небо, горячий, нетерпеливый Рыжий.

И счастливо закрыла глаза.

Утром Жанна не обнаружила в домике Жильбера. Три араба спали на сене у очага, один караулил у окна, Рыжий возился в конюшне, Жаккетта варила какую-то похлебку, а оруженосца не было…

– А где Жильбер? – спросила Жанна Рыжего. Она очень не хотела спрашивать, надеясь, что Жильбер просто отлучился, но не выдержала.

– Жильбер теперь далеко, во всяком случае, в городе его нет, – спокойно сказал Рыжий.

– Но почему? – жалобно воскликнула Жанна. – А я?

– Да не волнуйтесь вы так… – слегка поморщился Рыжий. – Это я его услал. Госпожа Жанна, я же не в первый раз говорю, что Жильбер подвергается самой большой опасности из всех нас. Если откинуть то, что знаем мы, дело представляется следующим образом: оруженосец предал своего господина. Уясните, наконец, что чем дальше от Шатолу будет Жильбер, тем больше шансов у него остаться живым и здоровым! Поэтому никакого оруженосца здесь не было, и вы даже не подозреваете 6 его существовании. Мы еще далеко не в безопасности. Боюсь, неприятности у нас только начинаются.

– Я думала, вы храбрый пират! – воскликнула расстроенная Жанна. – Не боящийся ни Бога, ни черта! А вы ноете, как старая дева! То не хорошо, это не в порядке!

– Поскольку вы, графиня, с первого раза простых вещей уяснить не можете, приходится разжевывать их вам раз за разом! – резко ответил Рыжий. – Увы, вы непростительно ошиблись во мне. Я боюсь и Бога, и черта, и вашего драгоценного виконта. А если вы умеете устраивать побеги лучше, чем я, то вас никто здесь не держит!

– Настоящий рыцарь даме так грубить не станет! – торжествующе заявила обозлившаяся Жанна. – И нечего нам в глаза свои заслуги тыкать. Вы прекрасно знаете, что сейчас мы зависим от вас.

– Я-то знаю, – заметил Рыжий, – а вот вы, похоже, не догадываетесь. Или догадываетесь, но вместо благодарности испытываете чувство раздражения, что вас спасли, но платье вам попортили.

– Как у вас язык поворачивается так хамить! – топнула ногой Жанна. – Платье тут ни при чем! Вас только за вопрос, был ли Волчье Солнышко в моей постели или не был, убить мало! Приличные люди даже подумать об этом бы постыдились!

Я вам, слава Богу, не публичная девка с улицы Темных Лавок!

– Госпожа Жанна, – спокойно и чуть устало сказал Рыжий, – может, вы и не жрица любви с улицы Темных Лавок, но поведением вы похожи сейчас на торговку яблоками с рынка. Я понимаю, что вас беспокоит отсутствие молодого человека, и вы пытаетесь выплеснуть свое беспокойство и раздражение. Но я не тот ушат, куда сливают помои, поэтому вспомните, что вы девица благородных кровей, дочь графа, вдова герцога, наложница виконта и любимая женщина простого оруженосца, и поднимитесь наверх. Пора кормить людей.

Страшно недовольные друг другом и взаимно друг друга презирая, Рыжий и Жанна разошлись.

Глава ХХХШ

А дела, как и напророчил Рыжий, складывались плохо.

Волчье Солнышко прочесал окрестности и вычислил, что беглецы все-таки в городе.

Этревиль стоял не на его земле и был самоуправляемым, но малые размеры городка и родственные связи виконта с влиятельнейшими людьми королевства заставляли городской совет поддерживать с хозяином Шатолу хрупкое равновесие соседских отношений.

Попытки слуг найти беглецов в самом городе потерпели неудачу, поэтому Волчье Солнышко поступил просто и мудро: он перекрыл выходы из Этревиля.

Его посты парализовали движение, долго и тщательно проверяя всех и вся на дорогах. Это было чистейшей воды самодурство, но препятствовать виконту желающих не нашлось. На его стороне была организованная сила, воля и безумный нрав.

Жители городка и окрестных местечек решили просто переждать опасное время, как пережидают эпидемию чумы или нашествие вражеских войск.

Жильбер успел покинуть городок ранним утром, подкупив караульных. Про то, что побег обойдется дороже выкупа, Рыжий не шутил.

Жизнь замерла.

Волчье Солнышко засел в засаде у стен городка, словно матерый волк у овчарни.

Но долго так продолжаться не могло. Постепенно гнев городского совета обратился на неведомых беглецов. Все чаще стали звучать вопросы, почему из-за четверых чужаков должен страдать весь город? Городская стража начала поиски людей, так нужных Волчьему Солнышку, на что он и рассчитывал.

Когда на улочке показался большой отряд стражников, Рыжий, предупрежденный стоящим в карауле Саидом, просто сказал:

– Вот этого я и опасался.

Стражники задолбили в дверь.

– Именем магистрата, откройте!

Рыжий распахнул решетчатые створки окна и крикнул:

– Я вас слушаю!

В руках он держал арбалет в полной боевой готовности. Движение пальца – и молниеносно освобожденная тугая пружина вытолкнула бы со страшной силой стрелу, посылая ее в цель.

Стражники заметили демонстративно выставленный арбалет и стучать на всякий случай перестали.

– Открывай! – крикнул начальник отряда, пытаясь придать своему голосу максимум уверенности. – А не то хуже будет!

– Говорите, я вас слушаю! – резко повторил Рыжий. – Мои люди держат вас под прицелом, а стрелы у нас отравлены. Говорите!

Рыжий не врал: Жаккетта, наконец-то доведя морозник до ума, сделала из него яд и смазала все оружие.

Рисковать за интересы виконта начальник стражи, как и любой его подчиненный, не имел ни малейшего желания. Он участвовал сейчас в чужой игре и прекрасно это понимал. Поэтому миролюбиво сказал: – Вас желают видеть члены магистрата.

– По какому делу? – строго спросил Рыжий.

– Не могу знать! – оробел растерявшийся начальник. «Вот влип!» – пронеслось у него в голове.

– Передайте членам вашего магистрата, – сказал Рыжий, – мои заверения в совершеннейшем к ним почтении, но, поскольку гарантий моей безопасности они не предоставили, я не могу принять их предложение. Запомнили?

Увидев, как колыхнулся арбалет в руках рыжего наглого молодчика, начальник стражи кивнул.

– Это хорошо. Запоминайте дальше. Поскольку я не меньше властей заинтересован в разрешении сложившейся ситуации, то предлагаю кому-нибудь из магистрата прийти сюда и сказать все то, что хотят довести до моих ушей городские власти. Это единственное, что я могу предложить. Штурмовать дом я не советую.

Начальник еще раз (на всякий случай) кивнул, повернулся и, чувствуя спиной нацеленное ядовитое жало стрелы, ушел, оставив своих людей, благоразумно отошедших на безопасное расстояние, караулить беглецов.

Давно перевалило за полдень, когда наконец неспешно пожаловал посланник городского совета.

Это был человек в годах, но не старый. С умным, немного апатичным лицом. Он был облачен в широкий плащ винно – красного бархата, его гордая, и важная осанка говорила о том, что под одеждой у него надет металлический панцирь. Как видно, представитель городского совета тоже не хотел рисковать зря.

Створка ворот отворилась, и посланец получил возможность проникнуть в дом. Рыжего в окне сменил Али, принявший арбалет.

Пират встретил парламентера во дворе.

Посланец магистрата брезгливо отряхнул грязь, приставшую к бархатными полам, и, опустив приветствия, брюзгливо сказал:

– Ну и задали вы нам задачу! Такого ущерба по вашей милости город не нес даже во время недавних военных действий!

– Минуточку, вы что-то путаете, – холодно заявил Рыжий. – Мы к вашим проблемам не имеем никакого отношения. Это, скорее, результат политики вашего соседа. Так что все вопросы относительно ущерба согласуйте с ним.

– Но лютует-то он из-за вас! – сопя, возразил представитель магистрата. – Кабы не вы, не перекрыл бы он дороги. Ведь словно руки-ноги связал, изверг!

