Сафари для покойника

– Здесь слегка шумновато… – дотронулся ладонями до уставших ушей Владимир Александрович. Весь ужин он пытался перекричать музыкальное сопровождение, но тогда речь шла о различных пустяках, а сейчас, получив команду отчитаться…

– Мне не мешает! – в очередной раз пожала плечами вдова.

– Как прикажете… – Проверив, не осталось ли чего-нибудь в бутылке, он подозвал бармена. Тот кивнул, выписал счет и передал его шустрой крашеной блондинке, сновавшей между столиками.

Сумма впечатлила, но не показалась смертельной. Тем более что в заведении «Блу пайн» литр потрясающей местной «командории» стоил на сорок процентов дороже, чем в соседнем магазинчике. Зато жаркое подавали за цену просто символическую.

– Хорошо. Пойдемте на воздух! – смилостивилась Виктория, когда Виноградов рассчитался.

– Вам понравилось вино? – поинтересовался майор, следуя за дамой к выходу.

– Да, я уже сказала, – раздраженно бросила через плечо госпожа Батенина. – Давайте по делу?

Очевидно, настрой на светскую беседу у нее улетучился.

– Вам еще что-нибудь заказать? – Виноградова очень сложно было вывести из себя, особенно на сытый желудок – за долгую милицейскую карьеру и бурные месяцы «вольного выпаса» он навидался такого количества разнообразных начальников, проверяющих инспекторов и капризных заказчиков, что реагировал на них как на явления природы.

– Да, виски! – И, очевидно, не доверяя вкусу собеседника, дама пояснила. – Поприличнее, не местную бурду…

Она расположилась под пестрым навесом в углу уютного, похожего на подкову дворика. Виноградов сделал блондинке заказ, попросив для себя еще бокал тягучей, терпко-сладкой «командории» – вина, известного еще древним грекам и вывезенного в Европу рыцарями-тамплиерами.

– Слушаю! – несколько настойчиво повторила вдова.

Тем не менее ей пришлось смириться с непродолжительной паузой – Владимир Александрович дождался, пока перед ними поставят бокалы.

– Она же не понимает по-русски, – проводила взглядом удаляющуюся девицу госпожа Батенина.

– Наверное, – не стал спорить ее собеседник. – Значит, приехал я к этой самой Эве, в апартаменты…

Виноградов обстоятельно, с подробностями поведал о ходе своей миссии. В каждом эпизоде выделял главное, стараясь не утонуть в деталях и в то же время ничего не упустить. Дойдя до первой встречи с Николаем, он передал заказчице визитную карточку мифического сотрудника посольства:

– Полюбуйтесь!

– Не стирается, – повторила та описанную майором процедуру.

– Естественно. Потому что краска высохла, не свежая…

– Значит, вы уверены, что этот господин, который нас сюда вез, – врет? А зачем?

– Возможны варианты… Я сначала, с вашего позволения, расскажу до конца? А потом уже – выводы, хорошо?

– Да, конечно! Извините.

Она перебила собеседника всего раз до конца отчета – когда Владимир Александрович уже описывал свою сегодняшнюю утреннюю поездку в Лимассол, на встречу прибывшей из очередного круиза «Принцессы Кипра»:

– То есть ошибка невозможна?

– При необходимости можно официально поднять документы.

– Вы разговаривали с кем-то из начальства?

– Нет, сначала – со стюардом, это была его каюта. Потом в ресторане… И на всякий случай – с пассажирским помощником капитана.

– Значит, в круизе он не был? Оплатил, но не поехал? – задумчиво закусила губу вдова. – А почему?

– Не знаю! – развел руки Виноградов и чуть не опрокинул пустой бокал.

– Да, кстати… Попросите-ка повторить! – Виктория, не дожидаясь ответа, щелкнула пальцами и сделала бармену интернациональный жест. – А тебе что? Опять этот… компот?

– Да, не люблю мешать. – Чувствовалось, что собеседница изрядно поплыла.

– Ну и дурак!

– Может быть, отложим отчет до завтра?

– Не-ет… давай рассказывай!

– В принципе, все. Если надо, можно запросить иммиграционные власти насчет вашего мужа – в Израиле, например, с этим строго. Уверен, они ответят, что на берег человек с таким паспортом и фамилией с «Принцессы Кипра» не сходил.

– Яс-сно… А где же он, по-твоему, был все это время?

– Вы же в курсе – где… С этого, собственно, и началось.

– Ах да! Кавказ… трах-та-ра-рах! – Вдова укоризненно погрозила Виноградову пальчиком и одним махом покончила с дополнительной порцией виски.

– Может быть, пойдем? Завтра с утра у нас мероприятие.

– С утра? Ах да… Ладно, съездим. Как ты сказал – для очистки совести?

– Для полноты картины, – терпеливо поправил Владимир Александрович. Тема была скользкой, и углубляться в нее не хотелось.

Он выложил на стол несколько фунтов, помахал на прощание бармену и курящей в углу блондинке, подал даме руку:

– Пойдемте…

Госпожа Батенина подняла сначала себя, потом неразлучную свою сумочку – и ухватилась за Виноградова.

– Пардон! – Хихикая и извиняясь, она умудрилась задеть почти каждого сидящего на пути посетителя – те в ответ, слава Богу, только добродушно отсмеивались.

Виноградов и себя-то пьяного не любил, а уж напившихся женщин – тем более. Впрочем, на ощупь вдова оказалась довольно приятной, и процесс ее сопровождения к дому вызвал у Владимира Александровича куда меньшее отвращение, чем он мог ожидать.

– Да, я хотел спросить… – Они уже были у входа в коттедж. Майор прислонил спутницу к беленькой стеночке и зашарил по карманам в поисках ключа. Потом, вспомнив, что двери здесь запирать не принято, надавил на ручку и шагнул внутрь.

Включил свет.

– Я хотел спросить… Сколько у вашего мужа с собой было денег перед поездкой? Сколько он собирался истратить?

– Не знаю! – попыталась сосредоточиться Виктория, но вместо этого с ходу обрушилась на диванчик. – О-ох…

– Как не знаете? Что – вообще?

– А, брось… У него своя жизнь была, свои деньги, свои бабы… – отмахнулась вдова. – Хер с ним! Иди сюда?

Честно говоря, это выглядело весьма соблазнительно – и сама Виктория, и то, как она это сказала… Виноградов вспомнил, что солнечный климат, вино и морепродукты согласно последним научным теориям не слишком способствуют сохранению супружеской верности.

Снаружи, за полуприкрытой дверью, шумел утомившийся за день медлительно-сонный прибой.

…Конечно же, выехали, куда собирались, только после полудня. Нет, первый раз Владимир Александрович проснулся часов в пять по местному времени – по малой нужде. Заодно позволил себе полюбопытствовать, уж больно занимало его с первых почти минут содержание дамской сумочки, неразлучно сопровождавшей повсюду Викторию.

К удивлению Виноградова, в сумочке не оказалось ни диктофона, ни ампул с цианистым калием: паспорт, разумное количество долларов и разнообразные женские мелочи, вплоть до презервативов в красивой коробке. Пролистав документ, удостоверяющий личность госпожи Батениной, Владимир Александрович хмыкнул и отправился досыпать. Справив предварительно нужду и на совесть пошумев водой в унитазе.

Второй раз он проснулся уже без особой головной боли, посмотрел на часы и начал одеваться.

– Куда ты, эй? – Неотчетливый окрик застал его уже у порога.

– За пивом! – почти не солгав, ответил Виноградов.

Не дослушав короткое, но удовлетворенное мычание из спальни, Владимир Александрович открыл дверь и вынырнул на разгулявшийся уже солнцепек.

– Алле! Евгений Наумович? – Виноградов вставил в предназначенную для этого прорезь новенькую телефонную карту.

– Да, Володя! Рад тебя слышать.

– Здравствуйте… Как с моей просьбой?

– Сейчас, минуточку. – Чувствовалось, что питерский собеседник привычно шарит по столу в поисках нужной бумажки. – Да, вот! Записывай.

– Я запомню. – Уличная кабина раскалилась, и Владимира Александровича снова начало мутить. Захотелось искупаться.

– У Батенина имелась кредитка «Мастер-кард». Оформлена через фирму… – Евгений Наумович назвал одну из контролируемых «Заслоном» коммерческих структур, дату, номер и код. – Удалось прокачать движение… Так вот, на следующий день после прилета туда, к тебе, покойник снял со счета и перевел почти все, что накопилось!

– Сколько? – Это было важно.

– Не так уж много – для него, разумеется… двенадцать тысяч долларов.

– Да-а… – Виноградов не мог скрыть разочарования: в кругах, гае вращался Батя, за такую сумму убивать не принято. Иной, так сказать, масштаб цен. – А куда?

Евгений Наумович назвал номер счета.

– А что это такое?

– Ну вот установить-то, оказалось, труднее всего! Но…

Собеседник довольно долго выдерживал сценическую паузу и только после нервного матерка Виноградова сжалился:

– Записывай… или запоминай, как хочешь: российско-кипрское совместное предприятие, зарегистрировано в Ларнаке. Называется «МИНИТУРЗ»! Эй, алле? Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу…

Они еще коротко, но несколько дольше, чем ожидал Владимир Александрович, поговорили о прилетевшей вчера заказчице, Виноградов надиктовал собеседнику список заготовленных вчера и возникших уже в ходе беседы вопросов, после чего распрощался. Сегодня же информация уйдет куда надо – так, во всяком случае, заверил Евгений Наумович, – и майор заранее представлял себе, как недоуменно вытянется физиономия ушастого представителя батенинской вдовы.

Прихватив по пути четыре бутылки местного пива, он заторопился в коттедж. Будучи окрылен и подавлен… Именно так: окрылен! и подавлен! Одновременно.

Головоломка складывалась – но совсем не так, как ожидали игроки. Получалось что-то куда более мерзкое и опасное.

– Что так долго? – По глазам Виктории чувствовалось, что она изо всех сил пытается восстановить хронологию минувшей ночи.

– Очередь. Просили не занимать… – ограничился шуткой Виноградов. Как джентльмен, он без просьб и намеков откупорил пробку – золотистая, пенная жидкость обрушилась в стакан.

Госпожа Батенина почти на лету перехватила спасительную емкость, опустошила ее и потянулась за добавкой.

Выглядела она совсем по-домашнему – в розовом пеньюаре, с сигаретой в зубах:

– Уже лучше… Какие планы?

– Ехать надо! Еще не раздумали?

– Хорошо, Владимир Александрович. Тогда – выйдите! Мне надо переодеться.

Теперь настала очередь Виноградова пожимать плечами:

– Я жду вас на террасе.

По прошествии пары секунд он уже понял, что погорячился, – тень ушла куда-то под крышу, жара превратила пластиковые креслица в некое подобие адских сковородок.

Спасти могло только море – и если бы не стерва «инспекторша», Владимир Александрович давным-давно плюнул бы на свою миссию и плескался в районе буйков.

На пляже сейчас хорошо… При жаре за тридцать чувство долга плавится и улетучивается со скоростью эфирного масла.

– Пойдемте! – По счастью, Виктория провозилась недолго.

На ней, помимо чего-то, фасоном напоминавшего сшитые вместе трусы и майку, надеты были шлепанцы, соломенная панама и очки в пол-лица. Сумочка…

Оголенные участки кожи лоснились от крема.

– Эва заходила?

– Да. Откуда вы знаете?

– «Нивея»… Вы вчера ей заказывали, от загара.

– Хм-м-м! Я вас, кажется, недооценивала.

Виноградов не понял, что она имела в виду – то ли его сегодняшнюю догадливость, то ли успехи в порученном вдовой деле, то ли еще что-то касающееся минувшей ночи. На всякий случай он сделал умное лицо:

– Стараемся.

– Мне говорили, но… Как-то не верю я в нашу милицию!

– Я тоже, – согласился майор. – Я давно уже ни во что не верю… Подождите-ка!

Он поднял вверх палец, и на шоссе притормозило такси. Некоторое время ушло на попытку растолковать белозубому и усатому водителю, куда надо ехать.

– Садитесь! На месте покажете.

Виктория была права, поэтому Владимир Александрович подчинился:

– Да, присаживайтесь.

Захлопнув за недовольной вдовой заднюю дверцу, Виноградов уселся рядом с водителем и махнул рукой – прямо! Тот с хрустом вывернул рукоятку счетчика и с места в карьер вогнал машину в общий поток. Стрелка спидометра перекатилась вправо.

– Вам нужен будет письменный отчет? – повернулся Владимир Александрович к спутнице.

– Да, пожалуй… – Госпожа Батенина ответила с некоторой паузой, и это только подтвердило догадку Виноградова.

– У меня только ни компьютера нет здесь, ни машинки. Не возражаете, если по возвращении?

– Нет проблем.

Водитель, не сбавляя скорости, снял с рычажка переговорное устройство и залопотал в микрофон, получая в ответ такие же темпераментные реплики диспетчера.

Закончив трепаться, он обратился к Владимиру Александровичу. По выражению лица водителя тот понял, что речь идет о дальнейшем направлении движения.

– Форвард! – скомандовал майор, продублировав английское слово жестом.

Такси уже проскочило торговую, деловую часть Ларнаки и теперь неслось по утыканной пальмами набережной. Слева остались яхт-клуб и старинная цитадель с минаретом.

– У него – вон, карта… – подсказала сзади Виктория.

– О, точно! – обрадовался почти пришедший в себя в салоне, снабженном кондиционером, Виноградов. Жестом попросив разрешения, он развернул на коленях туристическую схему побережья. В конверте, переданном ушастым господином в Санкт-Петербурге, имелась почти такая же, кроме того, ее много раз воспроизводили в качестве иллюстрации к газетным материалам об автокатастрофе, поэтому Владимир Александрович уверенным пальцем ткнул в точку – почти посередине между Ларнакой и Лимассолом.

Водитель тоже читал газеты. Увидев, куда направляются пассажиры, он сочувственно кивнул, прогрохотал сквозь белоснежные зубы что-то наподобие «бум-бара-бах!» и произвел руками несколько экспансивных, округлых жестов – оставив при этом руль без присмотра. Чудом разминувшись с катящимся по встречной полосе трейлером, таксист несколько поубавил пыл, но в течение получаса по меньшей мере на хорошем, отчетливо-местном диалекте греческого языка объяснял Виноградову свою точку зрения на происшедшее.

Очевидно, дорожные происшествия со смертельным исходом на Кипре – явление достаточно редкое, поэтому оно не могло оставить равнодушным профессионального автомобилиста…

Наконец – добрались.

Виноградов рассчитался с водителем – учитывая чаевые, образовалась внушительная по майорским меркам сумма, – пресек его настойчивые попытки вылезти вслед за пассажирами и на месте прокомментировать свою позицию.

– Все-таки стоило, наверное, попросить его подождать?

– На кой? – фыркнула Виктория.

– Ну обратно вернуться…

– Плевать, другого поймаем! Здесь их хренова туча катается. – И, глядя вслед удаляющейся машине, добавила: – Надоел. Все трещит, трещит… Баклажан усатый!

Это было сказано так, что Виноградов против воли рассмеялся:

– Как прикажете!

Они перешагнули невысокий бордюр, и госпожа Батенина поинтересовалась:

– Ну? Ориентируйтесь, если уж притащили.

Почти сразу же, основываясь на газетных фотоснимках и сыщицкой интуиции, Владимир Александрович обнаружил све-жеотремонтированный участок ограждения: столбик, чуть отличный от других, подсыпанный, не успевший еще окончательно утрамбоваться щебень… Впрочем, если не знать предысторию – эти метры шоссе ничем не отличались от остальных.

– Здесь!

– Вижу. – Виктория брезгливо ковырнула носком подошвы слежавшуюся пыль. Потом посмотрела вперед и назад по трассе: – Ну и что же на этом повороте такого особенного?

– В том-то и дело, что ничего.

– Да-а… Здорово он, видать, нажрался тогда!

Владимир Александрович предпочел промолчать – глупо было бы встревать во взаимоотношения покойного и его вдовы.

– Высокова-ато! – Скала уходила вниз почти отвесно, и там, у самой кромки морского прибоя, чернело неопрятной проплешиной выгоревшее пятно. – Интересно, как они оттуда его достали?

– Кого? – переспросил отвлекшийся Виноградов.

– Того бедолагу, который вместо Бати…

– Не знаю! – Владимир Александрович хотел сказать, что доставать-то, собственно, после того как остатки «тойоты» отполыхали, было нечего. В принципе, наш брат, россиянин, так бы и оставил внизу то, что осталось от покореженного кузова – пусть себе догнивает на солнцепеке… Но здесь предпочитали не портить пейзажи и об окружающей среде заботились. – Есть, наверное, техника специальная, краны…

– Ладно! Полюбовались. Вам здесь больше ничего не надо?

– Нет. Можно возвращаться.

– Подожди! Пойдем искупаемся? – Неподалеку, в полукилометре, от шоссе отделялась раскатанная дорожка. Причудливым виражом она спускалась к морю – как раз неподалеку от того места, где догорал когда-то разбившийся автомобиль.

Идти было только туда – минут двадцать. А обратно? Да еще вверх?

– Простите… Не лучше ли поймать такси, вернуться?.. Там, у нас, отличный ведь пляж, вы еще не были!

– А я хочу – здесь, ясно? – Она приготовилась двинуться вперед, но почувствовала, что спутник за ней не последует: – В конце концов, вы здесь на мои деньги…

– Серьезно? – Теперь Виноградов имел все основания полагать, что внизу его ждет что-нибудь наподобие парочки отмороженных братков или еще какая-нибудь пакость.

– Ну – пожалуйста, Володенька! – То, что дама сменила тон, понравилось Владимиру Александровичу еще меньше.

– Слушай, прекрати дурочку валять!

Он сейчас ничему бы не удивился – и уж тем более не удивило майора появление из-за горизонта примелькавшегося за последние несколько дней «лендровера».

– О господин Виноградов! Мадам! – Николай старательно изображал радость случайной встречи. – Какими судьбами!

– Вот… Не хочет идти к морю! – пожаловалась Виктория.

Массивный автомобиль стоял так, что со стороны шоссе не было видно пистолет какого-то невообразимо большого калибра. Этот пистолет удобно лежал в руке Николая и почти упирался стволом в лоб Владимира Александровича.

Чего-то в этом роде майор ожидал, только вот ошибся в сроках. Недооценил, так сказать, оперативность своих оппонентов. За что теперь и расплачивался…

– Неужели стрелять будете? Глу-упо!

– Не, не буду, – улыбнулся туристический агент. – Я тебе просто хребет сломаю, понял?

– Вряд ли…

– А потом в акваланг – и на пляж, понял? Несчастный случай… Задохнулся по неопытности, здесь это случается даже чаще, чем аварии.

– Ведите себя хорошо, Володя, – пожурила очаровательная спутница. – И все будет в порядке, честное слово.

Не дожидаясь конца конструктивного диалога, майор попытался прыжком преодолеть расстояние, отделявшее его от капота «лендровера». После этого все стало бы проще – обогнуть машину, выскочить на шоссе… На глазах у водителей и автобусных пассажиров никто убивать бы не стал, себе дороже.

Не судьба, видно! Лучше следовало заниматься на ковре, под чутким руководством добрейшего тренера Мишки Мануса… Короткая подсечка, удар – и рот уже Владимир Александрович оказался где-то между колесами и асфальтом – с расквашенным при падении лицом и до невозможности вывернутой за спину рукой.

Он даже не успел почувствовать боли – только запах мовиля и плавящегося на солнце асфальта:

– Лежать!.. Быстро давай, быстренько.

Виноградов сообразил, что последняя часть реплики адресована не ему. Что-то где-то звякнуло тоненько, металлом о стекло:

– Спокойно, не дрыгаемся…

Укол получился совсем незаметный, квалифицированный – тяжелый, реактивный гул заполнил неожиданно отяжелевшую голову, и майор милиции Владимир Александрович Виноградов перестал реагировать на внешние раздражители.

Глава четвертая

А который бы человек князь, или боярин,

или кто-нибудь сам, или сына, или брата

своего послал для какого-нибудь дела в

иное государство без ведомости, не бив

челом государю, и такому бы человеку за

такое дело поставлено было в измену, и

вотчины, и поместья, и животы взяты б

были на царя ж…

Царский указ XVI в.

За неимением пионерского горна утреннюю тишину разорвала сирена тревоги. Несколько секунд после этого паузу заполняла неустойчивая тишина – а затем в барабанные перепонки ударила мешанина из команд по-английски и русского мата.

– Чтоб ты сдох! – пожелал Виноградов и перевернулся на другой бок. Его лично подъем не касался, можно было еще поспать. Но какой уж тут сон после подобного звукового беспредела?

– Убью я его, гада, – подал голос с соседней койки инструктор по кличке Освальд. – Обязательно убью… Вот прямо на сегодняшних стрельбах – и шлепну!

По-настоящему Освальда звали Сергей, и в лагере он отвечал за огневую подготовку.

– Врешь опять, – с тоской ответил Владимир Александрович. Здесь ему с легкой руки незабвенной Виктории присвоили прозвище Майор Пронин. – Опять не сделаешь…

– Да, скорее всего, – подумав, согласился Освальд. – Но хоть помечтать-то…

Снаружи, за стеной «офицерского» барака уже топотали на зарядку те, кому положено.

Валяться и далйше под одеялом не имело никакого смысла.

Слегка приоткрыв один глаз, Виноградов разглядывал краешек неба, просвечивающий в уголок между шторами. Еще только начинало светать…

Рядом зашевелились, скрипя пружинным матрасом, – это сосед решил все-таки встать и искал теперь завалившуюся под кровать футболку. Торс у него был тренированный, загорелый, с двумя пулевыми шрамами на плече и под сердцем.

Излишнее любопытство здесь не приветствовалось, но Виноградов знал, что Освальд когда-то взял «бронзу» на чемпионате Европы по биатлону, закончил Военный институт физкультуры, служил инструктором в каком-то из подмосковных спецназов. Потом по блату попал в охрану нашего посольства за океаном и вскоре благополучно дезертировал. Сначала им заинтересовалось ЦРУ, а потом забросило – и бывший старший лейтенант оказался не у дел, совершенно свободный, но с мизерным пособием.

В Колумбии Освальд связался с «плохими ребятами». Заработал кучу денег, но как-то осенью попал под войсковую операцию по борьбе с наркомафией: очередь с вертолета, больница, три года тюрьмы…

Что-что – а стрелять он умел. И любил.

– Пойдем пожрем, что ли?

– Пошли! – Виноградов, покряхтывая, вылез из-под одеяла и потянулся. Дожидаясь, пока сосед покончит с утренней гигиеной, сделал несколько разминочных упражнений – после вчерашней тренировки, на которую сдуру поперся Владимир Александрович, тело ныло и при неудачных поворотах головы реагировало болезненно.

Комната, выделенная на двоих, роскошью не отличалась. Больше всего она походила на теплоходную каюту не очень высокого класса: пара узких армейских коек, стандартные тумбочки, общий столик с обшарпанной лампой – и минимум свободного пространства. Имелись еще, разумеется, совмещенный санузел с душем и встроенный в стену одежный шкаф. Немецкий кондиционер под потолком, телефон внутренней связи, принудительная трансляция…

Некоторую индивидуальность помещению придавали портрет Че Гевары над постелью Освальда и ему же принадлежащая магнитола с набором кассет. В основном тут был блатняк – Шуфутинский, Новиков, Вилли Токарев. Каким-то образом в эту компанию затесался Валерий Меладзе, чуть ли не последний альбом.

Сам Виноградов, по причине недолгого своего здесь пребывания, никакого вклада в художественное оформление «общего дома» не внес.

– Прошу! – Сосед протиснулся мимо Владимира Александровича к окну. Освальд успел побриться и теперь благоухал чем-то французским. Майор привычно позавидовал – дома, в Питере, он привык по утрам пользоваться электрическим «Филипсом», а здесь выдали какой-то дешевый станок с лезвиями и гигиенический карандаш-дезодорант. Все это явно было армейского происхождения и противно воняло.

Зато – бесплатно…

Тем не менее через несколько минут умытый и выбритый, почти без свежих порезов на лице, Виноградов уже торопился вслед за соседом по длинному коридору «офицерского» блока:

– Хэллоу, Борман!

Вышедший из двери своей «берлоги» мужчина был не просто, а старшим инструктором. Благодаря своему статусу он в одиночестве занимал комнату, предназначенную для двоих, – впрочем, желающих подселиться к этому лысому, быкообразному здоровяку с глазами покойника все равно не нашлось бы.

Вот и сейчас в ответ на приветствие Освальда он только молча кивнул и завозился с ключом, пропуская проходящих по коридору вперед.

– Сволочь, – пояснил Виноградову сосед. Владимир Александрович возражать не стал: то, что рассказывали об этом человеке, положительных чувств не вызывало. – Дерьмо!

Во-первых, у него была совсем другая фамилия – кличку свою старый немец получил за национальность и поразительное внешнее сходство с Визбором из «Семнадцати мгновений весны». Во-вторых, Борман полный, пятнадцатилетний, контракт выслужил в Иностранном легионе и теперь с особой, мстительной жестокостью измывался над клиентами-французами. Впрочем, азиатам, неграм и славянам тоже доставалось – старший инструктор отвечал за курс рукопашного боя и бесшумных методов ликвидации.

Кто-то сказал Виноградову, что в августе этот садист покалечил на тренировке довольно перспективного дядечку из биржевиков – мало того что сорвался «тур», так еще пришлось выплачивать солидную компенсацию! Но дело как-то замяли…