Черная банда. Серия «Мир детектива»

– Одним из людей, находившихся в комнате, был интересный парень, известный как Флэш Джим. Он взломщик с неплохой репутацией, хотя вполне готов взяться за любую доходную работу. И когда МакАйвер, придя в себя этим утром, разыскал Флэша Джима в одном из его убежищ, у него сложилось впечатление, что люди, которые усыпили его и других полицейских хлороформом, были приятелями Флэша Джима. Но после разговора с ним его мнение изменилось. Все, что Флэш Джим мог сказать ему – что прошлой ночью он и несколько друзей обсуждали дела в том доме. Он не пытался это отрицать. Далее он рассказал, что внезапно комната наполнилась мужчинами в масках, и его вырубили, стукнув по затылку. После этого, по-видимому, его успокоили, дав понюхать хлороформ, и следующее, что он помнит, как полицейский разбудил его ботинком на… – Сэр Брайан сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного – на Пикадилли серкус.

– Боже мой! – ошеломленно произнес Хью. – Тогда той пташкой, которую я видел прошлой ночью спящей на тротуаре, был Флэш Джим.

– Именно так, – ответил сэр Брайан. – Но что гораздо важнее, старина, так это то, что две пташки в машине, о которых ты говоришь, что смог бы их узнать, – это двое мужчин в масках, которые сначала уложили МакАйвера, а затем окружили Флэша Джима и его приятелей в доме.

– Но зачем им это надо было? – недоуменно спросил Хью.

– Именно это мы и хотим выяснить, – ответил сэр Брайан. – Насколько можно судить на данный момент, они не являются преступниками в общепринятом смысле этого слова. Они выпороли двух мужчин, которые были там прошлой ночью, а в Англии нет двух мужчин, которые бы более заслуживали порки. Они похитили еще двоих, одного из которых мы разыскиваем. Затем они закончили дело, высадив Флэша Джима, как я уже говорил, отпустили остальных и привезли МакАйвера и всех его людей обратно к дому МакАйвера, где оставили их остывать на тротуаре.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Хью затрясся от смеха.

– Абсолютно бесподобно! – пробормотал он, когда снова смог говорить. – У старины Элджи лопнет кровеносный сосуд, когда я скажу ему: «Элджи, помнишь Тамкинса, не так ли – ту пташку в очках с забавным лицом?»

Инспектор МакАйвер насупился. Все это время он сомневался в разумности введения Драммонда в курс дела, и теперь он чувствовал: его опасения подтвердились. Стоит ли, черт возьми, ожидать, что столь очевидный осел окажет хоть малейшую помощь? И теперь его хриплое веселье показалось ему совершенно неприличным. Но шеф настаивал: ответственность лежит на нем. Одно было ясно наверняка, мрачно размышлял МакАйвер: Элджи, кем бы он ни был, будет не единственным, кому представится привилегия порвать кровеносный сосуд. Очень скоро история станет достоянием всего Лондона – а может, и попадет в газеты. МакАйвер особенно не хотел, чтобы последнее произошло. Однако в следующее мгновение сэр Брайан развеял некоторые из его наихудших страхов.

– Ни при каких обстоятельствах, Хью, – серьезно заметил он, – Элджи нельзя давать шанса порвать какой-либо кровеносный сосуд. Ты понимаешь, что я имею в виду. То, что я сказал сегодня днем, предназначено только для тебя – и ни для кого другого. Мы знаем об этом, Флэш Джим и Компания знают об этом.

– И веселые старые спортсмены в масках знают это, – сказал Хью.

– Верно, – заметил сэр Брайан. – И это уже чертовски много людей. Мы больше никого не хотим.

– Что касается меня, мой храбрый Тамкинс, – воскликнул визитер, – список закрыт. Определенно, больше никаких участников секрета конюшни. Но я все еще не вижу, где могу вмешаться и присоединиться к драке.