– Еще раз говорю, все это – особенности нрава господина виконта. Мы тут ни при чем! – отрезал Рыжий. – Мы тоже терпим ущерб. В наши планы входило покинуть ваш гостеприимный город, а теперь из-за довольно странных действий владельца Шатолу мы вынуждены задержаться. Мы понимаем ваши проблемы, но поймите и наши!

– А если жители города не желают видеть вас здесь? – сдвинув брови, грозно заявил посланец. – Магистрат предписывает вам покинуть Этревиль до вечера!

– Не в полномочиях магистрата предписывать мне что-либо. Не желать себе смерти – наше право, и мы не покинем город, пока это не будет для нас безопасно, – довольно равнодушно сказал Рыжий. – И о безопасности своей мы позаботимся.

Представитель магистрата вздохнул. Вся пикантность этого дела состояла в том, что городские власти не хотели впускать Волчье Солнышко с его головорезами в город. Зная буйный нрав и богатое воображение соседа, магистрат опасался, что виконт отнюдь не удовлетворится штурмом маленького домика и захватом засевших там беглецов и не упустит возможность повеселиться в Этревиле.

Пустить вооруженных людей виконта в город – риск большой, захватывать беглецов силами городской стражи тоже радости мало. Даже угроза нарушения добрососедских отношений с виконтом не заставит людей лезть под стрелы ради прихотей сумасбродного аристократа. Слишком дорогое удовольствие таскать каштаны из огня для безумного соседа.

Представитель магистрата, один из самых уважаемых людей города, удачливый купец и член совета, ясно видел, что все это хорошо известно и рыжему господину. Магистрат всеми силами старался уладить дело миром и выступить в качестве посредника между виконтом и беглецами, будь обе стороны неладны! Поэтому еще до визита стражи к дому Рыжего человек в красных одеждах успел переговорить с хозяином Шатолу.

– А надо ли вам так рисковать? – спросил он. – Не проще ли вернуть женщин и оруженосца господину виконту? Это был бы разумный подход к делу.

– Какого оруженосца? – невинно спросил Рыжий.

– Который сбежал вместе с дамами, – ухмыльнувшись, уточнил посланец магистрата.

– Я вижу, от господина виконта люди бегут пачками, это, по-моему, свидетельствует об особенностях его управления своими землями… – заметил Рыжий. – Сбежавших оруженосцев, пажей, лакеев и кухонную прислугу пусть ищет сам, мне о них ничего не известно. Это первое. Второе. По непонятно каким причинам господин, виконт решил, что эти дамы принадлежат ему. Мы не будем уточнять, что госпожа графиня – фрейлина герцогини Бретонской, и прочие подобные мелочи, скажу лишь, что вышеупомянутых дам поручили моим заботам до прибытия их в безопасное место, каковое они сами укажут. И в меру своих сил я выполняю это поручение. Шатолу безопасным местом при всем-желании назвать нельзя. Желание дам очень четко и определенно – они не хотят находиться в замке виконта. Сравнения нелепы, но если бы хозяин Шатолу похитил вашу супругу или дочь, вас бы не удовлетворило объяснение, что таково его желание.

Рыжий поднялся, подошел к колодцу и зачерпнул воды.

Человек в красном молча смотрел, как он пьет из ведра, а затем вдруг лукаво прищурился и сказал:

– Ну, если бы он похитил мою гарпию, я бы на него не обиделся…

– Предложите ее вместо этих дам, может быть, виконта удовлетворит эта замена, – посоветовал, утирая губы, Рыжий.

Посланец опять принял замкнутый, официальный вид.

– Мы уже вели переговоры с господином виконтом и кое-чего достигли, – важно заявил он.

– Так, интересно, что он там вам сказал?: – Рыжий вылил остатки воды на землю и поставил на колодец.

– Господин виконт предлагает разрешить это затянувшееся дело честным поединком. Кто побеждает, тому и достаются дамы.

– Из самых глупых вещей, существующих в мире, глупее всего драки из-за женщин, – хмыкнул Рыжий. – Господин виконт начитался романов. А где гарантии, что в случае благоприятного исхода поединка нам удастся покинуть эти места? Вдруг он передумает и заявит, что решение вопроса через поединок его не устраивает?

– Слова господина виконта вам недостаточно? – возмутился представитель магистрата.

– У меня нет никаких причин верить его слову, – сказал Рыжий. – Я более склонен думать, что это лишь попытка выманить нас из убежища.

Человек в красном понимающе улыбнулся. Было видно, что в слово виконта он тоже не верит.

– Магистрат в силу своих возможностей постарается обеспечить соблюдение условий поединка, – сказал он. – В случае вашего согласия мы устроим турнир за городом, а отряд городской стражи при благополучном для вас исходе, по вашему желанию может сопроводить дам до безопасного места. Кроме того, турниру будет дана широкая огласка, это послужит еще одной гарантией того, что господин виконт не станет открыто нарушать свое слово.

– Хорошо, я подумаю над этим, – сказал Рыжий. – Завтра утром я дам ответ.

– Вот такие дела, милые дамы, – закончил рассказ о предложении виконта Рыжий. – Надо решать, принимать вызов или нет.

– А нельзя по-другому? – тоскливо сказал Жаккетта. – Я не хочу, чтобы ты дрался с Волчьим Солнышком, он тебя выше!

– И насколько же? – поинтересовался Рыжий.

– Я тебе по плечо, а ему макушкой в подмышку попадаю, – буркнула Жаккетта. – Вот и считай! Нет, правда, пусть не будет поединка!

– Маленькая моя, но выйти-то из города Волчье Солнышко нам не дает! И сидеть здесь бесконечно мы не можем. Пока нас бережет только нахальство и нежелание горожан лезть в дела виконта, но четыре человека долго этот дом не удержат. Нам надо выбираться.

Жанна смущенно молчала: ей было стыдно за утреннюю глупую ссору. Но вдруг ей отчетливо представилось, как поединок оканчивается поражением Рыжего и их увозят обратно в черный Волчий Замок. К нехорошо улыбающемуся виконту.

– А если вы проиграете? – воскликнула она.

– Не так уж все трагично и в этом случае, – усмехнулся Рыжий. – В запасе остается Жильбер. Когда страсти улягутся, он вам опять устроит побег из замка, уже с учетом наших ошибок.

Холодный ужас сжал сердце Жаккетты. Она тоже представила такой исход поединка и, зажимая рот руками, молча выбежала из комнаты. Слетев вниз по крутой лестнице, Жаккетта выбежала во дворик и там уже, возле конюшни, горько разревелась.

Рыжий догнал ее.

– Маленькая, что с тобой?

– Я не хочу, я не хочу! – рыдала Жаккетта, уткнувшись ему в грудь. – Мало мне шейха! Мне все равно, где ты и с кем ты, лишь бы живой был! Я не хочу видеть тебя мертвым! Я больше не хочу!

– Успокойся, маленькая, не бери в голову, – уговаривал ее Рыжий. – Не хорони меня заранее. Все будет хорошо! Не плачь.

– Пусть он только попробует победить… – прошипела Жаккетта, утирая кулаком слезы. – Я ему горло перегрызу!

Глава XXXIV

Рыжий принял вызов Волчьего Солнышка. Этревиль, втянутый в эту историю, приготовился хорошенько повеселиться.

Как по мановению волшебной палочки неподалеку от городских стен, на месте, где летом выращивали репу, возникло ристалищное поле. Добрые горожане даже пожертвовали. урожаем будущего лета, самоотверженно не думая, что на утоптанной во время турнира земле репа, пожалуй, и не уродится.

Все было, как положено, не хуже чем на настоящих турнирах. И шатры для участников по сторонам огороженного пространства; и главная, в виде трехступенчатой пирамиды, трибуна для дам, за которых будут сражаться рыцари; и громадное количество скамей для публики.

Тут же рядышком раскинули палатки торговцы, образовалась ярмарка, жизнь закипела и заплескалась. Вились по ветру флаги города и флаги виконта, ветер трепал фестоны полосатых полотнищ шатров. Гремела музыка, радостно гомонила толпа.

Виконт решил устроить бой честь по чести. Поединок один на один. На конях, в доспехах, с копьями наперевес и мечами наготове.

Оружейники города предоставили Рыжему право одолжить в мастерских любые понравившиеся латы и оружие для турнира. Нашелся и конь.

Рыжий со знанием дела выбрал простые, но прочные доспехи, которые ему отполировали так, что своими крутыми боками латы дюжинами пускали солнечных зайчиков. Нашлось и тяжелое турнирное копье, которое сэры рыцари именуют лэнс, длиной в два человеческих роста, с внушительным трехгранным наконечником. На скорую руку противнику виконта, которого город как бы взял под свое крыло, сшили роскошные одежды.

Рыжий, ценя усилия горожан сделать это событие ярким и выдающимся, немного расслабился и позволил нанести свой герб на щит и на флаг у шатра.

Герб виконта на флаге в противоположном конце поля поражал количеством деталей: пестрые гербы земель его дома теснились на щите, и наиболее зорким удалось насчитать двадцать восемь маленьких, гербов.

Городской совет решил денег по возможности не жалеть, и беглецам, (за муниципальный счет!) были выстираны и выглажены одежды. Жанна, захваченная этими приготовлениями, даже достала из нижней юбки новые украшения, дабы не ударить перед публикой в грязь лицом.

В общем, каждый старался как мог, просто не за страх, а за совесть…

И вот весь город от мала до велика собрался вокруг турнирного поля.

Помост для сбежавших от виконта дам был сделан такой вышины, чтобы их, как виновниц праздника, было хорошо видно с любой точки.

Под гул толпы, сопровождаемые отрядом городской стражи, в роскошном экипаже, предоставленном для этой церемонии человеком в красном, Жанна и Жаккетта прибыли к своей ложе. Со стороны поля на помост-пьедестал вела устланная ковром лестница. Они медленно поднялись по ней и уселись в кресла.

Жанна в своем роскошном платье цвета южной ночи была спокойна и надменна. Волосы ее вызывающе золотились, горели огоньки самоцветов в ушах, на шее, на руках. Ей доставляло какую-то горькую радость быть сейчас в центре внимания и знать, что очень много молодых девушек в толпе откровенно завидуют ей и охотно поменялись бы с ней местами.

Жаккетта назло всем отказалась от красивого платья, которое передал (как он объяснил, для «сбежавшей голышом» госпожи Нарджис) виконт, и надела свой парадный восточный наряд, предназначенный для интимного услаждения взоров кавалеров, но никак не для показа на публике.

Ярче пламени алели красные шелковые шальвары. Раскрыв рты, народ смотрел на ее голый живот под индийскими футлярами для грудей, прекрасно видный сквозь прозрачную вуаль, покрывающую «восточную красавицу» с головы до пят. Подвески, браслеты, цепочки украшали ее звенящим водопадом.

Мрачно решив напоследок изобразить госпожу Нарджис во всем блеске, так, чтобы только слепой не заметил и не запомнил, Жаккетта густо подвела свои синие глаза, совсем как в Триполи.

Глаза ее блестели, но лицо осунулось. Легко Рыжему говорить «не бери в голову» – всю ночь Жаккетта видела перед глазами горящую усадьбу шейха, полыхающий шатер, да только вместо господина у шатра лежал изрубленный Рыжий… Жаккетте было так тоскливо, что хотелось выть в голос, но она молчала. Хотелось кинуться в соседнюю комнату, вцепиться в Рыжего и не отпускать, но она, не шевелясь, лежала рядом с Жанной – ведь Рыжему надо было отдохнуть перед поединком, набраться сил. Промаявшись до рассвета, Жаккетта, чуть забрезжило за окном, вскочила и сделала единственное, что могла: остатками яда аккуратно смазала каждый ноготь, решив, что располосует в случае чего Волчье Солнышко до крови, обеспечит ему неприятности и хоть этим немного утешится.

Она так устала мучиться, что теперь с нетерпением ждала начала схватки и думала: «Скорее, скорее…».

На второй ступеньке, по углам помоста, застыли в белых одеждах Махмуд, Али, Сайд и Ахмед.

В самом низу стояла нестройная цепь охраны из городской стражи, разрядившаяся по такому поводу л одежды, которые в последний раз надевались на Пасху.

Сразу за помостом, на огороженном пятачке, стояли наготове пять лошадей. Их тоже охраняла стража. Она не подпускала ни к помосту, ни к лошадям людей виконта. Те, впрочем, и не рвались. Стремления своего хозяина непременно вернуть женщин, вместо того чтобы найти новых, они совсем не разделяли.

Рыжий готовился к бою в своем шатре, Волчье Солнышко – в своем. Чтобы бой прошел честно, оружие обоих противников проверили. Все это доставляло представителям города неописуемое удовольствие.

К полудню тучи разошлись и солнышко стало светить и греть как по заказу. Горожане упивались роскошным зрелищем, подробно обсудили достоинства дам и шансы каждого противника на победу. Бойко заключались пари.

Наконец все было готово.

Запели трубы, и всадники выехали на поле для всеобщего обозрения.

Первым круг делал Рыжий. Под одобрительный рев толпы он медленно поехал по периметру ограждения, давая людям возможность хорошенько рассмотреть себя. Пока он был без шлема и без подшлемника. Солнечно-рыжие волосы светились, весело щурились синие, с золотыми искорками глаза.

Рыжий объехал поле и вернулся к помосту. Он приветствовал дам и улыбнулся.

Побледнев, Жаккетта, не отрываясь, смотрела на него, пытаясь взглядом досказать все, что было не сказано, сделать, что было не сделано…

Будь ее воля, она повернула бы время вспять, лишь бы никогда не сидеть расфуфыренной знатной дамой на рыцарском турнире и не ждать страшного момента, когда понесется на своем закованном в броню коне Волчье Солнышко, нацеливая тяжелое копье прямо в сердце любимого.

– Глаза твои, что сапфиры в ночи… – вдруг сказал Рыжий.

Жаккетта вздрогнула: эти были слова шейха при их первой встрече. Госпожа Фатима перевела их тогда с арабского. Она грустно улыбнулась Рыжему, упрямо вскинула подбородок. Зазвенели колокольчиками подвески.

Рыжий вернулся к шатру.

По полю поехал Волчье Солнышко. Тоже без шлема, красуясь круто завитыми локонами. Но по сравнению со вспыхивающими огнем кудрями Рыжего его волосы казались тусклыми. Зрители приветствовали и его радостными криками – им было все равно.

Виконт тоже подъехал к дамам, отсалютовал им копьем и сказал:

– Приветствую вас, мои несравненные беглянки! Видите, наша разлука не была длинной.

Жанна молча склонила в ответ голову. Жаккетта никак не стала реагировать на приветствие виконта. Она внимательно рассматривала его, словно неодушевленный предмет.

– Госпожа Нарджис, улыбнитесь! Этот великолепный турнир я посвящаю вам! – заметив ее холодный взгляд, крикнул виконт.

– Я не госпожа Нарджис! – звонко отчеканила Жаккетта. – Я служанка госпожи Жанны. Меня зовут Жаккетта. В свободное от изображения знатной дамы время я укладываю ей волосы! Так что вы посвятили свой турнир прислуге! Не забывайте об этом!

Волчье Солнышко не успел ей ответить – второй раз взревели трубы, призывая участников поединка занять исходные позиции.

Рыжий уже надевал шлем, гладкий и круглый, с круто выгнутой лицевой решеткой. Султан страусовых перьев белого и красного цвета венчал его.

Виконт отъехал от помоста. Его слуги уже держали наготове тяжелый, вороненой стали шлем в виде, как нетрудно догадаться, волчьей головы.

Все стихло.

Рыцари с тяжелыми копьями наперевес замерли на противоположных концах поля.

Третий раз завыли трубы, и с тяжелым глухим топотом, вдавливая широкие копыта в мягкую землю, кони понеслись навстречу друг другу.

Жаккетта откинулась на спинку высокого кресла и закрыла глаза. Смотреть на поединок она не собиралась. Она захлопнула невидимую дверь перед всем миром с его шумной толпой, топотом коней, звоном оружия, вздохами и восклицаниями госпожи Жанны и осталась одна во всей вселенной. Солнце било ей прямо в лицо, перед глазами в расплавленной огненно-черной темноте вспыхивали золотые звезды и крутились искрящиеся круги. Она была одна в темноте среди звезд. И не слышала больше звуков поединка.