Эрагон. Наследие

Эрагон медлить не стал: с силой отведя назад правую руку, он ударил солдата прямо в солнечное сплетение. Тот подлетел вверх, ударился о низкий потолок и безжизненной грудой рухнул на пол.

– Я, – подтвердил Эрагон и бросился дальше.

Сердце у него бешено колотилось, и ему казалось, что оно стало биться еще в два раза быстрее с тех пор, как он проник в замок. Порой ему казалось, что сейчас сердце и вовсе выскочит у него из груди.

«Где же это?» – думал он лихорадочно, заглядывая в каждую дверь и не находя там ничего похожего на лестницу.

Наконец в самом конце какого-то грязного бокового коридорчика он обнаружил винтовую лестницу и, перепрыгивая разом через пять ступенек, поднялся в какое-то странное помещение с высоким сводчатым потолком, чем-то напоминавшее собор в Драс-Леоне. Быстро поворачиваясь вокруг своей оси, он успел разглядеть на стенах и щиты, и различное оружие, и красные знамена, и узкие окна почти под самым потолком, и факелы в держателях из кованого чугуна, и безжизненные камины, и длинные, из темного дерева раскладные столы, составленные вдоль обеих стен, и возвышение в дальнем конце комнаты, где перед креслом с высокой спинкой, похожем на трон, стоял какой-то роскошно одетый бородатый человек. Итак, Эрагон находился в главном зале замка. Справа от него, между ним и дверями, которые вели к выходу, стоял отряд из пятидесяти с лишним человек. Золотая нить в их нарядных коттах поблескивала в свете факелов. Увидев Эрагона, они зашевелились и удивленно загудели, а бородатый человек приказал:

– Убейте его! – Но Эрагону показалось, что голос этого лорда звучит не столько повелительно, сколько испуганно. – Тот, кто его убьет, получит треть моего состояния! Клянусь!

Ужасное ощущение того, что вот сейчас и рухнут все его планы, охватило душу Эрагона. Нет, он не даст им снова встать у него на пути! Выхватив из ножен меч, он поднял его над головой и крикнул:

– Брисингр!

Раздался легкий шелест, и от эльфийского клинка взметнулись языки синего пламени, пробегая по всему сверкающему лезвию до самого острия. Живительный жар этого огня согрел правую руку и щеку Эрагона, и он перевел взгляд на воинов:

– Убирайтесь! – прорычал он. Те несколько мгновений колебались, потом разом повернулись и исчезли в коридоре.

А Эрагон ринулся вперед, не обращая внимания на тех неповоротливых увальней, которые, впав в панику, оказались в пределах досягаемости для его пылающего меча. Один из них, споткнувшись, рухнул прямо под ноги Эрагону, который легко перепрыгнул через него, не коснувшись даже кисточки на шлеме.

Стремительные движения Эрагона раздували пламя, полыхавшее на Брисингре, и языки этого пламени летели за ним, точно грива несущейся галопом лошади.

Опустив плечи и по-бычьи нагнув голову, Эрагон выбежал в широкую дверь, за которой находился зал приемов. Он вихрем пронесся через это длинное и широкое помещение в коридор, куда выходили двери других комнат. Эрагон успел заметить, что там было полно солдат, оружия и всевозможных приспособлений для подъема и спуска главных ворот крепости. Затем он со всего размаха уперся в решетку, которая и преградила ему путь к тому месту, где стоял Роран, когда рухнула стена.

Железная решетка прогнулась, когда Эрагон со всей силы ударил в нее, но сил, чтобы проломить металл, у него не хватило.

И он, пошатываясь, отступил на шаг назад. А потом снова направил в свое тело и в Брисингр ту энергию, что была накоплена в алмазах, спрятанных в поясе Белотха Мудрого, лишив драгоценные камни их еще более драгоценного запаса магической энергии, но заставив пылавший на его клинке огонь вспыхнуть ослепительно-ярко. Беззвучный крик вырвался у него изо рта, когда он отвел руку назад и ударил мечом по металлической решетке. Вокруг так и посыпались оранжевые и желтые искры, прокусывая насквозь его перчатки и больно жаля обнаженные участки тела. Капля расплавленного металла, шипя, упала на его сапог. Резко дернув ногой, он сбросил ее.

Оказалось, достаточно нанести всего три рубящих удара, и перед ним в решетке открылось отверстие высотой в человеческий рост, а вырубленный кусок решетки упал внутрь. Искореженные края прохода светились, раскаленные добела.

Эрагон позволил пламени над Брисингром слегка улечься и прошел в сделанный им проход.

Сперва налево, потом направо, потом снова налево – он бежал без остановки, следуя изгибам бесконечно длинного коридора, предназначенного для того, чтобы замедлить продвижение воинов противника, если бы им удалось пробиться внутрь крепости.

В последний раз свернув за угол, он увидел наконец вожделенную цель – вестибюль крепости, окутанный мраком и заваленный каменными осколками. Даже с помощью своего острого, почти эльфийского, зрения Эрагон мог различить во мраке лишь самые крупные предметы, поскольку осколки камней загасили все факелы, горевшие на стенах. В тишине отчетливо слышалось какое-то странное сопение и царапанье – словно какое-то большое и неуклюжее животное возилось под кучей каменных обломков, пытаясь выбраться.

– Найна, – сказал Эрагон, создавая магический световой шар.

Голубоватый, лишенный конкретной направленности свет озарил пространство перед ним, и Эрагон увидел, как из-под камней появляется Роран, потный, покрытый грязью, кровью и копотью, с угрожающе оскаленными зубами. Похоже, все это время он не переставал бороться с каким-то солдатом Империи, рядом лежали трупы еще двух людей.

Солдат испуганно заморгал, заметив неожиданно вспыхнувший свет, и Роран тут же воспользовался этим, скрутил его, поставил на колени и, выхватив у него из-за пояса кинжал, перерезал ему горло. Солдат раза два брыкнул ногами и затих.

Хватая ртом воздух, Роран отшвырнул мертвое тело и выпрямился; с пальцев у него капала кровь. Посмотрев на Эрагона каким-то странным остекленевшим взглядом, он промолвил: «Как ты вовремя…» – и потерял сознание.

Тени на горизонте

Чтобы Роран не грохнулся головой о каменный пол, Эрагон был вынужден бросить Брисингр, чего ему делать очень не хотелось, и подхватить брата. Его драгоценный меч зазвенел о каменные плиты в тот самый миг, когда тело Рорана упало ему на руки.

– Он сильно ранен? – послышался голос Арьи.

Эрагон вздрогнул и с удивлением увидел, что Арья и Блёдхгарм стоят с ним рядом.

– Не думаю, – сказал он и похлопал Рорана по щекам, невольно еще больше размазывая грязь у него по лицу. В ровном, льдисто-голубом свете магического шара Роран казался совершенно изможденным. Его запавшие глаза были окружены темными кругами, а губы, наоборот, казались ярко-красными, словно вымазанными ягодным соком. – Ну же, очнись! – звал его Эрагон.

Через некоторое время веки Рорана дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на Эрагона, явно ничего не понимая. Чувство облегчения, охватившее Эрагона, было столь сильным, что он, казалось, чувствовал его вкус.

– Ты ненадолго потерял сознание, – сказал он Рорану.

– Ага…

«Он жив!» – мысленно сообщил Эрагон Сапфире, рискнув ненадолго установить с нею мысленный контакт.

Дракониха явно осталась довольна этим известием:

«Прекрасно. Тогда я останусь здесь и помогу эльфам убрать камни от входа в здание. Если я тебе понадоблюсь, позови, и я найду способ до тебя добраться».

Звеня кольчугой, Роран с помощью Эрагона поднялся на ноги, и Эрагон спросил:

– А что с остальными? – Он указал на груду каменных осколков.

Роран покачал головой.

– Ты уверен?

– Там никто не сумел бы выжить. Я-то спасся только потому, что меня отчасти закрыла арка.

– Как ты себя чувствуешь-то?

– Что? – Роран нахмурился, словно не понимая вопроса. Казалось, эта мысль ему в голову вообще не приходила. – Я в полном порядке… Кисть, похоже, сломана, но это ничего.

Эрагон выразительно посмотрел на Блёдхгарма. На лице эльфа отразилось явное, хотя и не ярко выраженное, неудовольствие, но он все же подошел к Рорану и вкрадчивым голосом спросил:

– Не могу ли я… – и протянул руку к поврежденной руке Рорана.

Пока Блёдхгарм трудился над увечьем Рорана, Эрагон подобрал с пола Брисингр и встал вместе с Арьей у входа на тот случай, если кто-то из защитников крепости окажется столь дерзким, что решится на них напасть.

– Ну вот и все, – сказал Блёдхгарм и отошел от Рорана, а тот покрутил в воздухе кистью, проверяя, хорошо ли работает сустав, и от души поблагодарил эльфа. Потом Роран порылся в обломках, отыскал свой молот, поправил покосившуюся рукоять, сунул молот за пояс и посмотрел в сторону выхода.

– Я чуть было не добрался до этого лорда Брэдберна, – сказал он обманчиво-спокойным тоном. – Он, по-моему, засиделся на своем троне, пора бы его от этих обязанностей освободить. Ты разве со мной не согласна, Арья?

– Согласна, – сказала она.

– Ну, тогда давайте отыщем этого старого болвана с толстым мягким брюхом, и я его слегка пристукну своим молоточком – пусть вспомнит, скольких мы сегодня потеряли.

– Несколько минут назад он был в главном зале, – сказал Эрагон, – только вряд ли он стал дожидаться нашего возвращения.

Роран кивнул.

– Что ж, тогда придется за ним поохотиться. – И он рысцой ринулся вперед.

Эрагон, погасив магический шар, поспешил следом за Рораном, держа меч наготове. Арья и Блёдхгарм тоже старались от него не отставать, хотя этому и мешали бесконечные извилины и повороты коридора.

Зал, куда привел их коридор, оказался, разумеется, совершенно пуст, как и главный зал замка. Единственным свидетельством того, что там только что находилось не менее пятидесяти воинов, был кем-то забытый шлем, валявшийся на полу.

Эрагон и Роран промчались мимо мраморного тронного возвышения, и Эрагон старательно соизмерял свою скорость со скоростью брата, чтобы случайно не оставить его далеко позади. Пинками они вышибли дверцу слева от возвышения и ринулись вверх по находившейся за дверцей лестнице.

На каждом этаже они ненадолго останавливались, чтобы Блёдхгарм мог мысленно обследовать пространство, пытаясь обнаружить какие-то следы лорда Брэдберна и его свиты, но эльф так ничего и не обнаружил.

На верхнем этаже Эрагон услышал грохот сапог, а потом увидел целый лес ощетинившихся копий. И почти сразу же Роран получил резаную рану в лицо и в правое бедро. Из раны в ноге кровь полилась ручьем, и Роран, взревев, точно раненый медведь, ринулся на копья, выставив перед собой щит и пытаясь силой преодолеть сопротивление солдат, выталкивая их с лестницы. Солдаты истерически орали.

Эрагон, переложив Брисингр в левую руку, вытянул правую руку из-за спины Рорана и, схватив одно из копий за древко, выдернул его из рук воина. Мгновенно перевернув копье, он метнул его в самую середину толпы людей, загораживавших проход. Кто-то пронзительно вскрикнул, кто-то упал, и почти сразу в стене тел образовался узкий проем. Эрагон еще раз повторил тот же прием, и это привело к тому, что через пару минут количество солдат уменьшилось настолько, что Роран шаг за шагом сумел-таки оттеснить их назад.

Как только им удалось выбраться с лестницы на просторную площадку, окаймленную балюстрадами, оставшиеся человек десять – двенадцать солдат попросту разбежались, однако каждый постарался занять такую позицию, чтобы в случае чего было удобно метнуть в противника свое копье. Роран снова дико взревел и набросился на ближайшего к нему солдата. Ловко отразив удар меча, он решительно шагнул к воину и с такой силой ударил его молотом по шлему, что тот зазвенел, точно пустая кастрюля.

Эрагон быстро пересек площадку и, схватив двоих солдат, стоявших рядом, разом швырнул их на пол, а потом расправился с ними, нанеся каждому по одному лишь удару Брисингра. Прямо у него над головой, чуть не попав в него, пронесся брошенный кем-то боевой топор. Увернувшись от страшного удара, Эрагон присел, потом резко прыгнул вбок и швырнул того, кто метнул топор, через балюстраду на землю. А затем, успев развернуться, отразил нападение еще двоих, пытавшихся выпустить ему кишки пиками с острыми зазубренными наконечниками.

Тут подоспели и Арья с Блёдхгармом. Эльфы двигались безмолвно, с присущим им изяществом, словно исполняя некий смертельно опасный танец, что делало эту жуткую сцену насилия похожей на искусно поставленное представление, а не на схватку, которую противники ведут не на жизнь, а на смерть.

В этой стремительной схватке, полной звона металла, хруста сломанных костей, глухого стука отрубленных конечностей и душераздирающих стонов и криков, они вчетвером перебили всех оставшихся солдат.

Как и всегда, сражение вдохнуло в Эрагона новые силы, подняв его боевой дух. У него было такое ощущение, словно его окатили ведром холодной воды. Ясность мыслей у него была теперь просто необыкновенная.

А вот Роран, согнувшись и упершись руками в колени, хватал ртом воздух, словно только что остановился после долгого бега.

– Поправить? – спросил Эрагон, указывая на порезы на лице брата и на его окровавленную ногу.

Роран несколько раз с силой оперся на эту ногу, пробуя, выдержит ли она его вес, и сказал:

– Ничего, это может и подождать. Давай сперва отыщем Брэдберна.

Эрагон пошел впереди, а остальные гуськом за ним – сперва вниз по той же винтовой лестнице, затем снова наверх. Наконец, потратив на поиски еще минут пять, они нашли лорда Брэдберна. Он забаррикадировался в самом верхнем помещении западной башни, но с помощью нескольких несложных заклятий Эрагону, Арье и Блёдхгарму удалось не только отворить двери, но и разбросать груду мебели, которую к этим дверям придвинули. Когда они вместе с Рораном вошли внутрь, придворные и охрана лорда, заслонявшие его собой, не только побледнели, но и задрожали. Надо сказать, Эрагон испытал большое облегчение, когда ему пришлось прикончить всего лишь троих стражников, прежде чем все остальные побросали свое оружие и щиты на пол и сдались.

Затем Арья подошла к лорду Брэдберну, который все это время хранил молчание, и сказала:

– А теперь прикажи всем своим воинам сложить оружие. Их, в общем, осталось немного, но оставшимся ты еще можешь спасти жизнь.

– И не подумаю! – с издевкой заявил Брэдберн, и в голосе его прозвучала такая ненависть, что Эрагон чуть не ударил его. – Ты от меня не дождешься никаких уступок, эльфийка. Я никогда не сдам своих людей на милость таких нечестивых, неестественных существ, как вы! Лучше умереть. И не надейся, что сумеешь ввести меня в заблуждение своими сладкими речами. Мне известно о вашем союзе с ургалами, так что я скорее поверю змее, чем существу, которое способно преломить хлеб с этими рогатыми чудовищами!

Арья молча кивнула, положила руку Брэдберну на лицо и закрыла глаза. Некоторое время оба они стояли совершенно неподвижно, но Эрагон мысленно чувствовал, какая бешеная схватка разумов происходит между этими двумя соперниками. Впрочем, Арья вполне успешно преодолевала все мысленные барьеры, поставленные Брэдберном, и в итоге полностью завладела его душой и разумом. Она тут же принялась изучать его воспоминания и вскоре обнаружила то, что искала: природу его хранителей.

Тогда она произнесла что-то на древнем языке и наложила сложное заклятие, которое должно было обмануть этих магических стражей и погрузить Брэдберна в сон. Когда она умолкла, глаза лорда закрылись, и он, вздохнув, бессильно обвис у нее на руках.

– Она его убила! – вскричал один из стражников, и отовсюду понеслись испуганные и гневные крики слуг и приближенных лорда.

Эрагон попытался было убедить их, что это не так, но услышал, как где-то вдалеке протрубила труба варденов. Ей вскоре ответила вторая труба, гораздо ближе, затем еще одна, и вдруг Эрагон услышал обрывки радостных – да, радостных, он мог бы в этом поклясться! – возгласов, доносившихся со двора.

Озадаченный, он переглянулся с Арьей, и они, собравшись в кружок, стали выглядывать изо всех окон зала по очереди.

На запад и юг от крепости простиралась Белатона. Это был крупный процветающий город, один из самых больших в Империи. Ближе к замку лорда Брэдберна здания имели весьма внушительные размеры и были сложены из камня. У них были хорошо просмоленные крыши и красивые балконы. А дальше вдоль улиц тянулись в основном деревянные или глинобитные дома, и некоторые из деревянных строений во время битвы оказались охвачены пожаром. Над городом висела едкая коричневая пелена дыма, от которого першило в горле и щипало глаза.

Дальше к юго-западу, примерно в миле от города, находился лагерь варденов: длинные ряды серых войлочных палаток, окруженные траншеями и частоколом; на немногочисленных и более ярко окрашенных шатрах развевались боевые флаги; земля была буквально устлана сотнями раненых. Палатки целителей были явно переполнены.

К северу, за доками, причалами и пакгаузами, раскинулось огромное озеро Леона, на темной поверхности которого изредка мелькали белые гребешки волн.

А с запада на город надвигалась стена черных туч, грозившая залить все вокруг струями дождя, которые, похоже, уже повисли у нее по краям, точно неровный подол женской юбки. Где-то в недрах этой черной стены время от времени вспыхивали синие молнии и глухо ворчал, точно рассерженный зверь, гром.

Но нигде не мог Эрагон найти объяснение тому радостному шуму толпы, который привлек их внимание.

Они с Арьей поспешили к окну, выходившему прямо во двор крепости. Сапфира вместе с помогавшими ей людьми и эльфами только что закончила расчищать путь от груды камней перед дверями крепости. Эрагон свистнул и, когда Сапфира, подняв голову, посмотрела на него, помахал ей рукой. Ее длинные челюсти раздвинулись словно в улыбке, обнажая острые зубы, и она выпустила в его сторону облачко дыма.

– Эй! Что там нового? – крикнул Эрагон.

Один из варденов, стоявших на крепостной стене, указал рукой на восток.

– Смотри, Губитель Шейдов! Сюда идут коты-оборотни! Коты-оборотни, надо же!

Струйка холодного пота потекла у Эрагона по спине. Он посмотрел в ту сторону, куда указывал варден, и увидел целую армию этих загадочных тварей. Их темные фигурки выныривали, казалось, из каждой складки холмистой местности на том берегу реки Джиет, всего в нескольких милях от крепости. Некоторые коты-оборотни, как оказалось, передвигались на четырех лапах, а некоторые – на двух, но пока что они были слишком далеко, чтобы Эрагон мог с уверенностью сказать: да, это действительно они.

– Возможно ли это? – спросила Арья, и в голосе ее также слышалось глубочайшее изумление и недоверие.

– Не знаю… Впрочем, мы так или иначе скоро все узнаем: они явно направляются сюда.

Король котов-оборотней

Эрагон стоял в парадном зале замка справа от трона, на котором некогда восседал лорд Брэдберн; его левая рука лежала на рукояти Брисингра, убранного в ножны. Слева от трона стоял Джормундур – главнокомандующий войском варденов, сняв с головы шлем и держа его на сгибе руки. Его волосы были темно-каштановыми, но на висках уже успели поседеть. Джормундур, как всегда, зачесал их назад и заплел в длинную косу. Его худощавое гладкое лицо имело выражение сосредоточенно-равнодушного спокойствия, свойственное тем, кто привык подолгу ждать других. Эрагон заметил тонкую струйку крови, вытекавшую из-под правого наручного доспеха Джормундура, но сам он, похоже, этого вовсе не замечал и никакой боли не чувствовал.

Между ними восседала на троне предводительница варденов Насуада. В своем новом желто-зеленом платье она выглядела великолепно. Насуада нарядилась всего несколько минут назад, выменяв платье на военные трофеи и сочтя подходящим для столь официального момента, связанного с решением государственных вопросов. Но и для нее это сражение не прошло бесследно, об этом свидетельствовала льняная повязка на левой руке.

Очень тихо, так, чтобы только Эрагон и Джормундур могли ее слышать, Насуада сказала:

– Если бы мы могли заручиться их поддержкой…

– А что они захотят взамен? – тут же спросил Джормундур. – Наша казна почти пуста, а будущее весьма неопределенно.

Губы Насуады почти не двигались, когда она еще тише промолвила:

– Возможно, они от нас ничего и не захотят, кроме возможности нанести Гальбаториксу ответный удар. – Она помолчала и прибавила: – Но если это не так, нам придется изыскать иные возможности, а не только золото, и постараться убедить их присоединиться к нам.

– Может быть, тебе пообещать каждому бочонок сливок? – шепотом предложил Эрагон, и Джормундур хрюкнул, давясь от смеха. Насуада тоже тихонько засмеялась, но вскоре им пришлось прекратить все разговоры.

У дверей парадного зала прозвучали голоса трех труб. Паж с льняными кудрями и вышитым на рубахе знаменем варденов – белым драконом, держащим розу над мечом, повернутым острием вниз, на пурпурное поле, – вошел в открытую дверь, проследовал на середину зала, три раза ударил посохом об пол и тонким, срывающимся детским голоском провозгласил:

– Его благороднейшее королевское величество Гримрр Полулапа, король котов-оборотней, хозяин Безлюдных Мест, правитель ночных просторов и Тот, Кто Ходит Сам По Себе.

«Какой странный титул: Тот, Кто Ходит Сам По Себе», – подумал Эрагон и мысленно сказал это Сапфире.

«Зато вполне заслуженный, как мне кажется», – ответила она, и Эрагон почувствовал в ее словах явное удовлетворение, хотя увидеть ее, свернувшуюся клубком, со своего места и не мог.

Паж отошел в сторону, и в дверях показался Гримрр Полулапа в человечьем обличье. За ним следовала свита из четырех котов-оборотней, мягко ступавших своими мохнатыми лапами. Повадкой все четверо очень напоминали Эрагону кота Солембума, с которым он был знаком. У них были такие же мощные плечи и стройные лапы, как и у Солембума (когда тот пребывал в зверином обличье, разумеется), и такая же короткая темная гривка, спускавшаяся с шеи на холку, и такие же кисточки на ушах, и такой же темный кончик хвоста, которым они весьма изящно покачивали.

А вот Гримрр Полулапа не был похож ни на одно существо, каких Эрагону до сих пор доводилось видеть. С виду, особенно издали, его действительно можно было принять за человека, однако росту в нем было не более четырех футов, то есть он был чуть меньше обычного гнома, но за гнома его никто никогда бы не принял. Как, впрочем, и за человека, особенно при ближайшем рассмотрении. В лице его, пожалуй, было что-то эльфийское: маленький остренький подбородок, широкие скулы, густые, даже лохматые, брови и раскосые зеленые глаза, окаймленные длиннющими ресницами. Его густая черная челка закрывала лоб до самых глаз, а по бокам и сзади волосы были до плеч, прямые, гладкие, блестящие и тяжелые, чем-то напоминая гривки котов-оборотней в их истинном обличье. Что касается возраста Гримрра, то тут Эрагон даже предположить ничего не пытался.

Одет Гримрр Полулапа тоже был довольно необычно: в грубую кожаную куртку и набедренную повязку из кроличьих шкурок. К полам куртки были привязаны черепа примерно полутора десятков различных зверьков – птиц и прочей мелкой дичи, – которые при движении неприятно позвякивали. За пояс набедренной повязки был заткнут кинжал в ножнах. Орехово-смуглую кожу короля котов украшало множество тонких белых шрамов, похожих на царапины, покрывающие обычно старую, много лет используемую столешницу. У Гримрра, как на то и указывало его имя, на левой руке не хватало двух пальцев: похоже, кто-то их ему откусил.

Несмотря на всю его хрупкость, даже изящество, не возникало ни малейших сомнений в том, что Гримрр мужского пола. Особенно впечатляли мощные мышцы его рук и плеч, широкая грудь, узкие бедра и пружинистая, хотя и несколько ленивая походка.

Казалось, что коты-оборотни вовсе не замечают людей, выстроившихся по обе стороны прохода к трону, и лишь когда Гримрр Полулапа поравнялся с травницей Анжелой, которая стояла рядом с Рораном и, как всегда, вязала очередной длиннющий полосатый чулок на шести спицах, глаза короля котов сузились, а по его шерсти словно волна прошла, и вся она встала дыбом. Точно так же отреагировали на Анжелу и четверо охранников Гримрра. А сам он, приподняв верхнюю губу и обнажив пару слегка изогнутых белых клыков, к удивлению Эрагона, издал короткое, громкое шипение.

Анжела подняла на него глаза, но лицо ее осталось спокойным и равнодушным, когда она сказала:

– А, здравствуй, киска. Кис-кис-кис.

На мгновение Эрагону показалось, что кот-оборотень бросится на нее. Словно черная волна прошла по его шее и странному нечеловеческому лицу, ноздри его раздулись, и он тихо зарычал, глядя на травницу. Остальные коты приняли боевую позицию – низко присели, готовясь прыгнуть, и прижали уши к голове.

Послышался шелест стали – многие явно вытаскивали из ножен мечи. Гримрр снова зашипел, потом отвернулся от Анжелы и неторопливо двинулся дальше. Когда мимо нее проходил последний из его свиты кот-оборотень, он тайком ударил лапой по клубку шерсти, точно обыкновенный домашний кот-озорник.

Сапфира была изумлена этой сценой не меньше Эрагона.