Меланхолия

Лицо Элизабет менялось соразмерно её эмоциям. Услышав такой неожиданный и звучный ответ, Лиззи молчала, пытаясь осмыслить сказанное и решить, что ей говорить дальше.

– Как это ты не знаешь?

Кэролайн уже поздно было менять тему. Разговор зашёл в тупик, где выходом было только признание.

– Когда мне было двадцать семь, я, после очередной писанины в кафе, поехала на велосипеде к своему молодому человеку. Дело было вечером. Каталась я не очень. Когда я подъехала к большой проезжей части у набережной, периферическим зрением я увидела какое-то движение поодаль. Я замешкалась, запаниковала. Всё случилось быстро. Я оцепенела. Я ничего почти не помню. Отчётливо помню тот визг колёс, который навсегда застрял в моих воспоминаниях.

Воспоминания, нахлынувшие на Хант, стёрли с неё живые краски, и лицо Кэрол заметно побледнело.

– А что было дальше? Что ты помнишь?

– Помню, что очнулась в больнице, – неохотно продолжила Кэрол, – меня окружали врачи. Среди них стоял полицейский. Мне диагностировали сильное сотрясение мозга и какую-то там травму позвоночника, от которой я не смогу больше ходить.

– А что насчёт полицейского? Ты ведь наверняка говорила с ним. Что он сказал? Ты поинтересовалась у него всеми обстоятельствами аварии? – недоумённо спрашивала Лиззи.

– Нет.

– Как это нет? – голос Лиззи прозвучал громче.

– Он записал мои данные, спросив моё имя и номер социального страхования. Когда он начал рассказывать мне про аварию, я прервала его.

– Ты сделала что?

– Прервала, – ответила Кэрол.

– Но…

– Я попросила его не посвящать меня в эти подробности. Я подписала какую-то бумагу, чтобы он быстрее ушёл. Он что-то буркнул и, спустя минуту, он ушёл. – Хант давно не позволяла прокручивать в голове этот фрагмент её прошлого и никому не рассказывала обо всём этом.

– И тебе не хотелось узнать, что это был за козёл и что с ним стало? – во взгляде Элизабет перемешались чувства гнева и непонимания.

– Нет.

– Я не понимаю, подруга…

– Узнав о водителе того автомобиля, я поневоле впустила бы его в обитель своих раздумий, где он сел бы на трон, поработив моё сознание, и все мои мысли были бы прикованы к нему. У меня и так хватает образов из прошлого, от которых я не могу избавиться…

Получив от подруги такое объяснение причины, Лиззи отнеслась с пониманием к её нерасположенности к беседам, касающихся печальных моментов её прошлого. А также и к отношению Кэрол к её нежеланию заполнить глубины мозга фактами, обрекающими её дальнейшее существование на ещё более глубокие вечные размышления и без того тягостных моментов минувшего.

– Ммм… Как говорят, не задавай вопросы, на которые не хочешь знать ответы.

– Верно смекаешь, – попыталась улыбнуться Кэрол.

– Надеюсь, этот гад получил по заслугам! – утешительно сказала Элизабет.

Вернувшись к себе, Кэрол села за компьютер. Сегодня ей предстояло написать небольшой обзор на одну из новинок современных прозаиков.

Став калекой и перестав писать романы, Кэролайн остро нуждалась в материальной помощи. Но от тех, кого она считала близкими, помощи она не дождалась. С трудом продержавшись на социальном пособии для инвалидов, Кэролайн Хант обзвонила немало издательств, чтобы найти себе работу. Спустя некоторое время, Кэрол позвонили с малоизвестного издательства и предложили писать небольшие статейки для новостной колонки. Администрация издательства была в замешательстве от того, что некогда известная в своих кругах писательница авантюрных романов решила попробовать себя в журналистике. Однако, эта идея пришлась им по вкусу, и они решили использовать имя Хант как пиар, для продвижения своего ещё малоизвестного издания. Бывшая писательница без промедления согласилась на все условия работодателя.

Задача Кэрол состояла в том, чтобы рассказывать подписчикам издания о значимых фигурах в мире литературы, а также их произведений, в частности. Ей не по душе была отведённая для неё роль некоего критика. Ведь изъявив своё субъективное мнение о произведении, писательница могла навлечь на себя негодование со стороны не только авторов, чьи работы она обозревала, но и аудитории их почитателей. Она прочитывала всё новые романы, детективы и прозы. Женщина изучала их манеру написания, выискивала всю необходимую информацию о самих авторах в сети, чтобы образно провести параллель между сочинениями и их биографиями, если это представлялось возможным. Найдя достаточно материалов для повествования о них в статье, Кэролайн, убрав всё лишнее и оставив только необходимое, разбавляла свои изложения щепоткой своего авторского красноречия.

С появлением колонки у Хант, издательство стало пользоваться большей популярностью. Но к самой Кэрол популярность так и не вернулась. Отчасти от того, что она избегала встреч с другими журналистами. Отчасти от того, что многие читатели находили её статьи интересными и вовсе не знали автора и её книги, некогда сделавшие её известной.

Глава VI

Суббота. Утро сулило хорошую погоду на весь день. Небо преобразилось в лазурную пустыню, по барханам которой нет-нет стремительно проносились озорные дрозды. В воздухе стоял пленительный запах свежепожаренных каштанов.

Кэролайн решила позавтракать с Элизабет в закусочной неподалёку и потому собралась пораньше, чтобы не опоздать на очередное собрание у доктора Бланта. Погладив блузку, Кэрол стянула с себя ночную сорочку.

Стук в дверь. Как всегда, резкий и громкий, сопровождающийся возгласами с другой стороны. Лиззи. Кэрол попыталась по-быстрому одеться, но Лиззи снова и снова напоминала о себе, стуча громче. Хант накинула на себя сорочку и покатила коляску к двери.

– О, Господи! Ты до сих пор не собралась! – сразу предъявила соседка.

– Если бы кто-то не пытался выломать мою дверь, то я уже была бы одета.

– Я уже подумала, ты проспала, – незатейливо ответила Лиз.

– Мне приснился волшебный сон. Будто я за кулисами бродвейского театра, меня окружают гримёры, костюмер и хореограф. Я отдалённо слышу, как меня приветствуют, приглашая выйти на свет софитов. Меня торопят быстро надеть очередной костюм и выйти на сцену для фееричного финального выступления, где я должна исполнить свою коронную песню. Внимание всего зрительного зала было устремлено на меня и каждый из сидящих вожделенно предвкушал начала перфоманса.

– Насмотрелась мюзиклов перед сном? – с ухмылкой спросила Лиззи

– Каждую пятницу их крутят. Не могла пропустить и вчера. Люблю их, – задумчиво и мечтательно ответила Кэрол, возвращаясь к гардеробной.

Элизабет знала, что соседка может одеться без её помощи и потому осталась в гостиной, где уже по привычке отдёрнула шторы и открыла окно. Спустя несколько минут, в комнате появилась Кэрол. На ней была тёмно-синяя блузка и синие джинсы. В руках она держала серый свитер.

– Я готова, – сказала Кэрол.

Лиззи изучающе посмотрела на подругу и, выждав мгновение, поинтересовалась:

– Ты собираешься идти в этом?

Кэрол в недоумении оглядела себя, выискивая пятна или дефекты на одежде.

– А что не так? – спросила она, так и не поняв суть вопроса.

– Посмотри на себя. Ощущение, будто тебе не тридцать два, а шестьдесят два! – возмущенно ответила Лиззи. – Что за блузка? Ты похожа на Кэти Бейтс из Мизери. А свитер?! Ты собралась в дом престарелых? 17 18

– А что, предлагаешь одеться как ты? – с усмешкой парирует Кэрол.

– А почему бы и нет! По крайней мере, в такой одежде ты не останешься незамеченной.

– Незамеченной кем?

– Начни уже привлекать внимание сильного пола, – Лиззи сделала жест указательным пальцем, поставив другую ладонь на бедро.

– Чтобы пойти позавтракать теперь нужно как-то по-особому наряжаться?

– Ты не знаешь, когда тебе может улыбнуться фортуна и подослать к тебе амурчика. И, к тому же, Кэрри, тебе после завтрака нужно на ваше собрание. А там, ты рассказывала, у вас забавный новичок.

– Так вот в чём дело! – ответила Кэрол, знав заранее, к какой теме она клонит.

– Тебя скоро занесут в энциклопедию древностей. Не пора ли смахнуть с себя пыль и попробовать пожить другой, полной жизнью? – глаза Элизабет как всегда ярко горели, когда она пыталась вдохнуть красок в скучную одинокую жизнь своей подруги.

Немного помолчав, бывшая писательница решила уступить своей подруге, решив, что это кратчайший способ избежать лишних разъяснений и скорее направиться за долгожданным утренним кофе. Лиззи побежала к себе в квартиру за подходящей одеждой для Кэролайн. Не успела Хант снова добраться до гардеробной, чтобы снять и сложить там свои вещи, как соседка вернулась.

– Вот! Попробуй это, – Лиз протянула подруге кофту песочного цвета и тускло-бирюзовый шарф. – И убери уже этот хвост. У тебя красивые волосы. Зачем ты вечно их собираешь, как дровосек?

Хант неохотно взяла одежду и через некоторое время выехала на кресле-коляске в коридор, где её ждала Лиззи. Она надела кофту и аккуратно украсила шею шарфом из вискозы. Волосы были по-прежнему собраны в хвост.

– Ого! Помолодела лет на тысячу! Саркофаг теперь тебе больше не нужен.

Кэрол незаметно улыбнулась и повела коляску к двери.

В вестибюле стоял мистер Блэк. Бросив на Кэрол и её подругу едва уловимый, но крайне презренный взгляд, он наконец ответил им на приветствие. Не умея прятать свои эмоции, домовладелец решил пустить им вслед очередное изречение:

– Новый имидж, мисс Хант? Тоже начнёте приходить под утро? – голос Блэка был пропитан цинизмом.

Лиз, не останавливая коляску и, не давая Хант возможности ему ответить, вышла на крыльцо.

– Да что с ним не так? – возмутилась Кэрол. – Почему ты не остановила коляску, когда я попыталась её развернуть?

– Забудь. Он того не стоит. Вряд ли он всё равно что-то поймёт, если мы что-то и скажем. Он сторонник собственных убеждений, будь даже выдуманных.

– Я не позволю ему пускать подобные фразы ни в мой, ни в твой адрес! – Кэрол заметно оживилась от злости.

В тот момент Элизабет отметила интересное наблюдение. В Кэрол была жизнь! В угасающий огонёк жизни её подруги, можно было подлить масла под названием «защита», чтобы в ней проснулась прежняя Кэрол – сильная и уверенная женщина. Под «защитой» подразумевалось стремление огородить себя и, возможно, близких ей людей от разных невзгод, а также всяких циничных персон вроде мистера Блэка – не позволять другим поливать себя и близких скверной собственных извращённых фантазий.

Завтрак в закусочной продлился недолго. Немного побеседовав и получив свой долгожданный кофе, Кэрол поспешила направиться на очередное собрание для лиц с посттравматическим синдромом.

– Спасибо, что составила мне компанию, Лиз, – поблагодарила Хант.

– Ты это, давай, не молчи там у себя на вечеринке. Расскажи о себе, наконец, – промолвила Элизабет, подразумевая речь на собрании у доктора.

– Не знаю. Посмотрим.

Коляска медленно поехала по тротуару вдоль большой главной улицы.

Кэролайн Хант преодолела расстояние за двадцать с небольшим минут. Подъехав ко входу в здание, писательница приятно удивилась увиденному: пред ней был пандус.

– Наконец-то они услышали, – подумала Кэрол.

Гладко спустившись по новому пандусу, Кэрол зашла в помещение. Группа к тому времени собралась уже полностью и сидела полукругом вокруг кресла доктора Бланта.

– Ну, вот и мисс Хант. Можем потихоньку начинать, – сказал доктор, заметив, как приближается Кэрол.

Хант аккуратно втиснулась в полукруг. На противоположной стороне полукруга был мистер Хадсон и, нередко поглядывал на бывшую писательницу.

– Здравствуйте, – начал собрание Блант. – Поговорим сегодня о чувстве тревожности. Как мы все знаем, у каждого из нас есть свой предел здоровой тревожности, миновав который, мы либо справляемся с собой, либо заболеваем. Но тревожность может быть разная. А именно – открытая тревожность и скрытая. Говоря «открытая», я имею ввиду конструктивную тревогу, переживаемую осознанно. Но, что касается «скрытой», о ней-то мы и поговорим сегодня. Скрытая тревожность это неосознанное чувство постоянного беспокойства и напряжения. Выражаться это может в игнорировании проблемы, ее отрицании. Сюда относятся и панические атаки, обсессивно-компульсивные расстройства и, конечно же, посттравматическая тревожность. Потеря чувства уверенности, безопасности, угнетение от собственного бессилия против пережитого, чувство вины, безысходности – всё перечисленное это последствия посттравматической тревожности. Нередко это сочетается с ненавистью и агрессией к себе, окружающим. Посттравматическая тревожность характерна и для тех из нас, которые сами не пострадали, но явились свидетелями несчастного случая или насилия.  — 19 20

Лечение такого недуга, конечно, предусматривает медикаментозную терапию, которая является прерогативой психиатрии.Однако, я, признаться, отдаю предпочтение нашей с вами методике, а именно— психотерапевтической коррекции. Собственно, для этого мы и собираемся тут каждую субботу. Суть терапии зависит от желания самого пациента избавиться от проблемы. Принцип заключён в том, чтобывы осознанно переживали психотравмирующие ситуации. Чтобы не избегали тревожащих условий, а шли им навстречу.

Зал наполнился тишиной, где каждый из присутствующих по-своему осмысливал услышанное.

– Мистер Айронс, не хотите ли начать? – спросил доктор Блант одного из пациентов.

Мистер Айронс был мужчиной тридцати-тридцати пяти лет, с глубокими шрамами на лице и кистях рук.

– Ну что ж… Здравствуйте. Признаться, я не считаю, что сказанное доктором Блантом как-то касается меня. У меня нет никакого чувства тревоги.

– Как раз поэтому это вас и касается, мистер Айронс. Отрицание – один из первых признаков скрытой тревоги, – ответил ему доктор.

– Чепуха! – не без раздражительности прозвучал голос пациента.

– Тревоги есть у всех.

– Нет.

– И даже о здоровье, социальных достижениях и материальном благополучии? – удивлённо спросил Блант.

– Что вы хотите услышать от меня? – громко спросил мистер Айронс.

– Мне бы хотелось, чтобы вы не избегали этих тем, чтобы мы открыто обсудили беспокоящие вас факторы и вместе попытались найти решение вашей проблемы.

– У меня нет никаких проблем!

– И снова мы слышим от вас отрицание. Не бойтесь говорить этом. Проблемы не исчезнут, если спрятать их глубоко в душе! – голос доктора звучал как бархатное мурлыканье крунеров пятидесятых. 21

Группе было известно, что мистер Айронс был воякой и участвовал в каких-то военных операциях, связанных с большим риском для жизни. Об этом он как-то поведал на предыдущих собраниях. Шрамы, очевидно, он получил именно на полях сражения.

– Если вы не против, я хотел бы сегодня просто послушать, доктор Блант, – сказал наконец пациент.

– Как скажете, мистер Айронс. Ну что же, кто хочет выступить? – спросил доктор, глазами выискивая желающих.

– Я! – отозвался Гленн Хадсон.

Сидящие вокруг обратили на него взор.

– Замечательно, мистер Хадсон! Расскажите, что вас тревожит?

Гленн некоторое время размышлял о том, что не зря ли вызвался открыто говорить о своих тревогах. Выбравшись из пучины своих мыслей, он сделал глубокий вдох и попытался набраться решительности, чтобы озвучить свои мысли.

– Привет. Я, как вы помните, Гленн.

Зал хором поздоровался с Хадсоном.

– Я не могу сказать, что меня не беспокоит чувство тревоги. Отнюдь. Сказать по правде, большая часть того, что творится у меня в сознании, это чувство тревожного расстройства. Расстройства из-за чувства обречённости, чувства вины, из-за беспокойства при мыслях о будущем, из-за чувства страха, – Хадсон запнулся, глядя себе под ноги.

– Вы делаете что-нибудь, чтобы противостоять своему волнению? – поинтересовался Блант.

– Я стараюсь отвлекаться на чтение книг.

– Похвально, мистер Хадсон. И как? Чтение помогает вам абстрагироваться от тревоги и страхов?

– Зачастую, я просто пролистываю страницу за страницей, так и не поняв, что в них было написано, ибо мысли мои пересиливают интерес к чтению. Однако, тем не менее, временами мне удаётся отвлечься от этих навязчивых тревог, углубившись в интересное чтиво. – Гленн посмотрел на Кэрол в надежде, что она поймёт его намёк на то, что находит в её книгах утешение. Кэрол поймала взгляд на себе и, не отвлекаясь, продолжила слушать.

– Мистер Хадсон, вы нас приятно удивляете! – промолвил доктор Блант, – Вы знаете, очень часто у лиц, перенесших какие-то сильные эмоциональные потрясения, а в вашем случае сопровождающиеся физическими увечьями, на подсознательном уровне возникают вопросы, постоянно преследующие их и повторяющиеся вновь и вновь. А как у вас, мистер Хадсон? Вас гложет какой-нибудь вопрос?

Томно выдержав паузу, мужчина ответил:

– «Что, если?»

– Пожалуй, не будем допытываться, что означает сей вопрос. Оставим это на личную беседу, если мистер Хадсон не будет против, – произнёс доктор, подведя черту под репликой пациента.

Зал заруполескал Гленну, как и в его первый день собрания.

После выступления Хадсона, выступили ещё трое пациентов, каждый из которых попытался взять с него пример: признаться и рассказать, как с этим борется. Кэрол так и не отважилась взять инициативу и тоже озвучить группе свои тревожные чувства.

Завершая собрание, доктор сделал акцент на признании наличия тревог и беспокойств, и рассказал о психотерапевтической помощи при тревожном расстройстве, которая состоит из нескольких этапов: выяснение причины, адаптация к травмирующим воздействиям и осознание пациента его страхов и выработка умения противостоять им сознательно.

Группа направилась к выходу.

– Привет, – послышался робкий голос Гленна Хадсона за спиной у Хант.

Застенчиво поглядывая на книгу, лежащую на коленях, он подкатил инвалидное кресло к бывшей писательнице и взял книгу в руки.

– Привет, – с улыбкой ответила Кэрол. – Что это у вас?

– Я подумал… Вам не сложно будет подписать для меня вашу книгу? – Хадсон неуверенно протянул книгу собеседнице.

– «Однажды ты поймёшь»! – Кэрол узнала давно забытую обложку.

– Да.

– Конечно! Давайте ручку! – Кэрол давно отвыкла от этой церемонии и с ностальгией взялась за ручку.

– Спасибо большое! – радостно сказал Гленн.

Открыв книгу, Кэролайн написала «Моему самому преданному читателю! Кэролайн Хант». На миг отстранившись от происходящего, она оказалась в забытых эпизодах своего прошлого. Пролистывая в уме главы своей прежней жизни, она вдруг снова ощутила ту давно утраченную сладость от признания её таланта её читателями. К ней на миг вернулась прежняя творческая жила, вспыхивающая искра, детонирующая массы залежей её невоплощённых идей.

Но то было лишь мгновенье. Подчеркнув косой линией три последние буквы своей фамилии, Кэрол закрыла книгу и вернула её хозяину. Гленна Хадсона переполняла неподдельная радость.

– Спасибо большое! – повторил мужчина.

– Спасибо вам, что находите мои книги интересными и читаете, когда о них уже мало кто помнит.

– Мне всегда нравились ваши книги.

– Признаться, мне всегда думалось, что мои романы читают исключительно женщины и девушки, – с улыбкой призналась Кэролайн.

– На самом деле, мужчинам стоило бы взять с меня пример, – ответил на улыбку Хадсон, – ведь не так часто удаётся заглянуть в женское сознание и взглянуть на привычное глазами женщины.

Писательница была приятно удивлена такому ходу мыслей своего собеседника и находила в его словах глубокий смысл.

– Не часто услышишь такое, – ответила Кэрол. – Современные тенденции практически стёрли такие понятия, как небезразличность и единодушие. Люди перестали пытаться узнавать друг друга на глубоком ментальном уровне. Заводить поверхностные связи стало пиком моды. Никто не стремится изучить партнёра, ибо союзу не суждено продлиться долго. И уж точно никто, кроме вас, нынче не торопится заглянуть в недры женской души и понять, как устроен этот непростой мир.

Кэрол позабавили собственные слова, и она негромко рассмеялась.

– Вот теперь я узнаю в вас ту самую Кэролайн Хант! У вас на всё своё особое мнение! – ответил мужчина.

Гленн улыбнулся и задумался, как бы деликатно предложить продолжить беседу где-нибудь в другом месте. Кэролайн надела шарф, который ей дала Лиззи и повернулась к Гленну, чтобы попрощаться.

– Кэролайн! – опешил мистер Хадсон. – Могу я вас называть по имени?

– Да, можете.

– Вы не хотели бы выпить со мной чашку чая или кофе? – спросил робким голосом Хадсон. – Просто приятельское общение. Что скажете?

Бывшую писательницу вдруг посетило чувство неуверенности. Где-то в коридорах её сознания загудела тревога, требующая закрыть все окна и двери на замок. Кэрол привыкла жить в запертом мирке, где она чувствовала себя в безопасности, где могла приблизиться к умиротворенности. Но сегодня в этот мирок постучался гость и Хант не знала, как с ним быть.

– Я пила кофе перед собранием. Мне не следует налегать на этот напиток, – Кэрол выдержала паузу.

– Тогда… – хотел вставить слово мистер Хадсон, но Кэрол снова продолжила:

– Я бы не отказалась от чашки горячего шоколада.

На лице Гленна появилась улыбка ребёнка, который получил желанный подарок на Рождество. И два инвалидных кресла неспешо поколесили в сторону закусочной, где часто завтракала Кэрол с подругой Лиззи.

Глава VII

– В одной серии моей любимой Бондианы я увидела забавную сцену пыток. Мне будет интересно попробовать проделать то же самое с тобой, если не начнёшь наконец рассказывать! – Лиззи Уильямс не унималась в своих попытках выведать побольше подробностей встречи Кэрри с новым знакомым. 22

– Просто попили горячего шоколада, – ответила подруга.

– Просто пили и молчали! Ну да, как же! Охотно верю! – саркастично сгримасничала Лиз.

– Ну, мы немного пообщались. Правда, я совсем, как бы правильно выразиться, отвыкла от такого общения. Тет-а-тет с мужчиной. Будь даже просто на отвлечённые темы: творчество, книги.

– Думаешь, он позвал тебя лишь для разговоров о творчестве? – удивлённо произнесла Элизабет.

– Ну да. Ему вроде как нравятся мои романы.

– Ему нравишься ты! – уверенно и громко сказала соседка.

– Откуда тебе знать? Перестань! – противилась Кэрол.

Уильямс язвительно окинула взглядом женщину.

– Вероятно, он просто решил побольше узнать об авторе любимых книг, – продолжила Хант.

– Ты невыносима, – Лиззи закатила глаза и пошла к холодильнику.

Писательнице было сложно представить, что сказанное Элизабет может быть правдой. С момента, когда её прежняя жизнь была безнадёжно разрушена и она утратила возможность передвигаться самостоятельно, она обрела убеждённость, что ею больше никогда не заинтересуются, как в женщине. Скептично прогнозируя своё будущее, в своих представлениях она не рисовала образы мужчины, который мог бы появиться в её жизни и сердце. Ей это виделось невозможным. «Кому может понравиться женщина, которая не может встать и приготовить мужчине ужин, съездить в супермаркет, составить компанию и присоединиться к утренней пробежке, не отказать в танце в ресторане с живой музыкой и, наконец, родить ребёнка?» – думала Хант. «Вероятно, только человеку с таким же дефектом, как и у меня» – отвечала она себе.

Неуверенность в себе стала одним из самых сильных факторов, препятствующим её общению с окружающими в целом. Кэрол были известны массы случаев, где здоровые люди создавали крепкий союз с калеками. Но она всячески исключала возможность, что такое может произойти и в её жизни. Несчастный случай сильно ударил по её самолюбию, задев при этом и её надежды обрести простое человеческое счастье.

Кэролайн Хант считала себя реалисткой, но каждый раз, задумываясь о завтрашнем дне, она пессимистично погружалась в уныние. Корабль её счастья, потерявший ориентир в чужих водах, несказанно долго блуждал по незнакомым просторам, обрекая на погибель всю команду: отраду, фортуну и гармонию. Корабль шёл по ветру, наугад. Туда, куда приведут обстоятельства. Ибо последнее что осталось у капитана – это крохотная надежда. Глупая и наивная.

– Он сказал, – Кэрол прервала своё молчание, – что, прочтя впервые «Держи меня за руку», он подумал, что автор – какая-нибудь пожилая женщина. А когда ему достался экземпляр книги с полноценной обложкой, где было фото, он был удивлён… И сказал, что нашёл меня привлекательной.

Лиззи, услышав такое откровение, отбросила приготовление сэндвичей в сторону и приняла удобную позу, чтобы с интересом послушать продолжение.

– Это так романтично! – сказала Лиззи. – «Как мы познакомились? – Он прочёл мою книгу и понял, что написавшая это – его судьба!» – озорничала Лиз. – Я так и знала, что он в тебя втрескался! Детка, да ты просто огонь!

– Ну перестань.

– А как он стал инвалидом?