– Вот где, старина, – сказал сэр Брайан. – МакАйвер – очень сильный человек, и все же прошлой ночью, по его словам, его, как ребенка, уложил один из этих людей в масках, который, судя по написанной им записке, предположительно является главарем банды. И мы делаем вывод, что этот предводитель является исключительно сильным в физическом отношении.

– Клянусь богом! Не так быстро, Тамкинс, – восхищенно сказал Хью. – Но у тебя всегда были чертовски хорошие мозги.

– Ты тоже являешься совершенно исключительным в этой области, Хью, – продолжил хозяин кабинета.

– О, я могу стукнуть парня по лицу, если оно прыщавое и вообще неприятное, – заметил Хью скромно.

– И вот что я хочу знать. Если мы тебя предупредим заранее, не мог бы ты пойти с МакАйвером в следующий раз, когда у него будет какое-нибудь дело, по его мнению, связанное с этой бандой? У нас есть довольно неплохое представление о том, на чем она специализируется.

Хью с ошеломленным видом провел рукой по лбу.

– Ты имеешь в виду что-то вроде материнской опеки, – МакАйвер насупился и стал еще мрачнее. – Пташка стукает МакАйвера, я стукаю пташку. Это твоя мысль?

– Верно, – согласился сэр Брайан. – Конечно, тебе придется делать в точности то, что скажет МакАйвер, и все это очень необычно. Но с учетом особенностей данного случая… В чем дело, мисс Форбс? – Он взглянул на секретаршу, которая стояла в дверях, слегка нахмурившись.

– Этот человек настаивает на немедленной встрече с вами, сэр Брайан.

Она подошла с карточкой, и сэр Брайан взял ее.

– Чарлз Лэттер. – Он нахмурился еще сильнее. – Какого черта ему нужно?

Ответ был дан самим джентльменом, появившимся в этот момент в дверях. Он явно пребывал в состоянии сильного волнения, и сэр Брайан встал.

– В данный момент я занят, мистер Лэттер, – холодно сказал он.

– Мое дело не займет у вас и минуты, сэр Брайан, – воскликнул тот. – Я хочу знать, цивилизованная эта страна или нет? Посмотрите, что я получил с дневной почтой.

Он протянул листок бумаги, на который хозяин кабинета мельком взглянул. Затем небрежный взгляд внезапно исчез, и, когда сэр Брайан сел за свой стол, его глаза были мрачными и строгими.

– Вы сказали, с дневной почтой.

– Да. И в последнее время произошло слишком много исчезновений!

– Откуда вы это знаете? – рявкнул шеф, уставившись на него.

На мгновение Лэттер заколебался, его лицо сменило цвет.

– О, это все знают, – ответил он, стараясь говорить небрежно.

– Это не все знают, – спокойно заметил сэр Брайан. – Однако вы поступили совершенно правильно, придя ко мне. Каковы ваши планы на ближайшие несколько дней?

– Завтра я уезжаю из Лондона к леди Мэнтон, под Шеффилд, – ответил Лэттер. – Там состоится домашняя вечеринка полуполитического характера. Святые небеса! Что это?

Фыркнув, Хью сел, моргая.

– Мне так совестно, старина, – пробормотал он. – Я всхрапнул; знаю, что храпел. Не годится засиживаться допоздна, не так ли?

Он тяжело поднялся со стула и приятно улыбнулся Лэттеру, который неодобрительно нахмурился.

– Я и не засиживаюсь. Так что, сэр Брайан?

– Этим вопросом займутся, мистер Лэттер. Я позабочусь об этом. Всего хорошего. Записку я оставлю у себя.

– И кто был этот маленький смешной человечек? – спросил Хью, когда дверь за мистером Лэттером закрылась.

– Член парламента от избирательного округа севера страны, – ответил сэр Брайан, продолжая глядеть на листок бумаги в руке. – Живет выше своего дохода. Чрезвычайно амбициозный. Но я думал, с ним все в порядке.

Двое других удивленно уставились на него.

– Что вы имеете в виду, сэр? – наконец спросил МакАйвер.

– Наши неизвестные друзья так не считают, Мак, – ответил шеф, передавая своему подчиненному оставленную Лэттером записку. – Эти джентльмены начинают меня интересовать.

– «Тебе нужно отдохнуть, Чарлз Лэттер, – медленно прочитал МакАйвер. – Мы создали заведение для таких людей, как ты, где кое-кто из твоих друзей ждут тебя. Через несколько дней ты присоединишься к ним.»

– Две вещи бросаются в глаза, МакАйвер, – заметил сэр Брайан, задумчиво закуривая сигарету. – Первое и самое важное: это сообщение и то, которое вы нашли сегодня утром, были напечатаны на одной и той же пишущей машинке – буква «е» в каждом случае деформирована. И во-вторых, мистер Чарлз Лэттер, похоже, располагает внутренней информацией о недавних действиях наших друзей в масках, и трудно понять, как он ее получил. Если только… – он сделал паузу и уставился в окно, нахмурившись, – если только они не знакомы с его рабочим графиком гораздо лучше, чем я.

Огромная челюсть МакАйвера выпятилась, как будто была сделана из гранита.

– Что доказывает мою теорию, сэр, – проворчал он. – Но если эти шутники попробуют сыграть в подобную игру с мистером Лэттером, они не поймают меня врасплох во второй раз.

Ужасный удар по спине заставил его ахнуть и поперхнуться.

– Вот говорит мой мальчик-герой, – воскликнул Хью. – Вместе мы перехитрим негодяев. Я напишу и отменю визит: только рад такой возможности. Старая Джулия Мэнтон – лицо, как у лошади; положительно ошеломляет меня своим многословием. Дом в Шеффилде связывает меня, Тамкинс – ужасный дом, просто разит деньжищами.

Сэр Брайан удивленно посмотрел на него.

– Ты хочешь сказать, что собираешься к леди Мэнтон?

– Собирался. Но не сейчас. Я буду держаться к мистеру МакАйверу ближе, чем брат.

– Думаю, не стоит, старина. Ты едешь. Если бы ты не спал, услышал бы, как Лэттер сказал, что тоже собирается туда. Ты можешь оказаться полезен даже раньше, чем я думал.

– Лэттер собирается к старой Джулии? – Хью изумленно уставился на него. – Мой дорогой старый Там-там, какое совершенно удивительное совпадение.

Глава 3, в которой Хью Драммонд сочиняет письмо

Хью Драммонд медленно шел по Уайтхоллу в направлении Трэфелгер сквер. На его лице было обычное выражение бездумного добродушия, и время от времени он мурлыкал себе под нос какую-то мелодию. Он остановился у отеля «Карлтон», когда рядом с ним притормозила машина, из которой вышли мужчина и девушка.

– Элджи, старина, дорогой, – пробормотал он, снимая шляпу, – здоровы ли мы сегодня?

– Сносно, старина, – ответил Элджи Лонгуорт, поправляя совершенно ненужный ему монокль. – Устрицы немного завяли сегодня утром, но вечером я снова попытаюсь. Кстати, ты знаком с мисс Фэрридейл?

Хью поклонился.

– Я полагаю, вы знаете, на какой риск идете, гуляя с ним?

Девушка рассмеялась. – Он кажется безобидным, – легко ответила она.

– Это его хитрость. После второй чашки чая он становится сущим дьяволом. По той же причине, Элджи, я на некоторое время впадаю в спячку в сельской местности. Собираюсь на несколько дней к милой старушке Джулии Мэнтон, в сторону Шеффилда.

Мисс Фэрридейл озадаченно нахмурилась и посмотрела на него.

– Вы имеете в виду леди Мэнтон – жену сэра Джона?

– Именно эту милую старушку, – ответил Хью. – Знаете ее?

– Довольно хорошо. Но ее зовут не Джулия. И ей не понравится, если вы назовете ее старой.

– Боже мой! Разве нет? И не понравится? Должно быть, я путаю ее с кем-то другим.

– Дороти Мэнтон – хорошо сохранившаяся женщина, скажем, тридцати пяти лет. Она была дочерью бакалейщика, теперь же – самый ярый сноб. Надеюсь, вам у нее понравится.

– Ваша привязанность к ней ошеломляет меня, – пробормотал Хью. – Похоже, мне предстоит веселое времяпрепровождение.

– Когда ты уезжаешь, Хью? – спросил Элджи.

– Завтра, старина. Но не буду отвлекать тебя от чая. Следите, чтобы после второй чашки стол был между вами, мисс Фэрридейл.

Он приподнял шляпу и двинулся дальше по Хеймаркету, но вдруг повернул назад.

– Вы сказали «Дейзи», не так ли?

– Нет, Дороти, – засмеялась девушка. – Ну же, Элджи, я уже хочу чай.

Она вошла в «Карлтон», и на мгновение двое мужчин остались вместе на тротуаре.

– Повезло, что она знает эту Мэнтон, – пробормотал Хью.

– Не может быть? – ахнул Элджи.

– Никак не со времен Евы5, старина. Ничего не назначай на ближайшее будущее. У нас будут дела. Я поступил на службу в полицию, и мне понадобится помощь.

Весело кивнув, он зашагал прочь, а Элджи Лонгуорт после минутного колебания последовал за девушкой в «Карлтон».

– Ваш друг – сумасшедший? – заметила она, когда он подошел.

– Абсолютно, – ответил он. – Давайте пожуем эклер!

Четверть часа спустя Хью вошел в свой дом на Брук стрит. На столике в прихожей лежали три телеграммы, он вскрыл их и прочитал. Затем, разорвав их на мелкие кусочки, прошел в кабинет и позвонил.

– Пива, Денни, – проговорил он, когда вошел слуга. – Пива в бокале. Я в прострации. А потом принеси мне одну из тех треклятых книг, в которые люди вписывают свои имена в сопровождении обычной лжи.

– «Кто есть кто», сэр, – подсказал Денни.

– Вот-вот, – сказал его хозяин. – Хотя, кто есть кто в наши дни, Денни – очень темный вопрос. Я быстро теряю веру в своего брата человека – очень быстро. А потом мы должны написать письмо Джулии – нет, Дороти Мэнтон – бывшей дочери бакалейщика, с которой я намереваюсь провести несколько дней.

– Кажется, мне это имя не знакомо, сэр.

– Мне тоже было не знакомо, Денни, примерно час назад. Но у меня есть достоверные сведения о том, что она существует.

– Но как, сэр… – начал сбитый с толку Денни.

– В данный момент путь неясен, – признался Драммонд. – Туман войны окутывает меня. Пива, дурень, пива.

Привыкший к маленьким капризам своего хозяина, Денни вышел из комнаты и вскоре вернулся с большим кувшином пива, который поставил на маленький столик рядом со стулом Драммонда. Затем он устроился за его креслом с карандашом и блокнотом в руке и начал терпеливо ждать.

– Сноб, Денни, сноб, – сказал наконец Драммонд, опуская пустой стакан. – Как лучше всего проникнуть в жизнь и в дом женщины-сноба, которую даже не знаешь в лицо? Давай рассуждать, исходя из базовых принципов. Есть ли в нашем репертуаре что-нибудь, что широко распахнуло бы двери ее дома, открыв благоговейному взору выстроившихся в ряд лакеев? – Он внезапно поднялся. – Знаю, Денни, по крайней мере, для начала сойдет. У нас есть старый Репоголов. Он же мой двоюродный брат.

– Вы имеете в виду лорда Стейвли, сэр, – неуверенно произнес Денни.

– Конечно, его, осел. Кого еще? – держа в руке вновь наполненный стакан пива, Хью прошелся взад и вперед по комнате. – Мы должны каким-то образом привлечь его.

– Он в Центральной Африке, сэр, – осторожно напомнил Денни.

– Какое, черт возьми, это имеет значение? Джулия – я имею в виду Дороти – не узнает. Наверное, никогда не слышала о бедном старичке. Пиши, дурила; бери ручку и пиши быстро. «Дорогая леди Мэнтон, надеюсь, вы не забыли несколько приятных дней, которые мы провели вместе в Уилтшир Тауэрс этой весной».

– Но вы не ездили к герцогу этой весной, сэр, – выдохнул Денни.

– Я знаю, осел, – но и она там не была. Если быть точным, в доме тогда шел ремонт, только она об этом не знает. Продолжай, идеи хлынули потоком. «Я, конечно, не забыл любезное приглашение приехать к вам с визитом, которое вы озвучили моему кузену Стейвли и мне. В данный момент он убивает зверей в Африке, в то время как я обречен на эту неприятную страну. Завтра мне нужно ехать в Шеффилд…» – Он сделал паузу. – Почему, Денни, почему я должен ехать в Шеффилд? Почему, во имя всего святого, кто-нибудь вообще ездит в Шеффилд?

– Там делают ножи, сэр.

– Вот как? Но не обязательно ехать туда, чтобы купить их. И в любом случае, мне не нужны ножи.

– Вы могли бы просто написать «по делу», сэр, – заметил слуга.

– Черт возьми! Ты гений, Денни. Вставь это. «…Шеффилд по делам, и мне пришло в голову поймать вас на слове и приехать…» Где живет эта чертова женщина? Посмотри в «Кто есть кто».

– Дрейтон хаус, сэр, – объявил Денни.

– «…в Дрейтон хаус на день или два. Искренне ваш». Это сработает, Денни. Дай его мне, и я все перепишу. Лист лучшей бумаги с гербом и оттисненым синим номером телефона – и победа за нами.

– Не слишком ли поздно вы ее предупреждаете, сэр? – с сомнением сказал Денни.

Драммонд отложил ручку и печально посмотрел на него.

– Иногда, Денни, я отчаиваюсь в тебе, – ответил он. – Даже после четырех лет общения со мной бывают моменты, когда ты снова погружаешься в свою первозданную мозговую пучину. Если дать ей немного времени, вполне возможно – хотя, признаюсь, маловероятно, – я могу получить от нее ответ, в котором будет говориться, что она совершенно не знает о моем существовании и отправила мое письмо в полицию. И что нам тогда делать, мой верный шалопай? Как бы то ни было, я прибываю в Дрейтон хаус сразу после письма, с ужасом обнаруживаю, что совершил ошибку, и получаю милостивое прощение от моей очаровательной хозяйки, как и подобает мужчине со столь возвышенными друзьями. А теперь беги и поймай мне такси.

– Вы будете к ужину, сэр?

– Возможно – а возможно, нет. Если нет, я завтра отправлюсь в Шеффилд на «Роллс-ройсе». Проследи, чтобы все было упаковано.

– Хотите, чтобы я поехал с вами, сэр?

– Нет, Денни, не в этот раз. У меня предчувствие, что я буду наслаждаться жизнью в Дрейтон хаусе, а ты слишком молод для такого рода вещей.

С покорным выражением лица Денни вышел из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Но Драммонд, предоставленный самому себе, не сразу сел переписывать письмо леди Мэнтон. Небрежно держа ручку в руке, он сидел за столом, задумчиво уставившись в противоположную стену. Полностью исчезло его обычное бессмысленное выражение хорошего настроения, сменившись на выражение спокойной, почти мрачной решимости. У него был вид человека, которому предстоит принять важные решения, и для которого, к тому же, подобный опыт не в новинку. Минут пять он сидел неподвижно, потом с коротким смешком вышел из задумчивости.

– Мы приближаемся к девизу, сын мой, – пробормотал он, – чертовски близко. Если мы не добудем барсука через несколько недель, я съем свою шляпу.

Снова рассмеявшись, он вернулся к наполовину законченному письму. Через минуту или две, проштамповав и надписав конверт, сунул его в карман и встал. Затем пересек комнату и отпер небольшой сейф, стоявший в углу. Из него он достал маленький автоматический револьвер, который опустил в карман пальто, а также крошечный сверток чего-то, похожего на тонкий черный шелк. Заперев сейф, он взял шляпу и трость и вышел в холл.

– Денни, – позвал он, остановившись у входной двери.

– Сэр, – отозвался этот достойный человек, появляясь из задних помещений.

– Если мистер Дэррелл или кто-нибудь из них позвонит, я буду рвать кость с острым мясом сегодня вечером в «Сэвой грил» в одиннадцать часов.

Глава 4, в которой граф Задова испытывает шок

Дом номер 5 по Грин-стрит в Хокстоне не был привлекательным жилищем. Объявление на одном из грязных окон нижнего этажа сообщало, что мистер Уильям Эткинсон готов выдать деньги под соответствующее обеспечение; визит в рабочее время показывал, что это была чистая правда, даже если появление приспешника мистера Эткинсона заставляло потенциального заемщика задуматься, каким образом он ухитрился приобрести такое агрессивно английское имя.

Второй и третий этажи, по-видимому, занимал штат его служащих, удивительно большой, учитывая местонахождение и качество бизнеса. Хокстон вряд ли находится в той части Лондона, где можно ожидать перехода крупных сумм денег из рук в руки, и все же не было никаких сомнений в том, что штат мистера Уильяма Эткинсона был многочисленным и активным. Нередко его клерки продолжали усердно работать в десять и одиннадцать часов вечера, хотя фактически контора на первом этаже закрывалась в шесть часов – восемь по субботам.

Как раз перед закрытием на следующий день после странного происшествия в Баркинге большой, неопрятный на вид человек явился в контору мистера Эткинсона. Случайному наблюдателю могло показаться, что его самой насущной потребностью были мыло и вода, но его появление, по-видимому, не вызвало удивления у клерка. Возможно, в Хокстоне терпимо относятся к таким мелочам.

Клерк – бледный, анемичного вида мужчина с нездоровой кожей и крючковатым носом – устало поднялся со своего места.

– Чего ты хочешь? – угрюмо спросил он.

– А шо ты думаешь? – возразил посетитель. – Кошачьего мяса?

Клерк отпрянул в гневе, кровь прилила к его желтоватому лицу.

– Не смей говорить со мной таким тоном, дружище, – сердито сказал он. – Не забывай, что это моя контора.

– Да, – ответил тот. – Так же, как и твой нос, похожий на кусок замазки, прилипший к пудингу с салом. И если ты мне дашь губу6 – учти, я оторву ее. Выброшу на улицу, вот увидишь, и тебя вслед за ней, ты, пропаренный кусок плохой требухи. А теперь – к делу. – Он стукнул по столу огромным кулаком так сильно, что, казалось, задрожала вся контора. – Не знаю, как у тебя, а у меня нет времени, чтобы тратить его впустую. Сколько?

Он бросил на прилавок пару толстых ботинок с коваными гвоздями и свирепо глянул на клерка.

– Два шиллинга, – равнодушно сказал тот, бросая на прилавок монету и беря ботинки.

– Два шиллинга! – гневно воскликнул клиент. – Два шиллинга, ах ты, жалкий жиденок. – Мгновение или два он что-то нечленораздельно бормотал, как будто не обладал даром речи; затем его огромная рука метнулась вперед и схватила клерка за воротник. – Подумай еще раз, Арчибалд, – тихо продолжал он, – подумай еще раз и подумай лучше.

Но клерк, как и следовало ожидать при такой работе, был готов к чрезвычайным ситуациям подобного рода. Его правая рука мягко скользнула вдоль стойки к скрытому электрическому звонку, подававшему сигнал его коллегам на верхнем этаже. Звонок выполнял несколько функций: он действовал как призыв о помощи или как предупреждение, и срочность вопроса истолковывалась теми, кто его слышал, в зависимости от того, сколько раз на него нажимали. Сейчас клерк решил, что два звонка вполне соответствуют случаю: ему не нравился внешний вид большого и сердитого мужчины, в чьих руках он чувствовал себя абсолютно беспомощным, и он решил, что требуется срочная помощь. И поэтому, возможно, ему немного не повезло, что он позволил уродливой маленькой ухмылке украсить его губы за секунду или две до того, как рука нащупала звонок. Мужчина, стоявший по ту сторону прилавка, увидел эту ухмылку и всерьез вышел из себя. С яростным рычанием он нанес удар прямо между глаз, и клерк рухнул за стойку, так и не подав сигнал.

Несколько мгновений здоровяк стоял неподвижно, внимательно прислушиваясь. Наверху слышалось слабое постукивание пишущей машинки; снаружи сквозь две закрытые двери негромко доносились обычные уличные шумы Лондона. С проворством, примечательном в таком крупном человеке, он перепрыгнул через стойку и профессиональным взглядом осмотрел лежащего. Слабая усмешка появилась на его лице, когда он определил состояние оного джентльмена, после чего не стал терять времени даром. На самом деле он так быстро и методично взялся за дело, словно все представление было продумано и отрепетировано заранее, включая временную недееспособность клерка. Через полминуты того связали, заткнули рот кляпом и положили под прилавок. Рядом с ним здоровяк поставил пару ботинок, к которым прикрепил вынутый из кармана листок бумаги. На нем было нацарапано неграмотной рукой: «Взял справидливую плату за батинки, свинья». Затем, совершенно сознательно, здоровяк взломал кассу и забрал немного денег, после чего еще раз осмотрел лежащего без сознания под прилавком мужчину.

– Без сучка и задоринки, – пробормотал он. – В полном соответствии с Кокером7. Теперь, деревенский старик, переходим ко второму пункту программы. Должно быть, вот дверь, которая мне нужна.

Он осторожно открыл ее, и приглушенный гул голосов сверху зазвучал в его ушах немного громче. Затем тенью исчез в полумраке дома.

* * * * *

Несомненно, номер 5 по Грин стрит был домом сюрпризов. Постороннему человеку, прошедшему через грязную контору на первом этаже, где клерк мистера Эткинсона обычно принимал клиентов, а затем поднявшемуся по лестнице на второй этаж, было бы трудно поверить, что он находится в том же доме. Но незнакомцев не поощряли делать ничего подобного.

Лестничный пролет вел к двери, где и происходила метаморфоза. По одну сторону от нее лестница спускалась на первый этаж не слишком чистая и без ковра, с другой стороны картина менялась. Исследователь оказывался перед широким коридором, в который выходили комнаты с обеих сторон; коридор был хорошо освещен электрическими лампами, свисавшими с потолка, а пол покрыт хорошим простым ковром. Вдоль стен ряды книжных полок тянулись, за исключением промежутков для дверей, до перегородки в дальнем конце коридора. В перегородке была еще одна дверь, за ней коридор продолжался до окна, плотно закрытого ставнями и запертого на засов. В этот участок коридора выходила только одна комната – комната, которая заставила бы исследователя протереть глаза от удивления. Она была богато, можно сказать роскошно, обставлена. В центре находился большой письменный стол со сдвигающейся столешницей, вокруг него вразброс стояли несколько кресел, обитых зеленой кожей. Длинный стол, заваленный всеми мыслимыми газетами, занимал почти целиком одну сторону комнаты. Огромный сейф, вровень со стеной, занимал другую сторону, а окно, как и наружное, было почти герметично закрыто. В углу находился камин без малейших признаков того, что огонь зажигался или были сделаны какие-либо приготовления к его разжиганию. Два электронагревателя, присоединенные длинными гибкими штекерами к розеткам в стене, составляли систему отопления, а большой центральный светильник и полдюжины передвижных светильников освещали каждый уголок комнаты.