Пленительный обман

– Ну да, – буркнул Марк. – Хорошо, расскажи, что ты думаешь предпринять?

– Ты отвлечешь мисс Роузвуд и других гостей, ну, например, позвав их посмотреть что-то в парке. Я сошлюсь на усталость и останусь в доме. Когда вы уйдете, я тихонько пройду в комнату мисс Роузвуд и отыщу записку.

– Выглядит убедительно, – проговорил Хаверфорд. – Я отпущу слуг, чтобы тебе никто не помешал.

– Прекрасно!

– И если ты найдешь записку, то отдашь ее мне, я уберу ее в сейф.

Ром обдумал его слова, потом кивнул:

– Хороший план. Даже если Триада уверена, что письмо у мисс Роузвуд, они обыщут ее комнату и не найдут его. Тогда они решат, что это всего лишь слухи.

– И когда мы будем в безопасности, то сможем предъявить письмо властям.

– Может быть, не будем откладывать и завтра же попробуем?

– Я как раз намечал на завтра небольшой пикник, гости уже оповещены, так что все складывается как нельзя лучше.

– Отлично, вместе мы обеспечим безопасность мисс Роузвуд.

– А теперь я должен вернуться к гостям, – сказал Марк. – А тебе стоит переодеться и присоединиться к нашей компании. Я уверен, Лавиния взволнована твоим неожиданным появлением и ждет объяснений.

– Ты прав. – Ром глубоко вздохнул. – Я успокою ее, Марк, и потом пойду к себе. Сегодня я вряд ли осчастливлю кого-то своей компанией.

– Ну как знаешь, – печально сказал Марк. – Мне очень жаль Питера, Ром. Он был славный юноша.

– Да, – Ром подождал, пока граф отопрет дверь, – и я найду того, кто сделал это, не важно, сколько времени уйдет на поиски.

– Ром! – Лавиния вскочила, завидев брата, и собиралась броситься к нему, но рука мужа остановила ее.

– Осторожнее! – воскликнул Эмберли. – Не забывай о своем положении.

– Ах, оставь, я помню. – Она высвободилась из рук мужа и быстрым шагом направилась к брату.

Генриетта наклонилась к уху дочери.

– Я рада, что мистер Деверо приехал, – шепнула она. – Может быть, он отвлечет мисс Феллхопер?

Анна боролась со своим собственным недовольством. Чисто выбритый, в белоснежной рубашке с кружевными манжетами, в темном бархатном сюртуке, Ром привлекал ее взгляд, несмотря на все ее самые лучшие намерения. Он прошел в противоположную часть комнаты, слушая сестру и приветствуя игроков, сидевших за карточным столом. И только потом его глаза остановились на ней.

Пожалуй, несколько секунд они не могли отвести взгляд друг от друга. Ее дыхание стало прерывистым, сердце бешено заколотилось в груди, а по всему телу разливалось тепло. Она готова была подняться и ... Но тут ее мать снова наклонилась к ней:

– Посмотри, Шарлотта просто не спускает с него глаз!

Анна снова опустилась на стул, расстроившись оттого, что чуть было не выдала себя. Ром подошел к ним, обнимая за плечи Лавинию.

– Добрый вечер, миссис Роузвуд, мисс Роузвуд. – Его взгляд задержался на Анне, но всего лишь на секунду. – Эмберли, рад тебя видеть. Когда ты приехал?

– Ночью. Мне пришлось задержаться, но в моем расписании неожиданно образовалось окно.

– И у меня тоже.

– И ты был прав, Генри, – проговорила Лавиния, садясь рядом. – Это были дела.

– Она боялась, не случилось ли чего с вашей матушкой, – пояснил Эмберли.

– Прости, что напугал тебя, – проговорил Ром, улыбаясь сестре. – В любом случае я хотел приехать сюда, а тут подвернулось дело – мне срочно нужно было передать Марку важное сообщение.

– Я думала, что подобные вечеринки надоели тебе, – пошутила Лавиния.

Ром с улыбкой оглядел всех, чуть дольше задержав взгляд на Анне.

– Иногда обстоятельства складываются так, что этого не избежать.

Чувствуя на себе внимательный взгляд Лавинии, Анна сдержала собственные эмоции.

– Лорд Хаверфорд собирается завтра устроить пикник, мистер Деверо. Вы уверены, что подобное времяпрепровождение слишком скучно для вас?

– Конечно, он не уверен! – воскликнула Генриетта, хитро посматривая на дочь.

– Напротив, я думаю, что слишком устал после моего сегодняшнего путешествия.

– Как печально! – Миссис Роузвуд выдала свою самую, во всяком случае, ей так казалось, обворожительную улыбку. – Но мы увидим вас за ужином, я надеюсь? Мисс Феллхопер обещала нам спеть, у нее прелестный голос.

Ром взглянул на Шарлотту:

– С нетерпением жажду услышать.

Анна последовала за его взглядом, Шарлотта смеялась и шутила с братом, сидя за картами. Внезапный укол ревности заставил Анну отвернуться. Она должна следить за своими эмоциями. Ром· – свободный мужчина, а Шарлотта – незамужняя леди. Он имеет полное право восхищаться ею и даже ухаживать за ней, если захочет. Никто не виноват, что Анна настолько глупа, что отдала свое сердце мужчине, который никогда не будет принадлежать ей. И это вовсе не значит, что Ром больше ни с кем не может быть счастлив.

Она ушла в себя, пока вокруг нее продолжался разговор. Проклятый мужчина! Он не должен был приезжать сюда, смущать ее покой. Он должен был оставаться в Лондоне, пока она не подведет лорда Хаверфорда к решительному шагу. Его присутствие искушало ее забыть о чести и следовать велению сердца. Но она не сделает это. Ее родители сделали все, чтобы обеспечить ее будущее, и она не может разрушить их чаяния, дав повод для скандала. Ведь это будет означать и конец карьеры Рома, а она любит его.

И он знал это, черт побери. Знал, что их связь не приведет ни к чему хорошему, и все равно появился здесь! Она понимала, что такое событие, как прием в поместье графа, не могло заставить его покинуть Лондон и остановить расследование деятельности общества «Черная роза». Это означает, что он приехал, потому что случилось нечто экстраординарное, скорее всего что-то, имеющее отношение к обществу.

Она должна поговорить с ним, выяснить, что случилось, и убедить его поскорее вернуться в Лондон.·Потому что пока Роман Деверо рядом и она общается с ним, ничто на земле не способно заставить ее обратить внимание на другого мужчину. А уж тем более согласиться выйти за этого мужчину замуж.

Наконец в доме воцарилась тишина. Ром хотел забыться глубоким сном, как только вернется к себе в комнату, бешеный ритм последних двух дней давал о себе знать. Но беспокойные мысли не отпускали его, и хотя он и лег в постель, но крутился и ворочался на смятых простынях. Картина безжизненного тела Питера стояла перед глазами. После бесполезных попыток уснуть он решил, что нужно выпить, чтобы снять напряжение.

Он налил себе виски и подошел к окну. Холодный свет луны окутывал его силуэт серебристой дымкой, стакан виски поблескивал в руке. За окном таинственно блестели аккуратно подстриженные лужайки Хаверфорд-Парка, огромные старые деревья отбрасывали длинные причудливые тени, и весь этот парк, и эта лунная ночь казались иллюстрацией к волшебной сказке. Если бы люди верили сказкам!

Он вздохнул и сделал очередной глоток. Мужчина его склада, лишенный романтических иллюзий, скорее верит в пистолет в руке и женщину под боком. То есть в нечто реальное, что можно попробовать на вкус или на ощупь. Тонкие чувства, увы, не его стихия. С годами он приобрел привычку сдерживать свои эмоции, особенно если они отвлекали его от работы. Но любовь отказалась подчиниться ... не терпела ограничений.

