Человек по имени Крыса

Виктор Голков

Человек по имени Крыса

© Виктор Игоревич Голков, 2022

* * *

Виктор Голков

Виктор Голков родился в 1954, место рождения – Кишинев. Эмигрировал в Израиль в 1992 г. Выпускник МЭИ. Автор 8 сборников стихов и сказки-антиутопии в соавторстве с Олегом Минкиным (Вильнюс).

Основные публикации:

«Свет двуединый» – евреи и Россия в современной поэзии. Москва. Альманах.

«Связь времён», альманах США и т. д.

Журналы: «22», «Крещатик», «Интерпоэзия», «Алеф», «Вильнюс», «Кодры», «Студенческий мередиан», «У», «Иерусалимский журнал», «Мосты» (Литературный европеец)», «Эмигрантская лира».

Электронные журналы: «Эрфолг.ру» (Москва), «Портфолио» (Канада), сайт Саканского (Москва), «Подлинник» (Санкт Петербург), «Флейта Эвтерпы» (США), «45 параллель» (Россия), «Сетевая словесность» (Россия), «Вечерний гондольер» (Россия), «Зарубежные задворки» (Германия), «Семь искусств» (Германия), книги в издательстве Э.РА (Москва), «Артикль» (Изрпаиль), ОРЛИТА (США).

Входил в короткий список 9-го Волошинского конкурса 2011 г. по номинации «поэзия», В длинный список Бунинской поэтической премии 2012 г., в длинный список премии «Живая литература» 2012 г., в длинный список Григорьевской премии, в список премии «Московский счет», Волошинской премии. Победитель конкурса Национальной литературной сети 2003 г. (ноябрь, номинация «поэзия»).

Книги Виктора Голкова:

– “Шаг к себе”. Кишинёв: Литература артистикэ, 1989.

– “Правдивая история страны хламов” (с О. Минкиным). Минск, 1991.

– “У сердца на краю”. Кишинёв: Литература артистикэ, 1992.

– “По ту сторону судьбы”. Тель-Авив, 1996.

– “Парад теней”. Тель-Авив, 2001.

– “Перекрёсток ноль”. Книга стихотворений. Тель-Авив – Москва: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской (Э.РА), 2005.

– “Сошествие в Ханаан”. Избранные стихотворения 1970–2007. Иерусалим – Москва: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской (Э.РА), 2007. Серия ЛЕТА-А.

– “Прощай, Молдавия: стихи 12-ти поэтов” (предисловие и подборка стихотворений). Москва: Издательское содружество А. Богатых и Э. РАкитской, 2010.

– “Эвкалипт и акация”. Эванстон: ОКНО, 2010.

– “Тротиловый звон”. Москва-Тель-Авив: Э.РА, 2014.

– Пыль на городом. Избранное. Москва-Тель-Авив: Э.РА, 2016.

– Путешествие по апельсиновой роще, Москва-Тель-Авив: Э.РА,2018.

«Так случилось – нарвался на пулю…»

Так случилось – нарвался на пулюНезадачливый этот солдат.После стычки в каком-то аулеОн лежал, уронив автомат.И поношенный выцветший хаки,Пропитавшийся кровью, обмяк.Он лежал, и скулили собаки,Легион азиатских собак.Призывник, рядовой, автоматчик,Просто парень, как всякий другой,Здесь он был иноземный захватчик,И убил его нищий изгой.И еще для невесты солдатаИ для всех был живым он, когдаНаклонилась, светясь синевато,Над немым его телом звезда.И, не ведая чувства потери,За какой-то далекой чертой,Эта жизнь, затворившая двери,Становилась ночной темнотой.

Человек по имени Крыса

Логика крысиная ясна –вырваться из солнечного света,и скользнуть хвостатою кометойв мир иной, в другие времена.Где, конечно, не грозит война,хлопая стрельбой, как парусиной,но согласно логике крысиной,жизнь твоя вполне защищена.Слыша философствующих крыс,ощущал я внутреннее сходство:может быть, душевное уродствои меня заманивает вниз.В тишину без края и конца,в сумерки, глубокие как норы.Сжать внутри общины, стаи, сворыв сердце многих многие сердца.

«Деревья листья скинули…»

Деревья листья скинули –Со всех убор слетел…Как будто сердце вынулиИз деревянных тел.И вот они колонноюСтоят в одном строю,Как будто осуждённые,У жизни на краю.Не стонут и не мечутся –Хоть в ров, хоть на костёр.Ты помнишь, человечество,про братьев и сестёр?

Пята

Было видно, как пята приподнималась,обрывая то травинки, то листы.И дотоле неподвижное вздымалось,уцелевшее под тяжестью пяты.Под давлением её большого пресса –Кривобокая, больная пестрота.И рассеивалась, нехотя, завеса,та, какой себя окутала пята.Стало ясно, что был сломан, кто не гнётся,А кто цел остался – сделался горбат.И боялись все: а вдруг она вернётся,вдруг со временем опустится назад.

«Тело – панцирь, твоя сердцевина тверда…»

Тело – панцирь, твоя сердцевина тверда,Хотя большая часть её – это вода.Вся в огромных молекулах спит днк,И разжав свой кулак, отдыхает рука.Чехарда моих клеток, бессмысленный ток,И пульсирует сердца блестящий цветок.Льётся воздух в меня, эликсир моих вен,Эпителий сползает, как краска со стен.Жук-могильщик, ко мне подходить не спеши,Если есть во мне хоть миллиметр души.Если мозг мой считает ещё до пяти.И язык, заплетаясь, бормочет – прости.

«Послушай, я не еретик…»

Послушай, я не еретик,что тупо отрицает Бога.Но эта вечная тревога,Бессмыслица… Я не привык…Ведь каждый уходящий миг –В нём, в общем, счастья так немного.Он под откос ползёт полого.И скрыт от нас блаженный лик.

«Подумать – так это глупо…»

Подумать – так это глупоГадать, что придёт потом.Покой молчаливый трупа,Скелета холодный дом.Я верую только в это –Молитву открытых глаз.И в тот саркофаг рассвета,Где я нахожусь сейчас.

Мать

Она за него помолилась,Шепча на коленях в углу.И страшная тяжесть свалилась,Упала в холодную мглу.Ей надо сказать было Богу,Вернее его упросить,Чтоб жуткую сердца тревогуОн силу ей дал погасить.

«Поехали – утро, ещё один день…»

Поехали – утро, ещё один день.И надо вставать, хоть противно и лень.Ведь старость колотит в твои воротаТак громко, что песня немеет у рта.А посох железный в костлявой горстиЗаставит трудиться, чтоб смысл обрести.

«Тёплый воздух груб и густ…»

Тёплый воздух груб и густОт подъёма за полшага.Непонятно – это куст,человек или коряга?Я иду по темноте –Так проходят через реку.Словно капле на листе,Мало места человекуПод луной, лишь катит блажьБытия – восторгом пьяным.И строчит как карандашЖребий в мире окаянном.

«Когда целиком изживаешь…»

Когда целиком изживаешьВсё то, что тебе суждено,Про многое ты забываешь.Но смотришь, но смотришь в окно.Туда, где каштаны и липыВ зелёной своей кутерьме.И слышишь сердечные хрипы,пока всё не гаснет во тьме.А жизнь отступить не готова,Хоть отпуск кончается твой.И тёплые сны КишинёваПлывут над твоей головой.

«Я стою на пороге…»

Я стою на пороге,Мне пора уходить,чтобы мыслью о богедушу не изводить.Что неслась как полячкаНа весёлом балу.Записная гордячка,Уходящая в мглу.Как дымок папиросы,Что не видит никто.Но ответ на вопросыТам получит зато.

«Нет Юдсона и Зива нет…»

Нет Юдсона и Зива нет,И нет Аркадия Хаенки…Ты думаешь – да это бред,И в темноту таращишь зенки.Израиль сделался пустым,Давясь девятым миллионом.Твой личный мир, как синий дым,Растаял в мраке заоконном.

«Прохладный март в предместье Тель-Авива…»

Прохладный март в предместье Тель-Авива.Утром не хочется продирать глаза,Слушать новости об арабской весне,Развозить детей в инвалидных колясках.Все чаще думаю – куда меня занесло?Вспоминаю Комсомольское озеро                              и Театральный переулок.Люблю того, кого еще способен любитьИ вижу в зеркале какого-то пожилого дядьку.

«Ты держался направленья вест…»

Ты держался направленья вест,Полагал, что многое известно.лишь один белел высокий крест,Что над всеми высился отвесно.Оставалось что ж? Идти к кресту,Вглядываться в контуры косые.И в конце сползая в пустоту,Устремлять к нему стопы босые.

«Неизбежно сужается зренье…»

Неизбежно сужается зреньеС приближением главного дня.Но какое-то стихотвореньеМожет выжить и после меня.Жизнь была, очевидно, пустышка,Залетевшая в полную тьму.Но, возможно, останется книжкаО судьбе – всё один к одному.

«Что толку…»

Что толку,Что век гениален,Ведь старость,Конечно, придёт.И странный твой друг –Марсианин,скривитСвой насмешливыйРот.ПридётТяжело, какОдышка,Как вечеромГорькая весть.И пылью покроетсяКнижка,КоторойУже не прочесть

«Умолкает душа…»

Умолкает душа,отступает любовная тяга.Зависает безлюбо,Как каменный идол в углу.Что же делать? Видать,До конца завершила работу.Остаётся, пожалуй,Зрачками сверлить пустоту.Ожидать безучастноМомент рандеву с абсолютом,Чтоб в синюшную вечностьКак в тёплую воду войти.

«Заблудилась душа в переулках зелёных и белых…»

Заблудилась душа в переулках зелёных и белых.Ей там нечего делать, а всё-таки тянет туда.Там, где ты родился, и звала тебя мама обедать.И в могиле твой дед на еврейском погосте в лесу.Там дорожки узки – я уже не нашёл бы, пожалуй.Но упорно душа всё летит, несмотря ни на что.

«Старость – чёрная труба…»

Старость – чёрная труба,Где ни лампочки, ни спички.а в конце твоя судьба,вроде глиняной таблички.Откопают или нет,Расшифруют ли? – не важно.Пусть погас твой личный свет,Замер мир многоэтажно.К чёрту все его дела,треволненья, и заботы.Солнцем выжженный дотла,Ты и сам не знаешь, кто ты.

«Боль лучистая лезет…»

Боль лучистая лезетИз утробы планет.Если сердце не грезит,Значит, выхода нет.Я свободы не чуюдаже в райском саду,и таблеткой лечу ямировую беду.Эх дубина по кости –Это общий удел.Мы гниём на погостеПозади своих дел.Ничего не попишешь,Так господь пожелал.Ты прерывисто дышишь,И закат запылал.

«В тиски железные зажатый…»

В тиски железные зажатый,сам позабывший про себя,я слышал, как стучат лопаты,слои промёрзшие долбя.Дорыть до самой сердцевиныземной – так кто-то захотел.И не хватало мешковиныдля наших измождённых тел.И был исторгнут каждый третий,но не редел наш скорбный круг.Казалось, несколько столетийя слышу монотонный стук.И вижу жёлтую коронузвезды – сквозь ледяную мглу.И человек вооружённыйприжался к чёрному стволу.

«Я смотрю на жизнь в упор…»

Я смотрю на жизнь в упор:вот закат расцвел, пылая.Груб в руках ее топор,хоть сама она не злая.Вечной прелестью маня,царства обещает будто,и цежу я: «Дай огня,подожди еще минуту».А она целует в роти распарывает вены,и светлеет небосводнад раздавленной вселенной.Кровь течет из-под ногтей,это царство человека –удивленный крик детейи чернеющее веко.

«Остров Израиль – горящий барак…»

Остров Израиль – горящий барак,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.