Золотая паутина

Трент показал Пепито жестом, что, мол, все здорово, и поплыл вдоль правого борта к пробоине в машинном отделении.

Пока Пепито пилил доски обшивки, Трент держал фонари. Они внимательно следили за состоянием друг друга, так как на такой глубине велика опасность азотного отравления. Работать больше шести минут было нельзя, и Трент подал Пепито сигнал подниматься.

Снова целый час пришлось выжидать на "Зодиаке". На этот раз Пепито нырнул с Марко. Из-за пугающей бездны внизу и близости кубинского побережья оставшиеся на борту "Зодиака" говорили шепотом. Волны ударялись о борт резиновой лодки; сюда доносились запахи берега; они слышали время от времени звук проезжавших по прибрежной дороге машин и мягкое постукивание одноцилиндрового двигателя рыболовецкого судна у кромки кораллового рифа. Иногда, когда на них падал луч маяка, Трент видел вскипающие на поверхности пузырьки воздуха. Выходя на поверхность воды, воздушные пузырьки отливали серебром, и Трент подумал о золоте, лежащем в трюме яхты. Ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее Аурии, чтобы освободить ее от страхов и смягчить гнев, который она изливала на него, – может быть, сказать, что он все понимает? Но именно теперь, когда они вот-вот должны поднять наверх золото, он был не так уверен в результатах, как тогда, в доме Роджертона-Смита. И он вспомнил, что Роджертон-Смит, смеясь над ним, говорил, будто он узурпировал у Бога право быть высшим судией.

Вынырнул Марко, и Трент втащил в лодку его баллон. Сидя верхом на борту резиновой лодки, Марко принял баллон от Пепито и подержал его мгновение перед глазами Трента, прежде чем бросить за борт. Это был тот самый баллон, который Трент оставил в прошлый раз в машинном отделении.

Теперь они ныряли вчетвером, оставляя Рика в "Зодиаке" одного. Трент с Марко погружались с двумя большими матерчатыми сумками и плыли к "Красотке", а Пепито с Аурией ждали на краю пещеры с двумя другими сумками, тросы от которых были протянуты на поверхность, к "Зодиаку". Трент грузил в сумки бруски золота, а Марко вытаскивал их из пещеры и подавал Аурии и Пепито сигнал, чтобы они поднимали их наверх, на край пещеры. Те, в свою очередь, перекладывали золото в другие сумки, а Рик вытягивал их на поверхность. Это была долгая работа. Через десять минут Пепито сменил Марко. Спустя еще пятнадцать минут Трент и Пепито поднялись на край пещеры и, выждав время декомпрессии, поднялись на поверхность.

Глава 24

Трент расстегнул ремни акваланга. Пепито взял его баллоны и пояс и бросил в "Зодиак". Они уселись на дно лодки, глядя друг на друга. Аккуратно сложенные бруски красовались тут же. Похоже, наступило время праздновать. Марко сидел рядом со своей сводной сестрой на правом борту лодки, а Рик – на носу, поодаль от Аурии.

– У нас еще могут быть трудности. Топлива достаточно, может быть, нам стоит доплыть на "Зодиаке" до маяка Лобос Кэй, – тихо сказал Трент по-испански, обращаясь к Пепито.

– С тобой ведь никогда не обходится без трудностей, приятель. Мы здесь играем в твои игры, – ответил Пепито, наблюдая, как Трент поправляет у себя на шее нитку бус, чтобы спрятанный там метательный нож не был виден. Мексиканец, блеснув белоснежными зубами, улыбнулся:

– И да поможет нам Господь.

Трент запустил мотор на всю мощь. В какой-то момент ему показалось, что Аурия хочет что-то сказать, но она молчала, и он дал газ, разогнал лодку, пока "Зодиак" не вышел на редан. Затем, переложив руль, повел лодку в пролив между двумя маленькими островками, за которыми стояла на якоре "Золотая девушка". Через пятнадцать минут "Зодиак", обогнув песчаную косу, взял курс прямо на катамаран.

