Клеопатра

– Как бы то ни было, он впечатлил меня, – почти выкрикнул Квинтус.

Луций ничего не ответил. Но вместо него нашел что сказать Публий Тулий Туск.

– Ты ещё не видел в деле нашего друга. Вот кто отличный мечник! В Риме мало найдется людей, способных одолеть Луция. Горе тому, кто бросит ему вызов! Он подобно Оркусу15 без жалости забирает жизни своих противников. Этот мощный воин, имя которому Архандр, также бы пал, если бы бился с ним.

Эти слова были произнесены так громко, что невольно были услышаны другими гостями и дошли до Птолемея. Он поднялся со стола. Бой был окончен. Могучий гигант Архандр все-таки свалил своего противника и сейчас, поклонившись своему царю и гостям, замер в ожидании.

Гости аплодировали великому воину, победу которого приветствовал сам Птолемей.

– Архандр, – обратился он к нему. – Ты мой верный слуга и великий воин. Эти овации звучат в твою честь, царь раскинул руки в стороны гостей, которые продолжали еще сильней хлопать нубийцу.

Птолемей кивнул одному из своих слуг, который, склонившись перед царем, протянул ему завернутый в дорогую ткань некий предмет. Царь развернул её, и взору присутствующих открылся небольшой старый клинок с бронзовой рукоятью.

– Хочу преподнести тебе этот меч, его прислал мне среди других подарков наш обожаемый римский друг Помпей, сопроводив словами: – Пусть это оружие получит твой самый достойный воин. Говорят, раньше оно принадлежало одному из предводителей пиратов, которые были разбиты великим сыном Рима.

– Что скажут уважаемые гости о воинском искусстве этого молодца? – надменно обратился Птолемей к римлянам.

– Великий царь, сражения не мой удел, – хитренько улыбнулся Публий, – когда есть возможность, нужно постараться всё решать миром.

– И это, клянусь богами, мудро, – засмеялся Птолемей. Он хотел было воздать почести Архандру, но тут молвил до этого молчавший Луций.

– Миром правит война. Этот воин хорош, боги наделили его силой, но он недостаточно обучен. И если бы на месте его противника был бы кто-нибудь поискусней, он был бы сражен.

– Не хочет ли сказать уважаемый Луций Септимий, что смог бы победить Архандра? – побагровел от такой наглости Птолемей.

– Все в руках богов, – уклончиво ответил Луций и добавил: – Это можно проверить. Я согласен на бой, если победителя ждет эта награда.

Царя дернула за рукав Клеопатра. Он склонился к ней.

– Отец, останови это безумие! Здесь может пролиться кровь. Если победит Архандр, что скажут в Риме? Царь на пиру в честь гостей устраивает с ними бои? А если этот римлянин окажется сильней, они просто посмеются над нами. Да и как ты можешь дарить подарок самого Помпея чужаку?

От слов дочери Птолемея передернуло. Он понял, что всё зашло слишком далеко и не ожидал, что Луций окажется таким бесстрашным и сам вызовется на поединок. Царь надеялся, что римляне будут поражены мощью Архандра и трусливо промолчат. Теперь же получается он сам спровоцировал этот бой, который никак не входил в его планы.

Птолемей попытался неуклюже разрядить обстановку.

– Моим дорогим гостям нет необходимости показывать свою храбрость и выступать на потеху.

– Никакой потехи, великий государь, – сурово молвил Луций. – На потеху сражаются деревянными мечами. Мы не будем этим баловаться. Я предлагаю биться настоящим оружием. Поскольку я достаточно неплохо владею мечом, то это мое оружие. Твой могучий воин может выбрать любое другое удобное для него. Мы будем сражаться, пока один из нас не падет замертво, или не признает себя побежденным.

Луций Септимий расправил свои плечи, желваки заиграли на его скулах и в его глазах заплясали ядовитые огоньки пламени.

Птолемей был обескуражен таким напором, также в легком смятении находился и Архандр, переминаясь с ноги на ногу, притихли и все гости.

– Что ж видно этого поединка хотят сами боги, – наконец подавленным голосом выдавил из себя царь. – Пусть возрадуются они! Но никаких смертей. Этого еще не хватало.

В зале торжеств все застыли от предстоящего. Луций скинул плащ и подошел к великану, он был меньше Архандра на целую голову, значительно уже в плечах. Слуги принесли им оружие. Как ни странно, но великан выбрал для битвы также меч. Видимо, он ни в чем не хотел уступать римлянину и доказать тому, что и мечом он сможет победить наглеца. Гости сжались и раскрыли рты в предвкушении рубки. Распорядитель торжественно объявил о начале боя. Бойцы поклонились царю. Архандр прижал при поклоне руку к груди в знак особого почтения. Затем они повернулись и долгое время смотрели друг на друга, словно изучая, и не предпринимали никаких действий. Человек со шрамом пожирал Архандра глазами. Он нисколько его не боялся, был расслаблен, спокойно дышал. По всему было видно, что перед египтянином стоял уверенный в своих силах боец, что и подтвердило начало боя. Их мечи наконец-то скрестились. Римлянин с легкостью увернулся от первых тяжелых ударов Архандра, в которые тот вложил всю свою могучую силу, и легко перемещаясь, сам сделал несколько выпадов в его сторону.

Архандр был в смятении. Заносчивый чужак был проворен, он предугадывал, когда и как он идёт в атаку, и наносил упреждающие удары. Не замедлили проявиться и результаты. На обнаженном торсе Архандра появилась первая кровь.

За боем с азартом наблюдали зрители. С нескрываемым мальчишеским восторгом переживал за Луция Септимия Квинтус Марций Аттиан, с тревогой смотрел за этой схваткой погруженный в свои думы Птолемей и очень нервничала Клеопатра. Ей был симпатичен этот рослый воин-нубиец, и она желала ему победы, понимая в каком трудном положении он находится.

Тем временем Архандр получил еще одну неглубокую резаную рану, затем почти сразу же клинок Луция снова срезал кожу с его мускулистого тела. Архандр начинал уставать, а его противнику казалось было все нипочем, он был по-прежнему ловок и быстр. Луций держался уверенно, грудь и туловище его были выдвинуты вперед, он с легкостью уходил от ударов египтянина, поворачивая свой торс боком. Вот он снова шустро увернулся и в ответ провел комбинированную атаку, и его меч снова искупался в крови здоровяка.

Архандр понимал, что эти римляне очень важные люди, видел, как поменялся в лице Птолемей, когда этот заносчивый чужак согласился с ним на бой, и теперь не мог понять, как ему поступить. Что будет с ним, если он невзначай нанесет роковой удар и убьет этого наглеца?

Пока эти думы не выходили у него из головы, Луций нанес ему еще один чувствительный удар в район предплечья. Рука великана, которая сжимала рукоять меча, повисла, как плеть, и почти перестала слушаться. Архандр зарычал от боли, как дикий зверь. Ему нужно было что-то срочно предпринимать, силы стали стремительно оставлять его. Проиграть бой и покрыть себя позором на глазах у всех и главное подвести своего царя он не мог. Но как сразить этого хорошо обученного выскочку, который насмехается над его неуклюжестью. Наконец, боги услышали его мольбы. Вцепившись в ближнем бою, он прижал своего соперника, у одной из колонн, схватил его за руку, сжимавшую клинок, и нанес своим могучим локтем сильный удар в лицо противнику. Тело того обмякло и как вязкая субстанция медленно сползло на пол, растекшись по нему. Он был повержен.

Гости в зале восхищенно закричали. Архандр устало повернулся к своему царю, увидел его благодушие, а также радость на лицах египетской знати. Но вдруг их счастливые лица резко изменились. Тревожно вскрикнула дочь правителя Клеопатра, до этого сияющая, как утреннее солнце. Далее великан почувствовал резкую боль в нижних конечностях, как будто у него оторвали ступни ног, попробовал сделать шаг и рухнул на пол. Пелена образовалась перед глазами воина, исполин пал.

В зале снова воцарилась тишина, которая затем взорвалась овациями уже в честь нового, настоящего победителя Луция Септимия, который сумел после сокрушительного удара Архандра оправиться и перерезать уже праздновавшему победу нубийцу ахилловы сухожилия.

– Подло, – прошептал удрученно Птолемей. Он изобразил на лице жалкую улыбку и подозвал распорядителя торжеств.

– Отец, что теперь будет с Архандром? – прошептала пораженная увиденным Клеопатра.

– Мне сейчас не до него, – буркнул Птолемей.

– Позволь моим слугам о нем позаботиться, – попросила дочь отца.

– Он опозорил царский дом и должен за это ответить.

– Ты же все видел. Архандр победил этого римлянина, но тот проявил коварство.

– Рано радовался дурак.

Птолемей был зол. Но потом вдруг неожиданно смягчился:

– Поступай, как знаешь. Я не возражаю. Можешь его взять себе, но мне больше не нужен калека.

Возле Луция Септимия тем временем столпились слуги и гости, они поздравляли и помогали римлянину, которому тоже здорово досталось: лицо его было изрядно помято, а один глаз спрятался под пунцовой набухшей тучей.

После церемонии награждения победителя государь покинул пир вместе со своими советниками, вслед за ним удалилась и Клеопатра, а торжества, несмотря на известные кровавые события, продолжились.

– Стоило ли так рисковать из-за этой дрянной ржавой штуки? – недоуменно молвил Публий Тулий Туск, рассматривая старый клинок, тыльник которого был выполнен в форме женской головы с развевающимися волосами.

– Мой друг, ты показал всем этим презренным людям настоящую силу Рима. Я горжусь тобой! – выпалил, не скрывая своего восхищения, Квинтус Марций Аттиан.

– Отдам должное своему противнику, если бы он еще раз заехал мне по голове, думаю с вами я бы уже не находился, – мрачно усмехнулся Луций. – Где этот здоровяк?

– Его выволокли отсюда, словно ненужную вещь и выбросили, – засмеялся Квинтус. – Выпьем за победителя. За Луция Септимия! – римляне подняли наполненные кубки.

Тем временем артисты сменяли друг друга, и одним из следующих номеров было великолепное театральное представление, посвященное богу Осирису. Используя бутафорские предметы, артисты, несколько девушек и юношей, красочно изобразили жизнь, смерть, погребение, и под всеобщее ликование присутствующих воскрешение и расправу над своими врагами великого бога. Представление называлось «Страсти Осириса». Особенно трогательной была сцена, в которой любящая супруга Осириса, богиня Исида собирала куски его расчленённого тела, разбросанного по всему Египту. Некоторые из пьяных гостей даже прослезились, размазывая по своим осоловевшим от выпитого лицам слёзы.

И снова загремели танцы, но на этот раз они, не успев начаться, также быстро и закончились, так как поддавшиеся искушению гости стали хватать танцовщиц, а некоторые – и юношей и уединяться с ними в разных уголках дворца.

Римлян от этого безумия спас один из советников царя.

– Почтенные господа, – обратился он к ним. – Вы желали поговорить с нашим божественным правителем о важных делах. Он предлагает вам следовать за мной.

Посланники поднялись со своих мест. Слуга провел их сквозь запутанный лабиринт больших и малых залов, и чем дальше они шли по нему, тем тише и тише становились звуки музыки и веселья; затем он вывел римлян к тайным покоям государя, где их уже ждал царь, его дочь и тайный советник евнух Мардиан.

Помещение было небольшим и тесным, единственная масляная лампа, тускло освещавшая его, замазывала лица присутствующих, делая их безликими, что создавало некую пугающую атмосферу. Как только захлопнулась массивная дверь, воцарилась гнетущая тишина, которую нарушил громогласный голос Птолемея.

– Великий Гней Помпей сообщает, что ты на словах расскажешь, как можно решить мою проблему с сенатом «Вечного города», – устремил он свой взор на Квинтуса Марция Аттиана.

– Divina Pharao! Божественный фараон. По милости богов в Риме сейчас только три могущественных человека, которые могут решить любые проблемы. Это Помпей, Красс и Цезарь. Союз этих людей прочен и неразрывен. Цезарь и Помпей к тому же успели, и породниться между собой. Дочь Цезаря Юлия в счастливом браке с Помпеем, – обратился к царю Публий Тулий Туск. – Господин, Гай Юлий Цезарь решил протянуть тебе руку дружбы и предлагает скрепить договор о союзе. Неопределенность мешает и Египту, и Риму. Рим должен быть уверен, что царь восточной страны является настоящим его верным последователем во всех делах. Но расположение Рима просто так не получить…

– Можешь не продолжать, – недовольно отозвался царь, поморщившись, словно надкусив кислый фрукт.

– Владыка, позволь закончить. Я представляю интересы моего господина Гая Рабирия Постума, – подхватил речь посла Квинтус Марций Аттиан. – Он является большим сторонником Цезаря. Цезарю нужны деньги. Помпею также нужны деньги. Тебе нужно признание Рима и союз с ним. Но это тоже стоит денег. Увы, их всегда не хватает. Что же делать? Сумма большая. Собрать её полностью невероятно сложно. Но есть друзья, которые всегда могут помочь! Большую часть денег, а именно шесть тысяч талантов царю Египта может одолжить мой добрый господин, – торжественно заключил Квинтус. – Гай Рабирий Постум – известная личность и крупнейший мировой кредитор. Нужно лишь оформить долговую расписку. Господин Рабирий, выплатит за тебя часть наличных не только Помпею, но и Цезарю, точнее, его агенту в Риме, а также некоторым нашим друзьям в сенате.

Птолемей нервно переглянулся со своим советником и дочкой. Те безмолвствовали. Мардиан только развел в стороны свои огромные ручища. При дрожащем свете лампы они казались ещё больше, чем были на самом деле и обхватили тень царя. Птолемея передернуло. Он на мгновение погрузился в пучину прошлого и вспомнил о том, как верные ему люди доносили о кознях Цезаря. Знатный римлянин всегда был против его царствования. Ходили слухи, что он вместе с Марком Люцинием Крассом, этим римским завистником, победителем рабов, так презрительно за глаза называли Красса, несколько раз подбивали сенат на решение египетского вопроса, который состоял в свержении Птолемея. И вот теперь Цезарь хочет его дружбы? Удивительно! Но как можно доверять тому, кто желал его низвергнуть и растоптать.

С другой стороны о Цезаре много лестного говорил в своих письмах Помпей. Он характеризовал его, как человека слова и если в деле сам Гней, то оно приобретает совсем другой оборот. Но можно ли доверять полностью Помпею? Римляне насквозь лживы. Хотя за деньги всё покупается и продается. Вчера Цезарь был его враг, сегодня не против стать его другом. Видимо мир стоит накануне большой игры, раз его властители вспомнили и не побрезговали им. Но какое кощунство! «Цезарь и Помпей хотят купить меня с потрохами за мои же деньги. Нашли толстосума – ростовщика и отдают ему Египет в залог. Но отказать Риму, значит приобрести в его лице смертельного врага. Тогда мои дни будут точно сочтены. Имея недовольных поданных, и сделать своим врагом могучий Рим, такого не пожелаешь никому. Вопрос в том, получу ли я в случае своего согласия, признание от Рима и настоящую помощь или всё закончится только обещаниями»?

Из раздумий царя вывел монотонный голос Квинтуса:

– Цезарь готов признать Птолемея Теос Филопатора Филадельфа Неос Диониса законным властителем Египта; это будет равносильно отказу от притязаний на Египет со стороны Рима.

– Но в случае твоего отказа… не забудь о завещании предыдущего правителя Птолемея Александра. Согласно этому документу Египет должен перейти под власть Рима, подобно тому, как по завещанию Аттала к Римской республике отошло Пергамское царство, – добавил Публий Тулий Туск.

– Рим готов признать правление моего брата на Кипре?

– Я не уполномочен вести переговоры насчет Кипра. Твой брат, находящийся на кипрском троне, должен сам позаботиться о себе. Принимая руку дружбы, протянутую тебе Цезарем, ты решаешь судьбу только царского дома в Египте. Насколько я знаю, Птолемею кипрскому Цезарь также предложил союзнический договор.

– А если мой кипрский брат будет против? Что тогда?

– Богатству кипрского Птолемея может позавидовать сам Меркурий! Ему не нужны кредиторы. Ходят легенды о его немыслимых сокровищах, которые он зарыл по всему острову. Клянусь богами эти истории знают даже малые дети в «Золотом городе». Не думаю, что он откажет Цезарю и Помпею в такой малости. Надеюсь, кипрский царь ещё не выжил с ума и позаботится о себе сам.

Правитель задумался. Потирая подбородок, он несколько мгновений молчал, затем спросил о том, что его больше всего тревожило.

– Какие гарантии я получу? Действительно ли почтенный Гай Юлий Цезарь решит моё дело? – в голосе Птолемея звучали нотки сомнений. – Вдруг его решению воспротивится сенат? Он непредсказуем.

– Великий царь должен поверить, у Цезаря большое влияние на сенат. Патриции Рима, если он примет нашу помощь, моментально поддержат его, как единственного законного правителя Египта и союзника Рима. Разумеется, часть этих денег пойдет также и нашим друзьям сенаторам. К Цезарю сейчас примкнул народный трибун Публий Клодий Пульхр. Клодий имеет огромное влияние на римский плебс. Даже консулы не обладают такой властью в Риме, как дерзкий Клодий, – криво улыбнулся Публий Тулий Туск.

– Неужели Цезарь забыл оскорбление, которое нанёс ему этот человек, когда несколько лет назад он проник в женском платье в дом к его супруге, куда мужчинам в тот день был запрещён вход? Египет наслышан об этом.

– Цезарь не злопамятен. «Люди охотно верят тому, чему желают верить», – это его слова, которые он произнес тогда. Они разобрались с этим недоразумением. Сегодня Пульхр самый ярый сторонник идей Цезаря. У него есть даже своё небольшое войско из вольноотпущенников и рабов. Конечно, это смешно, но сенаторы его по-настоящему боятся. И больше всего его опасается сам Цицерон, который в своё время отверг дружбу Цезаря, а потом горько пожалел об этом.

– Условия очень лояльны, проценты небольшие, этот заём рассчитан на постепенное погашение в течение нескольких лет, египетский трон ничего не теряет, но, скрепляя долговую расписку, приобретает спокойствие на долгие годы, – по-деловому подхватил слова посла Квинтус Марций Аттиан.

– И все же я должен посоветоваться со своими министрами, обсудить все детали, гарантии нашего соглашения, – Птолемей Неос Дионис нерешительно посмотрел на своего джати Мардиана. Тот одобрительно покачал головой.

– Боги наделили тебя мудростью, великий царь. Она не оставит тебя. Мы подождем твоего ответа – уважительно подчеркнуто отозвался Публий Тулий Туск, – но знай, наш корабль отплывает в Рим совсем скоро. И там ждут добрых вестей.

***

Через несколько дней римляне отправились в «Вечный город», заручившись полным согласием владыки Египта. Так Птолемей Теос Филопатор Филадельф Неос Дионис стал признанным Римом правителем страны Та-Кемет и другом римской республики, а еще крупным должником у ростовщика Гая Рабирия Постума.

Глава IV. Любимая дочь царя

В один из дней, когда по бескрайнему небесному океану восходила золотая ладья, на свет «любимой земли» появился ребенок, рождению которого возрадовались и люди, и всевышние боги.

В честь этого события в плодородной стране был устроен огромный государственный праздник. Девочку в расшитом золотыми нитями покрывале царь вынес на всеобщее обозрение и показал всем своим любимым подданным, которые, как отмечали придворные летописцы, громко ликовали и долгое время гуляли, отмечая это событие. В честь дитя во всех храмах Александрии состоялись праздничные жертвоприношения в благодарность богам, а подарки младенцу приносили и привозили со всех уголков Египта и соседних стран.

Клеопатра Филопатор была вторым ребенком у божественного фараона Египта Птолемея Неос Диониса.

Произнося слова любви и целуя свою прекрасную возлюбленную, бывшую наложницу, имя которой было также Клеопатра, за этот подарок небес, Птолемей неотлучно находился с ней и днём и ночью. Вскоре он с тревогой стал замечать, что его любимая угасает, словно мотылек. Каждый день состояние царицы ухудшалось, и жрецы уже разводили руками, призывая правителя молиться богам и уповать только на чудо.

Чуда не случилось. Зашедшее яркое солнце скрыли набегающие черные тучи. Великая радость принесла с собой и горе. Возлюбленная правителя, после рождения ребенка, через несколько месяцев ушла в загробный мир Аменти.

После смерти своей любимой, тревожась о судьбе дочери, царь окружил девочку небывалым вниманием. За её жизнь и здоровье под страхом смерти отвечало несколько десятков шемсу и хемуу. В связи с этим во дворце поддерживался невиданный уровень гигиены, а саму Клеопатру окружала большая толпа нянек и воспитателей. В отношении царевны они выполняли все рекомендации лекарей и жрецов по укреплению здоровья, это были постоянные прогулки, подвижные игры, различные процедуры. Куда бы ни ступала нога маленькой дочки царя, за ней всегда следили сотни глаз.

Клеопатра росла здоровой девочкой. Царь души не чаял в дочке, окружая её роскошью и развлечениями.

Любя искусство и в частности танцы, он пытался приобщить к нему и свою юную дочь. В распоряжении Клеопатры была своя группа музыкантов и танцоров. Они должны были не только развлекать её, но и формировать вкус к красоте. Однако танцы, хоть и приносили физическую пользу, так как они укрепляли ноги, не так сильно увлекали Клеопатру, как любовь к знаниям.

Девочка была непоседой и очень любознательной. Своими вопросами она иногда так доставала воспитателей, что старший из них философ грек Ксанфий порой засыпал от усталости, и тогда она дергала его за седую бороду и продолжала засыпать вопросами о мироздании.

Он был и первым человеком, который познакомил её с произведениями Гомера. Подвиги, благородство и любовь произвели на неё огромное впечатление. Поэмы Гомера были очень популярны во всех эллинистических городах того времени. Сложились настоящие культы, посвященные Ахиллу, Патроклу, Аяксу, Одиссею. Десятки раз перечитывал Ксанфий Клеопатре Троянскую войну. Книги Гомера дали толчок к дальнейшему образованию юной царевны.

В распоряжении Клеопатры были лучшие ученые того времени, известные мудрецы и блестящие ораторы, продолжатели известных философских школ. И самое главное рядом была уникальная Александрийская библиотека, которая насчитывала около семисот тысяч свитков, каждый из которых был настоящим сокровищем. Юная дочь царя проводила там большую часть свободного от царских ритуалов времени, порой засиживаясь за изучением того или иного свитка до глубокой ночи, и наставники, пораженные этим, докладывали о её увлечениях царю.

Клеопатра действительно жадно поглощала знания. Она, как губка, впитывала всё новое, не отвлекаясь на бесполезные и глупые, по её мнению, игры со сверстниками. В шестилетнем возрасте способная ученица уже добилась успехов в математике. Когда дочке царя исполнилось восемь, она разбиралась в риторике, основах стихосложения, имела неплохие представление о живописи.

Познавательные гравюры известных мастеров, изображавшие жизнь разных народов или животных, расширяли её кругозор. Не имея возможности ещё побывать в других городах света, она представляла их по картинам, рассказам своих учителей, дополняя и своей бурной фантазией.

Природа наградила Клеопатру отличной памятью. Она наизусть знала басни Эзопа, часто цитировала произведения Экклезиаста. Её увлекала медицина, она присутствовала на занятиях, где вскрывали человеческие тела, в мусейоне обсуждала философию с греческими мыслителями, но самой большой страстью девочки было изучение иностранной речи.

Совсем маленькой она поняла, каким большим и разнообразным является мир, как он интересен и познавателен, но чтобы узнать его лучше, нужно было уметь и понимать его.

Уже к восьмилетнему возрасту юная дочь царя могла вполне сносно объясняться с некоторыми чужестранцами на их родных наречиях, в дальнейшем совершенствуя их и изучая новые. В Александрии проживало много иностранцев, и они с удовольствием практиковали девочку, разговаривая с нею на своих родных языках. Многие из правителей страны Та-Кемет не знали языка коренного народа, а некоторые забыли и македонский. По мнению Клеопатры, это было ненормальным. Как можно управлять своим народом, не зная его слов, истории и культуры? Она твердо решила выучить язык любимой земли и стала брать уроки по речи, и учить иероглифы, чтобы, когда наступит время, она могла бы обратиться к своему народу на его родном языке.

Успехи Клеопатры не могли пройти незамеченными. Царь, восхищаясь ею, всячески поощрял её увлечения и приглашал посетить Александрию всё новых и новых мыслителей и передовых учёных того времени.

Так в столицу, в том числе и по личной просьбе Клеопатры приехал Диодор – древнегреческий историк из сицилийской Агирии. Он работал над созданием сборников, описывающих географию, культуру и историю государств. Диодор был восхищен Египтом и остался в этой стране на несколько лет, чтобы подробно изучить её культуру, нравы и устройство. Птолемей всячески способствовал этому, обустроив его быт и отрядив ему в помощь несколько чиновников, которые помогали устранять препятствия, с которыми иногда сталкивался мифограф при изучении культуры Египта.