Наперегонки с темнотой

– Я так испугалась, что убежала! Давай сходим к ней, пожалуйста!

Теперь ее волнение в полной мере передалось и мне. Роуз, конечно, туга на ухо, но стук в окно и крики услышать в состоянии. Это было действительно странно, однако больше меня заботило другое. Несмотря на мой запрет, Терри одна выходила из дома.

Я уже хотел отругать ее, но потом подумал, насколько же сильно последние дни перевернули нашу жизнь. Никогда прежде я бы не стал злиться на нее за то, что она вышла на улицу, а уж тем более за прогулку к Роуз. Все еще хмурясь, я стряхнул побелку с волос, а затем спокойно сказал:

– Успокойся, Терри. Ты не должна была никуда выходить, как мы и договаривались, но на этот раз я не стану тебя ругать. А ты взамен дашь обещание, что пока все не утрясется, будешь беспрекословно слушать, что я тебе говорю. Ты ведь прекрасно видишь, что происходит вокруг? Видишь? Или мне нужно объяснять тебе, как маленькому ребенку?

По-прежнему жалобно всхлипывая, она яростно замотала головой.

– Пока все это не закончится, мы должны быть очень осторожны. – Теперь она согласно закивала и такая несвойственная ей покорность смягчила мой тон. – Ладно, успокойся. Я уверен, ничего страшного не произошло. Наверняка Роуз о чем-то задумалась и просто не слышала тебя. Оставайся дома, я схожу к ней.

– Я с тобой! – тут же воскликнула она.

– Нет, ты останешься дома, – направляясь к задней двери, твердо произнес я.

Выйдя на улицу, я закурил сигарету и обреченно вздохнул. Тащиться к Роуз совсем не хотелось. Во-первых, я был почти уверен, что испуг Терри преувеличен, во-вторых, дело стопроцентно окажется пустячным, а странному поведению нашей соседки найдется разумное объяснение и, наконец, в-третьих, я знал, что на бесполезную болтовню с ней придется потратить по меньшей мере десять минут. Я хорошо относился к Роуз и был не против время от времени поболтать с ней, иногда мне это даже нравилось, но сейчас мое настроение никак не подходило для праздных бесед.

Дымя сигаретой, быстрым шагом я пересек задний двор и вошел в ее сад. Все здесь выглядело, как обычно. Деревья мерно покачивались в струях легкой вечерней прохлады, под ногами мягко пружинилась недавно скошенная трава, откуда-то слышался далекий стрекот сверчков. Было еще светло, но раскрасневшееся солнце уже прижималось к горизонту.

Затопляя все вокруг золотисто-пурпурным сиянием, его прощальные лучи пробивались сквозь слой лохматых, будто гребнем взъерошенных облаков. Издали они походили на гряду заснеженных гор. Небо над ними раскрашивали все оттенки красно-желтой палитры, а если задрать лицо вверх, взгляд с легкостью уносился в бледно-голубую прозрачную вышину. Закат сегодня выдался на редкость красивым.

Небольшой коттедж Роуз хранил умиротворенное спокойствие и в его отблесках напоминал идеально отретушированную картинку из какого-нибудь рекламного буклета, расхваливающего перед читателями прелести тихой загородной жизни. Заднюю стену его густо увивали заросли плюща и кораллово-красных роз, на земле под окнами рассыпался целый калейдоскоп из осенних цветов. Воздух был наполнен их тонким ароматом и тишиной.

Идя к дому, я раздумывал, что могло так напугать мою дочь. Пока шел, мне почему-то вспомнилось, как почти месяц назад мы с ней помогали Роуз собирать с деревьев спелые яблоки, а потом она учила ее готовить пирог. Казалось, с того дня прошло не меньше года.

Приблизившись к раскрытому окну, я заглянул внутрь и убедился, что моя соседка действительно стоит в глубине кухни, потихоньку раскачиваясь из стороны в сторону. Я окликнул ее, но не получил никакой ответной реакции. Создавалось впечатление, что она ничего не слышит.

Ища причины такому необычному поведению, я с минуту молча наблюдал за ней. За это время она совсем не изменила положения тела, лишь продолжала так же тихо покачиваться, точно находилась под действием глубокого гипноза. Выглядело это довольно странно и одновременно пугающе.

«Может, она окончательно оглохла или потеряла разум?», – подумалось мне. Такое предположение было единственным объяснением, что приходило на ум, но неожиданно я поймал себя на мысли, что хотел бы развернуться и уйти. В следующую секунду пришло осознание, насколько это глупо.

Я знал Роуз много лет, вот только отчего-то испытывал непонятное, причиняющее дискомфорт сдавливание в глубине живота, а также легкое покалывание, идущее от головы до самых конечностей. Это был страх. Мозг не понимал, что происходит и оттого страх сковывал движения, заставлял сознание выдумывать отговорки, искал причины уйти.

Мысленно обругав себя трусом, я подумал, что Роуз, возможно, нуждается в помощи, в то время пока я как осел, бессмысленно топчусь под ее окном. Отогнав всякие сомнения, я решительно направился к двери, рванул ее на себя и переступил порог.

– Роуз! Вы меня слышите? С вами все в порядке?

Она снова не ответила. Я сделал к ней пару шагов и остановился.

Она стояла лицом к ведущему в гостиную дверному проему, а ее фигуру скрывала отбрасываемая высоким кухонным шкафом тень. Мне была видна лишь ее по-старушечьи хрупкая, обтянутая длинным пушистым халатом спина и седые, спрятанные в сетчатую шапочку волосы. Роуз всегда надевала ее перед сном, чтобы не испортить прическу.

Застывшая поза и монотонное покачивание старушки настораживали. Она походила на достигшего нирваны буддийского монаха, который отрешился от всего земного и отправился в странствие по глубинам подсознания, или на пребывающего в состоянии транса шамана, ведущего беседы с духами природы, или же скорее на шизофреника, впавшего в кататонический ступор. Мне вновь захотелось уйти, но вместо того я отмахнулся от всех опасений и раздраженно воскликнул:

– Да какого хрена? Роуз!

Затем быстрым шагом пересек кухню, подошел к ней вплотную и положил ладонь на ее плечо. Она тотчас замерла, но уже в следующее мгновение начала медленно разворачиваться, а я уловил едкий запах, который больше ни с чем не мог спутать. От Роуз невозможно воняло и вонь эта была той же, что от тварей в лесу.

Резко отшатнувшись, я попятился назад, а она наконец повернулась. Не удержавшись, я дико заорал.

Моим глазам предстало обезображенное старческое лицо. Все оно еще больше обвисло и сползло вниз, чем напоминало кусок перебродившего дрожжевого теста. Вены кое-где вздулись и почернели, на морщинистых щеках проступили характерные трупные пятна, на шее красовалась огромная, оставленная чьими-то руками отметина.

Роуз больше не было. Она была мертва, а вместо нее на меня надвигалась взбесившаяся тварь. Ее глаза горели ненавистью, рот кривился и брызгал слюной, из горла раздавались повизгивания и хрипы. Подняв руки с потемневшими до синевы ногтями, тварь пошла прямо на меня. Всеми ее действиями управляло одно побуждение – УБИТЬ.

Отступая назад, я то и дело натыкался на углы многочисленной мебели, шарил руками по поверхности шкафов, старался нащупать хоть что-нибудь, чем можно было сбить ее с ног, но безуспешно. Попадались какие-то вазы, чашка с печеньем, тарелки в цветочек… Внутренний голос буквально взрывался криком: «Ее убьет только ружейный заряд в голову! Беги!», – но будучи не в силах развернуться к ней спиной, я лишь оторопело пятился к двери.

Натолкнувшись задом на круглый обеденный стол, за которым раньше мы не раз пили чай, на миг я замешкался и тут же ее дряблые руки очутились всего в нескольких сантиметрах от моей шеи. Тварь метила именно туда. Лишь в последнюю секунду мне удалось их перехватить и отклониться назад.

Сжимая ее запястья, я ощущал силу, какой в живой Роуз не было и в помине. Она напирала, а я чувствовал гадкий запах тухлятины и видел ее жуткое лицо так близко, что мог разглядеть каждый лопнувший капилляр в голубых прежде глазах. Видел мутные, подернутые кровяной пленкой зрачки, крупные поры на посеревшей, точно пылью покрытой коже и иссохшие, иссиня-фиолетовые губы.

Вглядываясь в это искаженное лицо, я будто остолбенел и перестал замечать, как все сильнее поддаюсь давлению наваливающегося на меня зловонного тела. Сознание словно бы сковало крепким цементным раствором, да и весь я как-то странно обмяк. Казалось, наша борьба продолжается уже целую вечность, когда до моего слуха добрался звук шаркающих шагов.

В этот момент меня осенило, что в доме есть кто-то еще. Да, теперь я отчетливо слышал тяжелые, медлительные шаги и уже такое хорошо знакомое горловое бульканье. Доносились они из гостиной.

Наконец я очнулся от парализовавшего меня ступора. Разом вернулась способность анализировать окружающее, а вместе с ней и отвечающие за выживание инстинкты. Они вызвали во мне прилив злости и отвращения, и они же помогли отшвырнуть от себя хрипящую от нетерпения тварь. Та резко отлетела к шкафу с посудой, а я без промедления бросился к выходу.

Пока удирал, слышал за спиной оглушительный звон стекла и пробивающийся сквозь него жуткий хохот. Пару раз обернувшись, я выскочил на улицу. Последнее, что я увидел, прежде чем захлопнуть дверь – то, как неуклюже тварь встала и, яростно скаля рот, вновь направилась ко мне.

Оказавшись снаружи, я лихорадочно огляделся в поисках подходящего предмета, который мог бы сгодиться для подпорки двери. На глаза попался складной деревянный стул. Защиту от озверевшей мертвой старухи он представлял не самую надежную, но поблизости больше ничего не нашлось.

Упираясь в дверь правой рукой, левой я тянулся к стулу, а тварь тем временем неистовствовала внутри. Она визжала и рвалась ко мне с такой нечеловеческой силой, что я с трудом мог ее удержать. В ту секунду, когда мне удалось наконец дотянулся до цели, к ней присоединилась другая. Я еле успел подставить стул под дверную ручку, как от сокрушительных двойных ударов дверь заходила ходуном.

Еще с полминуты я наваливался на нее всем телом, но как только отскочил в сторону, стул зашатался и грохнулся на землю. Шансы, что справлюсь с натиском сразу двух осатаневших тварей, близились к нулю, поэтому дожидаться, когда они набросятся на меня, я не стал. Круто развернувшись, со скоростью ураганного ветра я помчал к своему дому.

Бежал я настолько быстро, что легкие горели огнем, а сердце стучало такими тяжелыми толчками, что казалось, грудная клетка не выдержит и разломится пополам. За спиной слышался топот ног, а может, это было биение моего собственного пульса, подскочившего не меньше, чем до двухсот ударов в минуту. В голове колотилась единственная мысль: «Добежать к обрезу, пристрелить преследующих меня тварей, а потом убраться отсюда как можно дальше».

Домчавшись к калитке, я обернулся назад. Никто за мной не гнался. Переминаясь с ноги на ногу и отпихивая друг друга, обе твари стояли в дверном проеме. Похоже, каждой из них не терпелось первой добраться ко мне и они почти боролись за эту привилегию, но их останавливало догорающее солнце. Его жалящих лучей они явно боялись.

Застыв на месте, я наблюдал, как то одна, то другая устремлялись вперед, однако стоило им сделать шаг, как тотчас, будто ошпаренные крутым кипятком, с визгом они отступали обратно. Выходит, моя догадка была верна – разгуливать они способны только по ночам, а значит, время убраться у нас пока есть. Не желая искушать судьбу, я прикрыл калитку и с прежней прытью побежал к своему дому.

Глава 14

Терри стояла у окна кухни, безумными глазами наблюдая за тем, как на всех парах я мчусь к двери. Метнувшись, она поспешно распахнула ее мне навстречу, после чего опрометью отпрянула в сторону. Не теряя ни секунды, я ввалился внутрь, повернул ключ в замке и обессиленно прислонился к ближайшей стене.

– Папа, что случилось? – сквозь шум в ушах добрался ко мне ее испуганный голос.

Пытаясь восстановить дыхание, я судорожно глотал ртом воздух. Думаю, Терри уже знала ответ на свой вопрос, но тем не менее, захлебываясь одышкой, я выговорил:

– Роуз больше нет, детка. Она стала такой же, как те твари в лесу.

– Что-о-о? – протяжно прошептала она, но шепот ее сразу же перерос в пронзительный, полный щемящей боли крик. – Нет! Этого не может быть! Ты ведь шутишь, правда? Скажи, что ты шутишь!

Она стояла напротив, глядя в мое лицо остановившимся, недоверчивым взглядом, а потом вдруг как-то сдавленно всхлипнула. В тот же миг по щекам ее побежали крупные слезы.

– Нет! Этого не может быть! Нет… Не может быть… – вновь и вновь повторяла она. – Как это произошло? Они что, могут вот так запросто войти в дом и превратить человека в… в… Да кто они такие?

Согнувшись пополам, я уперся ладонями в колени. Дыхание все еще было тяжелым, а бешеное сердцебиение никак не желало возвращаться к нормальному ритму. «Чертовы сигареты! Давно пора завязать с ними», – как и всегда во время сильных нагрузок пронеслось в голове.

– Не знаю, детка. На это у нас нет времени.

Я протянул руку, чтобы провести по мокрым разводам на щеке дочери, но та ее оттолкнула. Судя по всему, у нее начиналась истерика, в глазах же по-прежнему отражалось недоверие и ужас. Быстро выглянув в окно, я убедился, что на улице пусто, а потом спокойно, насколько это вообще было возможно, заговорил:

– Послушай, Терри, послушай. Постарайся взять себя в руки. Слышишь меня? У нас очень мало времени, скоро стемнеет. Мы должны уезжать.

– Куда? – истошно прокричала она, при этом еще сильнее вытаращив расширенные от паники глаза.

– Понятия не имею, но главное выбраться из дома. Лучше помоги мне. У нас от силы минут пять, а через пятнадцать станет совсем темно.

Дыхание наконец пришло в норму. Отделившись от стены, я бегом направился к кладовке, достал спрятанный там обрез, наскоро вогнал заряды в патронник, а затем перешел в гостиную. Если эти твари доберутся к нам раньше, чем мы успеем смыться из дома, я встречу их с по-настоящему радушным гостеприимством.

Терри следовала за мной по пятам. Остановившись посреди комнаты, она подняла ладони к лицу, яростным движением растерла по нему слезы и дрожащим, но преисполненным отважной решимости голосом спросила:

– Что нужно делать?

– Молодец, детка! – кое-как выдавил улыбку я. – Вдвоем мы справимся быстрее. Плакать и задавать вопросы будем потом, а сейчас тащи в гостиную рюкзаки, ноутбук, телефоны и зарядки. Возьми запас теплой одежды нам обоим. Только бегом! Я соберу остальное.

Терри умчалась наверх. Снизу я слышал стремительный топот ее перебегающих из комнаты в комнату ног, стук падающих на пол предметов, звук с грохотом выдвигаемых и задвигаемых обратно шкафов. Все-таки она молодчина – не каждая девчонка смогла бы так резво совладать с паникой.

Пока она управлялась наверху, я сгреб в спортивную сумку документы, банковские карты и все имевшиеся в доме наличные. Потом напялил легкую, с объемными карманами куртку, куда высыпал оставшиеся патроны, нашел фонарь и накидал в сумку еще кое-какие мелочи, которые могли бы пригодится в дороге. Я действовал на автомате, но собраться получилось быстро. Терри тоже справилась без заминок.

Уже через десять минут мы со всеми предосторожностями спустились в гараж и сели в машину. Как назло, автоматические ворота открывались с такой мучительной медлительностью, что от нетерпения я готов был разразиться проклятиями, но сдержался и вместо того стукнул кулаком по рулю. Хотелось надавить на газ, чтобы снести их к чертям собачьим и только усилием воли я заставил себя дождаться, когда подъемный механизм освободит наконец нам путь.

Не раз я уже замечал, что в самые напряженные жизненные моменты ход времени замедляется, словно в насмешку над человеческой спешкой и суетой, а те редкие мгновения, которые желаешь продлить подольше, пролетают мимо со сверхзвуковой скоростью. Так, на сто процентов я был уверен, что на полное открытие ворот требуется не больше минуты, однако сейчас мне казалось, будто этот процесс занял все пять. Перед тем, как выехать из гаража, я мысленно прокрутил в голове, о чем еще мог забыть, но убедившись, что взял самое необходимое, нажал на педаль газа и тронулся с места.

Я понятия не имел, куда ехать. Мысли внутри черепа вертелись, как обезумевшие, но решения не находилось. В его поисках я беспорядочно кружил по проулкам и улицам, что-то лихорадочно искал в телефоне, собирался даже закурить сигарету, не замечая, что мой рот уже занят другой. За окнами машины стремительно темнело. Солнце скрылось окончательно.

Первым делом я подумал о Билле, но потом представил, через что мне снова придется пройти. Представил, как со своими допросами сюда опять приедет эта сука Джонсон и тогда мне уже не отвертеться от дачи правдивых показаний. Представил, как придется сидеть напротив ее холодного, будто каменная маска лица и рассказывать обо всем, что произошло в ту ночь на самом деле. На этот раз она расколет меня, как пить дать.

Эта картина так отчетливо предстала перед моими глазами, что тут же я твердо решил не связываться больше с полицией. Нет, все что угодно, только не полиция. Поняв, что должен делать, я набрал номер Роба, и когда он снял трубку, безо всяких предисловий сказал:

– Роб, ты дома? Мы едем к тебе.

– Хорошо, жду, – раздался из динамика его напряженный голос.

– Запри дверь и до нашего приезда никому не открывай, – вместо прощания бросил я и нажал отбой.

По моей взвинченной интонации он сразу сообразил, что стряслось нечто чрезвычайное, поэтому не стал задавать лишних вопросов. Стараясь не сильно превышать скорость, сквозь сгущающийся сумрак я поехал к нему. По пути я написал Марте Дилл.

Спустя пятнадцать минут мы с Терри сидели у Холдеров в кухне. Я рассказывал Робу и Айлин, что милой, болтливой старушки Роуз больше нет. Рассказывал, что вместо нее в доме обитает жаждущая крови тварь, которая обзавелась новым приятелем и, скорее всего, вместе с ним уже выбралась на улицу в поисках следующих жертв.

– Я видел его только издалека, но насколько можно судить по внешнему виду, парень был молод. Похоже, он пробрался к ней около трех ночи, как раз когда Терри услышала крик, а потом задушил. У нее на шее были громадные синяки от его пальцев, вот только я никак не соображу, каким образом она превратилась в это.

– Как же ему удалось проникнуть внутрь? – звенящим от нервной дрожи голосом спросила Айлин.

С побелевшим от услышанного рассказа лицом она сидела за столом, судорожно сжимая в руках чайную чашку, а Терри рядом с ней уставилась в одну точку и со времени нашего приезда не произнесла ни звука. Она не могла поверить, что ее Роуз больше нет. Роуз, которая с детства присматривала за ней, учила печь печенье, без умолку болтала и развлекала забавными историями про покойного мистера Паркера.

Мне и самому непросто было переварить, что простодушная, бесхитростная Роуз, та Роуз, которая и мухи не обидит, находится теперь под личиной злобной твари, готовой без разбору убивать все живое.

– Она почти никогда не запирала дверь, Айлин. Я ей тысячу раз повторял, что она находка для любого грабителя, но все без толку. Роуз вечно забывала об этом или ей просто лень было тащиться до двери, да и кто мог подумать, что кому-то взбредет в голову позарится на ее барахло. Ее же все вокруг знали.

– Это я во всем виновата, – вдруг жестко сказала Терри.

– Не болтай ерунды, детка… – начал я, но она перебила.

– Если бы я ночью встала, как только услышала крик, Роуз была бы жива! Я должна была разбудить тебя! Ее можно было спасти!

– Нам это неизвестно, Терри. Нам вообще неизвестно, чем объяснить все происходящее.

– Терри, милая, во всем, что случилось с Роуз нет твоей вины, – подключилась Айлин, ласковым жестом проведя по ее спине и прижав затем к себе. – Даже если бы ты разбудила папу, вряд ли он подоспел к ней на помощь. И потом, если бы он отправился туда среди ночи, не зная, что именно там происходит, неизвестно, чем это могло обернуться.

– Мы должны обо всем сообщить Биллу, – вклинился в разговор Роб.

– Нет! Я же сказал, что не стану больше связываться с полицией.

С тех пор как мы приехали, он произнес эту фразу уже с дюжину раз, но я наотрез отказывался даже слышать о подобной затее. Правда, чем больше я пересказывал ему подробности, тем настойчивее он твердил о необходимости разговора с Биллом.

– Мы не можем молчать! – громко хлопнув ладонью по столу, вспылил он. – Если все так, как ты говоришь, она сейчас бродит по городу и совсем скоро к ней присоединится кто-то еще. Вернее, она уже не одна и кто знает, сколько их будет к утру! Ты что, хочешь, чтобы они половину города передушили или что они там делают?

– Возможно, ты прав, Роб, но я не стану больше общаться с чертовой полицией. Я лучше возьму в руки обрез и сам пристрелю и ее саму, и ее дружка.

– Отличная идея! Валяй! – скептически покривив лицом, бросил он.

– Роб, я не думаю, что они доберутся до кого-то еще. Люди слишком напуганы, все сидят по домам и поверь, каждая дверь в городе заперта наглухо. Таких простаков, как Роуз, больше нет. Будет лучше, если мы забаррикадируемся и останемся здесь до утра. Будем дежурить по очереди и, если какая тварь полезет, дадим отпор, а утром решим, что делать в дальнейшем. Но я собираюсь свалить отсюда как можно дальше.

– Куда ты, к херам, свалишь? У нас заседание суда через три недели! – гневно вскричал он. – Черт бы тебя побрал, не хочешь звонить, я сам это сделаю!

Он уже собирался встать со стула, но я остановил его вопросом:

– И что ты ему скажешь? Что она напала на меня? Или что она сначала умерла, а потом каким-то волшебным образом ожила, но по случайности превратилась в безумную тварь, жаждущую истребить любого, кто встретится на пути? Ты сам видел, местная полиция ничего не знает и ничего не контролирует. Все улики забрали люди из особого отдела и стоит позвонить Биллу, как сюда прикатит Джонсон со своими ребятами в деловых костюмах. Что будет дальше, нужно объяснять? Спасибо, я уже провел семь замечательных дней за решеткой и еще лет двадцать светит! Нет уж, если хочешь опять встретиться с ними, то не впутывай меня!

Теперь я тоже был на взводе, а под конец своего длинного монолога так распалился, что перешел на крик. Вскочив на ноги, я возбужденно отмерял шагами расстояние от плотно зашторенного окна до противоположной стены и обратно. С Робом у нас и раньше случались споры, но, пожалуй, в данный момент мы впервые так серьезно сцепились из-за расхождения во мнениях.

Наблюдая за моими метаниями по небольшому периметру кухни, он молчал. Видимо, он раздумывал над услышанным и над тем, как лучше всего поступить. Воспользовавшись возникшей паузой, я уже спокойнее проговорил:

– Я обещаю, что утром позвоню Биллу. Скажу ему, что Роуз пропала, но не стану рассказывать, что она превратилась в чудовище и напала на меня. Идет? Если нет, мы с Терри сейчас же уедем, а дальше поступай, как знаешь.

– Робби, милый, Джон прав, – мягко вмешалась Айлин. – Если позвонить Биллу, вас обоих вызовут в участок. Скорее всего, вы проведете там всю ночь, а может, и не одну. Тогда мы с Терри останемся тут только вдвоем…

Айлин не договорила, но всем нам стало ясно, что она имеет в виду. Выслушав ее, Роб беззвучно выругался. Словно признавая поражение, он накрыл ладонью лежащую на столе руку жены и повернулся ко мне со словами:

– Ладно. Договорились, Джон. Сейчас сделаем, как ты хочешь, но утром ты позвонишь ему и все расскажешь.

Внезапно мобильный телефон в моем кармане с шумом завибрировал, что заставило меня передернуться от неожиданности. Взглянув на экран, я увидел цифры незнакомого номера и только спустя секунд пять сообразил, что звонок исходит от Марты Дилл.

Дерьмо! Я был не в себе, когда ехал к Робу, а потому написал ей: «Я готов рассказать все, что знаю. Д. Уилсон». Теперь придется взять трубку.

– Я должен ответить, – пробормотал я на вопросительный взгляд Роба, после чего поспешно вышел в другую комнату.

Едва поднеся телефон к уху, я услышал ее немного искаженный динамиками, но легко узнаваемый по характерным хриплым ноткам голос.

– Джон? Это Марта Дилл. Я только что увидела ваше сообщение. – После того, как резко пересохшим ртом я выговорил приветствие, она поинтересовалась: – У вас что-то случилось?

Странно, что она задала именно этот вопрос, хотя мой взбудораженный тон, должно быть, говорил сам за себя.

– Да. Как бы это помягче сказать. Вы помните мою соседку Роуз? – Сделав многозначительную паузу, я добавил: – И то видео, что показали мне вчера?

– Конечно. К чему вы клоните? Что-то случилось с ней?

– Вроде того. Теперь их стало на одного больше. Час назад я обнаружил Роуз в кухне ее дома и подумал, что должен все рассказать.

– С вами все в порядке? Где вы сейчас? – тут же обеспокоено спросила она.

– Да, все в порядке. Мы с Терри у Роба Холдера.

Несколько мгновений она молчала, а затем задала осторожный вопрос:

– Вы уже обратились в полицию, Джон?

– Пока нет. Я бы не хотел снова попасть на допрос к сотрудникам особого отдела.

Я услышал как на том конце провода Марта Дилл облегченно выдохнула и тотчас торопливо продолжила: