Случайная встреча

– Ладно, всё со мной нормально, просто давайте сменим тему, – отмахнулась Вероника.

– М-м-м, а может быть, этот мистер Хейл и есть неожиданная любовь, – спросила Хетти.

– Боже упаси! – воскликнула мисс Харисон. – Да к тому же я вряд ли его увижу вновь. – Хотя в душе у неё не было сомнений, увидит обязательно.

Подруги многозначительно переглянулись и захихикали, а Вероника сделала возмущённое лицо и кинула в них скомканной салфеткой. Напряжение после произошедших событий наконец спало. Как всё-таки хорошо, что у неё есть подружки.

***

После встречи с Ханной и Хетти Вероника направилась на работу к матери. После переезда в Лондон Хелен устроилась медсестрой в больницу святого Варфоломея, Вероника частенько у неё бывала. Бартс нравился ей гораздо больше, чем больница в которой работали родители в Дербишире, это было место с богатейшей историей, и оно не могло не вызывать интереса у девушки. Правда, в последнее время из-за загруженности в учебе, Веронике не удавалось туда забегать. А сегодня выдался свободный денёк. Мама встретила её на входе и уже собиралась вернуться в свое отделение, как Вероника заметила Милли Фэйт, с которой она познакомилась, однажды заглянув в Бартс в конце рабочего дня. Милли тогда только устроилась на работу. Она занималась медицинскими исследованиями и писала докторскую диссертацию под руководством профессора Мэтью Коллинза, друга и однокурсника отца Вероники. Коллинз помог с трудоустройством её маме, которая теперь работала в его отделении, и очень хорошо относился к самой Веронике. Милли была тихой, скромной образованной девушкой и очень понравилась мисс Харисон в первую их встречу, они мило пообщались и пили вместе кофе, когда Вероника забегала в Бартс, а Милли была не слишком занята. И сейчас мисс Харисон была бы не против поболтать с приятной девушкой, которую считала подругой.

Но рядом с Милли шёл молодой человек, высокий и худой, с каштановой кудрявой шевелюрой до плеч, одетый по последней моде и очень дорого. Такой парень волей-неволей привлекал к себе внимание, настоящий красавчик. Он шёл чуть впереди, а Милли семенила сзади, охотно отвечая на брошенный через плечо вопрос. Молодой парень, несмотря на привлекательную внешность, Веронике не понравился, он показался ей надменным и этим напомнил противных родственников.

– Мама, а кто это с Милли Фэйт? – спросила девушка.

– Где? А, это Артур Хейл, весьма неприятный юноша, надо сказать. Они с Милли вроде друзья детства, а возможно, даже встречаются, я точно не знаю. Но он недавно тут появился и теперь таскается сюда время от времени. Мэтью сказал, что он изучает психологию и вроде пишет исследование. Однако, пока я не заметила за ним никакой деятельности, кроме подрывной, – на этих словах мама засмеялась.

– Что значит подрывная деятельность и почему неприятный? – спросила мисс Харисон.

– Ох, ты знаешь, он слегка заносчив, да к тому же, следит за окружающими, а потом рассказывает подробности при всех. Многим не нравится подобное поведение, а парень с умным видом записывает реакции в блокнотик с ангельским выражением лица, – Хелен нахмурилась. – Видишь ли, он совсем не думает, что говорит. На прошлой неделе он рассказал о похождениях доктора Стивенсона с нашей новой медсестрой Лиззи прямо при его жене. Миссис Стивенсон устроила тому грандиозный скандал, а сам доктор клялся, что добьется, чтобы Артура вышвырнули из Бартса. Правда, пока вышвырнули только глупышку Лиззи, а наш Арти снова здесь. Он – родственник какой-то шишки из правительства, так что прогнать его отсюда не так-то просто. Милли за ним хвостом ходит и каждый раз краснеет и извиняется, когда Артур выкидывает очередной финт.

– Да, занятно, – протянула мисс Харисон.

– Держись от него подальше, – велела дочери Хелен.

Интересно, этот Артур Хейл имеет какое-либо отношение к её вчерашнему знакомому. Фамилия такая же, хотя внешне совсем не похож. Она решила заглянуть к Милли, когда у той будет перерыв. Повод пообщаться и присмотреться к этому Артуру.

Подойдя к дверям ординаторской, Вероника сначала заглянула и увидела молодого человека, рассевшегося на небольшом диванчике и что-то строчащего в блокноте, а за другим столом Милли, которая делала записи в большом журнале.