Внезапно вспыхнул свет прожектора и ослепил Трента. Голос с американским акцентом прокричал в громкоговоритель:

– Заложите руки за голову – все, кроме одного, за штурвалом. Двигайтесь сюда прямо по лучу прожектора. Любая ошибка – и мы застрелим прежде всего девушку.

Трент не мог дотянуться до Аурии и прошептал ей:

– Я знаю, они угрожают твоему отцу, но все будет в порядке – поверь мне. У тебя еще будет время устроить сцену – помни. Все будет хорошо, помни.

"Зодиак" подошел носом к моторной яхте. В кают-компании вспыхнул другой прожектор. Снова раздался голос:

– Эй, там, парень на носу – брось конец.

– Это тебе, Рик, – сказал Трент. С борта яхты упала веревочная лестница, и тот же голос закричал:

– Поднимайтесь на борт по одному. Мы будем вызывать. Первый – длинноволосый парень, что за штурвалом.

Трент вскарабкался по лестнице и встал на палубе, закрыв глаза от слепящего света прожектора.

– Снимай свой гидрокостюм – медленно, левой рукой, – приказал голос. Трент взялся за застежку молнии и расстегнул костюм. Он осторожно раскрыл воротник костюма, чтобы не задеть бусы. При ярком свете прожектора шрамы на его теле выглядели внушительно. Другой голос воскликнул:

– Ну и ну, черт побери!

Кто-то третий вызывающе засмеялся:

– Этот парень, видно, за деньги был мишенью.

– Настоящий мученик.

– Это все же лучше, чем быть мертвецом. Снова раздались смешки.

– Брось костюм прямо перед собой, – приказал первый. – Ты англичанин Трент?

– Сними трусы – брось их сюда. "Да, они осторожны, очень осторожны", – подумал Трент, стоя голым в лучах света. Кто-то бросил трусы обратно, и он, нагнувшись, ослепленный прожектором, нашарил их и натянул на себя.

– Ну, а теперь ступай в кают-компанию, – приказал голос.

Трент обошел палубный прожектор и, выйдя из слепящего луча света, открыл глаза. Кают-компания была обставлена скромно, без излишних претензий, но в целом – довольно приятно. В заднем конце просторного салона, вокруг продолговатого кофейного стола, стояли кушетки и два легких кресла в твидовых чехлах цвета овсянки. Из передней части каюты, вниз, в помещения левого борта, вел трап. Здесь, у полированного обеденного стола из тикового дерева, возле переборки и трапа, стояла скамья в форме буквы "Г", и были расставлены кресла. За столом могли свободно разместиться восемь человек, а если потесниться, то и десять. Открытая дверь по правому борту вела в камбуз, к рулевой рубке, а по другому трапу – вниз, к носовым каютам.

В кают-компании было двое: один сидел за обеденным столом и был вооружен кольтом, другой – в легком кресле – держал в руках дробовик. Человек с кольтом сказал:

– Если хочешь сесть, подложи полотенце – мы не любим соли. И, пожалуйста, без всяких штук – пятен крови мы тоже не любим.

Взяв полотенце с кофейного столика, Трент подложил его на сиденье кресла, стоявшего напротив человека с дробовиком. Он тяжело опустился в кресло, как будто сильно устал, но зорко смотрел из-под опущенных век.

Здесь была вся шестерка, которую он видел на причале в порту. Главаря Трент сразу узнал – с ним встречалась Аурия в ресторане. Альфредо, так его называли, был хорошо одет, даже слишком элегантно для такой ситуации – посреди ночи, на палубе яхты: светло-коричневые брюки, красная спортивная рубашка, дорогие ботинки.

