На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть третья

– Что сравнивать Симбирск и ваш городишко?! У нас здесь есть всякие женихи, и умные, и образованные, и не бедные, в общем очень приличную партию можно Ангелинке подыскать! Я давно вам предлагала перебраться в Симбирск! И вам лучше будет, и мне! Ну что вас держит в этом захолустье, в этом вашем Ставрополе?

– Я подумаю, мам. И с Гришей по этому поводу надо поговорить.

– Так поговори! Ну разве ты не видишь, что Симбирск намного лучше, и здесь больше для всех возможностей…

– Я обещаю с Гришей поговорить!

– На первое время можно будет вам всем пожить у меня, а потом своей крышей обзаведётесь!

– Хорошо.

– А вот и мы! – в дом вошли Григорий Мелентьевич и Ангелина.

Муж Арины произнёс:

– Всё что надо, я полил, мама! Надеюсь, вы будете мной довольны. Но нам пора! Задерживать «Ермака» мы не можем! – и Цыбунов показал на часы. – Времени мало, дорогие дамы.

– Ба-а-абуля! – Ангелина вновь обняла Веру Леонтьевну и стала её расцеловывать. – У тебя самые красивые цветы! Жалко, что мы ненадолго. И ты у меня самая лучшая! Ты самый красивый цветок!

– На обратном пути ещё заглянем, – произнёс Цыбунов и добавил, – Прощаемся ненадолго, мам! Через дней девять вновь ждите!

– Ну, пока, пока, мам! – Арина тоже обняла Веру Леонтьевну, и они расцеловались.

Вера Леонтьевна негромко переспросила:

– Мы с тобой обо всём же договорились?

– Ну, да.

– Ну и хорошо.

И Вера Леонтьевна перекрестила всех присутствующих:

– Езжайте, мои дорогие… С богом!

***

Хотя в то время Симбирск и не был значительным городом даже по меркам Поволжья, но он достоин некоторого внимания.

В XVI и XVII веках Русское государство начало активно расширяться на юг и восток, туда, где раньше находились улусы Золотой орды, которая уже почила в бозе, и происходило постепенное освоение новых земель. В 1648 году по указу царя Алексея Михайловича Романова было поручено окольничему Богдану Хитрову заложить Симбирское укрепление, в первые годы называвшееся Синбирском. Оно стало одной из крепостей на Приволжской засечной линии.

Прежде всего был возведён деревянный кремль на венце Синбирской горы, представлявший из себя правильный четырёхугольник, по углам которого возвышалось восемь башен с тремя воротами. В том же году внутри Синбирска был выстроен Троицкий собор и по соседству с ним устроили Спасский женский монастырь. В кремле разместились воевода, дворяне, боярские дети и несколько сотен служивых людей. С юга и востока выросли слободы, где поселился прочий люд.

В первые годы Синбирск медленно рос, однако он считался достаточно серьёзной крепостью. Так, в 1670 году его осаждал сам Степан Разин с основными своими силами. Перед этим ведомые Разиным донские казаки захватили Астрахань и Царицын, а затем им подчинились Саратов и Самара.

К Синбирску Степан Разин приплыл на 200 стругах, а спустя несколько дней к городу подошла его конница. Всего у Разина под Синбирском собралось двадцать тысяч казаков и беглых крестьян, а гарнизон города не превышал 5 тысяч человек. Обороной его руководил князь Иван Милославский. Разин застрял у Синбирска, и четыре его штурма закончились ничем, а вскоре ввиду этого города появился отряд князя Юрия Барятинского, который разбил восставших. Сам Разин был дважды ранен и едва не попал в плен. Именно под Синбирском до толе успешно распространявшемуся восстанию донских казаков под предводительством Степана Разина было нанесено поражение, ставшее для восставших роковым.

Но через год, в июне 1671 года, Синбирск вновь осадили остатки разинской ватаги, которую на этот раз возглавлял сподвижник Разина, крещённый калмык Фёдор Шелудяк.