– Милли, подай мне ручку, моя перестала писать, – капризным голосом велел парень.

«Эй, а волшебное слово» – возмутилась про себя Вероника. Милли же без разговоров тут же подскочила и принесла ему требуемое. Вероника решительно открыла дверь и зашла.

– Милли, привет, есть минутка?

– Конечно, Вероника, проходи. Знакомься, это Арти, мой друг детства. Он психолог и тут кое-что изучает для своего исследования.

– Я вас уже видел, вы приходили сюда к матери, – перебил Милли Артур Хейл. – Вы должно быть, часто сюда приходите, чувствуете себя очень уверенно, да к тому же завели друзей. Хотя вы не врач, а… – он резко вскочил с диванчика, подскочил к Веронике и вытащил что-то у той из кармана.

– Эй! – возмутилась девушка подобной бесцеремонности. Молодой человек вытащил её университетский пропуск.

– О, понятно, ты студентка исторического факультета Университетского колледжа Лондона. Госпиталь тебя поэтому и интересует, любишь места с историей, – он подмигнул ей, возвращая пропуск и добавил, – смотри не потеряй, он так опасно торчит у тебя из кармана, а ты явно растяпа. Сегодня обедала похоже шоколадным тортом, у тебя следы крема возле губ. А еще…

– Похоже, Милли, сейчас твой друг изучает меня, – перебила поток бестактной информации Вероника, быстро доставая салфетку, чтобы протереть губы. – Ох, спасибо, я впечатлена. Только знаете, Артур, я не страдаю отсутствием памяти и прекрасно помню, что ела и что делала, и в напоминаниях не нуждаюсь. Миллз, пойдем-ка попьем кофе.

– Но Арти еще здесь не закончил, – проблеяла мисс Фэйт.

– Ничего, он – большой мальчик, справится, а у тебя перерыв, – Вероника решительно схватила Милли за рукав и потянула к выходу.

– Как ты с ним общаешься? – спросила Вероника, как только девушки вышли из ординаторской.

– Ну, на самом деле он очень милый и добрый, я его с детства знаю, мы росли рядом, – промямлила Милли, явно стушевавшись. Наверняка, она не могла объяснить даже себе самой, не то, что другим, почему так заглядывает в рот Артуру. – Поверь, он может быть вежливым и тактичным, когда захочет.

– Да, наверное, только я не заметила. И к чему он начал выплескивать факты обо мне и лазать по моим карманам? Это было совершенно неуместно, тем более ты ещё и представить-то меня не успела толком. Да и тебя, Милдред, он не особенно-то уважает, говорит с тобой в приказном тоне и перебивает.

– Арти любит быть в центре внимания и поражать воображение людей. Он со всеми так делает, называет это дедукцией, а себя мнит Шерлоком Холмсом, – стала оправдывать его мисс Фэйт. – Это его любимый персонаж с детства. Мы даже вели маленькие расследования в детские годы, я была его доктором Ватсоном.

– Слушай, а у него есть брат? – неожиданно спросила Вероника.

– Да, Гарольд. Он у нас всегда изображал профессора Мориарти в наших играх. Мы его в детстве очень любили. Но сейчас у них с Арти испортились отношения, и я Гарольда уже сто лет не видела. А ты с ним знакома?

– Да, знакомая фамилия. Этот Гарольд – неплохой парень?

– Я с ним никогда не была особенно близка, в детстве он с нами играл, следил, как старший, он мне нравился. А потом мы с родителями переехали. С Артуром мы переписывались, он даже гостил у нас на каникулах. А вот Гарольда я не видела с детства, мне и сказать о нём нечего. Со слов Арти, он стал жутким занудой и клопом, да, он так и сказал «вонючим надоедливым клопом», – вздохнула Милдред.

– Да, похоже, непростые у них отношения, – сказала Вероника. – Ладно, бог с ними, лучше расскажи, как у тебя дела?

III. Струны её души

Настало самое суматошное утро семьи Латимер в году. А за ним последует суматошный день, когда никому из живущих в доме Латимеров не дадут покоя. А всё для того, чтобы вечер семнадцатого сентября в этом году стал самым потрясающим, самым великолепным, самым запоминающимся днём рождения кузины Синтии. Так в семье Латимер было каждый год, ведь наступающий день рождения их любимой дочери и внучки должен был быть на порядок круче прошлогоднего.

Вероника с трудом разлепила глаза и сразу же услышала шум голосов в коридоре недалеко от её комнаты.

– Хелен, как это ты уходишь на работу, ведь сегодня День Рождения Синтии! – тётя Грета как всегда говорила с мамой на повышенных тонах.

– Ну мою смену-то никто не отменял, – мама была предельно спокойна.

– Я думала, ты поможешь! – трагически возопила тётя Грета. – Ты могла бы поменяться сменами или взять выходной. Ведь к празднику требуется столько приготовлений. Я физически не успею всего одна.

Ох, ну конечно! Весь мир должен вертеться вокруг её доченьки, интересно, тучи над городом разогнать не надо? Вероника раздражённо откинула одеяло, выбралась из постели и побрела к двери.

– Индюк тоже думал. Грета, с какой стати кто-то будет меняться со мной ради дня рождения даже не моей дочери. Ради Вероники ещё подумали бы. Да и слуг в доме достаточно, – Вероника прямо почувствовала, как мама усмехается и уходит, а тётка остается с открытым в возмущении ртом стоять на месте. Всё-таки тётя Грета глупая, как курица. Вероника хихикнула, протягивая руку к дверной ручке, как вдруг дверь распахнулась, едва не впечатавшись в лоб хозяйки комнаты. Внутрь стремительно влетел Мик.

– С ума сошел? – возмутилась Вероника. Брат сконфуженно улыбнулся и прошептал «Извини». – Ты чего, Микки?

– Я прячусь от тёти Греты, иначе сейчас припашет, – ответил Мик также шёпотом.

– Она тебя и так припашет, – усмехнулась девушка.

– Нет, если я удачно спрячусь. А ты принесешь мне поесть, – брат хитро подмигнул Веронике. – Про тебя она всё равно не забудет, ты же её «любимица», а меня может и пронесёт, если не попадусь ей на глаза. Мне она не особенно доверяет.

Не сказать, что Грета Веронике особенно доверяла, просто в ней боролись два чувства. Тётка всегда ругала сделанную племянницей работу и выполненные поручения, но при этом не терпела, когда Вероника, по её мнению, бездельничала. Поэтому Грета всегда старалась занять племянницу по максимуму, будь то приготовление к праздникам, генеральная уборка или ремонт.

– Ладно, – как можно отказать этому хитрюге?

В воздухе по всему дому витал запах роз и фрезий. Это было любимое цветочное сочетание Синтии – фрезии и чайные розы. Конечно же, недостаточно любить просто определённые цветы, это обязательно должно быть сочетание. Вероника терпеть не могла фрезии, да и к розам относилась прохладно, а теперь по всему дому её подстерегали ненавистные причудливые композиции. Ведь этот день рождения должен запомниться всем на века. Странно, дни рождения Вероники и её брата никогда не были такими роскошными, но она помнила каждый, праздники же Синтии оставались в памяти размытым пятном.

В доме царило всеобщее помешательство, любой бы чувствовал себя не в своей тарелке. Экономка миссис Смитсон и дворецкий мистер Баррет сновали туда-сюда, подгоняемые нелепыми понуканиями тёти Греты, периодически находились поручения и для Вероники, которые сопровождались присказками вроде «Ничего не испорти, криворучка» или «Даже не знаю, стоит ли тебе это поручить, ты ведь так неуклюжа». Вероника огрызалась, но поручения выполняла, лучше в этот день ни с кем не связываться. К обеду ей хотелось забиться в какой-нибудь угол и сидеть там, не вылезая до вечера. Слава богу, в два часа дня пришла Ханна и девушка наконец получила свободу.

Ханна и тётя Грета ненавидели друг друга, и тётка не желала находиться в обществе «этой плебейки» ни минуты. Дело в том, что однажды, ещё в школе, Ханна осталась у них в доме на ужин, а тёте за трапезой приспичило поделиться увиденным странным сном. Ханна не преминула объяснить ей значения сна в самых чёрных красках, так что тётя потеряла сон на ближайшую неделю и даже пила успокоительное. А затем дядя Генри серьёзно повредил палец, играя в теннис, и тётя решила, что Ханна навлекла беду на дядю. С тех пор подруги Вероники и друзья Мика на ужин не оставались.

Время приёма близилось. Уже приехали полк официантов и музыканты, вот-вот должны были подъезжать первые гости. Ханну выпроводили, и Веронике пришлось готовиться к приему самой. Её сегодня ждал выход в потрясающем платье. Обычно никто не заботился о её одежде, и девушка носила демократичные бренды, однако на празднике Синтии нельзя было упасть в грязь лицом и ей выделялись деньги на покупку дизайнерского наряда. Как правило, тётя Грета сопровождала её за такой покупкой и выбирала сама, по мнению брата Вероники, чтобы та не смогла затмить на празднике именинницу. Однако в этот раз тётя была сильно занята (интересно, чем?) и Вероника смогла купить себе платье по вкусу. Это было платье французской длины силуэта new look, с пышными рукавами и с довольно соблазнительным декольте, изумрудного цвета, который очень шёл к рыжим волосам девушки. К платью прилагались чёрные классические лодочки. Конечно, в отличии от Синтии, личным парикмахером и визажистом её никто не обеспечил, однако красилась Вероника очень хорошо, почти профессионально. Пару лет назад она ходила за компанию с Хетти на курсы по макияжу и весьма в этом преуспела, а волосы она решила просто выпрямить и распустить, украсив специально купленной заколкой в виде лилии с зелёными кристаллами.

Отражение в зеркале Веронике понравилось. Выйдя из комнаты, она получила восторженные возгласы от Мика и мистера Баррета, а спускаясь по лестнице к гостям, поймала восхищённый взгляд человека, ради которого и старалась, Гордона Мелбри. К сожалению, Гордон мгновенно переключился на именинницу, которая спустилась вслед за ней. Она была в пышном нежно-голубом платье, из белокурых волос стилисты соорудили великолепную прическу. Стоило признать, что кузина Синтия как всегда была сказочно хороша. Это осознание Веронику весьма огорчило, ей всегда в глубине души хотелось, чтобы на неё смотрели так же как на Синтию, с нескрываемым восхищением. Особенно это касалось Гордона, который на неё обычно и вовсе не смотрел. Однако праздник начался, и требовалось изображать весёлость и приветливость перед гостями.

Празднование уже было в разгаре, когда Вероника заметила, что дядя Генри направился к дверям, очевидно, встречать припозднившихся гостей. Вероника отвлеклась было, а когда повернулась к дверям, в залу уже входили человек средних лет в элегантном костюме и с черной кудрявой шевелюрой, в которой лишь слегка проглядывала благородная седина, и высокий молодой мужчина, который был Веронике уже знаком. Гарольд Хейл.

Мисс Харисон охватило уже знакомое чувство неотвратимости происходящего. Она знала, что встретит ещё этого мужчину, не думала, правда, что так скоро. Вероника неосознанно стала приближаться к гостям.

Дядя Генри позвал Синтию, чтобы она встретила гостей, и те имели возможность поздравить её. Гарольд вручил ей огромный букет из чайных

Вероника Харисон

роз и фрезий, от которого кузина Вероники пришла в полный восторг, а второй мужчина, из представлений дяди Генри Вероника уловила, что его имя Ричард и они вместе работают в правительстве, передал подошедшему мистеру Баррету коробку с подарком. Интересно, что в ней? Дядя тем временем представил гостям тётю Грету, леди Маргрет и, заметив Веронику, подозвал её к их славной компании.

– А это моя племянница Вероника, – начал сладким голоском дядюшка.

– У которой обе ноги левые, – залихватским тоном закончила девушка.

Дядя опешил, а Ричард рассмеялся, отметив, что племянница-то с юмором. Но Вероника смотрела только на одного человека, чьи глаза напоминали льды Антарктиды. Гарольд Хейл улыбнулся премерзкой неискренней улыбкой, не открывающей зубов, и галантно поцеловал руку мисс Харисон.

– Вы очаровательны, не смотря на это обстоятельство, – сказал мужчина, и Вероника невольно заглянула в его глаза. Внезапно и звонкий голос кузины, и наигранный смех тёти, и музыка, все звуки ушли на второй план. Веронику словно швырнули в ледяную воду, будто она провалилась в прорубь, точнее две проруби, и вода накрыла её с головой, не давая возможности вздохнуть, сковывая движения, чтобы несчастная жертва не имела возможности вырваться из ледяных лап.

– Эй, Ронни, ты чего? – голос брата вывел девушку из оцепенения. Яркий свет и громкие звуки обрушились на неё океанической волной, смывая жуткое ощущение, которое она испытала минуту назад.

– Ох, Вероника у нас немного странная, – кузина Синтия сопроводила свою едкую фразу звонким серебряным смехом. Никогда не промолчит. Впрочем, вступать в полемику Вероника не стала, в этом случае на фоне происходящего с кузиной трудно было не согласиться.

Гарольд

Подобные праздники его никогда не вдохновляли. Много шума, уйма потраченного времени, толпы незнакомых или условно знакомых людей вокруг. Это всё вызывало у Гарольда лишь раздражение. Впрочем, он тут такой не один.

Среди гостей мелькнули тёмно-рыжие волосы и изумрудная ткань вечернего платья. Вероника Харисон, девушка, на которую стоило обратить внимание. Сегодня она была прекрасна, ничего общего с той непонятной девчонкой, которую он подвозил. В ней было столько грации, столько элегантности, что трудно было отвести глаза. И совсем не было похоже на правду её заявление про обе ноги левые. Интересно, кто из милых родственников вложил в голову девушки, что она неуклюжее нечто? Скорее всего, тётушка с кузиной постарались.

Мисс Харисон пропала из виду, видимо вышла из залы. Гарольд внезапно подумал о её неадекватной реакции на него, он словно загипнотизировал юную леди, как только она на него взглянула. Подобное уже происходило, у дверей этого дома. Реакция была похожа на ту, когда он применил к ней знаменитый гипнотический взгляд Хейла. Однако сделал он это лишь однажды, в машине ради развлечения. Он так поступал со всеми новыми знакомыми, интересно было наблюдать за их реакциями. Арти тоже любил наблюдать за реакциями людей на свои действия, только вот в отличие от Гарольда не умел выбирать подходящее время для экспериментов и вовремя останавливаться.

Сбоку донёсся заливистый смех виновницы торжества. Вот на ком бы стоило испытать его фирменный взгляд. Однако Синтия Латимер в глаза нового знакомого смотреть не спешила, эта девчонка разглядывала и оценивала наряды и аксессуары окружающих её людей и так составляла своё мнение о них. Лица мисс Латимер не интересовали, ну конечно, кроме её собственного. Он был уверен, девица обожала вертеться перед зеркалом и, как многие нарциссы, проводила немало времени, разглядывая саму себя.

Гарольд повернул голову и увидел мисс Синтию в объятиях мистера Мелбри. Гордон Мелбри был из той породы лицемеров, которые способны очаровать своим природным обаянием и безупречным поведением любого при первой встрече, однако в дальнейшем их весьма просто было раскрыть и продолжать обманывать они могли лишь таких глупышек, как Синтия Латимер или её мамаша. Впрочем, к этой категории можно отнести и женщин, подобных леди Маргрет, которые думают, что лучше всех разбираются в людях и свою ошибку вряд ли признают. Тем неприятней осознавать, что в плен его чар попала и мисс Харисон, которая, Гарольд в этом ни секунды не сомневался, достаточно умна, чтобы раскусить этого повесу. Гордон был пустым, неприспособленным думать и принимать серьёзные решения юношей, от которого не будет пользы ни на какой работе. Гарольд хорошо знал его отца, и лорд Мелбри был очень влиятельным политиком и хорошим бизнесменом, имел в определенных кругах вес и репутацию человека несгибаемого и способного решить любую проблему благодаря обширным связям. Сынок ему и в подмётки не годится.

– Скучаешь? – с улыбкой спросил подошедший дядя Ричи. Гарольд улыбнулся:

– Анализирую.

Дядя рассмеялся:

– В твоём возрасте положено волочиться за юбками, не трать время зря, соблазни хорошенькую барышню. Эх, где мои двадцать пять? Я бы… У-ух! – и Ричи изобразил рукой в воздухе какую-то неописуемую фигуру, которая видимо наглядно показывала, как он бы себя вёл, будь ему двадцать пять.

Дядя Ричард славился в их семье неуместными шутками и поддёвками. Гарольд картинно закатил глаза и усмехнулся, что-то Ричи разошелся сегодня.

Снова мелькнуло в толпе платье мисс Харисон. Наверняка, в конце вечера планируются грандиозные фейерверки.

***

Вероника устала от шума и праздничной суеты в зале и, взяв бокал шампанского, решила выйти на террасу подышать свежим воздухом. У массивных перил, увитых розами и фрезиями, стоял высокий человек. Вероника сразу безошибочно определила, кто это и уже повернулась, чтобы как можно тише покинуть террасу, когда её настиг знакомый голос:

– Мисс Харисон, не уходите.

Вероника обернулась и увидела, что Гарольд Хейл по-прежнему стоит, глядя вдаль.

«Как он узнал, что это я?» – подумала девушка.

– По походке. И запаху ваших духов, – ответил на невысказанный вопрос мистер Хейл. С ума сойти, он что, мысли умеет читать? Хотя с него станется.

– Тут воняет фрезиями за версту, а вы мои духи различили? – усмехнулась мисс Харисон, подходя к нему. Она оперлась на перила, без сожаления сминая цветочную композицию, и пристроила рядом бокал.

– У меня острое обоняние, – Гарольд улыбнулся, – а вы не любите фрезии.

Ну и тип, он даже не спрашивает, он утверждает, будто книгу читает её мысли. У Вероники по спине побежали мурашки.

– Ненавижу, – ответила она.

– Потому что ваша кузина их любит, – этот Гарольд опять утверждал, а не спрашивал.

– И поэтому тоже, – согласилась мисс Харисон, какой смысл юлить, только дурой себя выставить.

Дальше они оба молча смотрели вдаль, в небе сиял серебром диск луны. Вероника любила смотреть на ночное небо и сейчас улетела мыслями далеко- далеко в прошлое. Отец любил смотреть на небо в телескоп, это было его хобби. Он много знал об астрономии, планетах, звёздах, и рассказывал Веронике и Мику необыкновенные истории о небесных телах. Мистер Хейл ей не мешал, она забыла уже о том, что он рядом, когда услышала его голос:

– Необыкновенное зрелище, луна так и притягивает взгляд, не находите?

От неожиданности Вероника дернулась и сбила с перил бокал с шампанским.

– Чёрт, – она и мистер Хейл наблюдали, как бокал, ударившись о камень дорожки, разлетается на мелкие хрустальные осколки, которые вспыхивают в свете фонарей, как маленькие частички звёзды. Звёздная пыль. – Вы меня напугали.

– Простите, я хотел лишь вернуть вас в реальность. – Ответил Гарольд, и было видно, что он ни капли не смущён. – Вы минут десять уже смотрели на луну.

– Правда? Ну, тут главное не завыть, – засмеялась Вероника. Мистер Хейл тоже засмеялся и сказал:

– Не расстраивайтесь из-за бокала, мисс Харисон. На этом празднике жизни не один десяток фужеров постигнет та же участь.

– Это точно, – улыбнулась Вероника. – Мистер Хейл, я хотела спросить, а Артур Хейл ваш родственник?

– Уже успели познакомиться с моим братцем, – усмехнулся Гарольд, и Веронике показалось, что в этой ухмылке промелькнула грусть. Она вдруг пожалела, что спросила.

– Да, моя мама работает в больнице святого Варфоломея, и я там бываю иногда, там с ним и познакомилась.

– Видимо, он произвёл на вас впечатление, – усмехнулся Гарольд.

– О, неизгладимое, – рассмеялась Вероника. – А одного из врачей его изыскания чуть не довели до развода.

– Ну это вряд ли можно назвать смешным, – заметил Гарольд Хейл. – Артур с детства не умел следить за языком, и его никогда не заботила уместность его высказываний. Издержки воспитания, мой младший брат слегка избалован.

«Слегка – это мягко сказано», – подумала мисс Харисон, а вслух строго сказала:

– Так доктору Стивенсону и надо. Не будет дурить головы юным медсёстрам под носом у жены.

– Да, о понятии «частная жизнь» Арти вспоминает только тогда, когда это касается его самого, – хмыкнул мистер Хейл.

В этот момент на террасу сунулся Мик.

– Эй, пойдёмте. Сейчас будет что-то интересное. Так тётя Грета сказала, она велела всех звать. – Выпалив это на одном дыхании, Мик рванул обратно.

Гарольд посмотрел на Веронику, приподняв бровь, а она в свою очередь заметила:

– Похоже, мистер Хейл, наши братья вежливостью не отличаются.

Молодой человек усмехнулся и предложил Веронике опереться на его локоть и проследовать в залу.

Гарольд

Когда они с мисс Харисон вошли в праздничную залу, музыканты начали играть вальс, все гости расположились по кругу, освободив пространство в центре. Под звуки вальса Гордон Мелбри пригласил юную мисс Латимер на танец. Пара закружилась по залу, надо отметить, танцевали они прекрасно. Щёки юной леди пылали, с губ не сходила очаровательная улыбка, можно было предположить, что все молодые юноши в этот момент влюбились в виновницу торжества и отчаянно завидовали Гордону, филигранно исполняющему все па танца. В зале не осталось равнодушных к происходящему, все умилялись «чудесной паре», «юным прекрасным влюблённым», такие эпитеты доносились до ушей Гарольда. Все, кроме, пожалуй, его самого и мисс Харисон.