Полная версия
Строки судьбы
Нужно было ехать в Ташкент, билеты покупать. Хотя мне удалось немного подзаработать и кое-какие деньги у меня были, я решил, что в Ташкент не поеду с зимними вещами. Я их продал, получилась вполне удачная коммерческая акция. В сентябре 1942 года поехал в Ташкент опять налегке.
К сожалению, мы не знаем подробностей этой поездки. Ясно только, что она была совсем не простая, не быстрая, не безопасная и уж точно не развлекательная. Расстояние между Казанью и Ташкентом по железной дороге – 3695 километров. Среднее время в пути в наши дни для современных поездов – более трех суток. Ясно, что Марк имел на руках какой-то проездной документ, иначе в условиях строгих режимных требований военного времени его поездка завершилась бы очень быстро. Понятно, что маршрут был сложным, с многочисленными пересадками. Но описать в деталях, что он повидал в этом долгом пути, какой горький опыт пополнил его жизненный багаж, не можем: Марк Иосифович никогда не рассказывал об этих тяжелых впечатлениях.
* * *В наше мирное время невозможно в полной мере осознать масштаб и важность задач, которые были возложены на железную дорогу в годы Великой Отечественной войны. Только представим, что значит обслуживать фронт протяженностью более 4 тысяч километров и огромных размеров тыл. Чтобы выполнить поставленную задачу, с первого дня войны работу на железных дорогах перевели на военный график, отдавая приоритет военным эшелонам с грузами для фронта. Сразу же была обеспечена охрана всех железнодорожных узлов, крупных станций, депо, которые были объектом воздушных налетов в прифронтовых районах и диверсий вражеских агентов в тылу.
Самым тяжелым годом для железнодорожников стал 1942-й. Немецко-фашистские захватчики сумели занять огромную территорию страны, более чем вдвое сократив протяженность наших железных дорог – со 106 до 41 тысячи километров. Поредел и парк паровозов с вагонами: их число сократилось на 14 и 21 процент соответственно.
* * *Из дневника
26/X – 42 г. Ташкент. 1 октября приехал в Ташкент из Казани. Много можно было бы написать об этой поездке, но нет никакого желания…
* * *Значительная часть эвакуированного населения из западных областей СССР была распределена в республиках Средней Азии.
Узбекистан в то тяжелое время принял к себе как родных 1,5 миллиона человек разных национальностей, в том числе около 400 тысяч детей, из которых почти половина – сироты, чьи родители погибли. И никто не остался без крова и без пищи.
Ташкентский вокзал много месяцев был забит людьми. Первая волна нахлынула в конце лета и осенью 41-го. Вторая – летом следующего года: только в августе 42-го сюда прибыло 55 тысяч эвакуированных. Вдоль железной дороги возникли палаточные города. «Палаточные» – очень сильно сказано. Все вместе скорее напоминало гигантский цыганский табор. Жгли костры, на которых готовили еду и кипятили чай.
Вот рассказ фронтовички Маргариты Меркуловой о том, как встречал Ташкент эвакуированных из блокадного Ленинграда:
«Поезда приходили ночью, часа в два-три, диктор объявлял, что дети из Ленинграда находятся в таких-то вагонах. Мы мчались туда с носилками и аптечками. Из «теплушек» выносили, выводили еле стоящих на ногах детей в возрасте от 4 до 14 лет. Многие, потеряв умерших от голода родителей, не знали своих имен и фамилий. Первым делом прямо на вокзале сирот кормили манной кашей и давали полкружки теплой воды. Больше было нельзя, запрещали врачи. Потом дезинфекция одежды, стрижка, вели в баню на Полторацкого. Опять-таки на вокзале устраивали на ночлег. А на следующий день утром детей отправляли по детским домам республики.
В январе 42-го женщины Ташкента выступили с обращением ко всем женщинам Узбекистана проявить материнскую заботу об эвакуированных. Откликнулись тысячи. Часто на вокзал приходили узбечки и уводили детей в свои семьи».
* * *Рассказывает Марк Иосифович
Я был принят на второй курс. Там, в Ташкенте, тоже много приходилось работать. Мы, студенты, помогали строить радиовещательную станцию, а ночью я еще где-нибудь работал, в основном дежурным на фабриках, где можно было подкормиться.
* * *В Ташкенте Марк наконец-то начинает учиться именно тому делу, о котором мечтал. На первых порах ему очень нелегко. Снова постоянная борьба с голодом. По-прежнему никаких вестей от мамы. Все еще тревожные сводки с фронта.
У Марка много новых друзей, а еще он встречает в Ташкенте знакомых полтавчан. И в том числе, совсем уж неожиданно, Лену Тарасюк. Но никакой большой радости они оба не испытали. Вот как! Столько было страданий, надежд, переживаний. И все… Любовь прошла.
Из дневника
Сейчас работаю в Узконсервплодоовощ на складе грузчиком. Объедаюсь яблоками «Симиренко», «Розмарин». За эти дни подзаработал около тысячи…
Встретил Лену. Не узнаю себя. Охладел до…
7/XI—42 г. Ташкент. Вот уже третий праздник я встречаю не в праздничном настроении. Сижу у Венгеровых с Софьей Ефимовной. Настроение неважное. Чувствую одиночество. Теперь целиком все возложено на одного меня. У меня есть желание учиться, но об этом думать я могу лишь при условии подходящей работы. Вообще сейчас подыскиваешь себе работу в пищевой промышленности. Главное – не быть голодным. После расчета на складе я побывал на мясокомбинате на Биш-Огаче, на кондитерской фабрике. И везде один ответ – работы нет.
Сейчас положение у меня ниже среднего. Что касается института, то, как ни странно, поиски работы забивают мысль о нем. К счастью, сейчас нет занятий, все на хлопке. Меня долго гнали на хлопок, но я все изворачиваюсь. Иду на все…
1-го ноября должен был менять пропуск и получить по продолженному пропуску хлебную карточку. Но если бы я пошел к декану, то мое пребывание в городе его возмутило бы, и понятно… Меня спас комендант Алехин – ст. 4-го курса, выдав мне пропуск до 10/XI. Что будет потом, и вообще с институтом, не знаю!
С деньгами тоже тяжело, в день уходит более 100 руб., и то голодно. Вчера взял целую сотню из НЗ 1800 руб.
Сейчас иду на базар, продам немного яблок.
* * *В годы Великой Отечественной войны в Узбекистан (Узбекскую ССР) было эвакуировано более 100 предприятий, а также много военных и гражданских вузов.
Начальный этап войны для оказавшихся в прифронтовой полосе, в том числе московских и ленинградских институтов, выдался наиболее сложным. В экстремальных условиях находилась тогда вся система высшего образования СССР. Было закрыто 196, объединено 87, разрушено немцами 334, эвакуировано 147 высших учебных заведений. Государство было вынуждено в три раза сократить финансирование высшей школы.
В первые дни войны значительная часть преподавателей и студентов Московского института инженеров связи (МИИС) была направлена по мобилизации на фронт. Большая группа преподавателей и сотрудников института вступила в ряды московского народного ополчения.
МИИС был эвакуирован в Ташкент в октябре 1941 года. Там в его состав временно вошел Одесский институт инженеров связи (ОИИС), перебазированный в связи с оккупацией Одессы. Разместился объединенный институт во вновь выстроенном здании Центрального телеграфа на улице Навои.
Директором объединенного Института связи в апреле 1942 года был назначен В. А. Надеждин, который руководил ОИИС с 1937 года, а впоследствии оставался на посту ректора Московского института связи до 1970 года.
* * *
Постепенно жизнь Марка в Ташкенте налаживается. Наконец-то ему удалось устроиться на хорошую работу. Можно было сосредоточиться на учебе.
Марк познакомился с заведующим кафедрой телевидения Семеном Исидоровичем Катаевым, слушал его лекции, посещал семинары и даже сумел заинтересовать его своими познаниями и опытом изготовления телевизора с механической разверткой в Полтавском радиокружке.
Из интервью М. И. Кривошеева
Катаев проводил семинары. Мы подробно обсуждали фототелеграфы и телевизоры с механической разверткой. Оказалось, что из всех студентов только я один имел представление о таком телевизоре. Я ему тогда сказал, что диск Нипкова не так крепится. Рассказал, как я его сверлил и крепил в Полтаве. Он на меня обратил внимание. Потом, уже в Москве, он очень много с нашей группой занимался и теорией электронного телевидения, и практикой в лаборатории. Ну а главное – мою судьбу Катаев решил тем, что определил меня в лабораторию к знаменитому Расплетину.
* * *Зимой 1942/43 года в войне Советского Союза с фашистской Германией произошел важный перелом. 19 ноября 1942 года началось контрнаступление советских войск под Сталинградом. А уже 23 ноября части Сталинградского и Юго-Западного фронтов окружили 22 вражеские дивизии. 2 февраля 1943 года остатки немецкой 6-й армии во главе с фельдмаршалом Паулюсом капитулировали в Сталинграде. В плен попало около 90 тысяч немецких солдат и офицеров. Это сильно укрепило боевой дух наших войск и упрочило надежды миллионов людей во всех уголках страны на скорый конец войне, на победу.
* * *
Из дневника
1/VIII—43 г. Ташкент. Жалею, что давно не писал. Да, в то время, когда я писал последний раз, положение у меня было тяжелейшее, но наконец 19 декабря я поступил на работу в пекарню №6.
Откровенно признаюсь, что если бы не эта пекарня, то вряд ли я был бы сейчас студентом. Работал охранником и занимался в институте. На этой работе я многому (!) научился и много познал. Правда, зимнюю сессию я растянул, но все же без отпуска на работе сдал всю.
Эта страничка – самая первая в дневнике Марка Кривошеева. Здесь его бухгалтерские записи, в основном зашифрованные азбукой Морзе. Самая грустная запись от 15 декабря 1942 года: «Ни гроша!»
Хорошо, что рядом, на смежной странице есть оптимистичная и жизнеутверждающая дарственная надпись: «Друг! Только не унывать никогда! Все в жизни устроится, и устроится к лучшему». Это очень помогало Марку в трудную минуту.
Из дневника
Вторую сессию я сдал почти всю на 5 и, после двух месяцев перерыва, снова работаю.
Мой день рождения 30/VII провели на даче нашего экспедитора Абдусамата Шармалова, там были Изя Гутиман, Лена Крутикова, Вера (ее подруга), Ляля, Женя Овчинникова, Толя Алехин. Время провели изумительно. Все было организовано в узбекском стиле.
* * *И вот наконец настал день 23 сентября 1943 года, когда Марк в оперативной сводке Совинформбюро услышал весть, которую с нетерпением ждал два года.
* * *Войска Степного фронта, успешно форсировав реку Ворскла, после трехдневных упорных боев 23 сентября овладели областным центром Украины – городом Полтава.
1.07. Институт связи
В сентябре 1943 года поступила команда о возвращении МИИС из Ташкента в Москву. После двух лет пребывания в эвакуации институт начал поэтапную реэвакуацию. Была поставлена задача в очень короткие сроки восстановить в Москве специализированное учебное заведение, которое обеспечивало бы нужды обороны. Был установлен и срок начала занятий – 1 января 1944 года.
Все, кто в то время смог вернуться в Москву, считались «везунчиками». Просто так домой из эвакуации не мог уехать никто. Вводились законодательные ограничения на въезд в некоторые города и области. Это касалось в первую очередь Москвы и Ленинграда, а также, в связи с большим разрушением жилого фонда, Киева и Харькова. Были еще ограничения на перемещение отдельных категорий эвакуированных. Многие годами не могли вернуться в родные места.
* * *Марк Иосифович рассказывал об этом приезде в Москву с юмором: «Приехали мы в декабре, я в маечке». Конечно, это шутка, но очевидно, что после жаркого Узбекистана его летний костюм и неподходящая московской зиме обувь поставили перед ним задачу, решать которую надо было безотлагательно.
Анна Кривошеева
В первую очередь в Москве папа навестил свою тетю – Полину Михайловну, которая жила недалеко от Кремля на улице Полянке с дочерью Надей и внуками, Мишей и Ирой. Встретили его очень радушно, приютили на первое время, помогли раздобыть теплую одежду, сориентировали в «чужом» для него городе. Впервые за несколько лет папа в семейном кругу встречал Новый год.
Полина Михайловна и Надя (фото 20-х гг.)
* * *Марк пока ничего не знает о судьбе мамы. Почта – единственное средство связи для всех. Он пишет письма в освобожденную Полтаву: маме, соседям, друзьям. Еще теплится надежда…
Скоро Марк узнал страшную правду.
Десятки, сотни людей вокруг него тоже потеряли своих близких. У каждого – своя боль. Марку помогало то, что рядом были друзья, Полина Михайловна, Надя…
Он с головой окунулся в учебу, в работу, в новую жизнь в незнакомой и пока еще напряженной Москве.
* * *У всех, кто помнит военные годы, почта вызывает особые чувства. 10 миллиардов писем, 22 миллиона посылок, 64 миллиарда печатной продукции – именно столько корреспонденции было отправлено и получено за четыре года войны. За перо брались даже те, кто никогда этого не делал. За тяжелораненых писали соседи по госпитальной палате, за безграмотных бабушек – внуки.
С почтовой службой связаны глубокие эмоциональные переживания миллионов людей, для которых это была единственная возможность отправить весточку близким, узнать что-то об их судьбе…
В МИИС в начале 1944 года работа кипела. Важнейшей задачей стало восстановление учебных и научных лабораторий. Марк активно включился в эту деятельность. А на кафедре телевидения требовалось еще создавать новые стенды для лабораторных работ по электронному телевидению. Вот где пригодились не только его навыки электрика, слесаря и радиомонтажника, но потребовались настойчивость и смекалка, ведь радиодеталей и материалов не хватало.
Весной 1944 года на кафедру в качестве ее руководителя был приглашен Павел Васильевич Шмаков. Он работал в Москве около года, затем вернулся в родной институт в Ленинграде.
* * *
Павел Васильевич Шмаков
Павел Васильевич Шмаков (1885—1982) – советский ученый в области телевидения и электроники, Герой Социалистического Труда, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, профессор.
В 1929 году возглавил специализированную лабораторию телевидения, созданную во Всесоюзном электротехническом институте (ВЭИ). Под его руководством была разработана и внедрена в эксплуатацию на Московском радиовещательном техническом узле (МРТУ) оптико-механическая передающая ТВ-аппаратура. Внес фундаментальный вклад в практику телевизионного вещания, создав в 1933 году в соавторстве с П. В. Тимофеевым самую современную по тем временам передающую телевизионную трубку с переносом изображения – супериконоскоп.
* * *Из интервью М. И. Кривошеева
Я с Павлом Васильевичем познакомился в 44-м году. Он читал нам общую лекцию о прогрессе телевидения – от самых первых опытов Розинга до будущего цветного телевидения. В 30-х годах, когда был начальником отдела в Электротехническом институте, он вел как идеолог механическое телевидение. У него работал Вячеслав Архангельский, который все это сделал. Павел Васильевич творческий человек и очень мужественный. Когда стало ясно, что с механическим далеко не пойдешь и надо переходить на электронное телевидение, то он очень серьезно этим занялся, закрыл старое направление и сделал супериконоскоп. А ведь некоторые еще долго спорили и настаивали, что надо развивать механические системы телевидения. И вот за это я его зауважал: он нам на лекции сказал, что да, мы занимались механическим телевидением, но вы сейчас переходите на электронное.
Я, конечно, после лекции к нему подошел, рассказал о своих достижениях с диском Нипкова в Полтаве. Он с интересом беседовал со мной. Это знакомство с ним прошло через всю мою жизнь. Мы с ним потом много раз встречались в Ленинграде и Москве.
Там же, на кафедре телевидения, состоялась еще одна судьбоносная для Марка встреча – с Сергеем Васильевичем Новаковским, который в то время был главным инженером Московского телецентра и одновременно аспирантом МИИС.
* * *
Cергей Васильевич Новаковский
Cергей Васильевич Новаковский (1913—2004) – советский ученый, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР, доктор технических наук, профессор. Внес большой вклад в реконструкцию Московского телецентра, организацию внестудийного вещания в Москве, создание отечественного стандарта вещания на 625 строк, разработку наземной сети ТВ-вещания.
В профессиональных кругах отмечают важную роль С. В. Новаковского на разных этапах внедрения в стране цветного телевидения и его участие в разработке унифицированных телевизоров.
* * *Рассказывает Марк Иосифович
С Новаковским я познакомился в начале 1944 года в лаборатории на кафедре телевидения МИИС. В то время, еще студентом, я работал в этой лаборатории – восстанавливал оборудование после реэвакуации из Ташкента и монтировал новые лабораторные стенды. Важно отметить, что я выполнял эти работы по просьбе и благодаря высокому доверию Семена Исидоровича Катаева, который был у Новаковского научным руководителем. И они между собой обсуждали, что для восстановления Московского телецентра, оборудование которого также возвращали из эвакуации, нужны помощники, так как специалистов не хватало. Да плюс ко всему нужны были именно крепкие ребята, которые могли бы «ворочать» это громоздкое и тяжелое оборудование. Мужиков же не было в это время – еще шла война. Я вполне соответствовал этому «главному» критерию, так что меня сразу пригласили на МТЦ для монтажа стоек. А уж потом, в процессе работ по восстановлению, я не только на своей спине перетаскивал наверх большую часть оборудования, но имел возможность показать Сергею Васильевичу и его сотрудникам свои инженерные знания. А заодно – навыки электрика, радиомонтажника и даже сантехника.
* * *Возводить здание Московского телевизионного центра (МТЦ) начали в 1936 году. А уже 9 марта 1937-го, еще до завершения строительных работ, телецентр осуществил первую в стране опытную передачу электронного телевидения в эфир. Оборудование для Московского телецентра было полностью заказано у компании Radio Corporation of America (RCA). А выходец из России В. К. Зворыкин, работавший в США, продал лицензию на свой иконоскоп и помог наладить производство первых советских электронных телевизоров ТК-1. С конца 1937 года Московский телецентр стал вести регулярные опытные передачи по системе электронного телевидения в формате 343 строки. 31 декабря 1938 года МТЦ был принят в эксплуатацию, а с 10 марта 1939 года из него началось регулярное вещание. В дальнейшем передачи велись четыре раза в неделю по два часа. Весной 39-го в Москве передачи принимали более 100 телевизоров ТК-1.
В 1941 году в связи с войной оборудование радиотелевизионной станции и телевизионной студии было демонтировано и эвакуировано из Москвы в Свердловск. Обратно вернулось только в 1944-м, что позволило Московскому телецентру начать восстановление телевизионного вещания еще до окончания войны.
* * *Вспоминает Марк Иосифович
Мне, я считаю, очень повезло. Я же много лет мечтал попасть на телецентр. И вот такая возможность! И не просто посмотреть, а все перебрать своими руками, всему научиться не в лаборатории, а в самых реальных условиях. Я тогда был молодым, настырным человеком. Это было очень кстати, и мой энтузиазм быстро оценили. Ведь людей, которые работали раньше на телецентре, очень много пропало во время войны. А других отозвали с фронта и перевели на работы в новом направлении – радиолокации.
Считаю важным подчеркнуть выдающийся вклад Новаковского в восстановление в сжатые сроки Московского телецентра. Он был не только инициатором, но и творческим лидером этой большой работы. После реэвакуации было много проблем. Первая – где документация? Значительная часть схем и описаний потерялась при переездах. Пришлось все восстанавливать. Следующая «беда» – ламповое оборудование американское, большинства запасных ламп уже не было. Сергей Васильевич лично изучал каждый случай замены ламп на отечественные аналоги и всегда давал четкие конкретные указания по переделке каскадов. Особенно строго он подходил к восстановлению единственного синхрогенератора, что было доверено мне.
Безгранично благодарен Сергею Васильевичу за то, что он привлек меня к этой работе по восстановлению аппаратной МТЦ. Я очень многому научился, познакомился с замечательными людьми, стал частью телецентровского коллектива. А еще мне посчастливилось принять участие в первой послевоенной передаче.
К весне 1945 года значительная часть телецентра была уже работоспособной. И вот 7 мая, за два дня до официального завершения войны в Европе и в день 50-летия изобретения А. С. Поповым радио, состоялась историческая, первая в послевоенной Европе ТВ-передача МТЦ по стандарту 343 строки. Верховный главнокомандующий в этот день приказал зажечь огни на Шуховской башне в первый раз за все годы войны. Как москвичи были рады, когда увидели, что Шуховская башня вся светится. Все уже понимали, что война вот-вот кончится.