Парсек. Бастард Вселенной. В поисках своей единственной

– Полистай пока его. Там есть и мои пляжные фотографии. А я на минутку оставлю тебя.

«Их всех зациклило, что ли, на своих фото в бикини?» – подумал Парсек и принялся рассматривать морские пейзажи. Он смотрел на фотокартинки с полуголой Наташей, а ему мерещилась Машка, которая с томным взглядом просила, распахивая на себе халатик:

– Посмотри на меня…

Мишка судорожно захлопнул альбом и положил его подальше от себя. Появилась Наташа в прозрачном одеянии и с затаенной надеждой спросила:

– Копался в моих вещах, пока меня не было? Рылся в моем белье, шалун?

Юноша не нашел слов и смог только отрицательно замотать головой. Библиотекарша, опершись о дверной косяк, игриво качнула своим красивым, откормленным бедрищем, и приблизилась к Мишке.

– Зачем впустую мечтать о Маше, вот я – реальная благодатная почва! – промурлыкала она. – Внеси в меня свои семена! К чему какие-то сложности в достижении счастья? Оно состоит из простых вещей, чувств, ощущений и инстинктов. Так что не заморачивайся. Я твоя игрек-переменная!

– Это альфа или бета? – немного растерявшись, спросил Парсек.

– Это игрек, – настойчиво повторила Наташа и обнажила свои пирсингованные соски. – Сначала будь со мною грубым и необузданным! А потом посмотрим до чего дойдем. – И она выхватила откуда-то из-за спины лошадиную уздечку. Мишка с опаской огляделся: нет ли у нее поблизости еще чего-нибудь нетрадиционного и травматического. Наташа скинула с себя все, оставшись только в трусах довольно агрессивного вида. Ее зону для интимной коммуникации прикрывала нарисованная оскаленная пасть львицы. Парсек подумал, что секс с этой девушкой уже подразумевает подвиг. По крайней мере битву уж точно.

– Ты хочешь меня поиметь? – настороженно поинтересовался он.

– Кто и кого должен трахать определенно природой, – с хищной улыбочкой пояснила библиотекарша. – Ну, а скакать друг на друге будем по очереди. Утоли меня! Избавься от нагромождений в своей голове.

Тут перед Мишкиными глазами снова возник образ Машки. Она с суровым видом держала в руках инструмент для кастрации и медленно, с чувством выдавливая из себя слова, спросила:

– Собираешься мне изменить?!

Парсека передернуло от испуга и волнения, так реалистична была увиденная картина, и такой решительной в своих действиях показалась ему бывшая одноклассница. Ничего не оставалось, как сбежать от библиотекарши в ту же минуту. Вскочив и сломя голову несясь к выходу, он успел крикнуть Наташе с ехидством:

– Спасибо! Спешу! Я тебе пришлю розы! Почтой! В семенах!

Библиотекарша провожала его удивленным прищуром, а когда он выбежал из квартиры, тихо со злостью прошипела:

– Ничего! Сам ко мне приползешь! Меня еще никто не бросал.

Разнервничавшийся Парсек позвонил Дашке:

– Ты специально меня с ней познакомила?

Подруга хихикнула в ответ:

