Полная версия
Техносоциализм. Как неравенство, искусственный интеллект и климатические изменения создают новый миропорядок
Эта книга о том, как встретить лицом к лицу суровую реальность нашего будущего. Речь в ней идет о понимании эволюции социальных движений, которые мы наблюдаем сейчас, и о том, как они будут разворачиваться, а также о ведении по-взрослому настоящего политического разговора, который позволит снизить риски для нашей стабильности, свобод и наступления светлого будущего. Мы также рассмотрим, каковы могут быть возможные результаты того, если мы просто удвоим ставку на сегодняшние несовершенные сломанные системы.
Мы надеемся, «Техносоциализм» заставит вас задуматься о своем будущем, будущем вашей семьи и вашего общества. Мы оптимисты и верим, что вы понимаете: эти изменения не должны разделять нас, и тогда у нас получится построить более благоприятное и инклюзивное будущее для всех.
Но сначала нам нужно попасть на ту же страницу.
Бретт Кинг, футуролог
Ричард Пэтти, предприниматель и ученый-академик
Благодарности
Как обычно, написание подобной книги требует многолетних усилий, а также моральной и физической поддержки многочисленной группы людей.
В особенности я хотел бы поблагодарить команду Marshall Cavendish и Times Publishing Group, а также международных издателей, которые снова с энтузиазмом и удовольствием поддержали нашу книгу, особенно Мелвина Нео, Джанин Гамиллу, Норьян Хуссейн и Майкла Спиллинга. Как всегда, было бы упущением не поблагодарить команды Moven и Provoke – особенно Ричарда Рэдиса, Брайана Клэггета, Дж. П. Николса, Джейсона Хенрихса, Кэсси Леблан, Кевина Хиршорна, Лисбет Северейнс, Карло Наварро, Елену Лиман и Марека Форисяка – за их неизменную поддержку и понимание, поскольку недели превратились в месяцы сбоев, и книгу пришлось переписать из-за пандемии COVID. Для Джея Кемпа и Тани Маркович: ваша способность поддерживать мой график в рабочем состоянии, следить за поступлением доходов и одновременно заботиться о моем психическом и физическом здоровье действительно вдохновляет, и я очень счастлив, что вы, ребята, в моей команде.
Ричарду Пэтти я благодарен за то, что он решил продолжать проект, хотя пандемия погрузила весь мир в хаос, и за веру в то, что мы способны изменить мир.
Еще раз хочу поблагодарить кофейни, благодаря которым родилась эта книга. Лобби-лаундж отеля Algonquin в Нью-Йорке, отель Ludlow в Ист-Виллидж, Starbucks Reserve (Icon Siam) и Coffee Club (Riverside Plaza) в Бангкоке, в частности. Ваш WiFi и капучино были тем топливом, которое помогало мне писать.
Но самая большая благодарность моей семье – Кэти (Мисс Метавселенная), Шарлиз (Чарли) и Томасу (Мистер Ти), в частности за то, что они – та приземляющая сила, которая помогает сосредоточиться. Мэтту и Ханне, которыми я продолжаю гордиться. И отцу, остающемуся моим самым большим фанатом и пиар-агентом.
Есть еще много, много других, и вы знаете, что это благодаря вам я столь увлечен и всё еще в здравом уме. Я люблю вас всех и становлюсь лучше потому, что вы есть в моей жизни.
Бретт Кинг (БК)
Писать книгу трудно и в лучшие времена. Написание же ее во время пандемии, когда многие из действительно важных вещей, таких как технологии, экономика, экологические проблемы, политика и социальные взаимодействия, меняются быстрее, чем когда-либо прежде, ставит перед автором уникальные задачи. Написание книги «Техносоциализм» стало для нас долгим, но чрезвычайно полезным путешествием.
То, что родилось в виде идеи, обсуждавшейся за чашкой кофе в Нью-Йорке несколько лет назад, обретало форму в ходе дискуссий, проведенных в нескольких разных странах, когда мы с Бреттом боролись за то, чтобы найти время и лично обсудить важные для нас вопросы, а затем зафиксировать свои мысли на бумаге. Мы дружим не один десяток лет и часто задумывались о совместном проекте, таком как «Техносоциализм». Я так рад, что Бретт вдохновил нас обоих на эту книгу и настоял на том, чтобы мы сделали именно ее.
Нас активно поддержали команды Marshall Cavendish и Times Publishing Group, наряду с международными издательствами. Особая благодарность Мелвину Нео, Джанин Гамилле, Норьян Хуссейн и Майклу Спиллингу.
Хочу поблагодарить семью и друзей, которые поддерживают меня в хорошие и плохие времена. Мое обычное затворничество в периоды трудоголизма и стресса – увы, такие периоды столь часты и продолжительны, что это вредит здоровью, – может создать ложное впечатление, будто я принимаю вас как должное; уверяю вас, это вовсе не так. Особая благодарность моей сестре, одаренной писательнице, в равной степени обладающей состраданием и силой и являющейся образцом врожденной добродетели.
Спасибо тем, кто вдохновляет меня: бывшим и нынешним студентам, которые научили меня слушать; учителям, поощрявшим меня мыслить критически, а не быть критичным; а также женщинам и мужчинам науки, которых следует прославлять и признавать в гораздо большей степени, чем это происходит в наши дни (ваше время обязательно придет, ибо без вас всё тщетно).
Ричард Пэтти
Глава 1
Взрывоопасная неопределенность
«Цель правительства – дать людям возможность жить в безопасности и счастье. Правительство существует для интересов управляемых, а не правителей».
– Томас ДжефферсонПотребовался всего 21 день, чтобы поставить на колени крупнейшую экономику мира. С 20 января 2020 года, когда подтвердился положительный результат первого пациента с COVID-19[2] в Сиэтле, до 11 февраля. В этот период начался худший спад в истории фондового рынка США, уничтоживший более трети рыночной стоимости, прежде чем всё закончилось. Причиной всему этому вирус, диаметр которого всего 0,125 микрона, или 125 нанометров. Для сравнения: один человеческий волос в 400 раз больше, чем «скрытый враг» SARS-CoV-2.
К концу мая 2020 года каждый четвертый американец подал заявление на получение пособия по безработице, в результате чего общее число безработных превысило 40 млн человек. До коронавирусного кризиса в Америке ни разу не регистрировался один миллион заявок на пособие по безработице в неделю, но к выборам в США в 2020 году мы получали в среднем один миллион новых безработных каждую неделю в течение шести месяцев (пиковое значение превысило два миллиона заявок на предпоследнюю неделю мая 2020 года). По оценкам Международной организации труда (МОТ), к концу второго квартала во всем мире было уничтожено не менее 195 млн рабочих мест, а также потеряно 6,7 % от общего количества рабочих часов. Но эти негативные последствия неравномерно распределились среди социальных классов.
В Соединенном Королевстве смертность от COVID-19 в самых неблагополучных районах более чем в два раза превышает смертность в наиболее процветающих районах (Национальная статистическая служба Великобритании). Бывший в то время председателем Федеральной резервной системы США Джером Пауэлл заявил в своей майской речи, что в 40 % домохозяйств с доходом менее 40 000 долларов в год по крайней мере один член семьи потерял в течение марта 2020 года свое рабочее место. В исследовании, основанном на прогнозируемых потерях рабочих мест и заработной платы, проведенном программой финансовой безопасности Института Аспена и Проектом защиты от выселения из‐за COVID-19, содержатся выводы, что от 19 до 23 млн арендаторов в Соединенных Штатах находились под угрозой выселения до конца 2020 года, что составило до 21 % арендаторских домохозяйств. Amherst Capital, инвестиционная компания в сфере недвижимости, также подсчитала в июне 2020 года, что 28 млн домохозяйств (64 млн человек) находятся под угрозой выселения из-за COVID-19. По состоянию на ноябрь 2020 года 88 % нью-йоркских ресторанов не смогли оплатить аренду. Даже с внедрением вакцины эти экономические последствия мы будем ощущать еще очень долго.
Департамент здравоохранения Нью-Йорка объявил во время кризиса, что смертность от вируса среди афро- и латиноамериканцев более чем в два раза выше, чем среди белых обитателей городов. Это говорит не о генетике, а о неравенстве в здравоохранении между беднейшими и богатыми слоями общества.
Неудачи на рынке
Можно утверждать, что COVID-19 стал не столько провалом медицинской науки, сколько провалом свободного рынка и управления. При прочих равных США могли бы легко позволить себе иметь достаточное количество аппаратов ИВЛ, противовирусных препаратов и других лекарств на случай неминуемой пандемии, но этого не произошло. Свободный рынок просто не мог реагировать достаточно быстро. Функционирующий рынок здравоохранения не способен возникнуть в течение нескольких недель из-за болезни, появившейся из ниоткуда и поразившей миллионы людей одновременно. Систему здравоохранения США называют примером модели свободного рынка, но COVID-19 показал, что подобный рынок не был справедливым и равноправным для всех американцев, столкнувшихся с болезнью, которая не проверяет ваш банковский счет, прежде чем вас поразить. Он показал, что свободный рынок сам по себе не имеет основных показателей для большего общественного или социального блага, – даже тогда, когда фондовый рынок стремительно растет, а число ежедневных смертей превышает количество погибших 11 сентября, когда закрывается более 100 000 предприятий и по меньшей мере 30 млн человек оказываются вынуждены полагаться на пособия по безработице и стимулирующие выплаты, чтобы выжить.
Поскольку о возможных пандемиях нас предупреждали на протяжении более 20 лет, также трудно утверждать, что именно недостаток воображения привел к таким результатам вспышки COVID-19. В 2005 году Министерство здравоохранения и социальных служб США вместе с Центром по контролю и профилактике заболеваний разработало План реагирования на случай пандемии гриппа[3], который предполагал именно тот тип сценария событий, по которому и развивалась пандемия COVID-19. Мы не знали, что это будет COVID-19, но знали, что грядут пандемии. Почему? Потому что в истории человечества они случаются регулярно.
«Люди спрашивают: „Что особенно не дает вам спать по ночам в мире биологической защиты?“ Пандемия гриппа, конечно. Думаю, все в этом зале, вероятно, разделяют мою озабоченность».
– Министр здравоохранения и социальных служб Алекс Азар на Национальном саммите по биозащите (17 апреля 2018 г.)[4]ВОЗ также занималась планированием ответных мер на пандемию гриппа типа «испанка» – по меньшей мере с 2004 года (см.: готовность ВОЗ к пандемии[5]). Когда дело дошло до драки, реализация этого плана оказалась сопряжена с международной политикой, научными дебатами, несовершенством коммуникаций и плохой координацией между городом, штатом, федеральными агентствами, странами, национальными государствами и многосторонними организациями. Хорошо подготовленные правительства, сумевшие отреагировать немедленно и решительно, оказались не застрахованы ни от воздействия вируса, ни от экономических последствий. Это не политическое заявление. Реальность такова, что прошло 100 лет с момента последней крупной пандемии, и, несмотря на всё время, отведенное нам на подготовку, эта болезнь тем не менее ввергла весь мир в глобальный хаос. В момент, когда наша книга готовится к печати, нам еще далеко до понимания последствий COVID-19 и социальных изменений, которые потребуются для возвращения к некоторому ощущению нормальной жизни.
Билл Гейтс выступил на конференции TED в 2015 году, где подчеркнул возможность пандемии, такой как коронавирус 2020 года, побуждая всех нас работать над созданием системы эффективного глобального реагирования.
Когда разразился COVID-19, люди сочли его предсказания настолько сверхъестественными, что сторонники теории заговора сразу предположили, будто это он создал вирус, чтобы доказать свою правоту и получить прибыль от производства вакцины. Представьте себе, что вы Билл и Мелинда Гейтс. Вы тратите миллиарды долларов на борьбу с бедностью во всем мире и успешно лечите такие заболевания, как полиомиелит, исключительно для того, чтобы вас обвинили в том, что вы занимаетесь всем этим, чтобы внедрить микрочипы, каким-то образом встроенные в будущие вакцины против COVID-19, и управлять мозгами. Дело в том, что Гейтс не был особенно прозорлив, он знал (как и весь международный коллектив иммунологов и эпидемиологов), что пандемия – это просто вопрос времени.
Тут же разгорелись споры об эффективности изоляции, о нетипичном подходе Швеции и о том, почему азиатские страны добились гораздо большего успеха, чем такие государства, как США. По всему миру прокатились марши протеста, на которых люди призывали выйти из карантина. Медицинский персонал в крупных городах, доведенный до истощения физически и эмоционально, уже был на пределе своих возможностей. С наступлением зимы 2020–2021 годов всплеск заболеваемости в США привел к обострению ситуации с пандемией.
COVID-19 проиллюстрировал возможность сбоев в наших политических, социальных и экономических системах. Что же произойдет, когда мы столкнемся с еще более серьезными кризисами?
Первые ответные меры
Действия, предпринятые некоторыми странами, показали явные успехи в замедлении распространения коронавируса на ранней стадии пандемии, хотя правительства других стран часто отвергали подобные стратегии. Например, на Тайване все прибывшие из Уханя подвергались медицинскому осмотру еще до того, как была подтверждена передача вируса от человека к человеку. К 1 февраля 2020 года Гонконг, Тайвань и Сингапур ввели ограничения на поездки для пассажиров, прибывающих с материкового Китая, даже несмотря на то, что ВОЗ изначально утверждала (ошибочно), будто такие ограничения не нужны.
После вспышки атипичной пневмонии в 2003 году на Тайване создали командный центр по борьбе с эпидемиями. К 20 января 2020 года он координировал ответные меры правительства на коронавирус. Командный центр составил список из 124 «пунктов действий», включая пограничный контроль, школьную и рабочую политику, планирование связей с общественностью и оценку ресурсов больниц[6].
Двадцатого января Тайваньский центр по контролю и профилактике заболеваний объявил, что государство обладает запасом из 44 млн хирургических масок, 1,9 млн масок N95 и держит в резерве 1100 изолированных больничных палат с отрицательным давлением. Вице-президент Тайваня того времени оказался известным эпидемиологом. Он проводил регулярные брифинги, рассказывая о важности мытья рук, объясняя людям, когда носить маску, и убеждал, что складирование масок про запас лишает медицинских работников на передовой доступа к ним. Сейчас такая позиция кажется простой и понятной, но в первые дни пандемии она не была особо популярной. Благодаря этому подходу в первой половине 2021 года на Тайване погибло всего 187 человек.
В Сингапуре всех, у кого наблюдались симптомы гриппа, простуды или жар, немедленно проверяли на коронавирус. Правительство размещало объявления на всю полосу в местных газетах, а также прокручивало рекламные ролики на телевидении и радио, призывая людей оставаться дома, если они больны. Еще в 2003 году во время атипичной пневмонии Сингапур создал целевую группу из нескольких государственных учреждений для координации действий и обмена сообщениями во время любых будущих пандемий. Эта целевая группа прошла испытания в 2009 году во время пандемии H1N1 и в 2016 году во время вспышки вируса Зика. Ее заново собрали в январе 2020 года для SARS-CoV-2. К середине февраля в Сингапуре открылось более 1000 клиник для тестирования на вирус по всему городу-государству. Остров Манхэттен в Нью-Йорке составляет десятую часть от площади Сингапура, однако к июню 2020 года у них было уже 100 площадок для тестирования, хотя в середине апреля их насчитывалось всего девять. В Сингапуре от болезни погибли 33 человека.
Гонконг – город, сильно пострадавший от вспышки атипичной пневмонии в 2003 году. Мы оба жили в Гонконге в то время и своими глазами наблюдали перемены. Маленькие темные переулки вычистили от мусора. Все граждане носили маски в общественных местах. В каждом порту, каждом банке, каждом крупном торговом центре и здании установили термографические камеры и датчики температуры: если выяснялось, что у вас жар, вас отправляли домой или в больницу. Когда вы возвращались домой, обувь необходимо было оставлять вне комнаты. Оказавшись внутри, в первую очередь следовало вымыть руки, прежде чем прикасаться к чему-либо еще. Кроме того, надо было переодеться и выстирать одежду. Двадцать восьмого января правительство Гонконга издало распоряжение оставаться дома. Нью-Йорк не делал этого до 20 марта, Великобритания – до 23 марта. В Гонконге погибло всего 200 человек.
Такого уровня дисциплины и соблюдения мер перед лицом коронавируса на Западе в основном не наблюдалось. В Италии мэры пострадавших городов были вынуждены угрожать хозяевам домов, в которых проходили вечеринки выпускников, что если они не прекратят, то к ним придут с огнеметами. В США в штатах Канзас, Мичиган, Северная Каролина, Огайо и Флорида прошли уличные протесты против навязанного правительством режима самоизоляции, при этом многие люди отказывались как-то ограничивать себя и, конечно же, не носили маски. В Майами-Бич, Кан-куне и Новом Орлеане тусовщики отмечали весенние каникулы и праздник Марди Гра[7]. Брэди Слудер, 22-летний студент из Милфорда, штат Огайо, провозгласил: «Если уж заболею коронавирусом, то заболею… В конце концов, он не помешает мне устраивать вечеринки. Я ждал, мы все ждали весенних каникул в Майами. Мы запланировали эту поездку около двух месяцев назад. Два, три месяца, и вот мы просто весело тусим»[8].
За две недели весенних каникул сотни студентов по всей стране, посетивших подобные мероприятия, заразились коронавирусом; неделю спустя более дюжины умерли. В Луизиане, где местные власти считали риск заражения низким, через месяц после Марди Гра только в округе Орлеан зарегистрировали 6000 подтвержденных случаев заражения и почти 400 смертей. Президент Трамп продолжал поощрять политические митинги, и кто-то высказал предположение, что, возможно, он несет ответственность примерно за 30 000 случаев заражения и 700 смертей[9]. Лондонская школа гигиены и тропической медицины составила список мероприятий, ставших причиной столь быстрого распространения инфекции. Они выяснили, что 20 % инфицированных людей несут ответственность за 80 % случаев заболевания коронавирусом во всем мире из-за своего участия в мероприятиях, где игнорировалось социальное дистанцирование и ношение масок. Однако и сегодня мы видим множество американцев, утверждающих, будто маски не нужны, а перебои (шатдауны)[10] в работе экономики нарушили их права или даже стали преступлением. Не помогло и то, что ранее во время пандемии CDC разослали неоднозначные сообщения о нехватке медицинских средств индивидуальной защиты.
В декабре 2020 года население США составляло всего 4 % от общего населения Земли, и именно на них выпало более 25 % случаев заболевания COVID-19 в мире[11]. Казалось бы, цифры невероятные – как так вышло, что самая передовая экономика планеты столь критически неправильно отреагировала на пандемию?
Законодательство Европы запретило такие приложения, как сингапурский TraceTogether. В большинстве стран Запада индивидуальные свободы всё чаще превалируют над коллективными потребностями, и пандемия оказалась настоящим испытанием для нашей свободы действовать против общественных интересов. Ношение маски стало простым тестом: что для вас важнее – личные права (право отказаться от маски) или права окружающих (тех, кого вы можете заразить)?
Гидеон Личфилд, главный редактор MIT Technology Review, сформулировал это так: «Мы настолько тесно взаимосвязаны, что вирус может поразить любого из нас. В то же время мы настолько изолированы, что не можем и представить, будто происходящее в одном месте повторяется в другом». Когда появились четкие доказательства того, что некоторые страны справляются с кризисом лучше других, те, кто оказался в осадном положении, в большинстве своем проигнорировали эти результаты.
Возникли и неожиданные побочные эффекты от шатдауна, которые привлекли внимание к другим системным проблемам, беспокоящим человечество.
Всего за несколько недель фактически глобального шатдауна в некоторых крупнейших городах мира резко упал уровень загрязнения. В таких европейских городах, как Милан, Рим, Барселона и Париж, уровень диоксида азота снизился примерно на 50 %.
Рисунок 1. Уровни диоксида азота в Европе во время сдерживания распространения коронавируса (изображение предоставлено: KNMI/ESA Copernicus)
В индийском штате Пенджаб впервые за 30 лет жители наконец-то полюбовались Гималаями на расстоянии более 100 километров (62 мили). В Венеции вода в каналах настолько очистилась, что можно было увидеть рыбу, плавающую у дна, – что в последний раз наблюдалось почти столетие назад. На пляжи Бразилии, в обычное время заполненные людьми, выползли находящиеся под угрозой исчезновения черепахи и отложили яйца.
Прошло целых 100 лет с момента последней мировой пандемии, а именно пандемии гриппа H1N1 1918–1919 годов, который часто называют «испанкой». Всё это время мы обсуждали будущие пандемии, готовились – потратили на эту подготовку миллиарды долларов, – и всё же, когда разразился COVID-19, мы бросили все свои наработки. Почему?
По большей части коронавирус усугубил неопределенность одного из самых экономически спорных периодов в истории человечества, в который мы уже вошли. Почему же самая богатая экономика из когда-либо созданных людьми и невероятные технологические достижения так и не помогли нам решить проблему коронавируса? Становится ли мир лучше или хуже?
Как представитель вида homo sapiens вы могли бы подумать, что угроза собратьям заставит нас активнее поддерживать международные усилия по борьбе с распространением вируса, искоренением бедности или уменьшением воздействия климатических изменений на планету. Однако пока что мы даже не объединились, чтобы снизить риски. На самом деле чаще всего мы даже не можем договориться, реальны ли эти проблемы вообще, не говоря уже о том, чтобы совместно разработать такую политику, которая поможет исправить ситуацию.
Мы обсуждаем разумные меры по сокращению выбросов углерода и снижению отходов, в то время как повышение уровня моря минимум на 60 сантиметров (два фута) и повышение температуры на 2 °C к 2050 году уже практически предопределены, даже если мы немедленно сократим все выбросы до нуля.
Вот уже 100 лет как мы знаем, что из-за ущерба, который люди наносят окружающей среде, качество воздуха и воды снижается, а также возникают другие, более серьезные проблемы. От загрязнения ежегодно умирают от семи до восьми миллионов человек, что более чем в два раза превышает смертность от COVID-19, и тем не менее мы продолжаем менять человеческие жизни на прибыль от ископаемого топлива. В то время как появляется всё больше свидетельств того, что этот ущерб навсегда изменит наши береговые линии, сельскохозяйственную промышленность и приведет к массовой миграции и нехватке продовольствия, мы всё еще спорим о том, какой должна быть общемировая реакция со стороны всего нашего вида. Почему?
Недостаток воображения?
Сегодня у 1,6 млрд человек нет нормального жилья. Установлено, что в США после COVID-19 число бездомных превысило 2,5 млн человек, в то время как в Америке пустуют более 17 млн домов. Свыше 10 % населения мира голодает, а коронавирусный кризис резко повысил уровень тревоги по поводу продовольственной безопасности. В лучшие времена США уничтожают 40 % объема произведенных за год продуктов питания, а это более 63 млн тонн, тогда как в одних только Штатах ежегодно голодает 38 млн человек. Во всем мире люди в панике бросились скупать продукты в магазинах и супермаркетах, тем самым раздув проблему с пищевыми отходами, поскольку вскоре выяснилось, что они не способны съесть всю еду, которую накупили в начале коронавируса. Да и эта истерия с туалетной бумагой тоже не привела ни к чему хорошему.
Кризис, разразившийся в мире за последние пару лет, дал нам отличную возможность проанализировать самих себя и переосмыслить системы, которые нас подвели и, вероятно, подведут снова. Захотим ли мы просто вернуться к нормальной жизни или будем готовы создать «новую норму», которая начнет работать на будущее всех людей?
После гибели Джорджа Флойда, Ахмеда Арбери и Бреонны Тейлор десятки тысяч протестующих вышли на улицы городов США. Двадцать пять городов в 16 штатах[12] ввели комендантский час, поскольку протесты переросли в беспорядки. Для молодых афроамериканцев, живущих сегодня в Соединенных Штатах, насилие со стороны полиции является шестой по значимости причиной смерти[13]. Эти протесты в США заставили полицию, Национальную гвардию, спецслужбы и частные охранные предприятия разгонять толпы разгневанных, разочарованных и лишившихся иллюзий граждан, умолявших правительство решить наконец проблему расизма и несправедливости, возведенных в систему, – в форме разумного социального дискурса. Однако протесты против несправедливости и неравенства нарастали многие годы, даже до этой реакции на действия полиции. Как вы узнаете из последующих глав, частота и масштабы глобальных протестов увеличиваются на порядки, что свидетельствует о фундаментальной дисфункции в наших обществах.