Когда рассеется тьма

– И твой работодатель, насколько я помню, – синие глаза под черными ресницами смотрели зло и тревожно.

Агата ни у кого не видела таких синих глаз, как у Кирилла.

Ей бы такие. Но у нее глаза самые обычные, не то серые, не то голубые.

– Правильно помнишь.

Кирилл сжал губы, что-то обдумывая. Синие глаза сузились.

«Я ему не нужна», – окончательно и ясно поняла Агата, глядя на красивое чужое лицо.

Он говорил бы что-то совсем другое, если бы действительно сильно по ней соскучился и хотел помириться.

От окончательного вывода сделалось грустно.

Хорошо, что она успела понять, что вовсе в него не влюблена и страдать по нему не будет.

– Хочешь, я останусь? – взяв ее за плечи, прошептал Кирилл в ухо.

Агата покачала головой.

– Ты его любила? – Кирилл ласково и грустно заглянул ей в глаза.

Прежняя Агата сочла бы, что он искренне разделяет ее горе.

Новая Агата Кириллу не верила. Оттого, что она ему не верит, было тоскливо, и хотелось, чтобы он поскорее ушел.

Она пожала плечами.

Он отпустил ее плечи, подержался за ручку входной двери и быстро вышел. Агата заперла за ним дверь и тоже подержалась за ручку.

Она ошибалась, считая, что Кирилл в нее влюблен, но смертью Юлия Семеновича он заинтересовался искренне. Его можно понять, убийства случаются не часто, это любого заинтересует.

Захотелось снова отпереть дверь, позвать бывшего бойфренда, рассказать ему о Юлии Семеновиче, обсудить все возможные версии, даже самые нелепые. Кирилл ее не любит, но дураком он точно не является. Сможет посоветовать что-нибудь умное.

Зашумел остановившийся на этаже лифт. Агата отошла от двери.

Поговорить с кем-то хотелось нестерпимо. Родителям она о смерти родственника сообщила, конечно, но родители Юлия Семеновича почти не знали и ничего стоящего сообщить не могли.

Поговорить с кем-то хотелось нестерпимо, но поговорить было не с кем.

21 мая, суббота

Повезло, мать позвонила, когда Ксения была в ванной. Разговаривать с матерью при жене Павлу решительно не хотелось. Даже тактичная Ксения не смогла бы удержаться от вопросов, а отвечать на них у него не было никакого желания.

Он никогда не говорил Ксении о матери. Жена наверняка считала, что мать давно умерла.

– Пашенька, мне так хочется с тобой поговорить, – жалобно пролепетала мать.

Когда он был совсем маленьким, ее лепетание вызывало у него острое желание поскорее вырасти и защитить ее от всех мирских напастей. Павел утыкался ей в колени и не понимал, почему у Юлия и бабушки делались сердитые лица.

– Говори, – разрешил взрослый Павел, косясь на дверь ванной.

– Давай встретимся, Паша. Мы так давно не виделись!

Павел почувствовал, как застучало сердце.

Они давно не виделись, потому что ей не было до него дела. Ни когда он был маленьким, ни сейчас.

Павел потер рукой левую сторону груди.

– Паша!..

Его терпения всегда хватало не дольше, чем на пять минут общения с собственной матерью.

– Давай, – неожиданно решил Павел.

Нужно выяснить, какого черта она сюда приехала.

– Давай встретимся у Чистых прудов, – решил Павел. – Через час.

Вода в ванной течь перестала.

– Ксения, – позвал он, подойдя к двери. – Мне нужно отъехать по делам.

Жена, закутанная в махровое полотенце, приоткрыла дверь, грустно и понимающе кивнула. Ей не нравилось, что он уезжает от нее в выходные. Это ни одной жене не нравится.

– Надолго?

– Надеюсь, что нет.

У него замечательная жена, никогда не мучает его вопросами.

Павел чмокнул ее в нос и виновато улыбнулся.

У него замечательная жена. Он почти не уделяет ей внимания, а она ни разу его в этом не упрекнула.

Он успел одеться и уйти до того, как она вышла из ванной.

Времени до встречи было больше чем достаточно, и он пошел пешком. Субботний город был почти пуст, немного людей и мало машин. Пахло свежестью и еще чем-то приятным, сиренью, наверное.

Юлий красотам природы радоваться не умел, умела бабушка, но ее давно не было в живых.

Доставляет ли Ксении радость пребывание на природе, Павел не знал. Если доставляет, нужно купить или построить загородный дом. Жена ничего от него не требует, но это не означает, что он может о ней не заботиться.

Он старался идти медленно, но все равно пришел на десять минут раньше. Постоял, глядя на вход в метро, подосадовал, что не обговорил конкретное место встречи, и увидел мать. Она появилась откуда-то сбоку. Наверное, приехала на такси.

Мать никогда не была красавицей. Невысокая и полная, она напоминала бы шарик, если бы не умело подобранная одежда и что-то еще, выдававшее в ней иностранку. Мать долго жила за границей.

Синеватые седые волосы коротко пострижены. Когда Павел видел ее в прошлый раз, волосы были пепельные.

Дать ей ее шестьдесят было невозможно. Гладкое, без морщин лицо, легкая, несмотря на полноту, походка.

Мать начала озираться, Павел неохотно к ней шагнул.

– Привет.

– Пашенька!

Он испугался, что она сейчас его обнимет, но она только всплеснула руками.

– Ты совсем взрослый!

– Я уже двадцать лет взрослый.

На самом деле он взрослый гораздо дольше. Он стал взрослым, когда узнал, что она собиралась отдать его в детский дом.

Метро впускало и выпускало пассажиров. Они стояли не в самом удачном месте, пешеходам приходилось их обходить.

– Пожалуйста, объясни, чего ты от меня хочешь, – вздохнул Павел.

Мать, вздохнув, молча тронулась в сторону пруда. Павел послушно пошел следом, радуясь, что она не пытается взять его под руку.

На бульваре народу почти не было. Он ожидал, что мать сядет на первую попавшуюся свободную лавку, но она пошла дальше, перед прудом свернула в кусты. За ними он увидел одинокую лавочку. Мать уселась, он остановился рядом.

– Ты здесь была?

С дорожки, по которой они шли, лавочку видно не было.

– Нет. – Она поерзала, перемещаясь в тень нависающей над лавкой сирени. – Но я люблю это место. И всегда любила. Я люблю Москву.

– Пожалуйста, скажи, чего ты хочешь. У меня мало времени.

Павел отвернулся от матери, посмотрел на серую воду пруда. Рыжая утка, заметив их, подплыла ближе, негромко крякнула. Павел повернулся к утке спиной.

– Я соскучилась по тебе, Паша.

– Как у тебя с деньгами? Юлий ведь тебе переводил деньги, да?

Сын никогда ее не интересовал. Ее всегда интересовали деньги.

– Сейчас я деньги получать не могу, – мать притворилась равнодушной.

– Не можешь, – подтвердил он.

Денежные переводы из России за границу были запрещены санкциями.

Он случайно узнал, что Юлий переводит матери деньги. Это было три года назад, когда Юлий готовил налоговую декларацию и попросил Павла ее проверить.

– Зачем ты это делаешь?! – ахнул Павел, поняв, куда дядя ежемесячно отправляет тысячу евро. – Юлий!

Тот промолчал.

– Юлий!

– Паша, это наши внутренние дела, – твердо пресек тогда этот разговор дядя.

Павел его не понимал, но думать и говорить о матери ему было противно, и больше он к тому разговору не возвращался.

– Юлий собирался дать тебе наличные?

– Да, – равнодушно призналась она. То есть притворилась равнодушной. – Но я не хочу говорить о деньгах.

– Тебе есть на что жить?

Зачем он это спросил?.. Какая ему разница, как она живет?

– Есть, – уверенно кивнула она.

Он ошибался, ей вполне можно дать шестьдесят.

– Ты бы шла работать, – посоветовал Павел. – Или выйди замуж в очередной раз.

Мать молчала. Видеть ее старой было так же тошно, как видеть ее иностранкой без возраста.

Неожиданно Павел достал бумажник, радуясь, что вчера догадался снять наличные, чтобы иметь их на всякий случай на предстоящих похоронах. Отсчитал десять пятитысячных купюр и молча протянул матери.

Она тоскливо посмотрела на тонкую пачку, потом на него и, к его удивлению, покачала головой. Павел поморщился, положил купюры рядом с сумочкой. Та была явно не из дешевых.

Наверняка недешевыми были и кольца на пальцах. Колец было много.

– Мне хочется взять что-нибудь на память о родителях. О Юльке.

– Что именно? – уточнил он.

Мать пожала плечами.

Неожиданно он с тоской подумал, что она вполне может претендовать на квартиру Юлия. Она сестра, имеет право.

Насколько он знал, бабушка и дедушка когда-то продали большую квартиру и взамен купили две, одну для себя, другую для матери. Юлий тогда уже много работал, неплохо зарабатывал и жил отдельно. Дядя переехал к бабушке, когда маленький Павел стал никому не нужен. То есть не нужен матери.

– Ты претендуешь на квартиру?

– Нет, – тоскливо ответила мать. – Я ни на что не претендую. К тому же Юлий написал завещание. На тебя, разумеется.

Нужно немедленно узнать насчет завещания. Павел не собирался ничем делиться с матерью.

– Родители когда-то выделили мне квартиру. Это была крошечная однушка…

– Считай, что тебе не повезло, – мстительно усмехнулся Павел. – Юлию в результате досталась квартира в два раза больше. Да еще в центре!

– Это была крошечная однушка, но я была в ней счастлива.

У матери на глазах появились слезы.

Он посмотрел на пруд, чтобы не видеть ее. Уток поблизости не было.

– Ты не возражаешь, если я буду ездить иногда в квартиру? – тихо спросила она. – Она все равно пока пустует. Мне хочется вспомнить маму, Юлия…

– Возражаю!

– Почему, Паша?

Когда-то давно он задумывался: она идиотка или притворяется. Иногда склонялся к первому варианту, иногда ко второму.

– Извини, я спешу, – Павел вежливо ей кивнул и быстро пошел вдоль пруда.

Маленький мальчик гонял по дорожке камешек. Тот подкатился к кроссовке Павла. Захотелось поднять камень и швырнуть его в пруд, а еще лучше проделать это с чем-нибудь потяжелее. Павел улыбнулся и подтолкнул камень поближе к ребенку.

* * *

В том, что Павел организует все как надо и коллегам Юлия Семеновича о предстоящих похоронах сообщит, Агата не сомневалась. Но Антонине Александровне решила позвонить. Агате казалось, что они странным образом сблизились, когда вместе обнаружили тело старого родственника. Может быть, потому что обе тогда заплакали.

Агата набрала номер и запоздало подумала, что только ей может казаться, что Антонина ей не чужая, а строгая дама-профессор вовсе так не считает.

– Здравствуйте, Антонина Александровна… – робко заговорила Агата.

– Здравствуй, Агаточка.

Голос прозвучал вполне доброжелательно, и Агата осмелела.

– В понедельник похороны. Вы знаете?

– Знаю, Павел позвонил. Ты в курсе, что смерть Юлия?.. Что он умер не от естественных причин?

– В курсе. Я все время об этом думаю.

– И я все время об этом думаю, – Антонина Александровна усмехнулась. – Только ничего не могу придумать. – Женщина вздохнула, помолчала. – Юлий оставил на кафедре свой ноутбук. Может быть, подъедешь, я тебе его отдам? Я как раз хотела Павлу позвонить по этому поводу.

– Подъеду, – непонятно отчего обрадовалась Агата.

Наверное, оттого, что одной гулять в парке скучно, а больше заняться нечем.

– В два часа около университета. Сможешь? У меня как раз лекция закончится.

– Смогу, конечно.

Времени до двух было много, можно успеть нагуляться в парке. Агата постояла у окна, размышляя, чем заняться, и решила, что идти в парк не хочет. Открыла настежь окно на кухне и, зажмурившись, подставила солнцу лицо.

Она недавно прочитала, что солнечные лучи, падающие на закрытые веки, исключительно полезны для зрения. Со зрением у нее все было в порядке, но лишнего здоровья не бывает.

Телефон зазвонил, когда стоять у окна надоело.

Номер высветился незнакомый, и собеседницу Агата узнала, только когда та представилась:

– Это Ксения, Агаточка.

– Здрассте, – промямлила Агата.

Жену Павла Агата видела всего несколько раз. Ксения звала ее Агаточкой, смотрела участливо и разговаривала ласково, а Агата в ее присутствии почему-то вспоминала, что она бедная родственница.

– Павел считает, что Юлия убили, – озабоченно поделилась Ксения.

– Ему так в полиции сказали, – подтвердила Агата.

– Павел очень нервничает. На него просто смотреть больно!

– Но… Юлий Семеныч… Было бы странно, если бы Павел не нервничал.

– Я понимаю, Павел любил дядю. Но Юлию было уже много лет!

Агата оторопело уставилась в открытое окно, не найдя, что на это сказать.

Ей всегда казалось, что людей нельзя убивать ни в каком возрасте.

Раньше Ксения не производила на Агату впечатление законченной дуры. Дурой ее считал Юлий Семенович.

– Юлий мог перепутать лекарство…

– Не мог! – отрезала Агата. – Он был пожилой, да. Но мозги у него были в полном порядке!

– Ты не представляешь, как я боюсь за Павла… – помолчав, пожаловалась Ксения.

– В каком смысле? – не поняла Агата. – Вы полагаете, кто-то собирается уничтожить всю семью?

Агата грустно улыбнулась. Показалось, что она сейчас скопировала Юлия Семеновича. Родственник вполне мог ответить Ксении так же. По нему часто нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно.

– Почему ты зовешь меня на «вы»? Я кажусь тебе старой?

– Нет, конечно, – заверила Агата.

– Не говори так больше, это меня обижает, – Ксения помолчала. – Ты шутишь, а… Знаешь, сорок лет у мужчин опасный возраст. А тут такое…

– Павел хочет, чтобы убийца был найден. И я этого хочу.

– Господи, я тоже этого хочу! Но нельзя же доводить себя до инфаркта! – Она опять помолчала. – Нам нужно почаще с тобой встречаться, Агаточка. Мы ведь единственные родственники.

Они с Ксенией не были родственницами. Агата и Павлу-то была практически никем.

– Хочешь, в кафешку сходим?

– Сегодня не могу, – быстро отказалась Агата. – Договорилась встретиться с Антониной.

– А кто это?

– Подруга Юлия Семеныча. Мы с ней вместе были, когда… когда пришлось вскрывать дверь.

– А мне ты тогда даже не позвонила!

– У меня не было твоего телефона.

– Антонина что-то хочет рассказать тебе про Юлия?

– У нее ноутбук Юлия Семеныча, я хочу его забрать.

– Звони, когда будет время и желание. Я тебе всегда рада.

– Да, конечно, – согласно кивнула Агата и вежливо добавила: – Спасибо.

Времени до встречи с Антониной Александровной было еще много. Агата опять постояла у окна, пока солнце не скрылось за набежавшим облачком, потом посидела в кресле, просматривая социальные сети.

А потом сидела просто так, пытаясь восстановить в памяти все, о чем разговаривала с Юлием Семеновичем в последние дни.

Пыталась найти хоть что-то необычное, подозрительное и не смогла.

* * *

С бульвара Павел свернул в переулки, быстро пошел вдоль старых капитальных домов, радуясь, что прохожих мало и идти можно быстро. Злость постепенно уходила, минут через десять он начал дышать спокойно.

Возвращаться домой пешком не стал, повернул назад, к метро. Потом зачем-то взял влево и опять вышел к пруду, к тому месту, где оставил мать. Остановился у тротуара, отсюда лавочка, на которой мать сидела, была хорошо видна. На лавке обнималась молодая пара.

Павел достал сигарету, закурил. Сделав несколько затяжек, обернулся в поисках урны и прямо перед собой увидел надпись «Липка».

Урна была рядом со входом в «Липку». Павел бросил окурок, покрутил головой. Пожалуй, с лавки, где сейчас сидела пара, надпись была видна.

Мать уверенно шла именно к этой лавочке…

Павел открыл дверь кафе, зашел внутрь. Помещение было крошечным, только стойка и несколько столиков. За одним из столиков сидел единственный посетитель. То есть посетительница. Девушка лет двадцати сосредоточенно била по клавишам ноутбука.

Стоя за стойкой, молодой парень с красивыми восточными глазами вопросительно смотрел на Павла.

– Мне нужна запись с камер за шестнадцатое мая. – Павел полез в бумажник, радуясь, что имеет кучу наличных. Достал пятитысячную купюру, протянул парню.

– С каких камер? – спокойно спросил молодой человек. Покосился на купюру и снова посмотрел на парня.

– Черт возьми! Откуда я знаю! У вас должны быть камеры наблюдения. Я хочу записи со всех! – Павел положил купюру перед парнем и снова полез в бумажник.

Достать следующую купюру он не успел, буфетчик решительно подвинул к нему первую.

– Недавно менты спрашивали записи за шестнадцатое, – задумчиво поделился он.

– Мне нужны те, что взяли менты, – кивнул Павел. Парень молчал и пришлось объяснить: – У меня убили родственника. Он заходил в ваше кафе. Я заплачу любую сумму.

Восточные глаза смотрели со спокойным любопытством.

– Помогите мне. Пожалуйста.

Хлопнула дверь, единственная посетительница ушла.

К середине дня здесь отбоя не будет от посетителей.

– Этот человек мне очень дорог. – Павел не помнил, чтобы когда-то чувствовал себя просителем. Быть просителем у него получалось плохо. – Я хочу найти убийцу.

Буфетчик посмотрел на дверь, потом почему-то на потолок и молча ушел за стойку. Вернулся он через пару минут, положил на продолжавшую лежать на стойке купюру флешку и подвинул купюру с флешкой Павлу.

Дверь снова хлопнула, вошел пожилой мужчина, остановился у Павла за спиной.

– Флешка стоит денег, – запротестовал Павел.

Восточные глаза его проигнорировали, парень занялся пожилым посетителем.

Павел сжал флешку вместе с купюрой, сунул в карман.

– Спасибо.

Парень коротко кивнул, укладывая в бумажный пакет круассаны.

Павел вышел на улицу, снова посмотрел на стоящую под кустами лавку. Лавка была пуста.

Народу было немного не только на улицах, в метро тоже. То ли оттого, что он редко ездил в городском транспорте, то ли оттого, что пассажиров почти не было, метро Павлу показалось новым, незнакомым. Как будто он вернулся сюда после долгой отлучки.

Садиться он не захотел, встал у закрывшейся двери. В отражении дверного стекла показался себе совсем толстым, почти уродливым.

Начать бегать по утрам, что ли?..

Двери открылись, Павел подался в сторону, пропуская желающих выйти из вагона, прижался спиной к поручню. Нетерпеливо ждал, когда поезд подойдет к его станции. Потом быстро дошел до дома, чмокнул подбежавшую Ксению и вставил флешку в компьютер.

Полицейский не обманул, Юлий зашел в кафе не дольше, чем на минуту.

Камера была установлена грамотно, охватывала почти весь зал. Юлий подошел к стойке, купил две маленькие бутылки минералки. Снова направился к двери.

Шел он не быстро и не медленно. Не похоже, что нервничал или был чем-то сильно обеспокоен.

Впрочем, Павел не припоминал, чтобы Юлий когда-нибудь вел себя несдержанно.

Павел остановил изображение, вгляделся в лицо дяди. Смотреть на него сверху было непривычно.

– Павел… – позвала Ксения.

Павел закрыл ноутбук и повернулся к жене.

– Хочешь, купим загородный дом? – неожиданно спросил он.

Ксения опешила, засмеялась.

– Если тебе хочется, давай купим, – она прижалась к нему сзади, он поцеловал ей руку.

Мать из подозреваемых смело можно исключить. Матери невыгодно травить брата, она умело тянула из него деньги. С Павлом этот фокус не пройдет.

* * *

Открыть ноутбук хотелось еще в метро, но Агата себя сдержала, дождалась, когда поднимется в квартиру. Боялась, что компьютер защищен паролем, но обошлось, Юлий Семенович излишней подозрительностью не страдал, пароль не потребовался.

В компьютере было много технических текстов и файлов с графиками, диаграммами, схемами. Фотографий мало: Юлий Семенович с какими-то людьми в деловой обстановке. На некоторых присутствовала Антонина Александровна. Еще был снимок студенческой группы более чем десятилетней давности. Такие фотографии обычно делаются для выпускников на память, у Агаты была похожая. Под овальным портретом каждого из студентов имя и фамилия, а наверху всего листа номер группы и год выпуска.

Девушек в группе было немного, Агата внимательно их рассмотрела. Девушки были самые обычные и вполне могли сойти за студенток Агатиного выпуска.

Письма в почте Юлия Семеновича обнаружились только деловые. Агата просмотрела те, которые были написаны в последние два месяца. Зацепиться было не за что, ничего, кроме технических проблем, Юлий Семенович в письмах не обсуждал.

Агата вставила в компьютер флешку, чтобы переписать содержимое памяти, и позвонила Павлу.

Она правильно угадала, Павел приехал немедленно.

– Сунула нос в комп? – усмехнулся он, когда она открыла ему дверь.

– Сунула, – засмеялась Агата.

Что-то с ней случилось после смерти Юлия Семеновича. Кирилл стал казаться чужим, а Павел, которого она почти не знала, близким.

– Ну и как?

– Никак.

Он критически осмотрел ее жилье и вздохнул.

Агата своего жилья не стыдилась. Конечно, собственную квартиру она бы сделала более уютной, но и здесь было аккуратно и чисто.

– Переехала бы ты к Юлию. Говорю же тебе, квартира будет пустовать.

– Не перееду.

– Ну и дурочка.

Он сунул ноутбук в сумку и остановился перед Агатой.

– Как зовут твоего парня?

– Какого? – прекрасно поняв, кого родственник имеет в виду, насупилась Агата.

– Кончай! Как его зовут?

– Кирилл.

– Фамилия?

– Морошкин, – вздохнула Агата и зачем-то призналась: – Я с ним рассталась.

– Правильно сделала, – отчего-то похвалил Павел.

– Почему?

– Не нравится он мне, – подумав, серьезно ответил родственник.

– Почему?

– Черт его знает. – Павел помолчал. – Как ты с ним познакомилась?

– Случайно, – внезапно Агате расхотелось отвечать. – Правда случайно. В кафе.

Павел внимательно на нее посмотрел, хотел еще что-то узнать, но ничего не спросил. Как будто почувствовал, что допрос ей надоел.

– Про похороны помнишь?

– Помню, – удивилась Агата.

С чего бы ей забыть? Она еще не дожила до склероза.

– Не опаздывай.

– Не опоздаю.

Она никогда никуда не опаздывала. Опаздывал Кирилл, ей часто приходилось его ждать.

Павел подошел к двери, постоял, вздохнул и нехотя сказал:

– Пока.

– До свидания, – кивнула Агата.

Заперев за ним дверь, она сунула флешку в свой ноутбук и снова начала просматривать файлы из компьютера Юлия Семеновича.

Хорошо, что она смогла назвать фамилию Кирилла. Иначе было бы совсем глупо. Павел бы окончательно уверился, что она круглая дура.

Фамилию Кирилла она узнала случайно. Однажды его остановил гаишник, и Кирилл предъявил ему права. Когда прятал документ, Агата разглядела фамилию.

Они встречались почти год, а она ничего о нем не знала.

Знала только, что у него трагически погибла сестра.

Прошлым летом Кирилл повез ее за город. Стояла жуткая жара, у прудов была куча народу, они с трудом нашли более или менее безлюдное место.

Кирилл заплыл на середину большого пруда, Агата поплескалась у берега, постояла, глядя на темную голову Кирилла, прогулялась вдоль растущих вдоль берега камышей.

Солнце было в дымке, воздух казался раскаленным. Стрекозы лениво вились у камышовых листьев, какая-то птичка чирикала из подступающего леса.

Когда она вернулась к оставленной одежде, Кирилл, озираясь, стоял на берегу.

– Какого черта?.. Куда ты делась?! – он грубо схватил ее за плечи и зло потряс. Губы у него дрожали.

– Кирилл! Ты что?.. – Кажется, Агата тогда даже испугалась. – Ты с ума сошел?

– Где ты была?

– Там, – Агата кивнула в сторону камышей. – Ты перегрелся на солнце?

Он потер лицо руками и сел на землю, уткнув лицо в ладони.

– Кирилл!

– У меня утонула сестра, – тихо сказал он, не отрывая рук от лица.

Агата молча села рядом.

– Я не смог ее спасти.

Агата прижалась лбом к его плечу. Лица Кирилла видно не было, а руки подрагивали.

– Это было двенадцать лет назад.

Кирилл оторвал руки от лица, обнял Агату за плечи.

Потом она пыталась расспрашивать его о сестре, но он отвечал неохотно, односложно, и Агата перестала к нему приставать.

Солнце за окном опустилось к крыше соседнего дома, засветило в глаза. Неожиданно Агате стало тоскливо оттого, что она одиноко сидит чудесным вечером в своей убогой квартире, которую изо всех сил старается сделать не убогой. Агата открыла шкаф, выбрала вместо привычных брюк короткое платье и отправилась в парк, как и намечала.

Загорать уже поздно, а гулять по дорожкам в самый раз.

* * *

В том, что в компьютере Юлия ничего, кроме научных разработок, не окажется, Павел не сомневался. Дядя всегда четко отделял служебное от личного, даже персональную почту в компьютере не читал. Комп служил для работы, телефон или планшет – для всего остального. Впрочем, остального было немного, разве что Павел изредка присылал дяде фотки.

Ничего важного вытащить из компьютера он не ожидал, но включил его сразу, как приехал домой.

Ксения, наклонившись над ним, заглянула через плечо и озабоченно спросила: