Деньги

Сергей. Ну, короче, поехали мы на Жулике за сеном. Было жарко.

Маша. А сено-то вам зачем было?

Елена. Маша! Какая тебе разница?

Сергей (жестом успокаивает Елену). Да для бабули одной. У нее наши девчонки жили. Вот председатель и попросил ей помочь – в порядке шефской помощи.

Маша. А что, и девчонки ездили со стройотрядом?

Сергей (удивленно). И девчонки…

Маша (восхищенно). Круто… Я бы тоже поехала куда-нибудь…

Сергей. Ну, ты уж точно, поехала бы! В общем, сено было накошено в лесу. Мы же и косили.

Маша. А что, у вас тогда сенокосилки были?

Елена. Маша! Я сейчас уйду!

Сергей. Лен, ну, интересно человеку. Ну, что ты…

Маша. Да. Хочу всё знать! Вот па меня спрашивает, откуда что я знаю… А вот оттуда! Любопытная я, оттуда и знаю…

Елена (обреченно). Ладно. Рассказывай.

Сергей. Ну, ручных, таких, какие сейчас продаются, тогда не было. Были конные. А мы косили косами. Обычными. Ну, такими, какими они на картинах Худякова и Плахова нарисованы.

Маша. Па!… Не нарисованы, а изображены!

Сергей. Хорошо! Пусть – изображены.

Маша. И я не знаю этих художников.

Сергей. Ну, тогда вспомни Дюрера… Его гравюры. Там много кос… Ну, вспоминай. Вспомни знаменитую «La Mort».

Елена. Ну, нашли, что вспоминать…

Маша. А! Вспомнила! Коса – это такая палка с длинным кривым ножом на конце?

Сергей. Да. Примерно. И ручкой посередине. Посередине палки.

Маша (восхищенно). И ты умеешь такой штукой пользоваться?

Сергей. Умею. Косить – это как умение плавать: никогда не разучишься…

Маша. Обалдеть! Ну, так что было дальше?

Сергей. Поехали в лес, нагрузили сено, а на обратном пути решили искупаться в озере. Такое небольшое лесное озеро. Нашли, где нормальное место для выхода, без ила и тины, ну, и поплыли, я – впереди, Димка – за мной. Вода в нем, конечно, только верхнем слое теплая, а опускаешь ноги на метр-полтора – она там ледяная. И когда назад плывешь по тому же месту, то вода уже смешалась и холоднее становится. Димка плыл чуть от меня в стороне – по теплой воде. Я проплыл метров 25-30, оглянулся, смотрю и не пойму: вроде как Димка тонущего изображает, а он, оказывается, и в самом деле тонет. Хорошо, что я почти сразу это понял, ну, что он, действительно, тонет. Вытащил его. Он уже успел порядком нахлебаться. Ну, об общем, ничего, пережил. Пришел в себя, сказал, что я его должник. Вот и всё. Да, мы, про это, конечно, ничего никому не рассказали. На всякий случай. Студенты – народ зубастый. Запросто могли какую-нибудь кликуху привесить, ну, там типа – Утопленник или Пловец… Вот и всё…

Маша. Ясно… Ну что, папа, я не думаю, что он это забыл. Такое, говорят, не забывается.

Елена. Все зависит от человека.

Маша. Я найду тебе телефон его офиса. Позвонишь, договоришься.

Сергей. Хорошо… Ладно, спасибо за ужин. Было вкусно. Пойду, рыжую сволочь поглажу… (Уходит.)

Маша. Ма, давай я помогу тебе с посудой и тоже побегу …

Елена. Да уж ладно. Беги…

Маша целует Елену и быстро уходит.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая

Кабинет управляющего холдингом «Интрадекс». Прямо у стены – большой полукруглый стол. К нему примыкает широкая и довольно длинная брифинг-приставка. В кресле, откинувшись на спинку, Серегин Дмитрий Сергеевич. Он в сером пиджаке, белой сорочке без галстука. Две ее верхние пуговицы расстегнуты. В руках прямо перед собой держит телефон. Раздается звонок по внутренней связи.

Серегин (нажимает кнопку на переговорном устройстве). Слушаю, Лариса.

Лариса. Дмитрий Сергеевич, к вам посетитель.

Серегин. Посетитель? И кто же?

Лариса. Федотов Сергей Алексеевич.

Видно, что Серегин озадачен, напряженно вспоминает.

Серегин. Проси.

Переговорное устройство с шорохом отключается. Раздается стук в дверь.

Серегин. Входите, открыто… (Кладет телефон на стол и с интересом смотрит на дверь.)

Входит Сергей. На нем темно синий костюм, белая сорочка, ярко-синий галстук.

Сергей (всматриваясь в Серегина идет к столу). Здравствуй…те, Дмитрий… Сергеевич! (Подходит к брифинг приставке. Останавливается).

Серегин пристально, прищурившись, смотрит на Сергея. Его губы трогает едва заметная улыбка. Однако в этой эмоции узнавания, явно видно сомнение и неуверенность. Сергей стоит и молча смотрит на сидящего.

Серегин (не уверенно). Да ладно… Правда, что ли? (Он медленно поднимается из кресла, не отрывая взгляда от Сергея.) Не… ну… это ж ты, Серега? Да? (Подходит ближе, примерно на расстояние вытянутой руки.) Ты?

Сергей. Я, Димка, я…

Серегин (протягивает руку, широко улыбается). Серега! Здорово, брателло!

Сергей подает Серегину свою руку. Серегин при этом делает движение корпусом навстречу Сергею и слегка приобнимает его. Сергей делает тот же жест. Какое время они еще держат друг друга за руки и пристально вглядываются друг в друга.

Серегин (показывает Сергею на столик и кресла вокруг него в другом конце кабинета). Ну, пойдем, пойдем, присядем. (Ведет Сергея к столику, усаживает в кресло, сам садится в кресло напротив.) Секунду. (Возвращается к своему столу, включает переговорное устройство.) Лариса, меня ни для кого нет. (Идет к Сергею, садится в кресло.) Как ты нашел меня?

Сергей. Вообще, тебя найти не трудно. Но я нашел случайно. В Интернете. Прочитал интервью с предпринимателем Серегиным, увидел твое фото… Глазам не поверил сначала.

Серегин. Почему не поверил? Неужели я так изменился?

Сергей. Да не очень. Наверное, от неожиданности.

Серегин. От неожиданности – увидеть меня на свободе?

Сергей. Ну да. Ты же, вроде, надолго туда заезжал… И вдруг…

Серегин. А по-твоему двенадцать лет – это мало?

Сергей (с искренним удивлением). Ты отбыл двенадцать лет?

Серегин. Да.

Сергей. Это много.

Серегин. Да. Особенно там. Первый год – там вообще нет времени. Оно останавливается. Первый год там только пространство. А в нем – ты и не самые лучшие человеческие особи. Для некоторых, впечатлительных, первый год затягивается не несколько лет. Так что, Серега, библейское число двенадцать – очень серьезное число, особенно, если им измеряется срок на строгаче. Но мне повезло. Люди помогли выйти по УДО. Здесь тоже сначала было тяжело.

Сергей (удивленно). Почему?

Серегин. Свобода для долго сидевшего – это испытание, для многих – даже покруче, чем зона. На свободе, оказывается, больше ограничений, чем в зоне. А ограничения – всегда хочется нарушить. Порой очень трудно сдержать себя и чего-нибудь не нарушить. Откинувшись, берешь с собой на свободу те ограничения, которые были в зоне, а на свободе появляются новые ограничения, о которых ты уже позабыл. Нет, внешних ограничений на свободе нет – пространство открыто! Все ограничения внутри тебя. А это тяжело. Как будто душу в клетку загнали…

Сергей. На свободе?

