Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1884–1937)

В конце июня 1911 года он размышлял о том, какую роль в их отношениях играет власть одного над другим. Робкий ухажер из его ранних писем иногда снова проявляется, связь между ними уже прочна, но баланс сил явно изменился:

Моя маленькая госпожа. Как приятно мысленно подчиняться тебе и целовать твои руки, ставши на колени. И как я за это же не люблю тебя и себя – за то, что моя любовь к тебе и твоя ко мне – заставляют меня чему-то, кому-то подчиняться, – пусть этот кто-то даже и ты; за то, что я в чем-то стесняю себя, в чем-то обуздываю себя – пусть это делается даже ради великой чистоты и полноты наших ласк, твоих ласк.

Не знаю, что это: моя ли (еще) молодость, или привычка к слишком свободной морали, или испорченность, или, просто, явление физиологической категории – но все эти женщины, которых ежедневно видишь – они, увы, действуют на мое любопытство. Я с удовольствием посмотрел бы, как эта, или другая, или десятая – из неприступной, из богини – становится бесстыдной и послушной. Вероятней всего, я именно «посмотрел бы» на это, откуда-то сверху, улыбаясь, забывая о своем участии. (С тобой, при тебе – я никогда таким не бываю; кроме тебя – меня настоящего, непритворного, пожалуй, никто не знает, не видал.)[31]

В соответствии с его пониманием свободной любви их отношения были достаточно открытыми и допускали возможность измены. В августе 1910 года он признавался, что немного тосковал при мысли, что она полна жизни и желаний и была готова отдаться кому-то другому; он надеялся, что она подождет его еще хотя бы десять дней. С другой стороны, в июне 1911 года он признавался, что провел значительную часть времени в течение последних двух-трех недель с некой Марией Андреевной и целовал ее – «нет, не до конца…», – злорадно наслаждаясь процессом флирта, пока Мария Андреевна не влюбилась в него. Теперь же, продолжал он, она окончательно исчезла из их жизни, так как он не хочет допустить даже вероятности того, что тень пробежит между ним и Людмилой[32].

Однако после пяти лет счастливых интимных отношений с Людмилой в жизни пары появился новый фактор, повлиявший на интенсивность и характер их сексуальных контактов. Начиная с лета 1911 года, когда он был в командировке в Московской губернии, Замятин начал страдать от рецидивов неприятного состояния, которое впервые проявилось предыдущим летом:

Увы, доктор, – я страдаю: cholera chronica [хроническая холера]. Помнишь, как в прошлом году, когда мы жили на Матвеевской. За эту неделю, с прошлого понедельника до этого, – я попробовал пообедать всего один раз, на Петров день (показалось, что выздоровел) – и увы, еще хуже. Питался все время бульоном и чаем. Подвело меня – так прямо страсть. Я уж и салол пил, и Гуниади-Янос, и опять салол с бензонафтолом, – все никакого толку. Вчера, наконец, пошел к тутошнему доктору (как все почти доктора, – очень мил) и получил от него бисмут с опием. За обедом – с завистью смотрю, как едят всякие колбасы и закуски и скромно ем бульончик и манную кашку, маленький ребеночек. – Вчера чувствовал себя очень скверно, болела голова, слабость, – может, потому еще, что не выспался в дороге. Сегодня ничего[33].

Мучения Замятина из-за проблем с пищеварением, которые в виде тяжелой формы колита будут возвращаться в течение многих лет, стали основной темой его писем к жене, имевшей медицинское образование и опыт. Конкретно этот период болезни длился еще около десяти дней, и он сообщал о диарее, обложенном языке и резкой потере веса. Он также жаловался на дискомфорт, головные боли и слабость, и раздражался, когда врачи, к которым он обращался, давали ему противоречивые советы касательно его диеты. Все это происходило – и, возможно, эти процессы были взаимосвязаны, – пока он постоянно переезжал с места на место, будучи вынужден делать это из-за работы, а также в связи с продолжавшимися проблемами с получением права на постоянное жительство.

К августу 1911 года он заболел так сильно, что вернулся в Лебедянь, где за ним стала ухаживать мать. Его потребность в заботе привела к примирению с семейным окружением, от которого он так резко отказался, будучи молодым студентом. В течение нескольких следующих лет он нередко возвращался домой, когда ему требовалась поддержка и было необходимо восстановить силы. Очевидно, его письма о том, как ему плохо, очень обеспокоили всю его семью, потому что на вокзале соседнего Ельца его встречали родители в сопровождении шурина: «…отчасти, кажется, потому, что думали, что <…> меня придется выносить из вагона». Его первые письма к Людмиле из Лебедяни, написанные тем летом, пишутся в виде медицинских «бюллетеней». В них очевидна характерная для него озабоченность каждой деталью своего состояния:

Спал часов 7½. Накануне вечером делал клизму с висмутом – безрезультатно: ничего, кроме клизмы и небольшого куска слизи*. Небольшие боли. Утром у отца был доктор. Вытащили и меня – хотя я уверен, что о колите сумею ему больше рассказать, чем он мне. – И рассказал. Доктор нашел, что вероятно – неперепончатый колит (судя по характеру болей) и что диета была слишком строга: нужно цыпленка etc. Пить – Виши лучше, чем Боржом. Итак, в первый же день утром – я пью какао с сухарями. – В 12 час. – рисовое пюре и бульон. В 2½-3 ч. обед из 3-х блюд: бульон, пюре из цыпленка (оч. вкусно) и черничный кисель. В 5½ – чай и ½ стакана детской муки «Нестле» (нечто вроде желе или киселя – вкусное). В 8 час. – 8½ мясной сок и пюре из цыпленка. – Пил Виши и висмут с бензонатом. После приемов пищи были довольно резкие боли в желудке, но я их определял, как нервные. – И не смущаясь, ел. – Аппетит был. Язык приличен. Клизмы не делал. Около 11 – лег в постель. Т – 35,9 градусов. Пульс 48–50. Слабость.

* Всю дорогу стула не было[34].

Конечно, мрачноватое письмо, если учитывать, что его писал мужчина двадцати семи лет своей молодой жене, которая на протяжении последующих более чем шести месяцев не будет жить с ним как жена «в полном объеме этого слова»[35]. Тем летом почти месяц он провел в Лебедяни, но в конце августа вместе с матерью отправился в Москву, чтобы проконсультироваться со специалистом, который пришел к выводу, что это колит, совмещенный с неврастенией. Он попробовал другие лекарства, в том числе инъекции мышьяка, и стал чувствовать себя гораздо лучше, смог есть мясо и цветную капусту и даже пить кофе без кофеина. Но в середине сентября приступы возобновились, и он вернулся к рисовым пюре, хотя вскоре после этого снова начал работать в Петербурге[36].

Рождество 1911 года было унылым. Здоровье Замятина снова ухудшилось, и вот он уже пишет Людмиле из санатория в Подсолнечной на северо-западе Москвы, где находился под присмотром доктора Щуровского, специалиста, к которому летом обращался за консультацией. Он провел там шесть недель, и его письма оттуда полны жалоб на плохой сон (он был чрезмерно чувствителен к свету и шуму), на клопов в комнате и на некомпетентность поваров, которые, по его мнению, готовили не то, чего требовала его диета. Некоторое облегчение доставляли беседы с другими пациентами, чтение книг и газет, игра на пианино, бильярд, а также катание на коньках в периоды, когда он чувствовал себя лучше. Тем не менее, что даже удивительно, Замятин нашел силы и время писать; это произошло ближе к концу его пребывания там, когда его состояние стабилизировалось и ему удалось набрать в весе четыре-пять килограммов. Наконец, во второй половине февраля 1912 года он снова приступил к работе в Санкт-Петербурге. На этот раз его сопровождала мать, продолжавшая ухаживать за ним. Однако полгода спустя он вернулся в санаторий. К этому времени он разработал систему баллов для описания своих выделений в письмах к Людмиле, используя градацию от 4+ до 2=. Он снова проводил время за бильярдом, фортепиано или шахматами, а также на рыбалке и иногда за письменным столом. Его вес до возвращения в санаторий составлял всего 60 килограммов, но поняв, что с момента приезда он похудел еще больше, он уехал из санатория и вернулся в Лебедянь. Оттуда Замятин послал грустное письмо:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Автор и издательство предприняли разумные усилия по поиску правообладателей и идентификации авторов отдельных иллюстраций и фото, что не во всех случаях оказалось возможным, и готовы рассмотреть обращения по соответствующим вопросам.

2

Из эссе Е. И. Замятина «О синтетизме», напечатанного в виде вступления к альбому «Портреты» [Анненков 1922: 19].

3

Письмо Людмиле, 26 марта 1906 года [РНЗ 1997: 13, 14, 15]. 334 письма, написанные Замятиным Людмиле Николаевне Усовой (Замятиной) между 1906 и 1931 годами, впервые были опубликованы в этом аннотированном издании, которое стало важнейшим источником для любого биографического исследования, посвященного писателю.

4

Сам Замятин в автобиографиях 1920 и 1923 годов приводит дату 19 января [РГАЛИ. Ф. 1776. Оп. 2. Ед. хр. 3; Галушкин и Любимова 1999: 3], и справка о принятии его на военную службу от этого же года подтверждает это [BDIC, dossier 124], однако в его студенческом досье указана дата 20 января [ЦГИА СПб. Ф. 478. Д. 765. Оп. 1]. В его заграничном паспорте 1916 года есть вклейки, на которых присутствуют обе даты [BDIC, dossier 133]. Но метрическая книга Лебедяни за январь 1884 года подтверждает, что он родился 20-го и был крещен 21-го (страница из метрической книги на 1884 год, ее копия есть в [ДМ3]).

5

Александра Ивановна Замятина (Волкова) родилась 7 мая 1885 года.

6

Краткие автобиографии Замятина 1922, 1923, 1924 и 1928 годов опубликованы в [Галушкин и Любимова 1999:2-12]. В них приводится большая часть информации, указанной на этих страницах. Другим важным источником по этому периоду являются следующие книги: [Полякова и Комлик 2007, 2004]. Письмо Замятина к Кате от 26 февраля 1892 года приведено в [РНЗ 1997: 422].

7

Письмо к С. А. Венгерову от 27 января 1915 года [Любимова 2002: 186].

8

Копия сертификата находится в [ДМ3].

9

Письмо А. И. Замятиной от 13–14 ноября 1901 года. Копия находится в [ДМ3].

10

Письмо А. И. Замятиной от 20/7 октября 1902 года [Полякова 2009:434–435].

11

Автобиография 1931 года [Каталог выставки 1997: 5, 6]; письмо Людмиле от 22 апреля 1906 года [РНЗ 1997: 30–31].

12

О дружбе между Замятиным и Гребенщиковым см. [Любимова 2002: 252–270]. В налоговой декларации Людмилы за 1963 год указана дата ее рождения – 20 октября 1889 года [BDIC, dossier 209], тогда как согласно информации, найденной лично М. Ю. Любимовой в студенческой медицинской справке Людмилы, дата ее рождения указана как 5 сентября 1884 года, что кажется более правдоподобным.

13

Замятин вел записи о первых днях их отношений, которые он затем отправил Людмиле в качестве приложения к своему письму от 9-10 мая 1906 года [РНЗ 1997: 38–41].

14

[Любимова 1991: 98–99]. Большая часть материала этого раздела взята из данного источника.

15

Письмо Л. Н. Усовой от 26 марта 1906 года [РНЗ 1997: 16, сноска 1].

16

[Любимова 2002: 12]. Этот анализ Любимова развивает дальше в [Замятин 2011:37–38].

17

Письмо Л. Н. Усовой от 9 апреля 1906 года [РНЗ 1997: 23].

18

Цитата из письма Л. Н. Усовой от 9-10 мая 1906 года [РНЗ 1997: 37].

19

Большая часть материалов для последней части этой главы взята из следующих писем Замятина к Людмиле и сопутствующих им примечаний: 26 марта; 6, 9 15, 17 и 22 апреля; 5, 9-10 и 20–23 мая 1906 года [РНЗ 1997: 13–43]. Соответствующие даты будут указаны после цитат в тексте.

20

Код был расшифрован Буниной и Любимовой. 22 апреля 1906 года Замятин сообщил Людмиле, что его письмо от 10 апреля, вероятно, было перехвачено, так как полицейский, который его знал, увидел, как он принес его к почтовому вагону на станции [РНЗ 1997: 17, 30].

21

М. Ю. Любимова отмечает, что этот парафраз указывает на то, что Замятин читал книгу Ницше «По ту сторону добра и зла», которая была переведена на русский язык в 1905 году [РНЗ 1997: 21, примеч. 2]. Философские и политические произведения, которые Замятин читал в течение 1906 года, приведены М. Ю. Любимовой. См. [Замятин 2011: 37–82].

22

Письмо Л. Н. Усовой, 1 июля 1906 года [РНЗ 1997: 45–48]; [Галушкин и Любимова 1999: 10] (Автобиография 1928 года).

23

«Л. Андреев» (1922) [Замятин 1967: 53].

24

Письмо от Боклевского, 19 июня 1911 года [Нечипоренко 1996: 71].

25

«Журнал для пищеварения» (1908) [Галушкин и Любимова 1999:14–16 (14)].

26

В архивах сохранились следы предварительных записей для коротких рассказов 1907–1908 годов с названиями «Утром и вечером», «В толпе» и «Снежное окно», а также для цикла из четырех новелл, названных именами цветов и объединенных общим заголовком «Цветы говорят мне в сумерках» или «Зеркало цветов». Летом 1909 года он также написал рассказы «В маленькой комнатке», «Девушка-улыбочка» и «притчу» в стихах «Премудрый Нгабами» [ИМЛИ. Ф. 47. Оп. 1. Ед. хр. 11, 5–7, 8–9, 12–14, 18, 105].

27

Письмо А. И. Замятиной (Волковой) от 19 ноября 1908 года. Комлик Н. Н., Замятина Н. С. «Предания русского семейства: (Новые материалы к биографии Е. И. Замятина)» в [Полякова 2009: 436–437].

28

Письма Людмиле от 11 и 27 июля 1910 года [РНЗ 1997: 64, 66–68].

29

Письмо Людмиле от 14 июня 1909 года [РНЗ 1997: 51, 439].

30

Письма Людмиле от 27 и 29 июля 1909 года [РНЗ 1997: 52–54].

31

Письма Людмиле от 30 декабря 1909 года, 22 июля 1910 года, 15–16, 19–20, 25 и 27–29 июня 1911 года [РНЗ 1997: 62, 65–66, 79–85].

32

Письма Людмиле от 2 августа 1910 года и 5 июня 1911 года [РНЗ 1997:69,74–76].

33

Письмо Людмиле от 5 июля 1911 года [РНЗ 1997: 86–88].

34

Письмо Людмиле от 21–22 августа 1911 года [РНЗ 1997: 94–95].

35

Письмо Людмиле от 9-10 января 1912 года [РНЗ 1997: 109–110].

36

Письма Людмиле от 25 августа и 13 сентября 1911 года [РНЗ 1997:97,99-101].