Казалось, он сошел с обложки рекламного журнала "Нью-Йоркер". Трент разглядывал детали его туалета. Кашемировый свитер, небрежно наброшенный на плечи, часы с плоским корпусом на тонком золотом браслете – все было самого высокого качества и, как говорят, с иголочки. Вся компания принадлежала к людям одного типа – представителям нового поколения служащих, которые постоянно читают журналы здоровья, а по утрам бегают трусцой, перед тем как отправиться в офис. Время мускулистых громил с разбитыми в драках кулаками и переломанными носами прошло. Видимо, мускулы уже больше не гарантируют финансового успеха. Однако здесь явно ощущалась атмосфера зла и порока.

Следующим на борт поднялся Рик. Голый, он прикрывался руками, а стоявшие вокруг американцы жестоко издевались над ним.

– Ричард Хьюитт, – произнес Альфредо, – мы бы предпочли заполучить твоего старика.

Он приказал Рику пройти в кают-компанию, но тот встал в углу возле двери, как будто двигаться дальше у него уже не было сил. На себя ему было наплевать, но его беспокоила судьба Аурии. В отчаянных попытках понять, что происходит, он израсходовал все свои эмоциональные силы, и теперь в любой момент мог окончательно сломаться.

Следующим Альфредо вызвал Марко:

– Ты яхтсмен, приемный сын Рокко, так? Марко кивнул головой и сел в большое кресло в углу, напротив Рика. Он как будто не испугался.

– А теперь давайте сюда этого здорового мужика, – приказал Альфредо.

На палубу, спотыкаясь, поднялся Пепито. Он был совершенно неузнаваем: мускулы обмякли, плечи обвисли, – весь как плохо набитый мешок. Заикаясь, на плохом английском, отчаянно жестикулируя и стараясь возместить жестами и мимикой недостающие слова, Пепито пытался объяснить, что он всего лишь ныряльщик.

– Я бедный мексиканец, – бормотал он, – меня наняли гринго, – и он тут же стал пространно извиняться за то, что применил это слово. – Я не хотел никого оскорбить, сеньоры, – лепетал он умоляющим тоном, размахивая огромными ручищами, которые мотались, как листья банановой пальмы на штормовом ветру.

– Я очень уважаю американцев, сеньоры. У меня жена и четверо детей. – Он показал рукой, какого роста дети. – Я ничего не знаю. Там еще больше золота, сеньоры. Здесь меньше половины. Если сеньоры пожелают нырять со мной, я все покажу. Это глубоко, сеньоры, очень глубоко. Это не моя вина, что мы не успели закончить работу за одну ночь. Каждый брусок нужно поднять и передать следующему. Требовалось по крайней мере четыре человека, сеньоры. Это очень долгая работа. По крайней мере четыре человека. Очень долгая работа…

– Заткни ему глотку, ради Бога, – крикнул Альфредо, и высокий человек наотмашь ударил Пепито в живот прикладом дробовика. Тот вскрикнул и рухнул на палубу, пытаясь стянуть с себя майку. – Пожалуйста, сеньоры, посмотрите…

Но Альфредо уже потерял к нему интерес:

– Эти мексиканцы! – с презрением сплюнул он под ноги. – Волоки свою задницу в каюту и заткни глотку.

Проковыляв по палубе, Пепито встал на колени у порога кают-компании. Его большая лохматая голова удрученно покачивалась – ему, по-видимому, было стыдно собственной трусости. Не желая присоединяться к другим пленникам, он пополз к сидевшему за столом, неуклюже поклонился, затем, умоляюще сложив руки, произнес: "С вашего разрешения, сеньор!" – и робко пристроился на самом краешке скамейки, как ученик, ожидающий наказания.

– Хорошо, теперь твоя очередь, – сказал Альфредо, повернувшись к Аурии. – Скидывай-ка свой гидрокостюм.

Она стояла, закрыв глаза руками. Ее костюм в свете прожектора был совершенно прозрачен.

– И так видно, что у нее нет оружия, – сказал блондин, которого Трент принял за инженера. Все рассмеялись, и Альфредо вместе с ними.

– Она с нами заодно, правда ведь, Аурия? – он положил руку ей на зад и стал ощупывать, как будто покупал подушку для своего пса в захудалой лавчонке. – Так почему же ты не навестила нас тогда на пристани, как собиралась? – спросил он, желая еще раз показать Тренту, Ричарду и Марко, что она предала их. – Садись, можешь посмотреть, как мы будем грузить золото.

***

– Отлично, – удовлетворенно пробасил Альфредо, осмотрев бруски золота, сложенные на ковре в кают-компании. Трое из его команды – те, что помогали переносить золото из "Зодиака", разошлись по своим каютам в носовой части яхты, и в кают-компании остались на часах только двое.

– Если вы хотите, чтобы я завтра нырял, мне нужно поспать, – сказал Трент Альфредо. – А кроме того, мне необходимо взять кое-что с моего судна.

– Передай список нужных вещей одному из моих ребят. А если ты имеешь в виду пару своих ружей – тех, что были спрятаны в сиденье кушетки в кают-компании, то они теперь здесь, на моей яхте. У нас, знаешь ли, опыт в этих делах не меньше твоего.

Человек с дробовиком, сидевший напротив Трента, громко рассмеялся, будто услышал что-то очень остроумное. Альфредо взглянул на Аурию. – А ну, пойдем-ка вниз, – приказал он. Она ему явно была не нужна, но его обуревала жажда власти и стремление показать, что он здесь полный хозяин.

– Аурия! – крикнул Рик и сделал два шага вперед, но в этот момент Альфредо сильно ударил его в лицо. Удар был хорошо рассчитан – Ричард упал на колени, и тогда Альфредо пнул его ногой в живот. Марко не сдвинулся с места. Альфредо схватил Аурию за шею, больно ущипнул и подтолкнул к трапу. Она шла как побитая собака.

– Сука, – сказал ей вслед Трент. – Приятных тебе удовольствий, но помни…

"Так, теперь их осталось здесь двое", – подумал про себя Трент, переводя взгляд с одного на другого.

– Сука, – повторил он вслед Аурии. Пепито поднял глаза, вытянулся и откинулся назад в своем кресле, заложив руки за голову.

Из-под полуприкрытых век Трент следил за человеком с дробовиком. Пепито, казалось, дремал, но чуть-чуть, еле заметно, подвинулся в углу своей скамьи. По его позе трудно было подумать, что он приготовился к действию. Мексиканец казался мафиози медлительным, неуклюжим и немного глуповатым, хотя они допускали, что он достаточно умелый ныряльщик. "Главное – точно выбрать момент, и чтобы Аурия продержалась", – думал Трент.

Прежде всего следует приноровиться к качке, чтобы чувствовать каждое движение яхты, когда она поднимается на легкой волне. Трент посмотрел на Рика.

– Ну, хороша же оказалась эта маленькая проститутка, твоя избранница, – сказал он.

Ричард с трудом поднялся на четвереньки и пополз к нему. Трент только усмехнулся.

– Слюнявый чинуша, – презрительно бросил он.

В это время яхта поднялась вверх. Теперь Трент уже чувствовал ее, улавливал ритм ее движения, мог предвидеть то недолгое мгновение, когда она застывала на верхушке волны, а затем уваливалась на борт.

Внизу раздался крик Аурии, затем звук пощечины.

Ричард воскликнул: "Аурия!" – и поднял голову. Мафиози с дробовиком ударил лежащего на полу Рика носком ботинка в лицо. Судно поднялось на гребень волны. Другой, с кольтом, смеялся, глядя как Рик в бессильной ярости бьет кулаками по ковру, и еще раз ударил его ногой. Это был тот самый момент недолгого равновесия, когда яхта будто застыла на верхушке волны. Правая рука Трента стремительно взметнулась в воздух. Мафиозо с дробовиком выронил оружие и попытался дотянуться рукой до рукоятки метательного ножа, который торчал у него из горла. Трент обернулся, услышав за спиной какой-то шум, – это Пепито осторожно укладывал на ковер второго мафиози со свернутой шеей.