В горле запершило, и он сделал глубокий вздох, чтобы сдержать слезы. Этого еще не хватало! Еще один глоток виски, и он придет в норму. Он, черт побери, не ребенок, не идиот, чтобы плакать из-за своей потери. Анна. Питер. Питер убит. Ушел навсегда. Опасность, возникшая из-за злополучного письма, вынуждает Романа пропустить похороны. Он должен оставаться здесь и следить за женщиной, которую любит. Охранять ее вместе с другим мужчиной.

Он допил виски и убрал бутылку со стола. Всю свою жизнь он старался соизмерять свои действия с понятием чести. И где же награда? Потерять юношу, за которого он отвечал перед своим другом? Не выполнить данного обещания? И, не в состоянии ничего изменить, просто наблюдать, как женщина, которую он любит, выходит замуж за другого? Когда, наконец, печали и неприятности оставят его и радость войдет в его жизнь?

Звук за дверью заставил его насторожиться. Он тихо поставил стакан, затянул потуже пояс халата. Услышав скрип задвижки, осторожно подошел к столу, в ящике которого лежал пистолет. Когда дверь снова скрипнула, он прислонился к стене около окна и затаился в тени, куда не попадал свет луны. Фигура, закутанная в белое, тихо проскользнула в комнату. Прикрыв за собой дверь, осторожно приблизилась к постели. Ром вышел из своего укрытия, держа пистолет наготове.

– Не двигаться!

Фигура замерла на месте.

– Ром?

«Анна!»

– Что ты здесь делаешь, черт побери? – Он опустил пистолет, подошел к ночному столику у кровати и убрал его в ящик. – Уходи.

– Мне нужно поговорить с тобой. – Она вступила в поток лунного света, льющегося из окна. Распущенные волосы ниспадали мягкими волнами. Она выглядела невинной леди в ночном пеньюаре, но он знал, что страсть сжигает ее.

– Это важно. Ты знаешь, что я не стала бы так рисковать, если бы ...

– Я предупреждал тебя, что ты должна уехать. – Он схватил бутылку виски и щедро плеснул в стакан.

– Что случилось? – Она подошла ближе, ее лицо было бледно от переживаний.

– О чем ты? – Он повернулся к ней спиной, не в состоянии смотреть на нее, и поднял бутылку. – Я выпиваю, больше ничего.

– Я знаю, что-то случилось, Ром. В такое время только что-то экстраординарное могло заставить тебя покинуть Лондон.

Он сжал в руке стакан и наклонил голову:

– Питер Брантли убит.

– Нет, не может быть ... – ахнула она. – Так это он был тот юноша, который состоял в обществе?

– Да, он самый. – Ром повернулся к ней, изо всех сил стараясь не уступать желанию приблизиться к ней. – Они убили его, узнав, что он хотел покинуть страну.

Она приподняла подбородок, густая волна волос упала на плечо.

– Ты приехал сюда, чтобы рассказать мне об этом?

Он покачал головой:

– Нет. Разве ты забыла? Я сказал, что не могу быть твоим партнером.

Тень сожаления пробежала по ее лицу.

– Тогда почему ты здесь, а не на похоронах Питера?

Не в состоянии сдержать себя, он дотронулся до ее щеки.

– Потому что это ты.

Она вздохнула и отступила на шаг, его рука упала.

– Но ты только что сказал ...

– Ты в опасности, Анна. Письмо, адресованное твоему брату, у тебя? Эти мерзавцы пойдут на что угодно, лишь бы заполучить его. – Его губы дрогнули. – Я здесь, чтобы убедиться, что ты жива.

– О! – тихо выдохнула она, опустив глаза.

– А ты думала, я здесь по другой причине? Чтобы заниматься с тобой любовью? – Он хрипло рассмеялся, его смех неприятно резанул слух: – Обязанности привели меня сюда, Анна.

– Понимаю. – Когда она подняла голову, слезами были полны ее глаза. – Тогда все к лучшему, я думаю. Когда ты собираешься уехать?

Вопрос отозвался болью в сердце Романа.

– Хочешь поскорее избавиться от меня?

– Зачем ты так, Ром? Ты же знаешь, все давно решено. Это просто вопрос времени, когда граф сделает мне предложение, а твой намек на прошлое может расстроить все.

– Ты думаешь, я могу рассказать ему? Господи, Анна, я обязан ему всем, что имею.

– Я знаю, прости. – Она судорожно вздохнула, и он невольно заметил, как напряглись ее соски под прозрачной тканью пеньюара. – Но пока ты здесь ... Боже мой, Ром, я не могу ни о чем думать. Не могу видеть никого, кроме тебя.

– Хороший способ заставить меня уехать отсюда. – Он откинул назад голову и вздохнул, стараясь собраться с силами. – Я только что потерял Питера, а должен был защитить его. Я не могу потерять и тебя тоже.

Она печально улыбнулась ему.

– Я никогда не была твоей, Ром.

Он тихо пробормотал проклятие, покачав головой. Она вздрогнула. А он улыбнулся ей, виски подогрело злость.

– Ты вырвалась из моих рук, Анна. Я не имею права удерживать тебя, но сказать, что ты никогда не была моей ... это слишком!

– Мы оба знаем, как нам следует поступить.

– Расстаться? Ты это хочешь сказать? – Он снова взялся за бутылку. – Ты этого хочешь?

Она закрыла глаза и изо всех сил сжала губы, когда слеза скатилась по щеке.

– Это то, что мы должны сделать, – прошептала она.

– Я не имею права любить тебя?

Ее глаза стали еще больше, губы приоткрылись. Он тихо рассмеялся.

– Да, я люблю тебя. Я не хотел, но у меня не было выбора. – Он шагнул ближе, ее аромат подталкивал его перейти границы. – Я только что потерял друга, и женщина, которую я люблю, обещана другому. Мне кажется, еще одну потерю я не переживу. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

Нежность его ласки противоречила резкости его слов.

Анна потерлась щекой о его руку, простое прикосновение заставило ее сердце пуститься вскачь.

– Я не для этого пришла сюда.

– А для чего? – Он дотронулся до ее волос, его взгляд становился все горячее. – Для чего ты пришла в мою комнату в столь поздний час?

– Чтобы узнать, почему ты приехал ... И когда уедешь. – Его запах дразнил ее, и она стиснула губы, чтобы не поцеловать запястье, которое находилось в нескольких дюймах от ее рта.

– Я приехал из-за тебя, Анна. И не уеду, пока не буду уверен, что ты в безопасности. – Положив ладонь на ее затылок, он притянул к себе ее голову так, что они соприкоснулись лбами. – Я буду здесь ради тебя. Буду наблюдать за тобой, защищать тебя, любить тебя ...

Горло перехватило.

– Не говори так ...

– Но я ни о чем не прошу.

Она опустила глаза, чтобы он не мог прочесть в них сокровенное желание.

– А что ты будешь делать, когда опасность минует?

– Уеду отсюда, возможно, даже покину Англию. – Он вздохнул, обдавая ее терпким запахом виски. – Я не могу находиться здесь, когда ты рядом, и не могу поступить бесчестно по отношению к Хаверфорду.

Комок в горле мешал ей говорить.

– Спасибо!

Он вздрогнул, затем отпустил ее.

– Иди к себе, Анна. Видеть тебя здесь, в моей комнате – это выше моих сил, особенно сейчас.

Лишившись его прикосновений, она тупо стояла и наблюдала, как он снова потянулся к стакану с виски.

– Ты очень переживаешь из-за Питера?

Он сделал глоток, затем кивнул и поставил стакан место.

– Я дал обещание своему умирающему другу, что послежу за его братом. Питер был мне как брат. – Он запнулся, наклонившись вперед, уперся обеими руками в ночной столик. – Иди к себе, Анна.

Он страдал, это отражалось в каждой черточке его лица, в его напряженной позе. Наполовину пустая бутылка рассказывала печальную историю, как и нетронутый поднос с закусками на бюро. Ему было больно, он страдал и был очень одинок. Анна не могла оставить его, она подошла нему, провела рукой по его спине.

– Расскажи мне о нем.

– Я не могу ни о чем думать, когда ты прикасаешься ко мне. – Он увернулся от ее руки и отошел к окну. – Он был прекрасный юноша. Немножко горячий, всегда считал себя взрослее, чем это было на самом деле. В двадцать пять лет он должен был войти в права наследства, и его ужасно злило, что приходится ждать. – Губы Рома скривились. – Но сейчас это уже не важно ...

– Мне очень жаль, Ром.

– Я и раньше терял друзей, но никто из них не был мне так близок, как этот юноша. И если я потеряю и тебя, Анна, то не переживу.

О Господи, разве кто-нибудь любил ее так? Она не могла больше сдерживать слезы, и крупные слезинки покатились по щекам. Неужели она сможет оставить его? Оставить его и выйти замуж за другого?

– Анна, ты плачешь? – Его глаза наполнились тревогой, он подошел к ней и, взяв за руки, пристально посмотрел на нее. – Что случилось, моя дорогая?

Искренняя забота в его голосе и во взгляде разрушила все защитные барьеры. Она сдалась, не в состоянии противиться силе любви. Анна смотрела в его глаза, не собираясь больше ничего скрывать.

– Я люблю тебя, Ром, и представить не могу, как буду жить без тебя.

Глава 19

Ее тихий шепот пронзил его, как острие шпаги.

– Что ты сказала?

– Я люблю тебя, люблю! Я пыталась бороться с собой, но у меня ничего не получилось. – Она упала к нему на грудь, прижимаясь к нему всем телом. – О, Ром, что же нам делать?

Он задрожал и только крепче прижал ее к себе, все его чувства утонули в мягком, сладком запахе ее поразительной женственности.

– Анна, дорогая! – Он закрыл глаза, касаясь щекой ее волос.

– Разве любить плохо? – пробормотала она, уткнувшись лицом в его плечо и обдавая его жарким дыханием. – Разве это не такое же прекрасное чувство, как достоинство?

Видит Бог, он изо всех сил старался держать себя в руках, но виски и вихрь эмоций ослабили самодисциплину. Он гладил ее спину, с наслаждением лаская длинные шелковистые волосы, и думал, что всего несколько минут назад хотел уйти.

– Ты ведь понимаешь, что мы не можем быть вместе.

– Из-за договоренности между моим отцом и отцом лорда Хаверфорда? – Она откинулась назад, чтобы видеть его лицо. – Это несправедливо.

– Я понимаю.

Он должен оттолкнуть ее, заставить вернуться в свою комнату. Но его руки не желали подчиняться его командам.

Ее темные глаза при лунном свете казались бездонными.

– Я не могу смотреть ни на одного мужчину, кроме тебя, – шептала она.

– О Господи, Анна! – выдохнул он, закрывая глаза. – У меня нет сил отказаться, ты должна помочь мне.

– Я не хочу, чтобы ты отказался. – Она обняла его за шею. – Я хочу, чтобы ты ласкал меня, целовал ... заставил меня снова испытать то чудесное ощущение ...

Дыхание остановилось в его груди, а может быть, и сердце тоже.

– Но, Анна ...

– Не возражай, я хочу заставить тебя забыть обо всем на свете, так, как ты заставляешь меня. Я хочу заниматься с тобой любовью.

– О Господи ...

Он чувствовал, что еще немного ... и он уступит, не в состоянии противиться желанию. Он был, как новорожденный жеребенок, робкий и неуверенный.

– Ночь коротка, и скоро наступит завтра, – пробормотала она, касаясь губами его щеки. – Но сегодняшняя ночь принадлежит нам.

Он разжал кулаки и взялся за ее пеньюар.

– Я хочу тебя больше жизни, – прохрипел он, пробегая жадным взглядом по ее лицу. – И я не в силах отказаться ...

– И не надо. – Она прижалась горячими губами к его губам.

И долгое сопротивление вспыхнуло как бумага, брошенная в камин. В ней было все, о чем он когда-то мечтал и чего не мог иметь. Она была не только красива и умна, но к тому же обладала страстным, отважным характером. И она хотела его. Пусть только на одну ночь, но Анна будет принадлежать ему! Он забылся в ее руках. Ее поцелуи смягчали боль, которая терзала его сердце, а ее маленькие руки отгоняли прочь чувство вины, потери и пробуждали желание.

Роман спустил с ее плеч пеньюар, оставив на ней лишь легкую сорочку. Холодный свет луны касался тонкого батиста, и через прозрачную ткань он мог видеть тени сосков и темный треугольник в развилке бедер. И это волновало его больше, чем абсолютная нагота. Маленькие ладони, лежавшие на его талии, взялись за пояс его халата. Как только полы распахнулась, она тихо ахнула и положила ладонь на его бархатистый жезл. Он застонал.

– Я хочу видеть его, ласкать его ... Сними все, я хочу видеть тебя!

Он хрипло рассмеялся и сжал ее проворные пальцы:

– Полегче, любовь моя.

Она прикусила нижнюю губу.

– Я что-то делаю не так?

Его сердце пере полнилось умилением.

– Напротив. Но не надо спешить, я тоже хочу доставить тебе удовольствие. – Наклонив голову, он коснулся губами ее шеи, обнимая ее за ягодицы и привлекая ближе к себе. Его возбужденное мужское естество уместилось между ее бедрами, прижимаясь к разгоряченной плоти. Он начал двигаться в медленном чувственном ритме.

– О, Ром! – Она впилась пальцами в его плечи.

– Да, вот так, любовь моя. – Его горячий, полуоткрытый рот прижался к ее шее. – Расслабься ...

Она закрыла глаза и отдалась чувству, захватившему ее с головой. Его тело, его губы, его грубое мужское желание ... Она отдала себя в его опытные руки и позволила руководить событиями. Его губы ласкали ее рот, терпкие поцелуи медлили и отдавали виски. Он ласкал ее грудь, и она все больше и больше погружалось в глубины сладкой, опьяняющей чувственности. Словно она тоже выпила, и выпила много. Кажется, на ее теле не осталось ни одного чувствительного места, которого бы не коснулись его губы.

Когда он захватил губами сосок прямо через тонкую ткань сорочки, все ее мысли спутались окончательно. Она спустила халат с его плеч, и он соскользнул на пол, открывая сильное мужественное тело, залитое лунным светом. Он на секунду отошел от нее, чтобы окончательно раздеться, и ей показалось, что эти секунды тянутся бесконечно. Но вот он наконец снова вернулся к ней, привлек ее к себе, обхватив одной рукой за талию, другую положил ей на затылок. Он поцеловал ее глубоким долгим поцелуем, требуя всего, что она готова была отдать.

И она дала ему все, что он просил, все, что она имела. Ее груди налились, там, между бедрами, стало горячо и влажно. Он прижимал ее к себе с такой силой, что его намерения не оставляли сомнений, его поцелуи стали медленными, требовательными и ненасытными. Тепло его тела согревало ее даже через тонкую ткань рубашки. Сначала она стеснялась своей наготы и была благодарна одежде, но потом она стала не защитой, а барьером.

А когда сорочка упала на пол, Ром замер, молча изучая Анну от кончиков пальцев до макушки. Этот откровенный осмотр должен был бы смутить ее, но вместо этого она почувствовала, что ее груди напряглись, а соски стали тверже. Он нежно провел рукой по ее животу, и они напряглись еще больше.

– Ты так прекрасна в этом лунном свете, – сказал он и снова привлек ее к себе для жаркого поцелуя.

Плоть к плоти ... Так они стояли, утопая в холодном серебристом свете ночи, жадно касаясь друг друга и слыша, как пульс каждого из них становится все чаще. Его рука легла на ее обнаженные ягодицы, посылая дрожь по всему телу, а его настойчивый жезл заставил ее бедра раскрыться шире и, проскользнув между ними, упирался в ее влажную разгоряченную плоть.

– Пойдем в постель, – пробормотал он, покусывая ее нижнюю губу.

Она молча кивнула, не в состоянии вымолвить ни слова. Он взял ее за руку и подвел к постели, затем простым жестом приказал ей лечь. Когда она повернулась к нему спиной, он снова коснулся ее ягодиц, и она, смутившись, быстро перевернулась на спину. Ее щеки горели от того, что он так близко видит ее обнаженной. Она устроились посредине постели. Он покачал головой и, обняв ее одной рукой за талию, подвинул поближе к краю и уложил так, чтобы ее ноги были спущены с постели.

– Вот так, любовь моя.

Он улыбнулся и, раздвинув ее колени, встал между ними. Ее сердце стучало как сумасшедшее. Он смотрел на нее сверху, и она понимала, что он видит каждый дюйм самого сокровенного места на ее теле. Она потянулась к покрывалу, чтобы прикрыть наготу, но он не позволил ей.

– Не беспокойся, любимая. – Его пальцы коснулись ее шеи, спустились ниже прошлись по ложбинке на ее груди, коснулись живота и замерли на развилке бедер, покрытой темной порослью волос. – Я просто хочу полюбоваться тобой. Ты такая красивая, Анна!

Его глаза излучали искреннее восхищение, и она постепенно расслабилась.

– Вот так, милая. – Его пальцы поглаживали мягкий треугольник, касаясь так легко, словно это невесомое перышко. – Позволь мне доставить тебе удовольствие, – сказал он, и в этот момент другая его рука скользнула между ее бедер, к тугому лепестку ее влажной, горячей плоти.

Тихий стон вырвался из ее уст.

– Так хорошо, правда? – Другая рука поглаживала чувственную кожу ее груди. – Просто лежи и позволь мне любить тебя.

Их общение в саду было ничто по сравнению с тем, что она ощущала сейчас. Он трогал ее везде, целовал ее в тех местах, которые, как она думала, созданы отнюдь не для поцелуев. Он нашептывал ей слова о ее красоте и ее сексуальности. Каждая ласка заставляла ее сердце биться сильнее. Ее тело превратилось в поле для его ласк, а его руки были руками мастера, который преуспел в своем искусстве.

Каждый крохотный кусочек ее плоти взывал к нему. Ее соски стремились к его губам, ее кожа стала влажной от пота. К тому времени, когда он наконец лег на нее, его возбужденная плоть коснулась входа в ее тело, она думала, что еще немного ... и она сойдет с ума от желания.

– В тебе есть все, о чем может мечтать мужчина, – бормотал он, заглядывая в ее глаза. – Я люблю тебя, и буду любить всегда.

– Ром, – она потянулась дрожащей рукой к его лицу, – я не хочу никого, кроме тебя.

Он погладил щекой ее руку, его глаза на секунду зажмурились от удовольствия. Затем переплел свои пальцы с ее, с такой нежностью улыбаясь, что у нее сердце перевернулось в груди.

– Доверься мне, милая. В первый раз это обычно трудно для женщины.