– Так все познается же в сравнении…

Парсек снова забрался на чердак. Он его притягивал со страшной силой, вернее атлас, который, того не ведая, передал ему по наследству полоумный астроном. Ведь эта старинная книга открыла Мишке путь в другие миры и позволила увидеть Машу. Пусть ее иное воплощение, но все же. Парсек желал встретить девушку – «главный компонент своей жизни» – хотя бы еще один раз. «А вдруг больше ничего не выйдет и это была моя единственная возможность, а я не смог Машку-Маню спасти? – переживал юноша. – Как все происходило перед полетом? Я узнал о Машкиной беременности и сразу же совершил скачок в космос. Но как? Ах, да! Деревце, листок… Но сначала атлас». Мишка отыскал чернильную приписку на полях: «Вчера я ухватил Тельца за рога и побывал в его правом глазу. Пятый лист», и, тщательно вглядевшись в страницу, заметил выдавленные буквы на бумаге. Посветив фонариком с обратной стороны, он прочитал: «Листочки на деревце снова вырастают. Сначала появляется почка, а затем и сам лист – транспортное средство передвижения в пространстве». Парсек бросился к растению: на месте пятого листа, который он сорвал прежде, ничего не было. Никаких признаков жизни в этом месте деревце уже не подавало. «А как иначе? – подумал юноша. – Ведь Лампаруса больше нет во Вселенной». Мишка решил сорвать любой листочек наугад. Что выйдет, то и выйдет. Но ни один из них ни в какую не хотел отрываться, сколько Парсек их не дергал. «Все? Больше ничего не повторится? – расстроился несостоявшийся космический путешественник. – Так нельзя!» Он схватил «АТЛАС ЗВЕЗДНЫХ ПОЛЕЙ» и принялся нервно листать, со злобной беспомощностью посмеиваясь над его бывшим хозяином.

– Надо же! – уже вслух возмущенно кричал Мишка. – Полоумный старик понаставил своих каракулей! Понаписал ерунду всякую: «Это обычное собрание небесных карт, но невеждам нужно быть максимально осторожными при ознакомлении с оными». Тоже мне умник нашелся! Вот, к примеру, созвездие Корма. Стало быть, часть корабля. К чему тут осторожность? Нужно обходить плавучее средство только сзади по правилам дорожно-водного движения?! Ха-ха-ха! Что он тут приписал? «Звезды образуют полукруг. Потри нижнюю часть созвездия и попадешь туда, где будешь всегда сыт». Парсек принялся бешено натирать звезды, нарисованные в атласе. Потом спохватился и подбежал к деревцу, чтобы отыскать необходимый листок с таким же рисунком. Нервное напряжение нарастало. Ему уже чудилась Маша, нежащаяся под лучами теплого солнца на корме роскошной яхты. Девушка призывно махала руками, беззвучно звала его к себе, будто бы обещая, что они снова будут неразлучны, как и в школьные годы, но попасть к ней он никак не мог. Листочки растения в его руках шелестели, как страницы атласа, и недовольно искрились… Нашел! Трение не помогало, ничего не выходило. И когда Мишка полностью утратил душевное равновесие, тогда и произошел его очередной скачок в космическую неизвестность…

IV

Парсек открыл глаза: над ним в небе сияло шесть ярких светил наподобие солнца. Он встал на ноги и посмотрел по сторонам. Никакими кораблями, более того морями и океанами здесь даже и не пахло. Вокруг вплоть до горизонта разметались пшеничные поля с золотистыми набухшими колосьями. Пахло совсем другим. Парсек почувствовал резкий специфический запах человеческих испражнений. Это было неприятно, но обнадеживало в том, что планета, на которую он попал, обитаема. Он наобум зашагал, как ему показалось, в южном направлении, раздвигая ногами спелые пшеничные колосья. Повезло. Мишка к своей радости быстро вышел на пыльную извилистую дорогу, а вскоре встретил и первого жителя планеты. Тот ехал навстречу на громыхающей на ухабах телеге, ее тащила пара дряхлых сивых лошадок. Парсек сделал несколько приветственных жестов и дружелюбно закивал головой. Планетянин – дряхлый не меньше своих коней старичок – добродушно посмотрел на незнакомца, что-то сказал и, догадавшись, что Парсек не понимает его наречия, спрыгнул с телеги, сорвал несколько придорожных ягод и протянул их юноше, при этом зацокав языком. Мишка подставил свою ладонь, принял и рассмотрел пыльные ягоды, затем решительно забросил их в рот, прожевал и проглотил, слегка сморщившись от резко-кислого привкуса.

– Понимаешь меня? – спросил дед. Парсек утвердительно кивнул и уточнил:

– Это планета находится в созвездии Корма? Так, где же ваши яхты, катера, теплоходы и прочие плавучие транспортные средства?

