Тринадцать способов умереть

– Назад! – рявкнул старший группы, отскакивая подальше от скалы, – собак берегите! Назад!..

Но собаки, учуяв опасность, и сами потащили своих хозяев в сторону от обвала. Двое же чеченцев уберечься не успели – изувеченные тела их скоро скрыли бесформенные обломки и продолжавшие сыпаться сверху снег с коричневатой пылью.

– Я не удивлюсь, если этот обвал – дело рук неверных… – прошептал лидер. И, закинув на спину автомат, скомандовал: – Вперед! У нас остался один час до захода солнца.

Расстояние между боевиками и русскими беглецами быстро сокращалось – теперь собаки вели себя по-другому: не метались из стороны в сторону, оглашая округу радостным лаем, а от самой скалы тянули поводки строго в одном направлении. Голос подавали редко – когда хозяева, сдерживая неистовый порыв, замедляли преследование, дожидаясь приотставших товарищей.

В паре километров от места обвала, овчарки внезапно заволновались, обшаривая небольшую лесную поляну…

Командовавший отрядом мужчина приказал остановиться и вновь, как и на берегу, принялся изучать следы, оставленные двумя парами ног на округлом снежном пятачке.

– Батонебо, здесь у них был привал. Взгляните… – позвал тот, чья собака вынюхивала ближайшие заросли.

Он сделал несколько шагов к нему и, увидав «находку», непроизвольно поморщился. На снегу между двух кустов лежала кучка человеческих экскрементов…

– Когда настигнем русских и поведем обратно, я заставлю их сожрать это! – злобно процедил лидер и направился к центру поляны. – Пошли, они где-то недалеко.

В этот время собака, продолжавшая исследовать своим носом следы пребывания под кустами кого-то из беглецов, задела лапой упругую ветвь, изогнутую дугой и отчего-то утопленную тонким концом в снег. Ветка с силой распрямилась; на кончике ее что-то негромко звякнуло…

Владелец собаки с интересом проследил за качавшимся металлическим колечком, потом рассмотрел два усика чеки, беспечно болтавшейся на кольце. Глаза его расширились в накатившем ужасе; ноги сами собой сделали два шага назад, да натянувшийся повод остановил – животному было невдомек о нависшей смертельной угрозе…

Прогремевший взрыв отбросил собаку и ее хозяина на несколько метров. Еще один боевик упал, сраженный осколком в голову. Не успевший далеко отойти командир согнулся, схватившись за плечо…

В центре поляны лежали два мертвых чеченца и изуродованное взрывом тело кавказской овчарки…

Бандит, получивший единственный осколок в голову, казался живым, не надолго уснувшим. И только небольшое отверстие над ухом с сочившейся по вмятому внутрь клочку волос темной кровью говорило о том, что сон этот отныне вечен.

Хозяину убитой овчарки в последний миг жизни повезло куда меньше, если в подобных обстоятельствах вообще стоит упоминать о «везении». Лицо, руки, шея пестрели многочисленными кровоподтеками; вероятно, то же самое творилось и на закрытых одеждой участках тела. Сорокалетнего мужчину буквально нашпиговано мелкими осколками…

– Они дорого заплатят за это!.. – шептал лидер спустя минуту побелевшими губами, бросая взбешенный взгляд то на окровавленную руку, то на потери небольшого отряда.

* * *

Спустя каких-то двадцать минут, после истечения расчетного времени возвращения с задания вертолета Скопцова, началась суматоха спасательной операции. Несколько авиационных частей расположенных близ береговой черты, раз за разом посылали самолеты и вертолеты в предполагаемый район катастрофы. Десяток кораблей флота были одновременно задействованы в поисках пропавших авиаторов, и лишь по истечении десяти дней, когда угасла последняя искорка надежды, поисковую операцию остановили.

Впечатляющая по своему составу комиссия не имела ни свидетелей происшедшего; ни фактов, объясняющих причины катастрофы. Следователи военной прокуратуры и работники контрразведки дотошно опросили всех, кто обслуживал перед вылетом машину; кто занимался регламентным ремонтом в технико-эксплуатационной части; кто заправлял топливом, маслами, менял фотопленку разведывательной аппаратуры. Однако все работы проводились вовремя и надлежащим образом; персонал имел соответствующие допуски и необходимую квалификацию; все записи в журналах делались правильно.

Зацепиться следственным органам ровным счетом было не за что и через две недели после злополучного полета председателем комиссии – долговязым генералом из штаба авиации округа был подписан акт с официальным, сухим вердиктом: «…Членов экипажа вертолета МИ-8МТ с бортовым номером… считать пропавшими без вести».

– Лешка, ключ взял?

– Взял, – буркнул в ответ тот, изнемогая под тяжестью объемной, набитой бутылками, сумки.

Пятеро майоров – однокашников Скопцова, безмолвно и понурив головы, шли по гарнизону к дому пропавшего друга. Все десять дней, пока полным ходом шел поиск, они тоже ждали и надеялись на чудо; некоторым, включая Лешку, даже довелось сделать по паре вылетов – осматривать берег и прибрежные районы моря. Но теперь уже надеяться было не на что.

Договорившись на утреннем построении, офицеры встретились во второй половине дня возле гарнизонного военторга и, накупив спиртного с закуской, отправились в квартиру товарища. Максим давно отдал второй ключ Лешке, дабы во время его отпусков и командировок в Чечню друзья могли иной раз спокойно посидеть за столом и расслабиться. «Посуду за собой не забывайте мыть, – сурово напутствовал он, объясняя приятелю, как легче справиться с дверным замком, – а то буду ваших жен приглашать для оной цели…»

– Мужики, а как долго по нашим законам, человек числится пропавшим без вести? – хмуро спросил один из пилотов.

– Кажется, полгода.

– А я слышал – год.

– Квартиру ведь у Макса отберут, когда этот срок закончится, – объяснил тот свое любопытство.

– Ну, пока не отберут! – зло отрезал третий, – а когда до этого дело дойдет, аккуратно упакуем вещи в контейнер и отправим его матери.

– Матери нужно передать самое ценное и памятное. Остальное лучше продать здесь и выслать деньги…

– Может, хватит об этом, балбесы! – цыкнул на приятелей Лешка, – что бы там ни было – мы пока Макса не хороним, а идем выпить за его спасение. Не знаю, как вы, а я ужрусь сегодня в зюзю именно за это!

– Кто же возражает?..

– И мы за то же будем пить!..

Дальше пятеро летчиков под легкий перезвон бутылок шли молча, пока на узенькой аллейке, самую малость не дойдя до заветного подъезда, не столкнулись нос к носу с женой Алексея.

– Куда это вы намылились? – уперев в крутые бока кулачки, поинтересовалась суровая женщина.

Зная скандальную и задиристую натуру Галины, вертолетчики не отвечали. И только муж, не став на сей раз отпираться и играть в прятки, заявил с непривычной для супруги твердостью:

– Мы в квартиру Скопцова. Ты прости, Галя, но я должен сегодня напиться.

Женщина смерила его долгим и удивленным взглядом, приоткрыла было рот для очередного грубого словца, да тут же, что-то про себя смекнув и как-то разом обмякнув, тихо и по-доброму сказала:

– Мы не меньше вас любили Максима. Почему же вы решили вспомнить о нем одни?

Майоры виновато переглянулись…

– Вот что, господа, – деловито подытожил Алексей, – мы с Галей пойдем накрывать стол, а вы идите за женами. Давайте и впрямь по-человечески посидим как в тот, последний раз…

* * *

Звук от громыхнувшего в километре взрыва прокатился меж холмов по относительной равнине и затих.

– Сработало, – довольно кивнул Барклай и тут же озабоченно добавил: – Но идут ребятки с квадратными бородками определенно за нами. И это очень скверно.

– А не могло их там всех… взрывом положить?.. – полюбопытствовал пилот.

– Вряд ли. Боевики по горам ходят группами. Так безопаснее. А уничтожить группу одной «лимонкой» к сожалению невозможно.

– Жаль… Опять придется нестись, высунув язык.

– Ну, теперь-то они пойдут осторожнее, – усмехнулся спецназовец, – им же невдомек, что у нас имелась всего одна граната. Так что есть неплохой шанс оторваться.

Встав, он подхватил автомат, обернувшись, еще разок окинул взглядом неширокую, затерявшуюся среди горных «айсбергов» равнину – местечко для короткого привала и наблюдения за возможной погоней они подыскали отличное. Если б не чертовы преследователи, обязательно на часок бы задержались – вытянули ноги, отдышались, расслабили ноющие мышцы…

Нехотя поднялся и летчик.

– Пора двигаться дальше, – объявил Всеволод и зашагал вверх по склону.

Он упорно выдерживал направление марш-броска на северо-восток. Изредка обходя ущелья или возвышенности, все одно подворачивал туда, где, по его мнению, Аргун нес свои холодные воды по соседству с асфальтовой лентой шоссе.

Лая собак за спиной они больше не слышали. Тишина безмерно радовала майора, однако подполковник вернул с небес на землю, пояснив:

– Настоящих служебных собак, натасканных на след, у приматов нет. Или почти нет… Но и «кавказцы», идущие по следу, как правило, не гавкают – возможно, срабатывает охотничий инстинкт или что-то другое…

Вместо ответа сзади послышался тяжелый вздох…

– Ты, Макс, запомни на будущее: доведется уходить от подобного преследования одному – старайся прежде уничтожить или подранить собак. Без них отыскать в горах человека чрезвычайно сложно. Ежели, конечно, человек этот не дурак, и сам не следит где попало.

– Как же нам быть? – недоумевал вертолетчик, – сколько, по-твоему, осталось до шоссе?

– Километров двадцать. Засветло сегодня не успеть.

– Да, скоро стемнеет. Надо бы устроиться на ночлег, а если за нами тащатся чичи с собаками, то… сомнительно – вряд ли удастся вздремнуть.

– Посмотрим. Что-нибудь придумаем.

Собственно, выдумывать или выбрать было не из чего – в наличие оставалось два варианта дальнейших действий: либо без отдыха и привалов топать до шоссе, а далее до ближайшего блокпоста; либо, выбрав подходящее местечко, организовать засаду и встретиться с преследователями лицом к лицу. Только уничтожив собак, а, заодно перестреляв большую часть боевиков, можно рассчитывать на спокойный отдых. Да и то, удалившись потом на приличное расстояние от точки прямого столкновения.

– Мне по хрену, – тяжело дыша, прошептал изможденный Скопцов, – как решишь, так и сделаем. Башка уже ничего не соображает…

– Это от голода и усталости, – согласился Барк. – Потерпи, дружище. Скоро будем дома – в наших соседних гарнизонах.

Однако сам он был прекрасно осведомлен о немыслимой сложности первого варианта. Многократно блуждая со своими орлами в темное время суток по горам и лесам в поисках банд, он всегда использовал приборы ночного видения, в крайнем случае – ночные прицелы. Современная техника позволяла безошибочно выбирать наилучшую дорогу, перемещаться без вынужденных задержек, своевременно засекать противника… Тащиться же по наитию, на ощупь по складкам неизвестной местности – означало дать приличную фору тем, кто шел с собаками по пятам. Шел, возможно, имея в наличие те же приборы с прицелами…

И минут за двадцать до наступления сумерек, подполковник принял единственно верное решение.

Решение вызревало на протяжении последнего часа, пока вечернее солнце, частенько пробивавшееся сквозь серую облачность, дозволяло двигаться с изрядной скоростью по лесистому протяженному взгорку. Но окончательно оно оформилось в желание устроить досаждавшим чичам кровавую взбучку, когда расступившийся лес открыл взорам исполинскую гору с крутым склоном, испещренным множеством горизонтальных уступов и площадок.

Подобравшись поближе к горе, Сева довольно хмыкнул: растительностью на скалистой породе даже не пахло – искать приемлемую позицию и маскироваться пришлось бы на тех же уступах, но и перед возвышенностью уберечься от пуль особенно было негде. Разве что в мелких складках подножия и за небольшими валунами. Кажется, этот вариант его устраивал.

О своих соображениях он вкратце поведал напарнику, завершив изложение плана выводом:

– Шансов в перестрелке и у нас, и у «духов» будет поровну, но на нашей стороне внезапность – право первого прицельного залпа. Пока каждый из них добежит до подходящего укрытия, пока засечет нашу позицию на фоне темных скал – мы успеем покалечить собак и продырявить два-три человека.

На том и порешив, они приступили к восхождению – с трудом вскарабкались по склону до одного из уступов, метров на пятьдесят возвышавшимся над подножием.

– Вот здесь, Макс, мы и примем бой, – известил спутника Барклай. – Посмотри-ка, оглянись по сторонам…

– Неплохой видок, – оценил майор.

– Это у вас в авиации «видок», – залихватски хлопнул его по спине подполковник, – а у нас в пехоте – позиция!

– Ты поаккуратней, Сева! Если отсюда ковырнешься – кости собирать запаришься!.. – опасливо поглядел вниз молодой человек.

– Не понял!.. Высоты что ли боишься?! Ты ж пилот!

– Пилот я в кабине современного вертолета. А здесь – чокнутый скалолаз без страховки и снаряжения.

– Ладно, отдыхай, пока есть возможность. Дай-ка мне свой шпалер…

Измотанный Максим уселся подальше от края, привалился спиной к серому монолиту скалы и принялся наблюдать за действиями приятеля…

Устроившись на узкой скальной площадке, спецназовец внимательно осмотрел оба автомата, проверил плавность хода затворов, магазины… Затем очередь дошла до боеприпасов – вытряхнув на колени содержимое трех подсумков, разделил его поровну. На каждого вышло по пять полных рожков и еще по горсти патронов.

Странно, но даже в эти неспокойные минуты перед появлением неизвестного противника, хладнокровие Всеволода вселяло в душу спокойствие и уверенность в благополучном исходе задуманной дерзкой акции. Движения были неторопливы, выверены – ничего лишнего, как будто занимался он будничной, малозначимой работой; на лице хоть и обитала сосредоточенность, да создавалось впечатление будто вот-вот улыбнется, расскажет анекдот или веселенькую историю из своего богатого прошлого…

И в который раз вертолетчик поблагодарил бога за встречу в плену с этим невозмутимым и надежным человеком.

– Патроны береги. Очередями бей только вначале – по групповым целям; позже – когда рассыплются по равнинке, работай одиночными, – закончив возиться с оружием и боеприпасами, посоветовал спецназовец. И по-доброму улыбнувшись, добавил: – Понапрасну не высовывайся и почаще меняй позицию. Ползком меняй – на ноги не вставай. Держи…

Он передал летчику его оружие с подсумком; подхватил свой автомат и бодро поднялся с камней. Казалось, ожидание предстоящего боя добавило подполковнику сил, улучшило настроение.

– Посиди, переведи дух и понаблюдай за опушкой леса, а я обследую склон, поищу лазейку, по которой мы незаметно в темноте смоемся с этих уступов.

– Надеюсь, ты не надолго? – обеспокоился молодой человек.

– Минут за пятнадцать-двадцать управлюсь. Заметишь кого – свисни. Да я и сам буду посматривать…

Крепкая фигура скрылась за поворотом длинного неширокого уступа.

Пилот вновь прислонил спину к плоскости холодной скалы, положил автомат на колени и устремил взгляд на опушку лесочка, из которого они с Барклаем вышли часом раньше…

Способ двенадцатый

23-25 декабря

Утренний сон потревожил звонок в дверь. Осторожно встав, Скопцов накинул халат и направился в прихожую. На пороге стояли Лихачевы…

– Извините ребята, что побеспокоили в такое утро, – начал инженер, пытаясь улыбнуться, – но тут… срочно просили передать…

– Да что же вы стоите? – прошептал майор. – Проходите на кухню. Только не шумите – Сашенька еще спит.

– У вас все нормально? – осторожно поинтересовалась Анастасия.

– Более чем, – уверенно ответил хозяин, засыпая в турку кофе, – присаживайтесь. Что случилось?

– Макс, мы повстречали у штаба оперативного дежурного, – пояснил Лихачев, – он собирался отправить к тебе посыльного, да узнав, что идем мимо, попросил зайти, сообщить…

– Что-то срочное?

– Да. Готовится какой-то разведывательный полет. Хотят послать твой экипаж.

– Ясно. Спасибо за информацию.

Лихачевы молча смотрели как слегка помрачневший приятель колдует с маленькими чашечками, разливает ароматный напиток. Внезапно скрипнула дверь комнаты и в кухню вошла Александра. Улыбаясь, она расправляла на себе длинную футболку Скопцова.

– Привет! – поздоровалась девушка с родственниками и, обняв Максима, прижалась к его плечу щекой.

Молодой человек встрепенулся и уже в полный голос объявил:

– Что это мы с вами, товарищи, о делах?! У нас есть для вас более интересная новость!..

Супруги с любопытством взирали на довольную парочку.

– Сашенька вчера согласилась стать моей женой, – торжественно объявил он и нежно поцеловал ее в висок.

– Боже… Как мы рады за вас! – расцвела в счастливой улыбке Настя. – Какие же вы умницы!

– Поздравляю! – пожимал его руку Лихачев, – правильное решение.

– Теперь нам нужен совет. Как это все оформляется официально? Я, честно говоря, не в курсе, – признался майор.

– Вернешься со своего срочного задания, и обсудим этот вопрос, – предложила старшая сестра.

Саша удивленно посмотрела на будущего мужа:

– Ты разве уходишь?

– Увы, придется сейчас бежать в штаб – вызывают.

– Какие у нас планы на сегодняшний вечер? – проводив гостей, поинтересовался молодой человек.

– Мне первый раз в жизни принесли завтрак в постель, – ответила девушка, снимая надетую на голое тело футболку, и снова забираясь под одеяло, – вот сейчас съем этот красивый бутерброд, выпью кофе, потом приму душ и буду ждать тебя.

– Предложить отобедать таким же способом не могу, – улыбнулся он, меняя халат на летный комбинезон. – Подготовка и вылет займут не менее четырех часов. Но к ужину в любом случае должен вернуться. Не в Чечню же, надеюсь, посылают…

– А что, могут вот так неожиданно оправить в Чечню?

– Ну… теоретически могут. Но обычно о подобных командировках предупреждают заранее.

Успокоившись, Александра кивнула и, лукаво посмотрев на Максима, прошептала:

– Тогда я не прочь дождаться ужина.

– Постараюсь не задерживаться, – заверил шутливым тоном Скопцов. А, собравшись и поцеловав ее на прощание, вдруг спросил: – Ты машину водить умеешь?

– Да. Недавно получила права.

– Вот ключи от моей «десятки», – выложил он связку на столик, – если захочешь проветриться, покататься по гарнизону – пользуйся. Она стоит во дворе, на том же месте. Только будь осторожнее – дорога местами скользкая.

Она еще долго стояла у окна, провожая взглядом удалявшуюся фигуру любимого человека. Терзавшая печаль скоро улеглась, позабылась – кратковременная разлука не казалась катастрофой; огромное счастье, переполнявшее душу, вытеснило все временные неприятности, заставило улыбнуться. Она оделась, нашла тряпку и принялась наводить порядок в небольшой холостяцкой квартире, ставшей отныне и ее домом…

Меж тем, до последнего, рокового взлета вертолета-разведчика в сторону Черного моря оставалось чуть более одного часа…

* * *

Мысли его пребывали все еще далеко – в ставропольском гарнизоне, где осталась ждать Александра, когда от опушки реденького лесочка отделилось и стало быстро приближаться несколько точек. Бесцельно блуждавший по горизонту взгляд Максима случайно зацепился за эти точки и какое-то время бездумно их сопровождал… Потом, когда в предвечерних сумерках непонятные пятна обрели вполне различимые контуры людей, бегущих следом за огромными собаками, он разом очнулся, подался вперед, схватив правой ладонью цевье автомата…

Отрывистый свист известил спецназовца о появлении противника.

– Человек шесть-семь и три собаки, – всматриваясь вдаль, доложил майор.

– Ты погляди, сколько тупого упрямства! – удивленно проронил вернувшийся на площадку Барклай. – Пару «духов» небось потеряли при взрыве, кого-то наверняка покалечило обвалом, и все равно прут по следам! Странно.

– Должно быть, обозлились на нас за визит в горное село. Или почуяли легкую добычу.

– Нет, тут что-то не то. Не замечал я раньше такого в чичах – обычно дашь разок по зубам, и сразу понимают, с кем имеют дело.

– Проход в скалах нашел? Уйти сможем? – спросил Макс, передергивая затвор и приспосабливая автомат меж камней.

Устраиваясь в десяти шагах правее, подполковник обмолвился:

– Имеется небольшая проблема – метров тридцать придется карабкаться по открытому склону. Без снаряжения быстро этот участок не проскочить.

– Будем ждать темноты?

– Верно мыслишь. Да и недолго осталось до ночи…

Группа боевиков приближалась. Вертолетчик уже беспокойно посматривал на товарища в ожидании команды, а тот все медлил, подпуская бандитов ближе.

И вот, когда дистанция сократилась метров до ста двадцати, Всеволод негромко проговорил:

– Черт, среди них снайпер!.. У одного за спиной висит снайперка. Цель по собакам, а я постараюсь снять этого козла.

– Понял, – прошептал Макс, – поводя стволом автомата.

– Огонь!

Казалось, вся предгорная равнина потонула в грохоте стрельбы.

Первые же очереди срезали двух бегущих мужчин; жалобно заскулила и завертелась юлой одна из собак. Оставшиеся боевики рассыпались по открытой местности и открыли беспорядочный ответный огонь.

Скопцов старательно следовал наставлениям старшего товарища – сделав два-три прицельных одиночных выстрела, перекатывался на пару метров в сторону, осторожно выглядывал из-за края уступа и, подыскав подходящую цель, снова давил на спусковой крючок.

В десятке шагов короткими очередями работал Сева. При этом сдабривал свои выстрелы крепким матом:

– Мля, руки бы поотшибать твоему бывшему хозяину! Кладет, куда ни попадя, сука!

– Что там у тебя? – пригнув голову, спросил летчик.

– Автомат не пристрелян!.. Снайпера я положил, да что от того толку, если винтовка цела?! Никак не могу ее разбить!..

– Плюнь ты на нее!

– Рад бы плюнуть, Макс, да скоро сваливать нужно, – приговаривал тот, отбрасывая пустой магазин и вставляя в гнездо полный. – Всех боевиков не достать – попрятались за валуны и темновато уже! А со снайперкой они не дадут нам забраться по склону! Даже ночью не дадут, понимаешь?

– Подскажи, где она – я попробую.

– Собаку подраненную видишь?

– Да. Возле двух трупов мечется…

– Винтовка около того, что к нам ближе.

– Вижу-вижу! Сейчас…

Переменив позицию, он высунулся и выпустил подряд три пули по лежащей возле убитого снайпера винтовке. После одного из выстрелов та слегка подпрыгнула и развернулась…

– Молоток, вроде попал, – оценил подполковник. – Через пару минут уходим!

Снизу, из опустившейся на подножие горы темноты, по-прежнему доносилась стрельба – пули впивались в скалы; сверху сыпались отбитые ими камни. Но вся эта канонада больше напоминала неистовое бешенство оставшихся в живых бандитов из-за своего бессилия перед отчаянной смелостью и тактической смекалкой двух беглецов.

Опустошив очередные магазины и перезарядив оружие, офицеры поползли по выступу вправо. Местами выступ сужался до полуметра, и оставалось лишь надеется на сгустившийся мрак да удачу.

– Добрались, – скоро прошептал Всеволод.

– Куда теперь? – боясь понять голову, вопрошал пилот.

– Вверх – другого пути у нас нет. Давай, лезь первым…

Скала не была вертикальной, однако угол ее наклона впечатлял. Вертолетчик вскочил на ноги, пристроил автомат на спине, уцепил подсумок зубами и, нащупывая пальцами какие-то трещины с углублениями, медленно пополз вверх.

Спецназовец тем временем рассовал по карманам два оставшихся рожка, а пустой подсумок оставил на уступе. В последний раз оглянувшись на вспышки выстрелов, расправил на плече автоматный ремень и последовал за приятелем…

Сколь высоко предстоит забираться, Скопцов не ведал – темные скалы сливались с небесной чернотой, а рта, для того чтобы спросить у ползущего чуть ниже Севы, он открыть не мог – в зубах болтался тяжелый и ненавистный подсумок. Одно радовало: стрельба внизу вскоре стихла, пули перестали противно щелкать по скальной породе, отбивая и разбрызгивая мелкую крошку; вокруг наступила поразительная тишина…

– Потерпи… Немного осталось – метров десять-двенадцать, – прошептал подполковник, словно нутром ощущая его беспокойство. И озабоченно добавил: – Постарайся поаккуратнее шерудить ногами – не скидывай вниз камни. Возможно, они для того и перестали палить, чтобы по звукам определить, куда мы двинулись.

– Угу, – тихо промычал в ответ майор. И далее стал более тщательно обследовать те места, куда предстояло ставить тупоносые летные ботинки.

Наконец, руки его нащупали глубокую каменную плоскость. Еще не понимая: финиш ли это опасного восхождения или только промежуточная площадка, он попытался поскорее на нее вскарабкаться, да оступился; повис, ухватившись за край…

По скале закувыркалось несколько крупных обломков. Один из них задел голову Барка. Камни стукались о крутой склон, крошились, увлекали за собой другие…