Принцесса лета

Оксана Хващевская

Принцесса лета

Пролог

– Вадим, дорогой! – голос женщины дрожал, она едва сдерживала слезы, обнимая мужа и кусала губы от отчаяния и невозможности исправить то, что случилось.

Большой, сильный, красивый мужчина закрыл лицо руками. Плечи его тряслись. Он рыдал, не сдерживая себя.

Алла прижалась щекой к его плечу и зажмурилась, догадываясь, что сейчас испытывает муж. Пару минут назад им позвонили и сообщили, что их родственники, золовка и ее муж, попали в ДТП. Оба погибли на месте…

– Милый, я прошу тебя, успокойся, – шептала она, гладя его по голове, как маленького ребенка и не замечая слез, которые катились по щекам. – Мы с тобой должны быть сильными, надо собраться, надо подумать о детях. У Алины и Максима ведь никого нет, кроме нас! Наша поддержка им сейчас необходима…

– Мы заберём их к себе и вырастим, как собственных детей, – охрипшим голосом, все так же не отнимая ладоней от лица, ответил Березняцкий.

– Конечно, мы сделаем все возможное, чтобы они не чувствовали себя обездоленными или одинокими. Будем любить их и дадим все самое лучшее… Бог не дал нам с тобой детей, но может быть только за тем, что знал, мы обретём их в лице племянников? Нам нужно выезжать, дети не должны узнать о страшной трагедии от чужих людей! Мы должны быть с ними! Нам придется обо всем позаботиться! Нам предстоит через это пройти! И дай Бог нам силы!

Стоял ласковый солнечный октябрьский денёк, Максим и Алина смеялись, взявшись за руки и перепрыгивали через лужи, которые оставил вчерашний дождь… Они были счастливы и не знали, что всего час назад лишились обоих родителей. Они даже не догадывались, что их счастливое, безмятежное детство оборвалось и уже никогда не будет таким, как прежде....

Глава 1

Счастливо рассмеявшись, Алина Холмская, упала на кровать, и растянувшись, на мгновение закрыла глаза. Год, целый год она не была в деревне и только сейчас поняла, как же скучала по этому большому двухэтажному дому, с высокими арочными окнами, стеклянными дверями и черепичной крышей. Дому, где царили любовь, уют, покой и счастье. Здесь всегда было чисто и тепло, здесь в любое время года в вазах стояли живые цветы, которые тетя срезала в саду, где обожала возится с ранней весны и до поздней осени. Вот и сейчас на столике в вазе благоухали розы, наполняя ароматом комнату. Здесь все оставалось таким же неизменным, как и год назад, когда Алина уезжала отсюда, да, впрочем, так же здесь было и восемь лет назад, когда она, не выпуская руки старшего брата, переступила порог этого дома, чтобы остаться в нем навсегда. Не по собственному желанию конечно она оставила прежнюю беззаботную жизнь с родителями. Просто выбора у нее особо не было, да и не спрашивал никто. Было два вариантом: либо интернат, либо опека тети и дяди, которых Алина мало знала. Впрочем, если бы тогда девочку спросили, ответ был бы один. Она хотела домой, хотела быть со своими мамой и папой и долго не могла поверить и смириться с тем, что они больше никогда не вернутся, потому что умерли, погибли и лежат в могилах.

Нелёгкими были те первые годы, несмотря на то что рядом с ней был брат, да и родственники сделали все, чтобы она не чувствовала себя сиротой. И все же, после окончания одиннадцати классов, она уезжала в Минск, не сожалея, что оставляет дядю и тетю, которые любили ее, боготворили и были бесконечно добры. Но только сейчас, вернувшись в деревню, она поняла, как на самом деле, скучала и этот дом, который она покинула, не оглянувшись, в действительности стал ей родным, пусть сама она теперь так мало походила на ту прежнюю, Алину Холмскую, какой была всего год назад.

Алина снова тихонько рассмеялась, вспомнив, какое выражение лица было у тети, когда она появилась на пороге дома, а уж одноклассники, которых она встретила на остановке, вообще ее не признали. Но оно в общем-то и понятно, ведь от той прежней Алины Холмской, сутулой, неуклюжей, нескладной, плоской, как доска, с веснушками на носу, в больших очках и с вечным хвостом тускло-рыжих прямых волос, вообще ничего не осталось. Как прочем, и от тех мешковатых, неизменно джинсовых вещей, которые она предпочитала носить, и кроссовок, в которых было практично и удобно. Высокая, тоненькая, с идеальной линией округлых бедер, стройными ножками и грациозной походкой, Алина Холмская, являла собой безупречный пример распустившегося цветка, прекрасного, необыкновенного, редкого. У нее был плавный изгиб шеи и изящные движения рук. Гладкой кожи лишь чуть-чуть коснулся золотистый загар. Овал лица слегка напоминал форму сердца, чуть широковатый в скулах и зауженный к подбородку. А на нем красивой, мягкой формы губы, подкрашенные золотисто-коралловым блеском, из-под которых проглядывала полоска ровных, жемчужно-белых зубов, носик был небольшим и аккуратным, а широко распахнутые глаза, цветом напоминали поросль молодой листвы и были прозрачны, как вода родника. Теперь их уже не портили очки, которые Алина носила едва ли не с первого класса, теперь их огибали пушистые ресницы, а невысокий лоб прочерчивали брови, полудугой в цвет бронзово-золотистым волосам, подстриженным в модную короткую стрижку – поп-каре. Светло-зеленый, летний костюмчик, топ и короткие шорты, очень шел ей, дополняли образ, подчёркивая цвет глаз, и был как нельзя кстати в этот жаркий летний денек.

Теперь уж вряд ли тете и дяде стоило волноваться, их девочка, превзошла все ожидания, превратившись из нескладной, очкастой зубрилы, в прелестнейшее, восхитительное существо, бесценное и самое дорогое для них. Они ни о чем ее не спрашивали, но предполагали, что это Максим, старший брат Алины, у которого она в Минске жила, так благотворно влиял на нее, ну и ещё конечно жизнь в столице, но только Алина знала, как всё было на самом деле. Сколько слез ей пришлось пролить и сколько ночей не спать, просеивая сайты в мировой паутине, изучая, перебирая, запоминая, экспериментируя и используя на себе советы парикмахеров, визажистов, модельеров и стилистов, пока, наконец, получилось улыбнуться собственному отражению в зеркале и счастливо рассеяться, ловя очередной восхищённый мужской взгляд. Она походила на гадкого утёнка, когда появилась в аудитории БГУ в сентябре, теперь же считалась общепризнанной первой красавицей на своем родном факультете экономики. У нее были поклонники и случился даже роман, впрочем, о нем, сейчас, здесь, дома, Алина Холмская хотела бы не вспоминать. В деревне, в родных стенах большого красивого дома, среди любящих ее людей, хотелось окунуться в прежнюю детскую беззаботность и наслаждаться ею. Хотелось отдыхать и ничего не делать…

После сытного обеда и долгой дороги, Алина поднялась к себе в комнату, надеясь вздремнуть и растянувшись на пушистом пледе, которым была заслана кровать, закрыла глаза, и почти сразу провалилось в сон, убаюканная привычными деревенскими звуками, долетающими в распахнутые окна ее спальни. А проснулась от негромкого стука в дверь.

– Да, входите! – отозвалась она, переворачиваясь и чуть приподнимаясь на локтях.

Дверь отворилась. И на пороге, растерянно и недоверчиво глядя на нее, показалась белокурая девушка, которая только на секунду и только спросонья показалась Алине незнакомой. Вскочив с постели с криком:"Каринаааа!" девушка бросилась обнимать лучшую подругу и одноклассницу, с которой просидела за одной партой, с тех самых пор, как после гибели родителей была вынуждена покинуть городскую школу и перевестись в деревенскую.

– Карина! Карина, да это в самом деле я! – твердила она подружке, которой студенчество тоже бесспорно пошло на пользу, но конечно, не переменило до неузнаваемости, как саму Алину. – Нет, ну вы в самом деле, что ли? Сначала ребята на остановке, потом тетя, теперь ты… Представляю, что будет, когда приедет дядя! – девушка засмеялась и отступив на шаг, выпустила из объятий ошеломленную подружку.

– Алина, ну ты даёшь… – наконец обрела дар речи Карина, не стесняясь, рассматривая Холмскую так, как если бы та была китайским сувениром, не иначе. – Нет, ну твоя тетя предупредила меня, что я не узнаю тебя, но блин, не до такой же степени… Ты ж как картинка! Как будто с обложки журнала! Как ты изменилась! Честно, если б встретила тебя где-то на улице в жизни не узнала! С ума сойти! Как же я по тебе скучала! Как же я рада, что мы снова вместе и впереди у нас с тобой все лето! Мы должны, мы просто обязаны провести его так, чтоб потом было что вспомнить! Ведь опять разъедемся в сентябре и встретимся ли снова, неизвестно! Слушай, но что это я, лучше рассказывай, как ты? Как дела? Как учеба? Как столица?