– Тебя кто-то ввел в заблуждение, – усмехнулся старичок. – Отродясь их тут не было. А наше название произошло не от части корабля. Корма – вот, вокруг. – И он показал взмахом руки на зерновые поля. – Разве это не корм? У нас всегда светло и тепло, климат великолепный для круглогодичного выращивания и сбора урожая. Здесь всегда будешь сыт.

Мишка вспомнил, что именно эти слова записал сумасшедший астроном в своем атласе, и слегка расстроился: он надеялся попасть на планету-курорт, а вышло совсем иначе. Правда, еще неизвестно, что его ждало там, за бескрайними посевами злаковых культур. Планетянин предложил подвезти парня до ближайшего поселения. Огромное строение – двенадцать высоких светло-зеленых прямоугольников-небоскребов, соединенных перемычками и переходами – стало видно задолго до их прибытия к намеченной точке. Старик пояснил, что этот элеватор – основное хранилище всех планетарных запасов зерна. Да и вся жизнь на планете кружится вокруг него. Элеватор – словно центр притяжения, это и трудовая и духовная ось для местных жителей. А планета, кстати, называется Закрома. Закрома, что в созвездии Корма. Когда они подъехали к поселению, которое расположилось на холме, Мишка с интересом стал рассматривать многочисленные домишки, облепившие элеватор со всех сторон. Все это было похоже на огромный муравейник. На центральной площади стояли накрытые столы. Там было много разнообразных блюд, но преобладали хлебобулочные изделия. Здесь можно было перекусить в любое время: еду на столах постоянно обновляли, следили за свежестью и внешней привлекательностью пищи. Этим занимались с десяток девушек в белоснежных фартуках и чепчиках. Парсек по приглашению старичка уселся за стол, чтобы поесть, и украдкой принялся разглядывать снующих вокруг девиц, надеясь, что в одной из них он непременно узнает Машку. Но его ожидания не оправдались. Ее здесь не было. Мишке стало даже немного грустно, он рассчитывал на скорую встречу со своей одноклассницей.

Старичок решил, что теперь несет ответственность за гостя и перед ним, поскольку первым встретил его и привел сюда. И посчитал своим долгом просветить чужестранца, пояснить ему – что и как на этой планете. Парсек в пол уха слушал его тягучий восторженный рассказ о том, как боги, спустившиеся с небес, научили первого Кормчего искусству земледелия, вручив ему деревянный плуг, серп и снабдив колосьями пшеницы. В подтверждение своих слов планетянин ткнул пальцем в памятник, стоящий неподалеку, на который юноша до сих пор не обращал внимания. Монумент представлял собой комплекс фигур: огромный мужчина управлял колесницей, запряженной драконами, и разбрасывал во все стороны зерна. Старичок рассказал, что со стародавних времен жители планеты постоянно собирают немыслимые урожаи, потому и самым важным сословием в Закромах стали Кормчие – те, кто кормят остальных, пашут землю, сеют пшеничные зерна и серпами жнут пшеничные колосья. Но поскольку урожаи созревают один за другим, благодаря благодатным природным условиям, Кормчие постоянно работают в полях и не появляются в поселении. Некоторые планетяне их даже позабыли в лицо, а для других они превратились уже чуть ли не в легенду. Контактируют с ними лишь Ногошлепы. Они привозят на подводах выращенное зерно и снабжают Кормчих продуктами, чтобы те не отрывались от своего важного и необходимого для всего населения дела. Планетянин разъяснил, что жители планеты – закромийцы – разделились на определенные фракции по роду своей профессиональной деятельности. Кроме Кормчих и Ногошлепов, есть еще Рукастые – те, кто занят ручным физическим трудом, и Большеголовые – работники умственного труда. Это крупные фракции. Их большинство. Но и различных мелких объединений тоже хватает. В их числе Языкастые – особая категория руководящих кадров и дилетантов-любителей; и Четырехрукие – люди торговых занятий. Все они старательно выполняют свои функциональные обязанности, а в свободное время собираются в клубы по трудовым интересам и там обсуждают насущные проблемы. Старичок хихикнул и полушепотом сообщил, что имеются среди закромийцев и Шароходы, о них говорить не принято, но без них никак не обойтись. Поскольку основная масса планетян с головой отдается своей трудовой деятельности, многие забывают о таких существенных вещах, как продолжение рода. И именно Шароходы устраняют эти пробелы. К радостному облегчению Мишки телегу старичка-Ногошлепа уже загрузили провиантом, и ему следовало отбыть в поля.

Парсек отправился бродить по поселению, пытаясь отыскать очередное воплощение Машки. Ситуация сложилась самым подходящим образом, как раз в это время закромийцы собирались в клубы по интересам, что облегчало Мишкины поиски. Сначала он заглянул к Рукастым. Там шел разгоряченный спор о том, как правильно сжимать и разжимать пальцы при выполнении определенных трудовых действий. Мишка обвел всех глазами: собравшиеся здесь отличались от других закромийцев очень развитыми и неестественно вытянутыми верхними конечностями. Юноше стало не по себе, он испугался, что Маша может оказаться тут и будет выглядеть, точно как и они. Но обошлось. Не было ее ни среди Языкастых, ни среди Четырехруких. Парсек в тайне надеялся, что обнаружит ее в числе Большеголовых, но отчего-то решил прежде обойти всех остальных, а самое вероятное место ее нахождения оставить на «десерт». Но с Большеголовыми вышла заминка. Если закромийцы не находили общего языка друг с другом на уровне фракций, не понимали инофракционных проблем и стремлений, то у Большеголовых разногласия возникли внутри своей трудовой группы. Кроме глобального деления на лево- и правополушарных, они дробились на всевозможные группки и подгруппки, которые порой даже не способны были определить собственные цели и трудовые потребности, но желание обособиться и самоутвердиться у них достигало запредельного уровня.

Парсек пришел в полное замешательство. Он сбился с ног, но Машку нигде так и не нашел. Устало он снова сел за хлебосольные столы, установленные на площади, и задумался: «Выходит, зря прилетел на эту планету, ее здесь нет. Нужно было другое созвездие выбирать, дурак! Вероятно, шансы встретить Машу у меня уменьшаются с каждым разом».

– Что пригорюнился? – раздался голос сбоку. Мишка повернулся. Рядом с ним сидел закромийец и в ожидании ответа вывалил свой длинный дрожащий язык.

– Девушку ищу, – угрюмо ответил Парсек.

– Ха-ха! – рассмеялся Языкастый и ловко по-змеиному ухватил своим языком самый сочный кусок пирога и отправил его в рот. Прожевав кушанье, он дружески похлопал парня по плечу и, явно желая искренне помочь, предложил:

– Ты к Шароходам обратись, они подскажут.

Мишка чуть не взорвался от гнева, благо, что доброжелательный закромийец уже отправился восвояси. «Подальше отсюда! Уйти! Убежать!» – взволнованно решил Парсек и стремительно зашагал из поселения в бескрайние поля, не разбирая дороги. Когда он немного утомился от быстрой ходьбы, то бросился на землю и лег на спину, утопая в пшеничном океане и скрываясь от закромийской действительности в густых золотистых колосьях. Сейчас существовал лишь он и это бесконечное небо с шестью яркими светилами. Отрешившись от всего, юноша задремал, расслабляясь и успокаиваясь. Вскоре он услышал приятное легкое пение, осторожно приподнялся и увидел обнаженную девушку с букетом колосьев спелой пшеницы в руках. Она будто плыла по злаковому морю, пшеничные стебли колыхались точно волны, мягко прикасаясь к девичьим ногам. Мишка раскрыл рот от потрясения: это была Машка! Конечно, она сильно изменилась: волосы из темно-каштановых превратились в русые и сплелись в длинную косу, достающую до ягодиц, а Машка разве что хвостики носила в младших классах. Закромийка – телесно раздобревшая и значительно округлившаяся в самых приятных местах – все же была воплощением его одноклассницы. Заметив парня, она стыдливо присела и прикрылась руками. Парсек подскочил к ней и с пылом закричал:

– Наконец-то я тебя нашел!

– А ты кто? – удивленно спросила девушка.

– Ну да… – образумился Мишка, – не поверишь. Мы с тобой друзья… очень близкие… на другой планете. Тебя же Машей зовут или как-то вроде того?

– Марьюшка я, – ответила закромийка и посмотрела на юношу с любопытством.

– Я тебя искал по клубам! Думал уже все, нет тебя в этом созвездии.

– Не хожу я в клубы, – иронично сказала девушка. – Там одна и та же галиматья. Переливают из пустого в порожнее да меряются между собой у кого язык длиннее или руки более мозолистые. Они зажаты в своих узких профессиональных мирках, ничего им больше неинтересно. А я сама по себе, – и неожиданно добавила: – Ты же меня уже всю успел разглядеть? Я встану, а то мягкое место исколола стеблями. И поскольку ты не Шароход, можешь смотреть на меня, сколько влезет. Но если что-то непристойное задумаешь, то предупреждаю – только после свадьбы! Я целомудренная закромийка.

Марьюшка выпрямилась и неспешно, покачивая округлыми бедрами, снова поплыла по пшеничному морю. Мишка, с дрожью любуясь ее наготой, тут же возбужденно выпалил:

– Так давай поженимся! Как у вас тут это делается?

Закромийка с довольным видом хмыкнула и устремилась вперед, ее коса подскакивала на бегу и шлепала девушку по исцарапанным загорелым ягодицам. Мишка никак не мог насладить свои глаза, испытывая естественную мужскую радость от созерцания обнаженной Марьюшки. Очарованный, он кружился вокруг нее, не отрывая взгляда, а она игриво вертелась и периодически кокетливо прикрывалась руками. Но вдруг закромийка остановилась и ахнула:

– Нам нужно спешить! Скоро начнется планетарный ритуал!

Подбежав к брошенной среди пшеницы одежде, Марьюшка к глубокому сожалению Парсека быстро оделась. Она предложила юноше следовать за ней и помчалась к поселению. Там, на окраине, вперемешку, невзирая на принадлежность к фракциям, закромийцы выстраивались в колонны. Это общепланетарное действо объединяло всех, и планетяне на время забывали любые разногласия. Молодые люди пристроились к остальным. Мишке приспичило. Он, тушуясь, поинтересовался у Марьюшки, где находится ближайший туалет. Она хитро улыбнулась и сказала:

– Подожди чуть-чуть.

Колонны дружно вышли в пшеничные поля и замерли. Тут по небу прокатился зычный механический голос:

– Удобрим родную землю?

– Удобрим! – радостно отозвались закромийцы и принялись, не сходя с места, справлять нужду большую и малую. Марьюшка без стеснения присоединилась к своим соотечественникам…

Когда все закончилось, и они отошли подальше от толпы, девушка рассказала, что эта традиция заложена еще в стародавние времена, и каждый планетянин неукоснительно обязан ее соблюдать. А механический голос – это голос закромийского Лидера. По сути, призвать население к выполнению ритуала – его главная и единственная обязанность. Действо повторяется несколько раз в сутки, а если кому-то потребуется раньше – нужно терпеть, иначе могут наказать: освободить от работы на день или, жутко предположить, на два, а для закромийца – страшнее кары не придумать. Работа – это для планетян самое важное и ценное, жизненно необходимое, заполняющее их без остатка. Без нее они чахнут и умирают от скуки и незанятости ума, иногда даже буквально в течение одного дня. И вдруг изменившись в лице, Марьюшка с негодованием прошептала:

– Чувствую, близится катастрофа. Уже почти всю поверхность планеты заср… покрыли в несколько слоев экскрементами. – И добавила жалобно: – Ты же женишься на мне и заберешь с собой? Здесь жить невыносимо.

Парсек порывисто обнял девушку и уточнил, что необходимо для церемонии бракосочетания. Он больше не мог себе позволить потерять Машку, пусть даже ее воплощение. Марьюшка радостно сообщила, что она работает в лаборатории элеватора пробоотборщиком, и, чтобы ее посватать, необходимо попросить разрешения у трудового коллектива. Проблема в том, что с ней вместе трудятся и Рукастые, и Большеголовые и, само собой разумеется, Языкастые. А у каждой фракции свое мнение о процедуре заключения брачного союза, а уж если жених не закромийец – то тем более, поскольку таких прецедентов еще не бывало.

Мишке следовало явиться к элеватору на следующий день, а пока Марьюшка определила его в гостиницу для Кормчих, все равно она всегда пустовала, за исключением периодов, когда хлеборобы собирали урожай неподалеку от поселения. Но они были так трудолюбивы и быстры в своих действиях, что по-прежнему оставались незаметными для большинства планетян. Парсек провел ночь в муках: волнующая плоть закромийской Машки не давала ему покоя. Марьюшка грезилась ему без одежды с венком из ромашек и васильков на голове; она ползала на четвереньках по огромной куче пшеницы и все отбирала и отбирала пробы, ласково поглаживая каждое зернышко и придирчиво осматривая каждую соринку. Когда она поднималась во весь рост, то утопала в зерне по свои прекрасные колени и, пытаясь выбраться и не увязнуть полностью, девушка поднимала ноги выше и выше…

Чтобы не прозевать Марьюшку, ранее утро Парсек встретил уже у элеватора – прямо под лозунгом «Слава Корму и Труду!», висящим над главным входом. Она появилась одновременно с другими работниками – у них так принято: никто не приходит раньше всех, и никто не опаздывает. По дороге девушка, видимо, уже сообщила своим коллегам о Мишкиных намерениях: это можно было понять по их придирчивым взглядам, насмешливым улыбкам и тыканьям пальцами в инопланетянина. Парсек решил не обращать внимания на происходящее и не конфликтовать с туземцами, лишь бы Машкина копия теперь всегда была рядом с ним. Закромийка увлекла Мишку за собой. Она проводила его в просторную мастерскую и попросила подождать. Ждать пришлось недолго. Из-за столь неординарного события трудовой коллектив элеватора согласился повременить с выполнением своих функциональных обязанностей и, не откладывая в долгий ящик, сообща определить дальнейшую судьбу Марьюшки и гостя планеты. Сгрудившись в мастерской, работники распределились по фракциям: Рукастые – в центре, а Большеголовые, соответственно, слева – левополушарные, а справа – правополушарные. Языкастые по привычке сновали по всей мастерской, не останавливаясь и не замолкая. Языкастые и начали первыми разбираться в сути вопроса:

– Нами гнушаются обитатели ближних планет и дальних, а ты тут нарисовался непонятно откуда и прямо сразу собрался жениться. Обоснуй.

Мишка подошел к Марьюшке, взял ее за руку и твердо сказал:

– Она – главная часть моей жизни.

– Да что ж в ней такого особенного? – поинтересовались Рукастые. – Руки у нее не развиты: короткие и слабые. Может, тебе среди наших невесту подыскать?

– Ну, у нее другое зато неплохо развито, – встряли левополушарные. – Единственный недостаток – голова маленькая.

– Во фракции Марьюшка вступать отказалась, правда, ни одной из них она особо и не подходит, – отметили правополушарные и спросили участливо: – А ты, инопланетянин, что делать умеешь? К какой трудовой группе думаешь примкнуть? Ты бы нам мог пригодиться. В крайнем случае, Шароходы тебя примут.

– Только к Марьюшке собираюсь примкнуть, – уже заметно нервничая, ответил Парсек.

– А ты вообще всех закромийек видел? – выспрашивали Языкастые. – Не спешишь ли? У вас на планете невест совсем нет, что ли?

– Я уже сделал свой окончательный выбор, – ответил Парсек.

Твердость и уверенность чужака в своих чувствах к Марьюшке только распаляли недовольство закромийцев, и они еще долго обсуждали девушку, припоминая ее былые промахи и ошибки. Особенно проявили в этом старание Языкастые. Мишка по просьбе закромийки мужественно терпел все их нападки и обвинения. Неожиданно представители непонятной подгруппы Большеголовых выступили в поддержку союза юноши и девушки:

– Марьюшка – статная, еще и пробоотборщиком трудится – хороший выбор! У нас к ней претензий нет.

Когда Парсек это услышал, то решил, что работники элеватора уже вдоволь потешили свои языки и вот-вот вся эта говорильня закончится и им с Марьюшкой дадут коллективное «добро» на брак и совместное проживание. Но его выводы были поспешными и абсолютно неверными.

– Претензии у нас есть к тебе, инопланетянин, – заявили Языкастые. – Позволить иноземцу жениться на закромийке мы не можем, поскольку ты не чтишь наших традиций, не участвуешь в планетарном ритуале. Да и вообще пора тебе убираться с нашей планеты. Чужой ты нам.

Труженики элеватора утвердительно загалдели и разошлись по рабочим местам.

– И что теперь? – недоуменно спросил Мишка у Марьюшки.

– Все, – всхлипнула девушка, – ничего у нас с тобой не выйдет. Не позволят они.

– Ты же хотела, чтобы я тебя с собой забрал! – воскликнул Парсек. – Так зачем нам их одобрение, если мы все равно улетим отсюда?

– Без разрешения я не могу, – уперлась Марьюшка. – Пожениться мы должны по-закромийски.

Юноша удивился тому, что девушка так легко ставит общественное мнение во главу угла, пренебрегая личными интересами, тем более в таком интимном вопросе, как замужество, но вынужден был уважать ее нравственные порывы, желание блюсти общепринятые законы и нормы закромийской цивилизации. Он целые сутки не высовывал носа из гостиницы, размышляя, как выйти из этого положения, как разрулить ситуацию так, чтобы каждая заинтересованная сторона получила полное удовлетворение. Парсеку потребовалось в туалет (ждать планетарного ритуала, а тем более участвовать в нем – он не собирался), и это натолкнуло его на занятную мысль…

Мишка припомнил старинный рецепт слабительного, действующего удручающе неожиданно и насмешливо продолжительно. Чтобы собрать необходимые компоненты, ему пришлось отыскать на площади, где кормили всех и всегда, кухонные кладовые, а затем еще парочку ингредиентов для зелья выторговать у четырехрукого спекулянта, стараясь провернуть задуманное дельце с особой осторожностью и не дать никому повода заподозрить его в подготовке «диверсии». Все получилось как нельзя лучше. Когда работники элеватора пришли пообедать на площадь, Парсек, уже познакомившись с одной из девушек, обслуживающей столы, получил доступ на кухню и незаметно опустил свое зелье в котел с варевом. Чуть позже он с показным расстроенным видом подошел к обедающим элеваторщикам, поставил на стол несколько бутылок горячительных напитков, которые раздобыл у Четырехруких, и предложил чисто символически отметить его убытие с планеты. Закромийцы были не против. Мишка сел рядом с Марьюшкой, уставив на нее печальные глаза, и приложил все усилия, чтобы она не отведала блюда с его «сюрпризом». У Марьюшки что-то сделалось с лицом: каждым искривлением окологубных и лобных линий она показывала, как сейчас несчастлива. Юноша незаметно стискивал ее руку, чтобы подбодрить. Обеденный перерыв закончился, и закромийцы, насытившись, вдохновенно двинулись навстречу своим будущим трудовым подвигам. Парсек неспешно отправился за ними и устроился поудобнее на скамейке у главного входа в элеватор. Ждать пришлось недолго: зажимая руками межягодичное пространство, труженики один за другим пулей вылетали из элеватора, нервно озираясь и устремляясь к ближайшим кустам. А Мишка тем временем громким и нудно-протяжным голосом оповещал: