Кровь дракона

– Как я вовремя вспомнила о статье, – выпив немного воды и поставив стакан на тумбочку, пробормотала Линн.

Она вновь легла и непроизвольно прислушалась. Вокруг было настолько тихо, что Эслинн могла слышать биение собственного сердца. «Все это враки… привидения, духи, лешие, домовые. Придумали их, чтобы деньги на сенсации заработать, только и всего. Как и с Лох-Несским чудовищем. Ну кто бы знал о захудалом городишке, если бы не предприимчивые местные жители? Сдается мне, что Барри специально выдумал ту историю, чтобы попугать меня или позабавиться над моей наивностью. А я ведь тогда поверила!»

Но все же, как бы мисс Мур ни убеждала и ни успокаивала себя, забыть странный сон у нее не получалось. Не выходил он у нее из головы и в течение всего рабочего дня, из-за чего она выглядела чересчур задумчивой.

– Привет! – услышала она приветливый голос старшего инспектора. – Можно зайти?

– О да, проходите, – оторвав глаза от компьютера, устало произнесла управляющая отделением банка.

– Вы выглядите измученной, – озабочено произнес Барри. – Что, много работы? Мартин, то есть мистер Джонстон, вроде сказал, что вам удалось расчистить Авгиевы конюшни.

– Так и есть, – через силу улыбнулась его собеседница. – Основное я привела в порядок, остальное – обычная текучка.

– Тогда почему вы так бледны?

Молодая женщина, которой так и не удалось заснуть в эту ночь, выглядела действительно не лучшим образом: красные от недосыпа глаза, восковая кожа, отсутствующий взгляд и впалые щеки, – Эслинн больше напоминала привидение, нежели человека.

– Я плохо спала сегодня, – призналась она. – Мне снился совершенно дурацкий сон, и я никак не могу избавиться от видения, ибо оно прочно запечатлелось у меня в памяти. Такое ощущение, что все происходило наяву.

Мисс Мур замолчала, впав в раздумье.

– Ну, – прервав затянувшуюся паузу, продолжил мистер Куин, – если вы расскажете мне его, то тогда вам станет легче?

Собравшись с духом, Эслинн все же пересказала Барри свой ночной кошмар. Закончив повествование, она взглянула на мужчину и смущенно произнесла:

– Боюсь, что вы примете меня за сумасшедшую. Хотя в последнее время мне на самом деле кажется, что со мной что-то происходит.

– Почему вы так решили? – насторожился старший инспектор. – Вы что-то слышали или видели?

– Ни то ни другое. Но у меня все время складывается такое ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Что я не одна в доме. Я понимаю, что говорю ерунду, но так оно и есть. Более того… сейчас вы вообще будете смеяться надо мной…

– Разумеется, нет!

– …мои вещи постоянно меняют месторасположение. Например, я читала три дня назад книгу и положила ее на журнальный столик. Я ТОЧНО помню, что оставила ее именно там. Но утром, когда я хотела взять ее с собой на работу и в перерыве дочитать, романа не оказалось на месте. После долгих поисков я нашла книжку на кухне в горке.

– Может, вы забыли…

– Что забыла? – уставилась на него молодая женщина. – Вы думаете, что я до такой степени заработалась, что положила книгу в посуду?

– Ну, может, механически, – предположил Барри.

– Или еще. Моя расческа. Я постоянно ищу ее. Эти поиски порой доводят меня до исступленья! И самое интересное, что гребень постоянно оказывается в разных местах. Хотя я ВСЕГДА кладу его на место. Это привычка с детства. Ну как убирать за собой игрушки. Как-то раз я не выдержала и спросила мисс Коннолли, не трогала ли она мою расческу (про книгу я умолчала, так как не хотела показаться ей умалишенной). Видели бы вы, КАК ведьма посмотрела на меня. «У меня нет привычки трогать чужие вещи, мэм», – резким тоном заявила мне старуха. И, смерив меня долгим холодным взглядом с головы до ног, бесшумно удалилась.

– Наверно, вы устали на самом деле. Еще бы! Столько работы на вас навалилось… У меня не выходит из головы ваш сон, – после короткой паузы проговорил старший инспектор. – Не могли бы вы повторить еще раз слова миссис Олдридж?

– Разумеется, – вздохнула молодая женщина. – Мне не забыть их до конца моих дней.

Барри взял ручку и лист бумаги и быстро записал текст.

– Интересно, что значит «и кости других уже истлели». Кости кого? О ком шла речь?

– А нет ли информации о вашей деревне в интернете? Ну или книги, куда бы записывались все события, произошедшие за последние годы? Должно же быть хоть что-то!

Старший инспектор призадумался. Потом хлопнул себя по лбу.

– Какой же я болван! – воскликнул он. – У меня сохранился архив моего отца и моего деда, который тоже был шефом полиции в нашей деревне. Там-то уж точно мы откопаем нужную нам информацию. Берите ваши вещи, поехали!

– Куда? – удивилась Линн.

– Ко мне… ну вот не делайте таких круглых глаз. Вы опять, впрочем, как и в первый раз, неправильно поняли меня, – еле сдерживая улыбку, добавил мистер Куин. – Архив моих предков находится у меня дома, на чердаке. Я, безо всякого сомнения, могу и сам его просмотреть, если вам не интересно…

– Идемте! – вскакивая с места и надевая пальто на ходу, промолвила молодая женщина.

Она хотела взять ключи от машины со стола, но Барри жестом остановил ее.

– Поедем на моей.

– А как же я…

– Я подкину вас домой, не волнуйтесь. Завтра все равно суббота. Выспитесь, отдохнете, а я сам пригоню ваш автомобиль. Это, естественно, в том случае, если вы доверяете мне.

– Не проблема!

Дом старшего инспектора располагался неподалеку от мэрии. Он был небольшим, но очень ладным и уютным.

– Мама постаралась, – объяснил Барри, отвечая на немой вопрос спутницы.

– Так вы живете с мамой?

– Нет, она умерла год назад, ровно через месяц после гибели отца.

– Ох, – выдохнула Линн, – простите, я не знала.

– Да все нормально. Есть совершенно глупое выражение: «Время лечит». Так вот, скажу вам прямо, что это полная чепуха. Ни черта оно не лечит. Боль только притупляется со временем, не более.

– Мне очень жаль.

– Проехали… хотите что-нибудь выпить?

– Ой, нет, спасибо. Иначе не смогу нормально соображать. Мы же все-таки работать приехали, разве нет?

– Хорошо, тогда приступим сразу к делу. Архив на чердаке, сейчас попытаюсь его оттуда принести. Там много коробок, учтите.

– Я никуда не спешу, – улыбнулась Эслинн. – Пока не надоем, буду помогать вам.

– Договорились!

Но спустить тяжеленные талмуды оказало непросто, поэтому молодые люди приняли решение захватить с собой фонари и свечи и подняться наверх.

– М-да, – обведя взглядом чердачное помещение, с запоздалым сожалением произнес Куин. – Надо сказать, я слегка погорячился, предложив вам перебрать бумажки прямо на месте.

– Да ничего страшного, – заверила его молодая женщина. – В конце концов, это же не мазут и не деготь. Отряхну… ну или сдам в химчистку.

Старший инспектор с сомнением перевел взор с толстого слоя пыли, покрывавший ненужные вещи, всякую рухлядь, старые потрепанные чемоданы, испорченный абажур и многое другое, на светлый брючный костюм спутницы.

– Убедили, набросьте только плед. Тут не жарко, – усмехнулся он, а затем указал на большую кучу коробок. – Архивные документы стоят вон в том углу. Пошли!

Время пролетело незаметно. Когда они наконец-то просмотрели все записи и бумажки, то оказалось, что уже далеко за полночь.

– Уф, – потянулся Барри, – у меня такое ощущение, что по мне прошелся слон. Вы как?

– По правде говоря, немного устали спина и колени, – проговорила Эслинн, не желавшая признаваться в дикой усталости, навалившейся на нее.

– Удалось что-то найти?

– Да, вот в этой книге, – передавая толстенный том, отозвалась его собеседница. – Вот, взгляните! Я сделала несколько закладок.

– Хорошо, давайте… хм… пропала без вести… так… через месяц найден мертвым. Убийца не найден, дело закрыто. Так-так-так, интересно, – пробормотал вполголоса старший инспектор, задумавшись.

Затем он пролистал несколько страниц и, увидев еще одну закладку, продолжил читать:

– А тут у нас что?.. пропала без вести… черт меня побери! Просто нереально!

– Да-да… через месяц найден мертвым. Преступник так же не был найден, и вашему деду пришлось закрыть дело.

– А интересно, где проживали все эти люди? – насторожился Барри, в голову которого закралось смутное подозрение. – Ну-ка… давайте возьмем эти две книги и спустимся вниз. Вы совсем окоченели.

Спустившись вниз, они положили книги на журнальный столик.

– Не знаю, как вы, но я бы чего-нибудь выпил.

– Я тоже, – согласилась с ним Линн.

– Хорошо, тогда я мигом…

Пока он наливал на кухне виски в стаканы, мисс Мур открыла адресную книгу и стала водить пальцем по строчкам, в поисках нужных фамилий.

– Где же, где же… – бормотала молодая женщина себе под нос. – Барлоу… Барлоу… Я не могла ошибиться, это тот год. Ага, есть… дьявол! Поразительно!.. Банши-хауз!.. Та-а-ак, пошли дальше… Эндрюс… Эндрюс… Куда вы задевались? А, вот… черт возьми!

Она непроизвольно вскрикнула от изумления.

– Что? Что произошло? – Барри в прямом смысле слова влетел в гостиную, неся в руках два стакана.

По растерянному лицу гостьи он понял причину ее безмерного удивления.

– Банши-хауз, – только и произнес он.

Эслинн молча закивала головой, подтверждая его догадку.

– Что ж, осталось проверить другую пару, – по-деловому заключил он, протягивая виски Линн и присаживаясь рядом с ней на диван.

После недолгих поисков они наткнулись на нужную запись, которая свидетельствовала о том, что в 1895 году миссис и мистер Адамсон приобрели в собственность земли в деревне Клирелл и на месте ранее сгоревшей усадьбы построили дом, который назвали… БАНШИ-ХАУЗ!

Глава 5

Глостершир, 1848 год

Ничто не предвещало несчастья. Мавелла ОʼБрайен с удовольствием потянулась и, приподнявшись, села на кровати.

– Что у нас на завтрак, Мэри? – осведомилась она у служанки, открывавшей тяжелые гардины.

Свет ворвался в просторную спальню хозяйки в мгновение ока, осветив даже самые темные углы.

– Все, как вы любите, мэм, – пояснила девушка, ставя поднос перед хозяйкой. – Хлеб из водорослей7, желе и фрукты.

– Хорошо, хотя я предупреждала мисс Уилсон не подавать мне такой сытный завтрак. Она вечно все делает по-своему. Если бы старая ведьма так хорошо не вела хозяйство, то давно бы выгнала ее. А где сейчас найдешь хороших слуг? – продолжая есть, размышляла миссис ОʼБрайен.

– Как перед Богом, признаюсь вам: я очень боюсь ее, – разоткровенничалась Мэри. – Как зыркнет на меня, так оторопь берет. Хочется убежать сломя голову, не оборачиваясь. И знаете, мэм… простите, что я говорю вам об этом, но сдается мне, что за мной кто-то наблюдает. Честное слово. Вот как мы переехали в этот дом, так и появилось это чувство.

– Ты хочешь сказать, моя милая, – язвительно произнесла молодая особа, – что я должна собрать вещи, детей, бросить этот великолепный дом лишь потому, что тебе что-то там привиделось? Мне легче отправить тебя назад в ту глухомань, откуда я забрала тебя по протекции моей тетушки, которая молила меня взять с собой «чистое сокровище».

– Вы недовольны мною? – растерялась девушка, захлопав ресницами, на которых повисли первые слезинки.

– Вот только не нужно тут разыгрывать трагедию, детка, – сурово заметила хозяйка. – Все, довольно! Твое нытье и сопли не испортят мне сегодня настроения. У нас праздник в усадьбе, если ты не забыла. На сегодняшнем балу я буду неотразима. Приедет даже сестрица с мужем, чтобы насладиться своим триумфом, но… у нее ничего не выйдет. Это МОЙ день. И, судя по погоде, небесные силы тоже за меня.

Несмотря на то, что всю неделю шел проливной дождь, дул сильный западный ветер, а сизые тучи наводили тоску, сегодняшнее утро развеяло плохое настроение хозяйки, уже опасавшейся, что праздник не состоится. А ей так хотелось покрасоваться перед гостями в новом украшении, подаренном ей супругом на день рождения, и в платье, сшитом специально под него.

Собственно, день рождения хозяйки и был поводом для бала, устраиваемого четой ОʼБрайен. Вернувшейся две недели назад из полугодового тура по Европе Мавелле не терпелось рассказать соседкам об увиденных за время путешествия красотах, поделиться сплетнями и модными тенденциями. Ну и, конечно, утереть нос своей старшей сестре, к которой она питала непримиримую вражду с раннего детства. Впрочем, та тоже враждебно относилась к Меве, болезненно ревнуя ее к родителям, души не чаявшим в младшей дочке.

Кэтлин, или как ее звали дома, Кэт, старалась во всем превзойти любимицу семьи, но, не обладая какими-либо выдающимися талантами, никогда не могла затмить более одаренную Мавеллу, которая, в свою очередь, всячески подчеркивала свое превосходство над сестрой. Узнав, что месяц назад соперница вышла замуж за баронета Джона Эвелина, миссис ОʼБрайен пришла в бешенство.

– Как Кэтлин могла не пригласить нас на свадьбу? Хорошенький подарок мне на день рождения. Я знаю ее, она сделала все специально, – с негодованием бросив газету на стол, вскричала Мавелла. – Как так? Не пригласить родную сестру?

– Можно подумать, что ты сильно расстроилась? – усмехнулся ее муж, намазывая джем на тост.

– Я? Да я вне себя от злости! Как мерзавка посмела проигнорировать меня?

– Не хотела, чтобы ты испортила ей свадьбу, – мельком взглянув на рассерженное лицо супруги, ответил мужчина.

– Не понимаю тебя, – фыркнула та, приняв величественную позу, – и понимать не желаю.

– Ну да, ну да, – рассмеялся Брендан. – А то я знаю тебя первый день. Да вы постоянно боретесь за первенство. Сначала мне было смешно наблюдать за вами, но сейчас, скажу откровенно, это уже начало раздражать. Через пару недель мы возвращаемся домой. Сделай жест доброй воли и устрой праздник в ее честь.

– Что? Ты с ума сошел? – брови грозно сомкнулись у молодой женщины на переносице. – Чтобы я устраивала праздник этой зазнайке? Никогда!

– Ну, хорошо, хорошо, – примирительным тоном заговорил супруг. – Тогда просто устрой бал и пригласи их. В любом случае нам необходимо познакомиться с ее мужем.

– С какой стати МЫ должны знакомиться с этим parvenu8? – надменно вскинула голову Мавелла.

– С той, дорогая, что ТЫ – благородная дама, хотя сейчас ведешь себя неподобающим образом.

Бросив на мужа испепеляющий взгляд, миссис ОʼБрайен встала из-за стола.

– Хорошо, ты прав, – побагровев от ярости, выговорила женщина. – Я приму их у нас в Банши-хауз. Как ВЫ того желаете, сэр.

– Как МЫ того желаем, дорогая. К тому же у тебя будет повод показать всем вот это…

Он встал из-за стола и через минуту вернулся, держа в руках красный бархатный футляр.

– С днем рождения, моя милая, – целуя руку супруги, проговорил Брендан. – Это ожерелье так же бесподобно, как и моя прекрасная, мудрая, очаровательная супруга и мать моих замечательных крошек. Я люблю тебя!

Хорошенькое личико Мавеллы залилось краской и на щечках заиграли ямочки. Она сменила гнев на милость и, подойдя к мужу вплотную, обвила его шею руками и нежно поцеловала в губы.

– Спасибо, дорогой! Это так мило с твоей стороны, – беря из его рук футляр, пролепетала она. – Мой Бог!.. Это поразительно! В жизни я не сталкивалась с такой необыкновенной красотой!!! Оно… оно… восхищает и ласкает взгляд… о, у меня нет слов!

Прекрасное ожерелье, подаренное любимой супруге, было поистине восхитительно. Обрамленный крупными алмазами большой красный камень так и приковывал взоры и завораживал, захватывая дух и кружа голову.

– Как называется этот самоцвет? – с трудом отрывая взгляд от подарка, восторженно произнесла миссис ОʼБрайен. – Гранат… о, нет-нет. Это не он. Рубин? Шпинель?

– Мне сказали, что это киноварь.

– Кино… что? – вскинув брови, переспросила молодая женщина. – Что это еще за камень? Впервые о нем слышу.

– Я увидел эту вещицу недавно у Андре… ты знаешь, я частенько покупаю у него предметы антиквариата, исторические реликвии, рукописные книги. Когда я был у него в последний раз, то застал его в совершенно расстроенных чувствах. Он как-то осунулся, разом постарел, потерял лоск. В общем, я почти не узнал его.

– Мсье Андре, – начал я разговор, войдя в его лавчонку, – добрый день. Давненько я не захаживал к вам. Как ваши дела?

– Не могу похвастаться, сэр, – грустно заявил он. – Жизнь преподносит сюрпризы, и пока что они не радуют меня.

– Возможно, я могу быть чем-то полезен? – внимательно посмотрев на антиквара, допытывался я.

– Увы, мистер ОʼБрайен, помочь мне может исключительно Господь.

– Неужели все так серьезно?

– Судите сами, – грустно вздохнул он, – три месяца назад суд постановил положить мою жену в Бедлам9, через месяц сын попал под почтовый дилижанс и до сих пор лежит в больнице с многочисленными травмами, врачи говорят, что он может навсегда остаться обездвиженным, а дочь…

Сухопарый, еще не старый мужчина с продолговатым лицом, обрамленным поседевшими кудрями, вытер платком набежавшую слезу.

– Простите, мне трудно говорить об этом… две недели назад я похоронил мою Аннет.

– Боже, – вскричал я, – немыслимо! Что же произошло? Я помню ее. Она так молода, да и никогда не жаловалась на здоровье.

– Так и было, – подтвердил антиквар, – моя девочка с детства отличалась бодростью духа и жизнерадостностью. Но три недели назад… я не знаю, что произошло. Дочь замкнулась, стала нелюдимой, неразговорчивой. На все вопросы относительно здоровья отвечала, что у нее все хорошо, и у меня нет причин для волнения. Если бы я тогда знал… Она умерла от передозировки лекарства. Врач, констатировавший ее смерть, сообщил мне, что, по всей видимости, болезнь жены передалась и ей. Кто теперь узнает, так ли это или нет?

– Мне очень жаль, мсье Андре, – выразил я ему свои соболезнования.

– Спасибо вам, сэр, – тяжело вздыхая, отозвался антиквар. – Да откровенно говоря, и с работой не ладится тоже. Из крупных клиентов всего лишь вы и остались. Храни вас Бог и спасибо, что не забываете меня.

– Я уверен, что все… ну почти все наладится, – потрепал я его по плечу. – Не сдавайтесь!

– Только и остается надеяться.

– Что ж, мой друг, есть ли у вас что-то, что могло бы порадовать меня?

– Вас – не знаю, сэр, но уверен, что эта вещица точно доставит удовольствие вашей супруге. Вы взгляните, сэр! Я никогда еще не встречал более искусной работы.

Открыв шкаф, антиквар бережно достал потрепанную черную коробочку и осторожно положил передо мной.

– Четыре месяца назад это ожерелье принесла мне одна почтенная дама. Она рассказала, что оно досталось ей от матери, трагически погибшей год назад. «Я вынуждена продать его, хотя ожерелье – единственная оставшаяся у меня память о ней, – грустно проговорила женщина, – но, увы, мои дела чересчур плохи, да и требования кредиторов приходится удовлетворять».

Андре открыл футляр, и я замер. Прямо как ты сейчас. Да, это ожерелье околдовало меня с первой минуты. Я стоял неподвижно, завороженный необыкновенной красотой вещицы, и совершенно не слушал антиквара, который продолжал о чем-то рассказывать мне.

– Сколько вы хотите за него? – перебил его я, не в силах отвести глаз от украшения.

– Понимаете, – замялся он, – ожерелье столь необычно… такое вы вряд ли сыщете где-то еще. Киноварь, или как его еще называют – алая кровь, очень необычный и редкий камень. За годы моей работы я многое видывал, но его красота, уникальность, необычная обработка… да и алмазы, обрамляющие его, все по три карата, а чистота их…

– Мсье Андре, – рассмеялся я, – вы набиваете ему цену? Что-то я не припомню, чтобы мы торговались с вами когда-нибудь. Назовите цену, и я выпишу вам чек сию же минуту.

Пожилой антиквар замялся. Его нерешительность позабавила меня, поэтому я без промедления вытащил чековую книжку и, подойдя к столу, взял перо.

– Итак, мсье Андре, – проговорил я не терпящим возражений тоном. – Назовите вашу цену.

– Пятьдесят тысяч франков, – опустив глаза, еле слышно сказал антиквар.

– Пятьдесят тысяч?

Признаться, я удивился, услышав такую сумму, так как понимал, что мошенник заплатил бедной женщине за ожерелье в два раза меньше. Но мне так хотелось удивить тебя, преподнеся его на твой день рождения, что я без промедления вписал требуемую сумму.

– Ты правильно сделал, – ласково погладив по щеке мужа, согласилась с ним жена. – Будем надеяться, что эта сумма позволила мсье Андре поправить дела.

– К несчастью, он умер неделю назад, – грустно промолвил ее муж. – Сердечный приступ.

– Как жаль, – пробормотала Меви, надевая на себя прекрасное украшение. – Оно божественно! Бесподобно! Восхитительно!

– Итак, – подытожил разговор мистер ОʼБрайен, хитро улыбнувшись, – теперь ты позовешь свою сестру и ее мужа на праздник?

– О, да! – гордо вскинув голову, отчеканила Мавелла. – И можешь не сомневаться, что я наконец-то поставлю выскочку на место, расправившись с ней раз и навсегда.

Если бы молодая женщина знала в тот миг, что ее слова окажутся пророческими, то никогда бы не произнесла их вслух, чтобы не приближать роковой развязки…

Глава 6

Two wrongs don't make a right10

Ближе к вечеру начали собираться гости. Банши-хауз, старинная усадьба, перестроенная и отделанная по последней моде нынешними владельцами, преобразилась до неузнаваемости. Желая поразить гостей, а в особенности сестру, Мавелла приложила все усилия, не жалея при этом ни сил, ни, разумеется, денег.

– Я не успею подготовиться к празднику, миссис ОʼБрайен, – сухо произнесла домоправительница, когда по возвращении из Европы хозяйка сообщила ей о предстоящем торжестве. – Подобные вечера следует организовывать как минимум за месяц. А вы отвели мне лишь две недели.

– Именно так, мисс Уилсон, – парировала молодая женщина не терпящим возражений тоном. – У вас ровно четырнадцать дней, чтобы сделать все возможное и не опозорить меня. И я надеюсь, что вы будете лезть из кожи вон, работая в полную силу и прикладывая максимум усилий, дабы остаться в этом доме и впредь служить нашей семье. В противном случае я укажу вам на дверь. Разговор окончен!

– Но… – попыталась возразить Бренна Уилсон.

– Хотите, я дам вам небольшой совет? – с напускным безразличием спросила Мавелла.

– Да, мэм, безусловно, – апатично произнесла экономка.

– Чем скорее вы начнете готовиться к балу, тем больше у вас будет времени. Потратьте его с пользой. Вы свободны!

Не скрывая своего недовольства, женщина вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь, не проронив больше ни слова.

– Ох, – пробормотала Меви, – как же я боюсь ее. Как посмотрит своими черными глазами, у меня мурашки по спине начинают бегать. Каждый раз, когда она впивается в меня тяжелым немигающим взглядом, мне хочется убежать и скрыться от нее подальше. И почему Брендан до сих пор не уволит ее? Сколько раз я просила его, умоляла… А в ответ слышу одно и то же: «Зачем увольнять того, кто хорошо справляется с обязанностями?» Ну ничего… вот не справится с торжеством, тогда и появится повод наконец-то избавиться от нее. А то, что ведьма не сумеет подготовить бал ко времени, я не сомневаюсь. Да, будет нанесен удар по моей репутации, особенно в глазах сестрицы, но зато я избавлюсь от моего кошмара.

Однако мечты миссис ОʼБрайен развеялись как утренний туман. Домоправительница, худая, жилистая старуха, с серым лицом и потухшими злыми глазами, справилась с заданием вовремя, превосходно подготовив не только дом, но и оборудовав шатер на лужайке перед Банши-хаузом.

– А ты хотела уволить ее, – оглядывая красиво украшенный холл, произнес мистер ОʼБрайен. – Согласись, никто бы не смог в столь короткий срок организовать все лучше?

– Да, милый, – процедила сквозь зубы Мавелла, поджав губки. – Ты, как всегда, прав.

Она внимательно выискивала хоть какую-то зацепку, чтобы придраться к мисс Уилсон, но, к несчастью, вынуждена была признаться самой себе, что та исполнила ее приказ безукоризненно: дом блестел и благоухал от обилия прекрасных цветов, комнаты для гостей были проветрены и тщательно подготовлены, на лужайке перед домом под натянутым навесом сновали слуги, накрывая столы для торжественного обеда. Экономка, неизменно одетая в черное платье, лишенное каких-либо украшений, кроме белого кружевного воротничка, бесшумно появлялась то тут, то там, наводя ужас на временно нанятых официантов и служанок.

Банши-хауз и его хозяева, пребывая в приподнятом настроении, нетерпеливо поджидали гостей, которые не замедлили прибыть к назначенному часу. В холле, стоя на массивной дубовой лестнице, их встречала супружеская чета ОʼБрайенов, мило улыбаясь и приветствуя нарядных дам и их кавалеров. Те же, в свою очередь, горячо благодарили хозяев за приглашение, от души поздравляли «дорогую соседку» с прошедшим днем рождения, дарили подарки и отправлялись к остальным приглашенным на лужайку, где их ожидали официанты, предлагающие шампанское и всевозможные закуски, обсуждать странное украшение миссис ОʼБрайен, которое сразу бросалось всем в глаза, едва гости переступали порог дома.