Ведунья Ненастья

Настроение становилось всё лучше, словно я вновь танцую вокруг костра в толпе таких же молодых и красивых. Глаза перестали следить за дорогой, ноги пустились вскачь, приплясывая. Грудь бурно вздымалась, каждый новый глоток воздуха пьянил. Я слышала каждую букашку, каждый шорох, пела вместе с запоздалыми птицами ночную трель.

За дальними елями мелькнул слабый золотистый отсвет. Может, это остатки праздничного костра? Словно мотылек, не останавливая дикой пляски, я порхнула к манящему свету. Мне показалось, что золотые искры идут навстречу, или это я бежала слишком быстро, и мне только кажется…

Пламя приблизилось и приобрело человеческие очертания. Сверкающий огненный человек. Я с разбегу вломилась в этот огонь, прямо внутрь. Сильные руки обхватили меня, начали трясти за плечи. Сквозь треск с трудом удалось узнать голос:

– Ненастья, успокойся, – меня то прижимали, то снова трясли, – вот духи! Глаза-то, чернющие. – Асти, приди в себя! Сколько ты уже в трансе?

Вырвавшись, я вышла за пределы огня и, наконец, смогла разглядеть, кто передо мной.

– Санио? – удивлению не было предела, – но откуда?

Пальцы легонько прошлись по кромке огня, за ними тянулись легкие золотистые вьюнки. Так вот как выглядит его аура: бушующее пламя с расплавленным золотом. Вьюнки ненадолго заняли меня, глаза удивленно следили за движениями пальцев. Почему аура ведьмаря так послушна мне? Над поляной раздался звонкий заливистый смех, неужели это мой собственный голос, такой удивительный.

Я отскочила в сторону, продолжая смеяться. Санио пытался меня поймать, но безрезультатно. Пламя играло в догонялки с переливами смеха, но в итоге огонь оказался быстрее. Я снова оказалась в капкане крепких рук. Спина прижалась к твёрдой груди, мужская ладонь закрыла разом нос и рот. Воздух, скопившийся в груди, требовал выхода и, не найдя его, жёг нутро.

Что же такое, неужели он хочет меня убить?! Но зачем тогда он столько меня учил, чтобы вот так отправить в мир иной. Мысли путались, опьянение постепенно проходило, и вместе с ним сознание покидало тело. Я, кажется, умерла.

Глаза открылись. Я увидела россыпью звезд, луну да макушки деревьев. Грудь мерно вздымается, от боли не осталось и следа. Мир приобрел привычные очертания. Темные силуэты деревьев, жёлтые огоньки звезд. Я помнила все: и дикое веселье, и огромного огненного Санио, или это уже померещилось?

– Ну что, очухалась? – раздался знакомый голос, и голова ведьмаря заслонила небо.

Санио улыбался, но в глазах плескалась тревога. Ух, вот это я покуролесила на праздник урожая, следующий год точно должен быть плодородным, после такого. Попытка сесть провалилась, распущенные волосы зацепились за сучок и утянули обратно.

М-да, еще вечером я мечтала, чтобы Санио сегодня меня увидел, и вот мечта сбылась, жаль только вид уже совсем не тот. Тут же вспомнилось и дикое веселье, которое прервал ведьмарь. От всех этих мыслей голова бессильно рухнула на траву.

Санио, еле сдерживая смешки, помог высвободить из плена волосы, и мне, наконец-то, удалось сесть. Некогда роскошная грива теперь наверняка представляет печальное зрелище, после таких-то прогулок. Венок давно потерялся, половина косичек расплелись, цветные ленты сползли.

– Ну же, не хмурься! – я видела, что Санио трудно было не расхохотаться, – тебя можно поздравить!

– С чем? – сейчас поводов для радости не вижу.

– Как с чем? – деланно удивился парень, – ты научилась видеть ауры. Только скажи, что ты делала одна на болоте? Я чуть-чуть опоздал на праздник урожая, а тебя и след простыл. Думал, уединилась с пареньком каким, а ты местные топи исследуешь.

Да как он мог, так думать обо мне. Под руку попался колючий репей и мигом полетел в парня. Ловкач успел закрыться рукой и засмеялся уже в голос.

– Да что такого я сказал? – репей полетел в обратку прямо в волосы. – Так что ты делала на болоте?

Прямое попадание рассердило, но пришлось отложить дальнейшие препирательства. Выпутать колючку нужно немедленно, иначе придется выстригать вместе с клоком волос. Пока занималась делом, отмалчивалась, ведьмарь упрямо ждал ответа.

Покончив с репьем, отбросила остатки куда подальше. На поясе нашелся заветный мешочек, чудо, что не потерялся во всей этой свистопляске.

– Вот, – показала одну невзрачную веточку, – собирала веретянку.

– Веретянку, одна, на болоте в полнолуние? – парень нахмурился, – Асти, ты либо смелая до отчаяния, либо просто глупенькая. Лунная дорожка часто заводит путников в топь.

Об этом я даже не думала, ну откуда мне было знать про эту особенность луны на болоте. Повезло несказанно, что прошла без всяких проблем, да ещё и вышла к большим запасам веретянки. Открывшиеся способности тоже стали огромной удачей. Пришлось рассказать ведьмарю подробности моих приключений. Неувязочку с Робеем я, конечно, опустила и начала сразу с лесной тропы.

Санио слушал внимательно, то улыбался, то хмурился, то тихонько хихикал. Парень совсем не умел прятать свои чувства, все они немедленно отражались на лице, несмотря на упорные старания хозяина обуздать непослушные эмоции. Это в нём очень нравилось, особенно провальные попытки совладать с собой.

– Эх, вовремя же я тебя нашёл, – веселился ведьмарь, – а то бы к утру переполоху в деревне наделала, легко сошла бы за местную сумасшедшую.

Я надулась: вот так всегда. Надеялась на похвалу, а тут… Когда же он начнет видеть во мне ведунью, а не простую деревенскую девчонку. Весной истекает указанный бабушкой срок обучения, а он ни словом не обмолвиться о посвящении. Радужное будущее в моих фантазиях с каждым его приездом постепенно меркнет. Незнание пугает.

Я хочу стать его ведуньей, только его, но никаких намёков на совместное будущее нет и не предвидится. Неужели передаст другому? Это станет самым страшным кошмаром. Все подружки уже целовались, а я как белая ворона.

Прямо спросить тоже не могу. Не боюсь услышать нежеланный ответ, просто лучше оставшееся время буду с ним так, как есть. Не хочу портить наши последние встречи тяжёлой обидой. Осталось не так уж много, а там все само разрешится.

– Зачем веретянка нужна была так срочно, что меня дождаться не могла.

Санио вовремя решил сменить тему, тут я не смогла удержаться, чтобы не рассказать.

– Не хватало только её, чтобы сделать порошок, проявляющий сущность оборотня, – загоревшиеся глаза ведьмаря прибавили энтузиазма, – а собрать веретянку можно только в эту ночь.

– И когда будет готов твой порошок?

– Высушить сначала надо, а потом смешать и всё! Только вот… – замялась я.

– Что? – нетерпеливо спросил он.

– Проверить-то не на ком! – печальный вздох сам вырвался.

– Твои весенние запасы меня ни разу не подвели, я уверен: всё сработает как надо. Так что не переживай, пройдет твой порошок проверку прямо в боевой обстановке.

На такие слова я даже не рассчитывала. Услышать от него похвалу для меня лучшее удовольствие. Сегодня домой торопиться не стоило. В этот день вся молодежь возвращается только под утро. Остаток ночи мы провели вместе, я рассказывала о том, чему научилась из книг за лето. В основном я и говорила, Санио не часто рассказывал, чем занимался.

О разных монстрах я узнавала только на тренировках. Это касалось того, какое заклинание использовать, чем и как бить, характерные особенности движений. Ведьмарь изображал монстров, притом очень натурально, насколько я могла судить, а я должна была защищаться или нападать. Порой тренировка переходила в забаву. Это стало своеобразным знаком, что монстр не слишком опасен, с серьезными врагами Санио не допускал шуток даже на тренировке.

Знания дополнялись книгами. Каждый раз я получала все необходимое для дальнейшего обучения. Однако ведьмарь почти никогда не рассказывал о том, что делал, пока его не было рядом. Наверняка ведь как раз уничтожал этих самых монстров. Но настоящие истории удалось услышать лишь пару раз. То ли испугать меня не хотел, то ли слишком скромным был.

Я боялась, что в очередной раз он просто не вернется, но Санио всегда приходил. Не довелось видеть и страшных ран, шрамов. В конце своей книги зелий я видела заживляющий рецепт, но не может же всё срастаться настолько хорошо, чтобы даже следа не осталось. Завтра же займусь этим рецептом, пока веретянка сохнуть будет. Санио наверняка пригодится.

Глава 4. Холодный и мёртвый

Первый снег не растаял, как это часто бывает, а был тут же прикрыт вторым, третьим… Уже через две седмицы все дома напрочь замело. Единственным выходом из дома стало чердачное окно. Вслед за снегопадами пришли ужасные морозы. В печке непрерывно трещат поленья.

Даже охотники не рискуют выбираться в лес. Зимний сезон охоты всё откладывался, жалели измученных, похудевших зверей. Людям приходится держаться только на запасах, благо в осеннюю пору знатно разгулялся подросший молодняк, кушать впроголодь не пришлось.

О поездках в город тоже пришлось забыть. Рисковать жизнью, пробивая санный путь, никто не хочет. В такой снежище просека заметается прямо за спиной незадачливых путников. Частые метели мешают ориентироваться, смельчаков не нашлось, да и необходимости особой нет. Торговали наши в основном мясом и пушниной, а излишков в отсутствие охоты просто нет.

Тем более странным оказался стук по крыше посреди ночной непогоды. В завываниях ветра не сразу удалось расслышать этот звук.

– Кто там? – крикнула я, не раскрывая ставен. Ко мне мог постучать только один человек, но лучше перестраховаться. Очень сомневаюсь, чтобы Санио не дождался утра. С улицы раздался невнятный голос:

– Помогите.

– Подождите немного, сейчас! – снова выкрикнула я, прижавшись к стене.

Открывать незнакомцам совсем не хотелось, да и не мне решать, кого впускать в дом. Босые ноги быстро простучали по лестнице. Ушло лишь несколько мгновений на то, чтобы объяснить папе, что произошло. Мама тоже переполошилась, но была скорее встревоженной, чем напуганной.

– Можно ждать чего угодно, лучше перебдеть, – сообщил глава семьи.

Маму отправили открывать окно, сам же отец встал у стены с луком наизготовку. Застать нас врасплох не получится. Первым ввалился мужчина, сквозь плотный слой снега проглядывала шуба из пестрых клочьев.

– Помогите, – взмолился он, – там моя подруга, она совсем идти не может, – мужчина говорил тяжело дыша и наполовину проглатывая концы слов.

Отец кивком велел маме проверить. Голова высунулась в окно и тут же кивнула. Папа продолжал держать прицел, пока я помогала втащить в дом женщину. Странный гость уложил свою спутницу на волокуши. Прямо с ними и занесли. Женщина тихонько постанывала и вздрагивала при каждом движении. Её мучила горячка, одной ногой несчастная была за порогом иного мира.

Больная оказалась в таком плохом состоянии, что было опасно спускать её по лестнице. Мужчину отправили вниз, а мы с мамой принялись ухаживать за гостьей. Для начала раздели её и закутали в два слоя шерстяным покрывалом и теплыми шкурами.

Идти за знахарем далеко и опасно, он живет отшельником в лесу и даже в такую суровую зиму отказался переселиться в деревню. Не известно, вернешься ли сам, выйдя из дома. Да и знахарь уже староват для подобных прогулок.

Пришлось раскрыть часть своего секрета перед мамой. Я просто не могла поступить иначе, когда на кону жизнь человека. Напрасно я переживала, без лишних вопросов матушка отправилась кипятить воду в котелке.

Лечить мне ещё не доводилось, только обрабатывала собственные раны, полученные на тренировках и в поисках трав. Начала с осмотра больной. Тело лихорадило, вся она превратилась в горячую печку, в груди клокочет, пересохшие губы покрылись трещинами, дыхание вырывается с протяжным свистом.

В талой воде смочила тряпицу и положила женщине на лоб. Целебных трав было достаточно, начала с тех, что помогают сбить жар. Нужный отвар приготовила быстро, и поставила еще несколько сборов завариваться. Лекарство пришлось вливать по капле в чуть приоткрытый рот.

Жар понемногу спал, мутные глаза раскрылись, но, кажется, женщина не понимала, где находится. Дыхание постепенно выровнялось, но тут несчастная зашлась удушающим кашлем.

В перерывах между лечением и урывками сна, все же довелось услышать историю путников. Бродячие артисты не могут себе позволить отдых даже зимой. На свой страх и риск они продолжали кочевать из города в город и этой ужасной зимой.

Все шло хорошо, артисты шли по старому маршруту, для зимы всё рассчитали так, чтобы за дневной переход добираться до следующего города или села. Там давали выступление и двигались дальше. Ночевать на улице зимой никто не собирался.

Но два дня назад в дороге их застигла вьюга. И без того плохая дорога стала совсем не видна. Пришлось останавливаться на половине дневного перехода. Путники свернули в рощицу, и постарались соорудить шатер. Труппа сжалась в один комок. Все знали, что зимой нельзя спать в лесу, но вьюга напевала сладкую колыбельную.

Проснулись только двое: скоморох и танцовщица. Трое остались спать навсегда. Скоморох оказался не лучшим проводником. Главным в пути всегда был гимнаст. Его врожденное чувство направления не раз помогало труппе избежать неприятностей.

Роща оказалась и не рощей вовсе, а лесом. В тот же день танцовщица начала кашлять, а ближе к вечеру слегла в горячке. В этот раз к ночевке подготовились: скоморох вырыл нору в снегу и натаскал хворосту для огня. Больную это не спасло, к утру она уже не могла идти самостоятельно, но вдалеке удалось разглядеть клубы дыма.

Было уже все равно, на кого наткнуться, на разбойников или честных людей. Огонь – значит люди. К вечеру метель разыгралась с новой силой, не сбиться с пути удалось лишь чудом. Так и оказались у нас эти странные гости.

Больная постепенно шла на поправку, спустя неделю уже встала с постели. Не было и речи о том, чтобы отпустить нежданных гостей в город. Для женщины очередное переохлаждение могло закончиться плачевно, она ещё не восстановилась полностью. Снег тоже не перестал быть проблемой. Отец твердо решил оставить актеров у себя до весны.

Танцовщица становилась все веселее, меня, напротив, всё больше одолевала тревога. Никак не получалось выбросить из головы этих троих погибших. Поверья у всех разные, но ни одно не позволяет оставлять людей вот так, в снегу. Я уже знала, что неправильное погребение может вызвать множество проблем. Несмотря на различия, все обряды почти в равной степени позволяли духу отправиться на свободу. Люди порой отказывали в последних почестях убийцам и прочим лиходеям и сами же потом от этого страдали.

Ночью тревога только усиливалась, тело вздрагивало от каждого скрипа кровли. Ветер смешивал звуки в единую какофонию. Я стала очень мало спать. Мёртвые часто приходят именно за теми, с кем были близки при жизни, бродячая труппа вполне подходит под такое описание. Страшно то, что именно выжившие оставили их без погребения.

Я понимаю, что похоронить их просто не было возможности. Из разговора с гостями удалось выяснить, что они придерживаются веры в нового бога. По ритуалу положено закопать умершего и поставить на могиле столб с высеченным именем бога и умершего. Скоморох не раз повторял, что весной обязан найти тела и проводить со всеми почестями в последний путь.

Отец и не подозревал об опасности, а я в тайне готовилась. Это стало сложной задачей. Женщину оставили жить в моей комнате. Она ещё не часто спускалась вниз, а разбирать запасы и книги при ней я не решалась. Пришлось использовать каждое удобное мгновение. Как только танцовщица спускалась погреться, я начинала работать.

Готовый останавливающий сбор весь по осени отдала Санио, теперь пришлось перетряхивать запасы трав и делать новый. Нашлось и заклинание на меч, чтобы тот мог поразить мёртвую плоть. Самый верный способ убить мертвеца – разделать и сжечь оставшиеся части.

Меч у меня имелся только деревянный, тренировочный, пришлось зачаровывать обычный кухонный нож. Сбор позволял значительно замедлить нежить, но дальше придется работать самой. Беда ещё и в том, что они могут прийти все вместе, втроём. Бывалый ведьмарь с правильным оружием сладил бы запросто, но я ещё никогда не встречалась лицом к лицу с нежитью.

Теперь в домашнем переднике постоянно лежал кулёк с травой и зачарованный нож, но уверенности это не сильно прибавило. Оставалась лишь тайная надежда, что все приготовления окажутся напрасными, мороз не даст пробудиться уже не живым и весной их похоронят как следует.

Даже не с кем поделиться своими опасениями. Говорить с отцом – значит раскрыть свою тайну. Да и что он скажет, только посмеётся, мол, дочка до сих пор верит в россказни старой бабки. В наших краях не было такой беды, и никто не верил в неспокойных мертвецов или духов.

С выздоровлением танцовщицы гости становились веселее. Это говорило о том, что мёртвые товарищи их нисколько не тревожат. Никто не верит в подобные вещи, пока сам не столкнётся, только рассказывают страшные байки.

Беда не обошла стороной. Всё началось с крайней избы. Только летом выстроенный новый дом сверкал обструганным боком на солнце. Здесь поселилась счастливая Золинка – подружка детства. Теперь внутри остались только два растерзанных тела. Из-под пола раздаётся громкий детский плач, он-то и заставил соседей сбежаться.

Золинка не сильно любила работу, но над малышом всегда тряслась, и даже дом стала содержать в полной чистоте. Теперь же светлый пол заливала алая лужа крови. У самого люка видны следы когтей. К дому несчастных сбежалась почти вся деревня, ребёнка достали, и теперь он прижимается к бабушке, продолжая трястись и всхлипывать.

Я перешла на магический взор. Неясные отсветы прошлых событий постепенно разворачивались, образы произошедшего скользили сквозь толпу людей.

Вот в дверь стучат, Золинка что-то говорит мужу, тот открывает окно настежь и тут же старается закрыть обратно. Почти удается. Золинка смотрит на мужа, хватает ребенка, прячет в подпол, на люк задвигает тяжёлый сундук, сейчас он уже в стороне. Муж ей что-то кричит, но она мотает головой и хватается за кочергу. Ставни с хрустом разлетаются от сильного толчка, дальше всё смешивается в сплошную карусель. Остаются только два тела на полу, мертвяк, напившись крови родителей, пытается прорыть ход в подпол, сжимается и выбегает вон.