Серегин. На свободе. Я ж говорю: это трудно понять. Потом, конечно, меняешься, привыкаешь. Я тоже привык. Даже вспомнил, что, здороваясь, принято подавать руку…

Сергей. Понятно… А вообще – странно…

Серегин. Эх, Серега! Вся жизнь наша жизнь – одна большая странность и сплошные метаморфозы.

Сергей выпрямился в кресле и с нескрываемым удивлением посмотрел на собеседника. Серегин это заметил, усмехнулся.

Серегин. Что ты удивляешься? Что слова такие не забыл? Я на зоне университет заочно закончил.

Сергей. Университет? На зоне? Зачем? У тебя же и так высшее образование.

Серегин. Да, высшее. Но была возможность получить второе образование. Почему бы и не воспользоваться? Я же сидел по авторитетным статьям. Мне было можно. Да, в принципе, все могли, кто хотел. Зона у нас была такая. Экспериментальная. Тогда это было модно – проводить над зеками эксперименты с целью возвращения и приобщения их, как принято говорить, к нормальной жизни. Только когда вышел на свободу, то не сразу понял, где она – нормальная жизнь: тут или там? Короче: там давали возможность учиться. И у кого были мозги, те учились. А еще после окончания университета и по выходу с зоны привычку приобрел – рассуждать, разговаривать. Там-то особо не поговоришь. А тут, когда есть университетские знания, то думать и рассуждать становится потребностью.

Сергей. Интересно! И какой же университет ты окончил?

Серегин. Да наш, Приокский государственный университет имени Есенина.

Сергей. А факультет?

Серегин. Историко-философский.

Сергей (с неподдельным восхищением, но сдержанно). Ну, ты вообще! Круто! А что – историко-философский?

Серегин. Так получилось. В зоне думать стал: что, как, почему, зачем? Скверное занятие, скажу я тебе. Особенно, когда знаний не хватает. Общих знаний. А у меня они откуда? Я ж технарь. Поэтому и стал учиться. Ты-то хоть, я помню по институту, живописью увлекался. То же своего рода философия.

Сергей. Ну, я не живописью увлекался. Я рисовать вообще не умею. Я историей живописи увлекался. А это разные вещи.

Серегин. Да, помню, как ты по музеям и галереям ездил. Вся комната в общаге была завалена альбомами с репродукциями. Зато девок ты клеил!… На раз-два!

Сергей (рассмеялся). Было дело! Пока не влюбился в Ленку.

Серегин. Ты же на ней женился?

Сергей. Да, женился. И сейчас пока вместе.

Серегин (внимательно смотрит на Сергея). А что – пока? Почему?

Сергей. Да как тебе сказать… Метаморфозы, как ты говоришь…

Серегин. Не хочешь говорить, не говори. В зоне быстро отучают от праздного любопытства. Но я спрашиваю не из праздного. Не просто так. Я тут как-то в Китай ездил. Ну, с переводчиком, конечно. Познакомился там с предпринимателями. Почти все, с кем пришлось пообщаться, образованные мужики, интересные. Помню, как один из них сказал: «Пока есть силы, изучай людей. Это самый сложный и самый достойный предмет твоего внимания». Вот, следую совету умного китайца.

Сергей. Понятно. Странно как-то.

Серегин. Что странно?

Сергей. Странно, что мы разговариваем с тобой так, как будто только вчера расстались.

Серегин. А что тут странного? Встретились два сокурсника, проживших вместе в одной комнате общежития пять лет, выпили вместе полцистерны водки, с одной девкой, бывало, спали, два пуда соли съели, выручали друг друга сколько… Для меня ты тот же студент, что и двадцать с лишним лет назад… Поэтому – ничего странного… По крайней мере, с моей стороны этого не видно…

Сергей. Ну да… В принципе, все так.

Серегин. Ну, если так, то что? Рассказывай! Дети у вас с Ленкой есть?

Сергей. Двое. Савва и Машка.