– Отлично, Карина, у меня все просто замечательно! Летнюю сессию я сдала на отлично, я будущий финансист и банковский работник! Максим уже присматривает мне в Минске должность посолидней, а дядя мечтает, что я когда-нибудь стану его преемницей в "Жемчужине"!

– Ну а ты, Алина? Что ты думаешь о планах родственников?

– А я еще и не думаю обо всем этом, Карина! Мне ещё учится несколько лет, и если честно так далеко в будущее я не заглядываю, по правде сказать, предпочитаю наслаждаться настоящим! Пока оно мне нравится куда больше! Я обожаю открывать для себя новые возможности, страны, города, эмоции… Мне нравится постигать новое… Спасибо моему брату, который открыл для меня ночную тусовочную жизнь Минска и познакомил с лучшими модными бутиками! Обожаю ходить по магазинам, обожаю красивые вещи и мне нравится то впечатление, которое производит на людей мое появление!

– Особенно, ребят, не так ли? – засмеялась Карина. – У тебя наверняка куча поклонников!

– О, да, что есть, то есть! Это тешит самолюбие, безусловно, поднимает настроение, но порой бывает и напрягает. В этом деле очень важна грань, которую ни в коем случае нельзя преступать, иначе не отвяжешься потом!

– Столичные ребята уж точно не идут ни в какое сравнение с нашими деревенскими парнями! В Минске наверняка тебя остался ждать мальчик?

– Остался, безусловно, только мы с ним расстались. Он был пределом мечтаний любой девчонки – красивый, сильный, стильный, при деньгах. Он ездил на крутой машине, с сотовым телефоном в руках. Мы познакомились в ночном клубе, ездили ужинать в дорогие рестораны, часто гуляли по городу. Он дарил мне подарки и цветы. У нас с ним все было по-настоящему. Я влюбилась и мне казалось, он тоже. Но несколько недель назад, как-то в перерыве между парами, ко мне подошла симпатичная девушка, беременная не первый месяц и представилась его женой. Очень вежливо, без слез, она попросила меня оставить его, что я и сделала, конечно! Вот такая история!

– Черт побери, наверное, это было ужасно!

– Да, приятного в этом было немного, но это уже в прошлом и вспоминать мне его не хочется, только не дома! Ну а как ты, Карина? Ты ведь тоже студентка, как твои дела?

– Я учусь на экономиста, в техникуме! И с личной жизнью, да и вообще с жизнью в Гомеле у меня все скромнее! На стипендию особо не разгуляешься, да и с нормальными ребятами нынче проблема! Все какие-то придурки встречаются! -

–Вот, оказывается, нормальные парни вообще сейчас в дефиците! – поддержала ее Холмская.

– Ну да… – как-то неопределенно ответила Карина и вдруг коснулась руки Холмской. – Слушай, Алина, а пойдем сегодня в "Жемчужину", а? – предложила она с каким-то странным блеском в глазах.

– В пансионат? – удивлённо вскинула брови Алина. – Нет, зачем? Что там делать? Давай лучше к реке пойдем или как раньше по деревне прогуляемся, может кого из одноклассников встретим…

Дядя Алины, Вадим Владимирович Березняцкий уже много лет занимал должность начальника в пансионате "Жемчужина" площадь которого составляла несколько гектар. Пансионат был красивым местом, на берегу реки, утопающий в аромате роз, которые росли там в изобилии, красивый и дорогой, отделанный в современном стиле, на европейский манер. Отдых в "Жемчужине" стоил не мало, поэтому и контингент отдыхающих там был соответствующий. Как, впрочем, и зарплаты. Местные жители мечтали получить работу в пансионате, а местные девчонки пытались ловить в "Жемчужине" богатых женихов. Туда бегали на танцы, в бар, да просто чтобы погулять по территории и сфотографироваться, катались на качелях и спускались на пляж, а если везло, то брали на прокат катамаран. Конечно, местных притягивала "Жемчужина" так, как мог бы притягивать другой, совершенно чуждый им мир, но для Алины Холмской пансионат был всего лишь местом работы ее дяди. И точка. Да, в очень редких случаях она пользовалась привилегией его родственницы, но случалось это не часто. Конечно, вернувшись домой на лето, Алина собиралась ходить в пансионат на пляж, и если повезёт, уговорить дядю воспользоваться водными лыжами, но гулять там ей совершенно не хотелось. Разве что пофотографировать, здесь, в деревне, она мечтала отыскать необычные ракурсы, и захватила с собой фотоаппарат. Но Карине она об этом ещё не говорила, как, впрочем, и никому другому. Это свое увлечение Холмская предпочитала держать в тайне, как и свое намерение в сентябре пойти на курсы профессионального фотографа.

– Карина, и вообще, оставайся на ужин, а потом, мы могли бы посмотреть на видеомагнитофоне весь концерт Орейро в Минске, я ж помню, она тебе нравилась! А в пансионат мы всегда успеем сходить!

– Алина, там сейчас работают такие парни, концерт Орейро, ничто по сравнению с ними! Там сейчас все местные девки зависают в надежде познакомится с ними поближе! – понизив голос, как будто боясь что ее могут услышать, выпалила Карина.

– Роман с работниками "Жемчужины"? Не думаю, что это хорошая идея! Нас там знают и непременно доложат дяде, а ему это не понравится, я знаю!

– Боже мой, Алина, тебя тетка родная с трудом узнала, а ты говоришь о работниках, которые тебя сто лет не видели! Дядя твой редко бывает в пансионате вечерами! Мы будем осторожны, и вообще скажем всем, что ты моя двоюродная сестра! Алина, ну давай попробуем, а? – Карина, ты меня пугаешь! Попробуем что? И кто эти парни, в конце концов?

– Новые бармен и ди-джей! Они не местные, ты их не знаешь!

– Ну и на кого ты положила глаз?

– Ой, да я ещё и не разобралась толком! Видела их всего раз! Но, по-моему, они оба супер! Ну что? Я тебя убедила? Пойдем?

– Да ни в чем ты меня не убедила! Слушай, сдаётся мне, ты просто хочешь утереть нос местным девкам, заарканив обоих парней! Хочешь, чтоб они от зависти умерли, да?

– Алина, я хочу проделать это вместе с тобой!

– Ты определенно ищешь приключения на одно место!

– Возможно, но это будет невероятно увлекательное приключение! Это будет весело! – с жаром продолжала убеждать Алину подружка.

– Забей на это! – безапелляционно объявила Холмская.

– Алина, ну давай хотя бы попробуем? А? Ладно?

– Ладно, так и быть, мы просто сходим сегодня в бар! – сдалась наконец Алина, и в этот момент в дверь спальни постучали.

Когда спустя несколько часов Карина Ивановская вновь заглянула в просторную светлую комнату подружки, та, сидя у туалетного столика, аккуратно наносила на ногти перламутровый розовато-золотистый лак. На ее тонком пальчике поблескивало золотое колечко, украшенное бриллиантами, бриллиантики были и в ушах, маленькие, невычурные капельки росы, в золотой оправе. Алина была такой красивой, и залюбовавшись ей в который раз, Карина с удивлением подумала, как же она, знавшая Холмскую восемь лет, не смогла разглядеть в ней нынешнюю красотку. Нет, не то чтобы Алина была дурнушкой, нет, просто совсем обычной, не выделяющейся из толпы, девчонкой. Да, отличницей, да племянницей Березняцкого, но и только.

– Привет! А вот и я! Алина, по-моему, нам с самого начала сопутствует удача, я видела машину твоего дяди у гаража! Я так понимаю, сегодня он уже скорее всего не поедет в пансионат? – спросила Карина, входя в комнату и присаживаясь на краешек кресла, из боязни помять юбку.

– Скорее всего нет! – Холмская улыбнулась. – Сегодня вечером он снимает стресс! Представляешь, когда увидел меня, не поверил, что я всего лишь подстриглась, накрасилась, похудела и подкачал пресс. Он даже Максиму звонил, уточнял, не обращалась ли я к какому-либо пластическому хирургу!

– Я его понимаю! Я сама в это с трудом поверила!

– Кстати, мой брат обещался дяде в скором времени приехать погостить! – сообщила Алина, в последний раз окидывая себя взглядом в зеркале.

Повертевшись, она расправила невидимые складки на шифоне сиреневой юбки, расшитой серебристым стеклярусом и провела ладонью по атласному топу, на тонюсеньких бретельках, в тон юбке.

– Это плохо? Или хорошо? – спросила Карина, смутно помнившая старшего брата подруги. Он был старше Алины лет на пять, а то и больше и в деревне появлялся не часто. – Это может создать нам проблемы?

– Ну если он заявится в бар и застукает нас там, думаю, что да! Наш обман раскроется, он расскажет обо всем дяде… Правда, я очень надеюсь, что сегодняшним вечером наши посещения "Жемчужины" и ограничатся!

Карина не стала комментировать ее слова и, подождав, пока Алина застегнет босоножки на высоком каблуке, вышла вслед за ней, не забыв погасить в комнате свет.

Выбравшись на центральную дорогу, девчонки неторопливо пошли в сторону пансионата. Полуденная жара к вечеру рассеялась, солнце медленно опускалось к дальней полоске леса, что темнела на горизонте, а лёгкий ветерок принес от реки долгожданную свежесть. По дороге то и дело проносились авто, а на пути попадались односельчане, с которыми девчонки здоровались, проходя мимо. Уже на подходе к пансионату их нагнала компания молодежи, среди которых Алина узнала своих одноклассниц. Они поздоровались с Кариной, глядя на Холмскую с любопытством, а ей пришлось прикусить нижнюю губу чтобы не рассмеяться и не помахать им рукой, выдав тем самым их с Кариной секрет. Алина волновалась, более того, боялась и неизвестно отчего нервничала. Как в школе, нестерпимо хотелось начать грызть ноготь, а это было уже просто смешно. И она захихикала, впрочем, скорее уж нервно, чем весело.

– Ты чего? – Карина с беспокойством взглянула на подругу.

– Я боюсь! – честно призналась Холмская.

– Чего? – недоуменно спросила она.

– Сама не знаю!

– Перестань, тебе точно бояться нечего! Ты ж выглядишь, как принцесса!

– Принцесса лета?

– И не только! Кстати, кем предпочитаешь быть, американкой или англичанкой?

– Что?

– Ладно, потом скажу! – шепнула она, не став объяснять, тем более времени для этого уже не было. Они вошли на территорию пансионата, пересекли открытую площадку, где летом обычно устраивали танцы и поднялись по ступенькам на террасу, которая опоясывала кирпичное, одноэтажное здание столовой, украшенное большими аркообразными окнами. Терраса была огорожена невысоким парапетом, на котором возвышались чугунные фонари. Здесь же стоял стол, а на нем музыкальный центр. Танцы еще не начались, поэтому молодежь, разбившись на группки и компании примостилась на громоздких деревянных лавочках, которые были разбросаны по всей территории. Со стороны бара, который размещался в этом же здании, на террасе, под тентами, за столиками сидели отдыхающие, потягивая холодное пиво.

Карина и Алина миновали террасу и лавируя меж столиков, не глядя по сторонам вошли в здание и остановились в холле.

– Блин, уже и Маринка приперлась, – пробормотала Ивановская.

– Что? Ты, о чем? – воскликнула Алина, нервы которой были натянуты до предела, хоть она сама этого и не осознавала.

– Ты что разве не заметила Маринку? Нашу одноклассницу? Когда мы закачивали школу она была белобрысой крысой, и все ее не любили, а сейчас, глянь-ка, выкрасилась в каштановый, модную стрижку сделала и вроде на нормальную девчонки стала похожа,– обернувшись, шепотом, поведала Карина. – Ты видела, как они на нас пялились? А ди-джея, ты рассмотрела? Он тоже смотрел на нас! – глаза Ивановской возбуждённо блестели и Алине, было совершенно ясно, подружка нервничает не меньше ее самой.

– Я не смотрела в их сторону! – шепнула в ответ Холмская.

– Блин, прости, я ж и забыла, что у тебя проблемы со зрением! А ты чего без очков? – подружка с беспокойством взглянула на нее.

– Да, брось ты, Карина, я давно уже ношу контактные линзы. Очки разве что в университете! Я не рассмотрела их, потому что не смотрела в их сторону…. И вообще, ты нервничаешь оттого что Маринка уже успела ди-джея подцепить? Тебя это правда всерьез беспокоит? Ну есть же еще и бармен!

– Ага, на него уже Наташка глаз положила!

– Ну так если парни заняты, давай уж расслабимся уже что ли, посидим в баре, выпьем холодного пива, успокоимся, поговорим, сдается мне, ты мне много чего интересного хочешь рассказать! – сказала Алина и решительно отворила двери в бар.

Вошла и первым делом огляделась. Она давно не была в баре, но по большему счету здесь ничего не изменилось. Прежней была персиковая отделка стен, все такими же были тяжелые бронзовые портьеры, не изменились и столики с хромированными ножками и высокие барные стулья. За барной стойкой, на полках поблескивали бутылки со спиртным, ровными разноцветными рядами были выставлены пачки с чипсами, стояли коробки с шоколадными батончиками, аккуратными стопками были выложены пачки сигарет. Сбоку, под самым потолком висел телевизор, в котором был выключен звук, зато из динамиков музыкального центра лились песни. За столиками сидело несколько человек, которые разговаривая, неторопливо потягивали пиво, закусывая чипсами. Но за барной стойкой бармена не оказалось. Алина недоуменно обернулась к подружке, а та лишь взглядом указала ей в сторону окна, где за гардиной, высунувшись в открытое окно, курил молодой человек.

– Ничего себе! Да в Минске бы за такое… – шепотом тут же возмутилась Холмская, но Карина, взяв ее за руку, потянула к ближайшему столику. Не успели они сесть, как дверь в бар отворилась и вошли две девушки. Одна из них была Мариной, Алина ее сразу узнала, хоть она и несколько изменилась, но по сути, осталась все той же «крысой» с бледно-зеленоватой кожей. Другая, безусловно, была поэффектнее, и постарше. Не то чтобы Алина была знакома с ней лично, но встречала в деревне раньше и знала, что Наташа в разводе и у нее имеется пятилетний ребенок. Она была привлекательна и ее пышные формы, конечно, нравились мужчинам. Алина смутно помнила, поговаривали, у Наташи были романы со многими и то, что сегодня она была первой, кто претендовал на внимание бармена, в общем-то не удивительно….

– Говорят, она окрутила бармена в первый же вечер и в два счета увела его у шеф-повара «Жемчужины», которая положила на него глаз еще в каком-то захолустном ресторане, где они оба работали, и переманила его сюда, за собой, в надежде что здесь, среди роз «Жемчужины» получится захомутать его! Хотя это конечно вообще анекдот. Поварихе этой вообще под тридцать, и она такая страшная… – склонившись, тут же зашептала ей на ухо Карина, комментируя.

– В самом деле? Блин, а он что Бред Пит?

– Может и не Пит, но симпатичный! Возьмем пиво?

– Нет, будем пить шампанское с шоколадом и жареными орешками! – сказала она и поднявшись, подошла к барной стойке, остановившись у кассы и даже не взглянув, на Наташу и Марину, которые разместились тут же, на высоких табуретах. Но каково же было ее изумление и возмущение, когда бармен, даже не взглянув в ее сторону, принялся наполнять бокалы пивом для этих двух. А они в ответ улыбались ему и что-то негромко говорили. А Алина, оскорбленная до глубины души, стояла, не в состоянии сдвинуться с места, даже просто что-то сказать не могла и не сводила с него широко распахнутых зеленых глаз, которые кажется просто искрились от гнева. Он обернулся к ней только после того, как девчонки, взяв пиво, за которое между прочим не заплатили, отошли. Но вместо того, чтобы возмутиться, Алина очаровательно улыбнулась ему. Он же остался совершенно невозмутимым.

– Здравствуйте! – поздоровалась она. – Откройте нам пожалуйста бутылку шампанского, сухого, самого лучшего, а к нему можно пакетик жареного арахиса и шоколадку! – попросила она, не спуская с него глаз и без стеснения разглядывая Александра. Именно это имя было указано на бейдже, пристегнутом к черной жилетке, с узорчатой полоской впереди. Белоснежная фирменная майка облегала его грудь и сильные плечи. Длинные, и точно вот, нежные пальцы ловко управлялись с кассой. Он стоял перед ней, чуть опустив голову и не поднимая глаз, высокий, стройный, с короткой стрижкой темно-русых волос и узкими бакенбардами, обрамляющими лицо. У него был высокий лоб и тонкие, правильные черты лица, мужественные, решительные, сосредоточенные теперь. Пушистые, темные ресницы, скрывали глаза, а Алине, отчего-то очень хотелось увидеть их цвет и разрез. Золотисто-бронзовый загар очень шел ему, как, впрочем, и легкая, едва заметная щетина, которой были покрыты щеки и подбородок.