И во второй раз город выстоял.

В 1672 году за «храбрую оборону от Стеньки Разина и его разбойников» Синбирску пожаловали герб.

В 1722 году в городе останавливался ненадолго Пётр I, путешествовавший по Волге до Астрахани. А в 1774 году в Синбирск доставили для допроса пленного Емельяна Пугачёва. Допрашивали его со 2 по 6 октября и на этот допрос прибыл лично Александр Васильевич Суворов. А вскоре Пугачёва из Синбирска отправили в Москву, где он по окончанию следствия подвергся четвертованию.

***

В конце XVIII века Синбирск переименовали в Симбирск, но он был по-прежнему деревянным и захолустным. А, следовательно, неоднократно выгорал до тла.

Наиболее сильные пожары случились в нём в 1687, 1694, 1696, 1730 и 1740 годах, когда от города оставались фактически одни головёшки.

В 1763 году Симбирск посетила Екатерина II, и город ей очень не понравился.

Она об этом прилюдно высказалась.

***

31 декабря 1796 года указом Павла I Симбирское наместничество преобразовали в губернию и город стал губернским центром, но он всё равно оставался сравнительно небольшим и тогдашнее его население не дотягивало и до 11 тысяч жителей.

В 1833 году в Симбирске останавливался Александр Сергеевич Пушкин, который посещал места Пугачёвского бунта.

И лишь только со второй половины XIX века Симбирск превратился в средний по размерам город с населением в 60 тысяч жителей. В нём появилось некоторое количество заслуживающих внимания общественных зданий, а ещё город мог гордиться своими культурными и образовательными достижениями.

Здесь открылся в 1789 году в пригородном поместье помещика Дурасова один из первых крепостных театров в России. Так же к первой трети XIX века здесь появились известные на всё Поволжье общественные библиотеки, вначале Карамзинская, названая в честь знаменитого историка, который родился в этом городе, а затем- имени Гончарова, известного писателя, тоже уроженца Симбирска.

В 1809 году распахнула свои двери первая классическая гимназия, а спустя пятьдесят лет открыта была Мариинская женская.

К концу XIX века в городе уже имелось два профессиональных театра, две крупных общественных библиотеки, несколько первоклассных гимназий и кадетский корпус.

В 1870 году в городе родился Владимир Ильич Ульянов (Ленин), а одиннадцать лет спустя на свет появился Александр Фёдорович Керенский.

Оба этих человека самым заметным образом повлияют на дальнейшую судьбу Российского государства…

***

Ночью Никич неутомимо храпел, да так, что вокруг него колыхались занавески, а вот сон к Марку всё не шёл и он даже выходил на палубу и долго смотрел на звёзды, отражавшиеся в реке.

Иногда пароход издавал протяжные и, казалось бы, жалобные гудки. Вроде бы он хотел кому-то о своей судьбине пожаловаться.

Заснул Марк только утром, когда солнце стояло довольно-таки высоко. Ему вновь приснилась Катерина.

После неприятного разговора с Петром Ефимовичем в Самаре, где тот его случайно застал в модном дамском магазине за покупкой подарка хозяйской дочери, он понимал, что висит на волоске и за любую оплошность хозяин мог выставить его на улицу, но юноша ничего не мог с собой поделать. Всё-таки в его возрасте чувства довлели над всем, как бы он не пытался их побороть. Видно и для него пришла пора влюблённости.

Катя приснилась ему в своём розовом платьице и с соломенной шляпкой на голове. Она поинтересовалась как он себя чувствует, не забыл ли её и что ему запомнилось в долгой дороге. А они уже ехали который день!

Вначале по Иртышу они преодолели примерно семьсот вёрст, потом до Самары по железной дороге в два с половиной раза больше, и вот сейчас они плыли по Волге и уже совсем скоро должны были добраться до конечного пункта своего долгого путешествия, и через три дня – если ничего не помешает – они пристанут к Нижегородской пристани.

– Как у вас там дела? – спросил Катерину Марк.

– Не волнуйся, у нас в Семипалатинске всё хорошо! Только жарко очень. А позавчера аж была настоящая песчаная буря! Да такая, что света белого не было видно и из дома нельзя было носа высунуть полдня! Первая в этом году. У-у-ужас какая!

– Ну а на Иртыш купаться ходили?

– Нет!

– Почему?

– Пока нам некогда. Мы помогаем маменьке. Ей одной тяжело за всем уследить. И в кондитерской, и в лавках. Помогаем я и Галя, а от Зои нам мало пользы.

– А мальчишки?

Катя в ответ задорно рассмеялась:

– А что они?! Дождёшься от малых помощи! Ну как же?!

– Что, совсем вам не помогают?!

– Они только баловаться умеют! Ну, вот вчера, к примеру, подрались. Не поделили самокат. И Костику досталось от Николаши. Ели-ели их смогли разнять. Вечно что-то не поделят! Да ещё огрызаются и языки показывают.

– Да-а, с малышами тяжело…

– Не то слово, Марк!

– Ну а по нам не соскучились?

– Конечно же, соскучились! И вас ждём! Как папенька?

Досмотреть сон Марку не дал Никич. Он растормошил юношу.

– Ну, что тебе? – недовольно пробормотал Марк и приподнялся с постели. – Что будишь-то? Я же поздно заснул.

– Петру Ефимовичу ты понадобился. Собирайся, паря.

Пётр Ефимович стоял на нижней палубе.

– Искали, Пётр Ефимович? – спросил его Марк.

Хозяин утвердительно кивнул головой:

– Хочу посетить одно место в Симбирске. И ты понадобишься!

– Я готов!

– Ну тогда пройди в нашу с Алексеем каюту и возьми коробку, которая стоит на столе, и неси её сюда.

Марк бросился исполнять поручение, но Пётр Ефимович его осадил:

– Постой, прыткий! Алексея в каюте нет! Вот возьми ключ, а то в каюту не попадёшь.

Марк взял ключ и поспешил исполнить поручение хозяина. Коробка была небольшой и совсем не тяжёлой. Когда Марк вернулся к хозяину, тот осмотрел коробку, и, убедившись, что она не повреждена, произнёс:

– Поехали! Надо торопиться, времени у нас мало…

Они сошли по трапу и наняли первый же попавшийся экипаж.

– Куда едем? – спросил извозчик.

– Кадетская 17, – коротко бросил Чудинов.

– Это здесь не далече, барин.

– Трогай! Да по-оживей!

Вскоре они уже встали у большого двухэтажного деревянного дома. Пётр Ефимович велел его ждать. Из дома вышел служка. Он поздоровался со всеми и принял у Марка коробку и последовал вслед за Петром Ефимовичем в дом. Там Пётр Ефимович пробыл минут двадцать и затем вышел. За ним появился всё тот же служка, который нёс уже другую коробку. Она была намного больше. Он погрузил её в экипаж и попрощавшись удалился.

– Трогай! – Пётр Ефимович притронулся к плечу извозчика.

– А теперь куды, барин, едем?

– Возвращаемся на пристань! – ответил Пётр Ефимович.

– Но-о-о, залётные! – закричал простуженным голосом извозчик, и огрел вожжами со всей силы своих лошадей.

***

Когда они подъехали к пароходу, Марк вытащил коробку из экипажа и понёс её по трапу наверх.

– Смотри мне! Неси её осторожно! – крикнул ему вслед Пётр Ефимович.

Эта коробка была намного тяжелее предыдущей и лоб у Марка покрылся испариной. «Что же в ней такое тяжёлое-то? Как будто камни туда натолкали!» – подумал про себя юноша.

Марку оставалось преодолеть всего-то несколько шагов по трапу, и он мог уже взойти на пароход, но тут откуда не возьмись появился матрос, который куда-то спешил. Он сбегал вниз и неловким движением задел Марка. Юноша закачался, потерял равновесие и коробка выскользнула из его рук и упала в воду.

– Да что же это такое?! Откуда у тебя руки растут?! – сердито закричал Чудинов-старший и в сердцах схватился за голову.

Глава третья

Подняв фонтан брызг коробка грохнулась в воду и тут же стремительно пошла на дно. Пётр Ефимович схватился за голову.

–Да что же это?! – чуть не завопил он. – Что творите, ироды!

Марк не раздумывая прямо в одежде бросился в реку за ней и сразу же занырнул. Благо там, куда упала коробка, было сравнительно не глубоко. Матрос, из-за которого эта коробка оказалась в реке, бросился помогать Марку и стал её принимать на берегу.

–Давай, давай! – кричал матрос, – подавай её! Я приму!

–Э-эй, вы там, поосторожнее! – причитал за спиной матроса Чудинов. В этот момент к ним подошёл Алексей Суриков и спросил:

–Что у вас тут случилось?

–Да вот, косорукие! – выругался Чудинов. – Уронили в реку наш с тобой груз.

–Это который от Берга получен?

–Ну а какой же ещё?! – ответил Чудинов. – Только что его получил и вот те на-а-а…

Алексей тут же изменился в лице и не добро нахмурился:

–Там же несколько моих сверхточных аптекарских весов, и ещё кое-что… Это же всё может испортиться!

–А у меня там немецкий аппарат по приготовлению мороженого… – запричитал Пётр Ефимович. – Новейший! И, к тому же, дорогущий! Я его специально заказал для своей кондитерской. Думал привезу в Семипалатинск, всех удивлю, поставлю на уши, и вот…Ему скорее всего теперь хана.

Коробку с большим трудом, но всё-таки вытащили на берег и подняли на пароход, а затем, слив воду, занесли в каюту и распаковали. Алексей и Пётр Ефимович стали придирчиво рассматривать её содержимое.

Наконец, Алексей произнёс:

– У-у-ух, вроде бы только одни из четырёх моих весов погнулись… Да и то лишь слегка. Буду уже уповать на Исаака. У Лейбы золотые руки и я надеюсь он и эти погнутые сможет исправить!

– А у меня дела похуже, – совсем расстроился Пётр Ефимович. – Наверное придётся новый аппарат заказывать у Берга. Прибудем в Казань, телеграфирую Йоахиму, что бы он его замену подготовил, и на обратном пути этот новый заберу. Ну а испорченный… Ну что ж, вычту стоимость его из заработка Неустроева. В следующий раз он не будет считать ворон, раз-з-зява!

Когда Марк узнал, что у него вычтут из его зарплаты стоимость повреждённого аппарата по приготовлению мороженого, то сразу поник. Аппарат этот стоил не дёшево, где-то рублей сто семьдесят, а то и все двести. А это равнялось почти годовому его жалованью в кондитерской у Чудинова! Однако возражать этому решению хозяина было бесполезно.

Это был второй серьёзный прокол со стороны Марка за время его путешествия с Чудиновым до Нижегородской ярмарки, и мой дед уже просто боялся лишний раз попадаться Петру Ефимовичу на глаза.

***

Никич сразу понял, что Марк чем-то сильно расстроен.

–Что случилось? – спросил он, когда Марк вошёл в их каюту.

«Ермак Тимофеевич», дав прощальный протяжный гудок и шумно заработав лопастями, уже отошёл от пристани Симбирска и направился на север. Неустроеву не хотелось ничего рассказывать, да и, к тому же, он был весь мокрый как цуцик и по-прежнему дрожал. Да так сильно, что у него зуб на зуб не попадал.

Марк молча на сухо вытерся, достал новую одежду и переоделся.

Никич переспросил:

–Ты что, в воду свалился?

– Ага… Ну вроде того… – неопределённо ответил Марк и, упав на лежак, уставился в стенку.

Никич помолчал-помолчал, но его продолжало распирать любопытство и он, не выдержав, переспросил:

–Ну что ты как в рот воды набрал? Что молчишь? Что всё-таки случилось? Чего энто вдруг в реке-то ты оказался? Объяснишь?

Марк понимал, что если уж Никич чего-то захотел, то не отвяжется, и поэтому, по-прежнему глядя в стенку, пробурчал:

– Да груз хозяина я не сберёг…Уронил.

– Ценный?

– Вроде, да.

– Ну и как же у тебя так вышло? – сокрушённо всплеснул руками Никич.

– Да вот захотел и выронил его…

Пропустив мимо ушей явную издёвку напарника, Никич ещё спросил:

– А что там было?

– Какой-то аппарат…

– И какой?

– Который у немцев взяли. В Симбирске.

Больше Никич ничего не добился от Марка.

***

Ангелина не знала, как ей поступить. Она боялась себе признаться, но всё-таки её новый знакомый ей нравился. Даже можно сказать, что не просто нравился.

Она редко встречала в своём захолустном городке таких молодых людей. Он был не на много старше её и достаточно привлекателен, но при этом в нём превалировал исконно славянский генотип, то есть он был голубоглаз и светловолос, а брюнетке Ангелине именно такой типаж мужчин и нравился. Нравился больше всего. А ещё Суриков был целеустремлён. И это тоже импонировало дочери помощника капитана «Ермака Тимофеевича».

Ангелина вечером места себе не находила и маялась. Она знала, что Суриков её терпеливо ждал на корме. Арина Мефодьевна искоса посматривала на дочь и догадывалась от чего та не могла сейчас спокойно усидеть на месте.

Наконец, Ангелина не выдержала и произнесла:

– Маменька, что-то душно мне в каюте… А пойду-ка я на воздух? Подышу перед сном…Ты не возражаешь?

Арина Мефодьевна одними кончиками губ усмехнулась:

– Да ла-адно уж, иди, иди, подыши… А то вижу, и не уснёшь… Только промаешься. Помнишь наш сегодняшний разговор?

– А что?

– Дыши поосторожней…

Ангелина поняла намёк и зарделась, а Арина Мефодьевна добавила:

– Я не буду тебе запрещать общаться с этим молодчиком Суриковым, всё-таки ты у меня взрослая барышня, но не забывай, что он не свободен, он не тот, кто тебе подходит…

– Я поняла.

– Да-а-а, – Арина Мефодьевна уже на пороге задержала дочь, – допоздна не задерживайся… Пару часов пообщайтесь и возвращайся!

***

Суриков ждал Ангелину на их месте. Он стоял и курил. При виде Ангелины он тут же выбросил сигарету. По его облику было сразу видно, что он обрадовался Ангелине.

– И давно вы меня ждёте? – спросила его дочь Цыбунова.

– Да, наверное, минут сорок… Уже и не надеялся, что вы придёте, Ангелина Григорьевна.

Алексей Суриков начал помогать отцу ещё подростком и потому, когда того не стало, Алексей уверенно продолжил семейное дело. И в Павлодаре, и в Омске торговля у него шла вполне успешно, хотя он был ещё достаточно молод. Впрочем, тут ему оказался полезен и компаньон отца, Пётр Ефимович. Тот имел не малый опыт и сыну своего закадычного друга подсказывал, как наилучшим образом поступать в том или ином случае. А ещё у Алексея, казалось бы, всё было запланировано и в личной жизни, и он даже свою женитьбу тоже наметил на определённое время. Ещё его отец и Чудинов сговорились, что их дети создадут новую ячейку общества и их семьи породнятся, лишь только старшей дочери Петра Ефимовича исполнится семнадцать лет. Алексей был старше Гали на четыре года. Невесте Алексея под занавес 1912-го исполнилось семнадцать, и Чудинов перед сыном покойного компаньона поставил вопрос ребром: когда тот выполнит своё обещание.

Не сказать, чтобы Алексей сильно этому противился, так как с Галей они дружили с детства, и во всём находили общий язык и практически никогда не сорились, но у него не было к ней особого чувства, так как они были только хорошими друзьями, однако Алексей свыкся с мыслью, что жениться придётся именно на Галине.

С Петром Ефимовичем они даже уже обговорили и дату, и условия их с Галей брачного союза, и тут…

И вот тут вмешался случай, в лице этой самой Ангелины…

***

Дочь помощника капитана парохода «Ермака Тимофеевича» Ангелина Цыбунова не просто понравилась Алексею, а он, что называется, на неё запал. И это случилось с самой их первой встречи, даже с самой первой минуты. Он не мог ещё сам разобраться в том, что с ним происходило сейчас, но ему определённо Ангелина очень понравилась. И это было совсем другое чувство, нежели то, которое он испытывал к Гале.

Его внезапно вспыхнувшая влюблённость к дочери Григория Мелентьевича была видна невооружённым взглядом, но это замечала не только Ангелина, но и Пётр Ефимович, и компаньон Сурикова по этому поводу начал в последнее время заметно нервничать… Дошло до того, что он Алексея в открытую стал упрекать, однако Алексей ничего не мог поделать. Ноги его сами несли к Ангелине.

И вот он её наконец-то этим вечером дождался…

***

И что вы мне хотели сказать, Алексей Георгиевич? – задала вопрос Сурикову девушка, когда она пришла к нему на условленное их место, которое располагалось на корме «Ермака Тимофеевича».

–Вначале вот, примите от меня! – и Алексей вытащил из-за спины букетик цветов.

– О-ой! – всплеснула руками Ангелина, – и где вы их достали?

– Пока мы стояли в Симбирске я эти ромашки нарвал лично для вас, Ангелина Григорьевна!

– Я, конечно же, за такое внимание вас благодарю!

Ангелина приняла ромашки и было видно, что они хотя и выглядели скромно, но ей пришлись по душе.

– Ну-у, – продолжила Ангелина, оторвавшись от ромашек, – что вы хотели мне сказать, Алексей Георгиевич?

Суриков сейчас явно нервничал и никак не мог собраться с мыслями, но вот он наконец-то решился:

– Ангелина Григорьевна, если вы мне позволите, то я буду с вами совершенно откровенен…

Ангелина помолчала недолго и заметила:

–… Я вам это разрешаю.

– Тогда я вот что вам скажу… Ангелина Григорьевна, хотя я и повязан стародавним уговором, который состоялся ещё между моим отцом и Петром Ефимовичем, но я приложу все усилия со своей стороны, чтобы забрать обещание, данное моим уже покойным отцом и мной, назад.

– И как вы это сделаете?

– Пока я не знаю, как это сделаю… Но об этом я думаю.

– А для чего вы это хотите сделать?

– А разве вы об этом не догадываетесь?!

Дочь помощника капитана «Ермака Тимофеевича», конечно же, поняла, что имел в виду её ухажёр, и от его слов даже зарделась, но постаралась сделать вид, что слова Сурикова ей не совсем понятны.

И тогда Алексей упрямо продолжил:

– Моя невеста, Галя Чудинова, очень хороший человек, и с ней мы давнишние друзья, мы знаем друг дружку с раннего детства… Но поверьте, Ангелина Григорьевна, я к Гале испытываю только дружеские чувства! Не более того!

Ангелина опять приблизила к лицу ромашки, преподнесённые ей Алексеем, и вдохнув их аромат, спросила:

– Алексей Георгиевич, вы хотите сказать, что готовы разорвать помолвку со своей невестой?

– Да!

– И это из-за меня?

– Совершенно верно!

– Ну зачем же так жестоко поступать с вашей невестой?

Такого ответа от Ангелины Алексей совсем не ожидал. Суриков опешил. А Ангелина… она, не дав ему даже опомниться, добавила:

– Алексей Георгиевич, уже поздний час… Я вас покину. Мне не разрешают допоздна дышать свежим воздухом. Тем более в обществе такого как вы, молодого и неженатого мужчины.

И Ангелина, оставив на корме обескураженного и растерянного Сурикова, направилась в свою каюту, где её дожидалась мама.

Ангелина шла и прижимала к себе подаренные ей ромашки, и на душе у неё всё пело. Ведь Суриков по сути признался ей в своих чувствах. И готов ради неё круто изменить свою жизнь.

***

Арина Мефодьевна ни на секунду не прилегла. Время уже было позднее, перевалило за полночь. Она с нетерпением ждала дочь и уже готовилась пойти за ней вслед, как послышались шаги и на пороге с ромашками в руках появилась Ангелина.

– Ну что у вас там было? – не выдержала и полюбопытствовала Арина Мефодьевна.

– Было обычное свидание, – постаралась как можно спокойнее ответить маме Ангелина.

– Ну, да, оно и видно! Самое обычное. Во-он, твой ухажёр, тебе уже и цветы стал дарить…

– Мама, это всего лишь ромашки… Он их где-то в городе нарвал… – начала оправдываться Ангелина.

– Это тоже цветы! Он, наверное, постеснялся ещё что-то другое дарить.

– А, кстати, ромашки мне нравятся, мама!

– А он к тебе приставал?

– Да, нет, мама! Что ты?! Да я бы ему и не позволила этого! – ответила Ангелина.

– Ну тогда рассказывай, о чём вы с ним говорили…

– Да не о чем мне рассказывать.

– Не о чём?! Ой-ли! – недоверчиво покачала головой Арина Мефодьевна и пытливо посмотрела на дочь.

Ангелина вздохнула и сдалась:

– Он сказал, что уже думает расторгнуть помолвку со своей невестой.

– И что, ты ему поверишь? Может он только тебе зубы заговаривает?! Знаю я этих мужиков! Знаю, как облупленных их всех…

У Арины Мефодьевны Цыбунов был не первым мужчиной. Когда-то у неё была любовь, любовь страстная, сумасшедшая, но ей всё испортила одна из сестёр Керенского, Елена. Только Цыбунов помог Арине прийти в себя и забыть прошлое.

Разговор их прервал Григорий Мелентьевич, который постучал в дверь каюты. Когда, получив разрешение, он вошёл, Арина успела предупредить дочь, что бы та ничего отцу про её свидание с Алексеем не говорила.

–Вы ещё не спите? – спросил супругу и дочь помощник капитана «Ермака Тимофеевича».

– Да, во-от, уже собирались… – ответила Арина Мефодьевна, – а что случилось?

– А-а-а! – отмахнулся рукой Цыбунов. – Завтра уже будет Казань… А в этом городе Керенский сходит, будь он неладен. Он меня весь вечер искал, а я под разными предлогами от встречи с ним увиливал, но полчаса назад на него всё-таки наткнулся.

– И что? – задала вопрос Арина Мефодьевна.

– В общем он извиняется, но очень хочет с нами посидеть и немного пообщаться перед тем как сойдёт на берег…

– А скажи ему, что у меня недомогание и я легла спать…

– Я ему так и сказал! Но он очень хочет со всеми нами увидеться.

И не успел это сказать Цыбунов, как в дверь каюты ещё кто-то постучал.

–О-о! – вскинула тревожно брови Арина Мефодьевна, – неужели это Керенский?!

– Да не должен он быть! В такой поздний час воспитанный человек не заявится к замужней даме…