Серегин. Савва? Надо же… Ты оригинал!

Серей. Это Ленка так решила назвать первенца. Я не возражал. У нее прадеда так звали.

Серегин. А фамилия ее прадеда не Морозов была?

Сергей. Нет, не Морозов. Другая.

Серегин. Они уже взрослые?

Сергей. Савве двадцать три. Машке – двадцать.

Серегин. Чем занимаются?

Сергей. Савва в Москве, в банке работает. Спец по вложению капиталов. Машка – студентка. Учится в нашем универе. Тянет на красный диплом.

Серегин. Это же здорово! Красный диплом хоть и не всегда, но все-таки получше трамплин для будущего, чем обычный.

Сергей. Согласен.

Серегин. Дети взрослые, один уже полностью самостоятелен, да и дочь, я думаю, не заставит себя долго ждать. Ну, и какие у вас с Ленкой могут быть метаморфозы? Что, с жиру бесится?

Сергей. Почему ты так решил?

Серегин. Знаю. У баб, пардон, у наших русских дам, хобби такое: беситься с жиру, когда всё хорошо. (Перехватывает недоуменный взгляд Сергея.) У почти у всех… Хотя бывают и конкретные причины или причина.

Сергей. Ну, пожалуй, ты прав.

Серегин. И что у нее за причина? Ты не подумай, что я у тебя выпытываю, чтобы порадоваться вашим… метаморфозам или просто так… Я никогда не радовался проблемам у других, если это, конечно, не мои враги, а зона отучила интересоваться жизнью других просто так. Но не хочешь – не говори.

Сергей (выдержав короткую паузу). Да какой тут секрет… Ей кажется, что я мало приношу денег…

Серегин. Это ей кажется или это объективно?

Сергей. Для тебя, может, объективно, а для меня, скорее, нет…

Серегин. Намекаешь, что с моими доходами, сложно понять, что объективно, что нет? Нет, Серега, не сложно. Я же не в бункере живу. Информацию получаю из первых рук, не от референта. Знаю, что хорошо, что плохо, сколько – много, сколько – мало. Сколько ты приносишь? (Пауза.) Не хочешь – не говори… Я не настаиваю.

Сергей. Немного.

Серегин. Сколько?

Сергей. Тридцать. Тридцать тысяч.

Серегин (с озадаченным видом несколько раз кивает головой). Да… Маловато будет. По нынешней-то жизни. (Говорит медленно с расстановками.) У нее, насколько я понимаю, зарплата ещё меньше. Да, плоховато.

Сергей. И она, и я работаем по найму…

Серегин. Не объясняй. Я знаю ситуацию на рынке труда.

Сергей. До кризиса у меня был бизнес. Так, небольшой. Магазин по торговле элитной обувью. Из Италии таскали обувь, в основном – женскую. Продажи росли… В принципе, было нормально все, бабок хватало. А когда началась заваруха в Украине, рубль, если помнишь, обвалился… Я иногда говорю, что тогда я за день стал нищим, потерял бизнес. Стал нищим во время перелета из Милана в Москву. Тогда всё обломилось очень быстро. Ну, с тех пор вот и работаю по найму.

Серегин. По специальности?

Сергей. Да ладно! Какая специальность… Кому нужны инженеры-теплотехники? Первое время работал тут у одних… Менеджером по продажам. Продавал китайские моторы, коробки и всякие узлы поменьше – для автомобилей… Оклад был тридцать плюс процент от заключенных договоров. Выходило нормально. Платили исправно. А потом руководство фирмы приняли обэповцы и всё кончилось.

Серегин. А что вдруг приняли?

Сергей. Так они только договоры заключали на поставку и деньги собирали по предоплате, а поставлять – ничего не поставляли. Почти миллиард собрали… Собрались валить из России, но не успели…

Серегин. Бывает. А ты что, отмазался?

Сергей. Так я ж не знал ничего.

Серегин. И мусора поверили?

Сергей. Ну, я реально – не при делах был… Договоры заключал, но я не контролировал их исполнение. Менты разобрались, только телефон забрали.

Серегин (задумчиво). Ну, телефон – это ерунда. Могли и в экипаж записать.

Сергей. Куда записать?

Серегин. В группу. ОПГ. Слыхал, такую аббревиатуру?

Сергей. Ну, ещё бы! Конечно!

Серегин. Везучий ты. У них сейчас ОПГ быстро делается. А потом?

Сергей. В смысле?

Серегин. А потом чем занимался?

Сергей. Работал. Да нигде же не платят. Бегал с места на место, потом осел в конторе менеджером по продажам…

Серегин (улыбкой). Мусора хозяев пока не приняли?

Сергей. Пока работают… Эта контора вроде нормальная.

Серегин. Все они нормальные, пока легкие деньги не почуют и не поймут, что кидать граждан в этой стране не просто, а очень просто и почти безопасно. А если делаешь это с умом, то вообще – никакой опасности.

Сергей. Ты что, сталкивался?

Серегин (смеется). Я? Я – нет. Пусть кто-нибудь попробовал бы…

Сергей. Понял. Вопрос снимаю.

Серегин. Короче. Ты историю живописи еще не забыл?

Сергей. Нет… Не забыл.

Серегин. А в современных течениях волочёшь?

Сергей. Ну… да. А что?

Серегин. Да мысль одна есть… А ты с нашими, с местными художниками общаешься?

Сергей (отрицательно качает головой). Да я с ними и раньше не особо общался…

Серегин. А что так?

Сергей. Да… С ними общаться опасно.

Серегин. Да ладно. Чего это вдруг – опасно?

Сергей. Заразу можно легко подцепить…

Серегин (ошарашено). Какую заразу?

Сергей (серьезно). Ну, какую… Либо излишнюю веру в человека, либо отвращение к жизни или алкоголизм…

Серегин (хохочет). Я-то думал ты серьезно… Шутник.

Сергей (с улыбкой). А что – легко! Так что я с ними – не особо…

Серегин (задумчиво). Не о-со-бо… Ладно. Короче. Я тут задумал… организовать галерею. Художественную. И на галерейном бизнесе зарабатывать бабки.

Сергей. У нас? В Приокске?

Серегин. Да. А что? Тебя это удивляет? В Приокске достаточно состоятельных людей, которые могут позволить себе купить ненужную вещь. Истинных ценителей и знатоков живописи у нас, наверное, нет. Ну, может, и есть, но очень мало. Да и не о них речь. Нам надо создать моду на приобретение картин вообще и в нашей галерее – в частности. В Приокске есть галереи?

Сергей. Нет…

Серегин. Вот! Пока нет. А мы будем первыми, кто сделает галерею и создаст моду на покупку картин. (Внимательно, с прищуром и хитрой улыбкой смотрит на Сергея.) Возьмешься?

Сергей (растерянно). Я?

Серегин. Ну ты, кто ж еще… За организацию галерейного бизнеса в моем холдинге?

Сергей. Подожди…

Серегин. Чего ждать? Маузер в руки – и вперед делать культурную революцию в умах приокских обывателей! (Кладет ладони на столик.) Короче. Я решил. Берешься? Третий раз не предложу.

Сергей. Ну… А… с… справлюсь?

Серегин. Справишься. Если что – поможем! Найдешь юриста, маркетолога, бухгалтера, зарегистрируешь фирму, – на себя зарегистрируешь, но если не хочешь, то можешь на меня, подготовишь бизнес-план, проведешь переговоры с художниками. Если что, то я подключусь. Пригласишь поучаствовать и выставиться в галерее… этих… примитивных художников… ну, которые из народа. Самородки. Таких у нас, я уверен, полно. Надо их только убедить к нам прийти. Деньги на галерею у меня есть. Зарплата тебе… в разумных пределах… нижний разумный предел – сотка. Получать можешь в любом виде – белыми, черными, баксами, евро… Как хочешь. Если согласен, то завтра можешь приступать.

Сергей (озадаченно). Согласен… Слушай, мне же надо с прежнего места уволиться, трудовую забрать…

Серегин. Не вопрос! Оставь мне телефон директора. Я договорюсь о твоем увольнении. Только договорись сам, когда за трудовой и за расчетом зайдешь. (Смотрит на ручные часы.) Ого! Ну, что, Серега, договорились? Давай, мне надо быть через двадцать минут в областной администрации. Будь здоров.

Серегин, не подав руки Сергею, идет к своему столу. Сергей уходит.

Картина вторая

Вечер того же дня. Кухня в квартире Сергея. За столом Сергей, Елена. Входит Маша.

Маша. Папуля, привет! Ну что? Повидался с другом юности.

Сергей. Привет! Повидался… Хотя вообще-то так говорить неправильно: друг юности. У юности не может быть друзей. Друзья бывают у людей, птиц и животных.

Маша. Интересная версия. Хотя… я с тобой согласна. Ну, тогда: повидался со своим давним другом?

Сергей. Повидался. Только мы с ним не дружили. Мы были сокурсниками. Одногруппниками.

Маша. Ну ладно… Так у тебя в юности не было друзей?

Маша вопросительно смотрит на Сергея. Он молчит. Небольшая пауза.

Елена. У него был один друг и в юности, и потом. Только папа ничего про него не рассказывает.

Маша. Па, а почему?

Сергей. Ну, потому, что это связано с неприятными воспоминаниями…

Маша. Дружба закончилась классически: предательством? Он тебя предал?

Елена. Махурин не мог никого предать.

Маша (недоуменно). Тогда что?

Сергей. Его убили. Он был бандитом.

Пауза.

Маша. Да… Папа, а ты…

Сергей. Что я?

Маша. А ты… ты не был бандитом?

Сергей (усмехается). Нет. Не был. Может, и плохо, что не был. Ладно, проехали.

Маша. Ну, хорошо. Тогда расскажи, о чем ты договорился со своим одногруппником?

Елена (радостно). Папу приняли на работу директором художественной галереи.

Маша. Художественной галереи? А разве в Приокске есть художественная галерея?

Елена. Нет. Но папа будет ее создавать!

Маша (удивленно). Создавать? А позвольте полюбопытствовать, почем нынче создание художественных галерей в месяц?

Сергей. Сто рублей. В смысле – сто тысяч.

Маша. Офигеть!… При средней зарплате двадцать рублей в месяц… Ну, в смысле – двадцать тысяч… Не хило… Это ты удачно зашел… к другу юности…

Сергей. Да я и сам не ожидал… Я даже ни о чем его не просил.

Маша. Крутой чувак – этот твой Сергеев или как его там?

Елена. Да, бандиты – они такие…

Маша. А он что, бандит? Па, он бандит?

Сергей. В прошлом.

Маша. Ну и город у нас: плюнь – и в бандита попадешь… Так он и сидел за какие-то бандитские дела? А, па? Да?

Сергей. А за что же еще…

Маша. Ну, дела…

Елена. Так, вы ужинать будете сейчас или позже? У меня все готово. Только давайте вместе – не по одному.

Маша. Я буду готова через двадцать минут.

Сергей. Ладно. Я подожду. Пойду Чубайса развлеку, а то ж вы с ним не играете… (Маша и Сергей уходят.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина первая

Кабинет управляющего холдингом «Интрадекс». Серегин с закрытыми глазами сидит в кресле, откинувшись на спинку. Он в светлом пиджаке, белой сорочке без галстука. Две ее верхние пуговицы расстегнуты. Руки лежат на подлокотниках. Перед ним на столе наполовину пустая литровая бутылка коньяка, большой фужер с остатками золотистой жидкости. Раздается сигнал переговорного устройства. Серегин нажимает кнопку.