Снизу снова раздался крик Аурии. Трент извлек свой нож из горла убитого и стал босиком спускаться по трапу. Девушка опять закричала – теперь он знал, в какой из двух соседних кают они находятся. Он тихонько повернул ручку двери и открыл ее. Из глубины каюты на него смотрел Альфредо. Аурия стояла на коленях у его ног, спиной к двери, на ее шее болтался ремень. Увидев Трента, Альфредо приподнял ее за ремень, чтобы заслонить себя ее телом, она стала задыхаться. Альфредо потянулся рукой под подушку за своим автоматическим пистолетом и выстрелил из-за плеча Аурии. В то же мгновение Трент бросился вперед, прыгнув головой вниз, плечом отбросив Аурию в сторону. Левой рукой он сжал руку Альфредо, которой тот держал пистолет, и ударил ею по переборке – раздался выстрел, – а кулаком правой нанес такой мощный удар в лицо, что раздробленные лицевые кости проникли в мозг мафиозо.

Трент встал на ноги и поднял Аурию. Наверху послышались выстрелы. Он схватил пистолет Альфредо и, крадучись, поднялся по трапу. В рулевой рубке прогремели два выстрела. Трент прошел через кают-компанию, не взглянув на Рика и Марко. Пепито стоял у трапа, заслоняя рулевую рубку. Прислонившись к переборке и согнув ноги в коленях, он заряжал дробовик, который отнял у мафиозо в кают-компании. Обернувшись, он посмотрел на Трента и сказал:

– Выстрелы внизу наделали много шума – пришлось их прикончить.

– Всех?

– Да, компаньеро.

– Спасибо, – поблагодарил Трент по-испански.

Трент вернулся в кают-компанию. По трапу поднялась Аурия, завернутая в простыню. На шее у нее краснел рубец от ремня, а на лице еще были видны следы от пощечин. Она стояла на площадке трапа, балансируя на широко раздвинутых ногах.

– Все в порядке? – спросил Трент. Она молча кивнула. Затем Трент обернулся к Рику – тот сидел в кресле и стонал: лицо у него было в кровоточащих ссадинах, бровь над правым глазом рассечена, из раны текла кровь.

– Оба вы молодцы, – сказал Трент. – А теперь нужно перегрузить золото на катамаран.

Они перевезли бруски на "Золотую девушку" и уложили его в рундуки в кубрике по правому и левому борту, оставив два бруска на моторной яхте. Трент снова спрятал свои ружья под сиденья. Оставив Марко грузить оборудование для подводного плавания с "Зодиака", он вернулся на моторную яхту. Пепито следовал за ним. При такой жаре тела быстро разлагались; на яхте воняло, как на бойне.

Тренту нужно было оставить мафии доказательство того, что золото было в руках у мафиози и они потеряли его по собственной вине; следовательно, Аурия и ее отец сделали все, что могли, и их не в чем винить. Главным вещественным доказательством были бруски золота: из-за них мафиози передрались между собой. Неважно, кто именно начал драку. Важно, что все они были мертвы, но кто-то из них, умирая, сумел установить автопилот.

– Мы перетащим в рулевую рубку одного из тех, кого убил ты, – сказал Трент.

Пепито, как профессиональный полицейский, возразил:

– Но тогда останется след.

– Намочи полотенце в крови, – скомандовал Трент. – Мы посадим труп возле штурвала и обвяжем его окровавленным полотенцем, будто он дополз сюда из своей каюты. Положим ружье рядом с тем, со сломанной шеей, и отнесем его вниз по трапу к каютам. Можно будет подумать, что это он застрелил тех двух из носовых кают, а потом ему не повезло, и он сам упал с трапа, сломав себе шею.

Пепито кивнул на мафиозо, убитого метательным ножом Трента:

– Ну, а этот?

Метательным ножом пользовался только Трент, и слишком многие об этом знали.

– Прострели ему то место, где рана от ножа. Крови там достаточно, – сказал Трент. – Альфредо пусть останется на месте.

– И ты думаешь, этому поверят?

– А кто станет копаться? Подумаешь, убиты шестеро мафиози. Ты же полицейский, сам знаешь.

– Меня бы это заинтересовало, – ответил Пепито. – Я бы попытался все распутать и решить эту "шахматную задачку". Но на самом деле ты прав. Шестеро мафиози – кого волнует, что они убиты. Все будет зависеть от давления сверху. У мафии есть рычаги влияния, так что давление может быть сильное. Ну и куда же мы направим яхту?

– На Кубу.

Пепито посмотрел в сторону кубинского побережья. Политика определяла значительную часть работы полиции во всех латиноамериканских странах и в странах Карибского бассейна. Мафия вместе с диктатурой Батисты эксплуатировали Кубу, оставаясь заклятыми врагами кубинской революции.

– На Кубе это сойдет, – выдавил он наконец. – Знаешь, нам лучше отвести яхту на несколько миль вдоль рифов, а уж потом направить ее в сторону Кубы.

Глава 25

Эстобан позвонил Родди сразу после рассвета и сообщил, что на северном побережье найдена выброшенная морем моторная яхта. Родди сразу же выехал на место происшествия. Яхта напоролась днищем на коралловый риф вблизи от берега, и теперь, с наступлением отлива, лежала на песке почти у самой кромки воды. Бойцы береговой охраны обвязали носовую часть яхты тросами и теперь ждали прилива, чтобы вытащить ее на сушу.

И вот Родди с Эстобаном, взобравшись на палубу судна, оказались в компании мертвецов, облепленных мухами.

Эстобан в своем затрапезном коричневом костюме, засунув руки в карманы, равнодушно расхаживал по яхте. Ему было на все наплевать. Подчеркнуто демонстрируя свое презрение ко всему увиденному, он указывал ногой на отдельные детали.

– Большая яхта, дорогая одежда, оружие – что ты об этом думаешь, Родди? Похоже, они перестреляли друг друга из-за нескольких килограммов золота?

– Мы ничего не знаем, – ответил Родди.

– Мы знаем, что это были подонки.

Эстобан спустился с борта яхты и пошел по песку к своей "Ладе". Родди следовал за ним, его не покидала мысль, что эти трупы – работа англичанина. Он был скорее смущен, чем благодарен Тренту за то, что тот пресек попытку мафиози отнять золото, которым мафия расплатилась с его отцом. Родди вспомнил, как он гордился своей изобретательностью, когда воспользовался Трентом, чтобы найти "Красотку". "Да.., русские и американцы тоже довольно долго гордились тем, что изобрели атомную бомбу, – подумал про себя Родди, ему стало смешно от этой аналогии. – Забавно, но ведь именно Эстобан показал мне досье Трента".

По существу, у Эстобана не было никаких формальных причин вызывать его для осмотра яхты, да и присутствие здесь самого Эстобана было совсем не обязательно. Авария судна и убийства относились к компетенции полиции и береговой охраны. Родди с чувством какого-то внутреннего беспокойства следил за Эстобаном, который садился за руль своей машины.

Горячее солнце раскалило машину, и Эстобан чертыхался, усаживаясь в пылающий жаром автомобиль. Он с усмешкой взглянул на Родди:

– Сынки богатых родителей с малолетства привыкают к машинам, а я простой крестьянин – вот в чем моя беда. Но ты мне нравишься, Родди. А сейчас сделай одолжение – поезжай вдоль берега. Может быть, найдешь еще одну яхту.

После слов Эстобана Родди стало не по себе. Неуклюжая угловатая машина русского производства, подпрыгивая на ухабах, выехала на шоссе, а Родди повернул в сторону моря. Он снова вспомнил об этом англичанине, Рокко и его сестре. И наконец его мысли обратились к отцу, по воле которого он превратился в преступника.

***

Пепито заснул под тентом в кубрике "Золотой девушки". Трент улегся лицом вниз рядом, в гамаке, и лежал под утренним солнцем, зная, что заснуть все равно не сможет.

Лежа с закрытыми глазами, он слышал, как по боковой палубе прошлепали босые ноги, затем дуновением легкого бриза до него долетел запах Аурии. Она села немного поодаль молча. Наконец он повернул к ней голову и сказал:

– Я еще не поблагодарил тебя. Твой крик в каюте да спектакль, который устроил Рик, – это нас и спасло.

– Что ты собираешься делать с золотом? В настоящий момент золото было нужно Тренту в качестве приманки.

– Разыграем дело так, что сообщники Альфредо подумают, будто золото забрали кубинские власти. Если мафиози решат, что смогут вернуть его себе, они явятся за ним, – подумав, ответил Трент.

– А почему бы не отдать его им?

– А почему мы должны его отдавать? – раздался голос Рика.

Они обернулись. Рик смотрел на них с крыши каюты. Лицо и подбородок у него были разбиты и поцарапаны, огромный синяк почти закрывал правый глаз. Он сидел, скрестив ноги и, по-видимому, был в прекрасном расположении духа. Аурия взглянула на него и надменно вздернула подбородок.

– Оставь нас.

– Нет, я не уйду, я хочу знать правду, – ответил он.

– Какую тебе нужно правду? – Она гневно тряхнула головой, глаза ее загорелись. – Ты хочешь, чтобы я сказала, что с самого начала дурачила тебя? Ты никогда ничего не значил для меня, Рик. Альфредо потребовал, чтобы я выяснила, где затонула "Красотка". Они шантажировали меня, пугая, что убьют отца. Для них – это раз плюнуть. Это тебе не детские игры, Рик.

– Я давно не ребенок, Аурия, – возразил Рик.

– Значит, я должна была все рассказать тебе. Интересно, что бы ты сделал?

Она повернулась и пошла прочь, кипя от возмущения.

– Что-нибудь можно было бы придумать, – бросил ей вслед Рик.

– Да? Ну, так скажи мне – что именно? Она повернулась к Тренту:

– Как же я сразу не догадалась, что вы – настоящая машина для убийств. Скажите, мистер Трент, где рекламируют таких людей, как вы?

– Трент – полицейский, – сказал Рик.

– Да? Неужели? – Она резко повернулась и стояла, раскрыв рот, с округлившимися от изумления глазами. – Это правда?

– Полицейский без содержания и в отставке, – подтвердил Трент.

Аурия в ярости вонзила себе ногти в ладонь. Она вспомнила, как Альфредо заманил ее в свой "мерседес", когда она шла из теннисного клуба. Он заставил ее убедить отца арендовать "Красотку" у Роджертона-Смита, потом – завязать знакомство с Риком, и объяснил ей, как начать розыски затонувшей яхты.

– Если хочешь, чтобы твой отец остался жив, делай все, как сказано, – говорил он. – Здесь нет ничего личного – речь идет о чистом бизнесе.

Умолять или плакать было совершенно бесполезно. Она готова была даже отдаться ему, но и это ничего бы не изменило. Аурия достаточно хорошо знала этих людей из мафии, умеющих мастерски использовать женщин в своих целях. Даже их собственные жены, которых они держали взаперти, не посвящая в свои дела, были орудием в их руках. Она возненавидела их с самого детства, когда они приходили в гости к ее отцу, приносили сладости и говорили девочке льстивые слова: