Джаз-банда

На деле оказалось не так гладко, как в теории.

В первый же день по очереди наведались три мента – сержант, лейтенант и майор. Хорошо, что мы весь день на месте контролировали, иначе пришлось бы каждый раз подрываться. Сержант был нагл не по годам, и с ходу начал требовать процент, даже не спросив, кто мы и откуда. На что был почти прямым текстом послан, да ещё с намёком, что цел до поры до времени. Офицеры были поумнее, разговор заводили издалека, не спеша подводили к законности торговли. На что получали по ёлке бесплатно и приглашение завтра в то же время на том же месте, дескать, компромисс будет найден. Лейтенант выклянчил вторую, потом смешно ковылял с ними.

Понятное дело, платить всяким алчным мерзавцам в наши планы не входило. Связались с продажным участковым, старым нашим знакомцем, пообещали ему процент от прибыли. За это каждый ходок отсылался к нему, а как он там с ними решал – не наша забота. Наверно, обещал поделиться потом. Естественно, был кинут впоследствии, о чём долго ещё нам припоминал с обидой.

Пару раз захаживали какие-то типы из администрации, тоже в надежде поживиться. По совету старших товарищей мы предлагали им в случае претензий прислать официальные бумаги по такому-то адресу – у нас тогда уже было оформлено дежурное ООО на все случаи жизни. Типы были неопытными, потому как больше не объявлялись.

Самой большой проблемой была конкуренция. Район хоть и густонаселённый, но точек явно в избытке. И все либо чисто бандитские, либо бандитских коммерсов. Например, неподалёку располагалась точка коммерсанта, которого поставил туда один из татарских старших. Он ещё подтрунивал нас, мол, не пацанское это дело, поставьте рулить наёмного лоха, а сами только бухгалтерию ведите.

Главными конкурентами были азеры. С ними вообще в торговле бесполезно тягаться – с детства барыжат, и ёлками занимаются не первый год. Они оккупировали огромный пятак, на котором поставили десяток точек. Закупали десятками тысяч, начинали торговать ещё числа 15-го, заканчивая 31-го поздно вечером. И если с ближайшими соседями можно было договориться о единой цене, то азеры могли себе позволить демпинговать как угодно. У них вообще была какая-то хитрая система – на каждой их точке была разная цена. Клиент заходил на пятак, узнавал цену на первой точке, шёл ко второй и, услышав цену вдвое ниже, сразу покупал. Причём прайсы менялись каждый день, иногда по нескольку раз за день. Мы постоянно ходили на разведку, утром придёшь – ёлка сто пятьдесят, вечером – двести пятьдесят, или наоборот.

Если б я не пропускал лекции по экономике, то знал бы, что такое динамичное ценообразование.

На ночь мы грузили ёлки в камаз и оставляли его на месте. После того, как такой же камаз неожиданно сгорел по соседству с азерами, стали отгонять на стоянку.

Короче говоря, сто ёлок в день, как мы рассчитывали, не продавалось. Пятьдесят-восемьдесят, не больше. Ближе к Новому году начали снижать цену, в последние дни отдавали уже почти задаром. Штук сто, наверно, раздали друзьям и родственникам. В последний день продавщица забухала с самого утра, за что получила пару лещей и была выгнана. Сами стоять не стали, нового человека искать уже было бессмысленно. Так и оставили лежать сотни полторы. Самые лучшие забрали азеры, часть разобрали прохожие, остальные так и лежали до лета.

Прибыль наша составила тысяч десять, даже делить не стали, совместно прогуляли. И то неплохо для первого раза, могли бы и в минус уйти.

Коммерс от старшего поднял примерно сорок. Из которых не только ничего не получил, а в результате каких-то хитрых комбинаций ещё и должен остался.

Азеры, по слухам, со всего пятака подняли миллиона полтора.

Какой-никакой, а опыт. Впредь можно было учесть ошибки и заняться вновь, только через год уже не до ёлок было.

Кстати, вы покупаете ёлки? Настоящие или искусственные? Я, например, противник искусственных. Новый год не должен пахнуть пластмассой.

18

Интересные люди

Бывает, пересечёшься с человеком, сложится впечатление, а оно оказывается обманчивым.

Сидим как-то погожим летним вечером на стоянке коллег из другого звена, курим.

Стоянка была в промзоне, вплотную прилегающей к жилому сектору. Парни, пользуясь бардаком и бесхозностью, заняли два административных помещения. В одном сидели охранники-кассиры, в другом, побольше и покомфортнее, было что-то вроде пацанского офиса.

Так вот, сидим, отдыхаем, кто-то в плейстейшен режется, кто-то в карты. Кто-то так обкурился, что сидит и слюни пускает, превратившись в хэппи стоун.

Шифроваться лень, дым коромыслом.

Смотрю в окно – человек машину поставил и не к охране идёт, а к нам, что не всем позволено.

Входит – уркаганище страшнее нашего Варёного. В подворотне встретишь – в штаны наложишь, явно криминальный тип.

– Нехило вы накурили, – говорит.

Посидел с нами, сигу выкурил, от травы отказался, дела типа ещё. Но с собой кропалик взял, на сон грядущий.

– Как служба, – спрашивают его. – Много людей посадил?

– Нормально всё, – смеётся. – План перевыполняем.

Когда отчалил, мне поведали, что мужчина этот один из топов местного наркоконтроля.

Менты, кстати, почти всегда машины бесплатно ставили, разве что какие сержанты задроченные или вохровцы платили.

Или вот ещё одна стори о первом впечатлении, ещё в матнёвскую бытность.

Гуляем с парнями, жизни радуемся и пиво потягиваем лениво. Заглянули на Стройдеталь, проведать местных. Встретили ботаника какого-то, щуплого и очкастого. Речь интеллигентная, ужимки аристократические. Постарше нас. Препод какой что ли, думаю.

Постоял с нами пять сек, спросил местных, как в училище, не прогуливают ли, и скрылся.

– Что за знакомства у вас подозрительные, – спрашиваю.

Оказалось, что ботаник был влиятельным человеком на Стройдетали, на которого завязаны важные дела и потоки. Недавно откинулся – сожительницу расчленил, куски по мусорным бакам разбросал, а что-то даже съел вроде.

Вопрос решил качественно, сидел лет пять всего, с комфортом.

Внешность обманчива.

Ещё у меня есть маленькое хобби – гулять в одиночестве и думать об устройстве мира. В том числе анализировать жизненные истории разных людей и вычислять в них всякие закономерности и причинно-следственные связи. Дело, может, и бессмысленное, но весьма занятное.

Вот вам ещё два кейса из моей копилки наблюдений.

Сажусь в маршрутку, а водила – чел, про которого многие думали, что он сдох уже давно. Бандитствовал, как все, потом сторчался, был отшит и почти опустился. Когда видел его последний раз, выглядел он уже неважнецки – ВИЧ и набор гепатитов не способствуют цветущему виду. Ходили слухи, что получил немалый срок и двинул кони в бараке для вичевых.

А тут смотрю – выглядит свежо, одет прилично, пахнет парфюмом. Зрак в точку и залипает на светофорах. Пассажиры нервничают, автомобилисты яростно сигналят, а он и в ус не дует.

Выясняю, что срок был не велик, да ещё и УДО. Не за хорошее поведение, оно-то как раз было отвратительным. Администрация боялась, что помрёт у них там – клеток уже почти не было, ещё и тубик нарисовался. Освободился, купил «газельку», поставил на маршрут и лично сел за баранку.

И все эти годы продолжал торчать, даже в лагере. Удивительной живучести человек.

Вторая история тоже связана с маргинальщиной.

Пересёкся как-то с одним матнёвским. Он только вернулся из лагеря, сидел по 228 – за очень спичечный коробок рудералиса. Помнишь, говорит, Митяя с нашего двора?

Митяя, конечно же, я помнил. Это был потрёпанный мужичок, алкаш, полубомж, весь в наколках. Мы, семнадцатилетние приблатнённые дети, любили дать ему пару червонцев и слушать пьяные бредни про зону. Не воспринимая всерьёз, относясь как к юродивому фантазёру. Есть у дворовых алкашей такое свойство, кого ни послушаешь – то герой войны, то авторитет, то олигарх бывший. Потом куда-то исчез, поговаривали, что помер от пьянства наконец-то.

Так вот, говорит приятель мой. Заезжаю на зону, а тут Митяй блатует, за отрядом смотрит. Весёлый, поправился, бухает, правда, по-прежнему. Ходит со смартфоном, решает вопросы и вершит людские судьбы. Оказалось, в натуре блатной, не врал когда-то. Я, говорит, за его счёт там сразу устроился нормально.

Все мы в разных обстоятельствах играем разные социальные роли.

19

Не стоит задирать ботаников

В параллельном звене был весёлый чел по прозвищу Костыль.

Длинный, тощий, какой-то нескладный – костыль, иначе и не назовёшь.

Выглядел Костыль не только несуразно, но и крайне лоховито – одет стрёмно, лицо безобидное, ботаническо-жертвенное.

К нему постоянно придиралась на улице всякая шпана типа той, которой мы сами и были.

Костыль такие моменты просто обожал и часто сам их провоцировал.

Даже очки без диоптрий иногда надевал, чтобы образ поколоритнее сделать.

Он был кандидатом в мастера спорта по боксу и любого гопника вырубал одним ударом.

Если Костыля останавливали на улице гопники, он сначала подыгрывал им. Кстати, слово "гопник" у нас не употреблялось. Его предпочитали те, кто на улице этих гопников боялся как огня, зато смело постил про них мемы в интернете.

Разговоры тогда строились по одному и тому же алгоритму: ты кто, откуда, кто по жизни, а какой ты пацан, путёвый, а кто тебя на пути поставил, а выручишь деньгами, и т.д.

Костыль прекрасно ориентировался во всех хитросплетениях понятий и разводов и мог любому оппоненту в пять сек обосновать и самого его подвести под косяк. Вместо этого начинал прикидываться шлангом и нести всякую ересь, специально нарываясь.

Коронным его приёмом было поправление очков на переносице средним пальцем – будто фак показывает. Это движение было красной тряпкой – как же, лох сам даёт козырь в руки.

Часто после этого следовали наигранное возмущение и попытка ударить нашего друга.

Но у Костыля был также и коронный удар – мощный апперкот, за счет длины рук нестандартный, с дистанции. Если противник был резок и успевал сократить расстояние, Костыль просто делал шаг назад и бил на отходе.

Это была занятная картина. Ещё секунду назад деятель был королём улицы, а теперь нелепо пытается подняться, смешно мотает головой, удивлённо выпучивает глаза и не понимает – что это было.

В зависимости от ситуации Костыль мог вырубить и остальных. А если они не казались опасными, то не спешил. Мог удивлённо и даже виновато развести руки – простите, мол, пацаны, случайно вышло.

Бывало, Костыля использовали как наживку. Приедут в центр, который всегда считался территорией непуганных терпил и кишил охотниками за ними, и пускают его одного гулять с телефоном в руках.

Быстро нарисовывались желающие отжать гаджет, но столь же быстро терпели фиаско и лишались своих. А если не было своих – кроссовок или курток, или просто части здоровья.

Однажды Костыль поругался со своей девушкой и пребывал в злом расположении духа. Случайно забрёл в подворотню, где столкнулся с тремя хулиганами. Один сумел убежать, а двое в реанимацию попали. Полгода под следствием проходил, вопрос удалось решить.

А ещё Костыля как-то раз чуть не отшили.

На сборах пьяный старший что-то ему сказал нелицеприятное. Костыль не выдержал, хотя по субординации должен был стерпеть, и сломал тому нос.

Ума хватило, правда, не сопротивляться, когда его за это тут же избили.

Не отшили благодаря подвешенному языку, уважению в коллективе и тому, что тот старший был торчком. Пока Костыль был под конфликтом, его самого отшили.

Костыль соскочил раньше, чем я. Занялся музыкой.

20

Как я снимал проститутку

Тёплой летней ночью катались с Ростиком на раздолбанных «жигулях» восьмой модели, угнанной им у сводного брата. С заводной музыкой и под стимуляторами. Жизнь была прекрасна и казалось, так будет всегда. И захотелось мне вдруг, чтоб у меня отсосали. По-быстрому и сию минуту.

Поехали к шлюхам на трассу. Самому интересно, как это всё происходит. До этого только в криминальных сводках таких женщин видел, да рассказы бывалых слышал.

Подъезжаем на точку. Никого нет, только старая «шестёрка» с шашечками, якобы такси. Вылазит из неё мамаша, жирная свиноматка в спортивном костюме. Вступаю с ней переговоры. Фигли, ускорен, язык подвешен, любой разговор – как горный ручей. Выясняю расценки, ассортимент и прочие детали. Зачем-то пытаюсь выяснить, чья точка. Хотя и ежу понятно – ментовская.

В наличии пять шлюх, которых мама Лена выводит на свет из ближайших кустов. Показывает товар лицом, проводит краткую презентацию. Вот эта сосёт отменно, у этой – пизда узкая, та – молодая, свежая, пользуется спросом. Все страшные, как моя жизнь временами. Минет – то ли двести, то ли триста, не помню уже.

Выбираю ту, что на клык берёт мастерски. Некрасива, фигура на любителя, одета стремновато. Ну, а чего вы хотите за такую цену. Мне много сейчас и не надо, в конце концов. Никуда не отъезжаем, Ростик выходит курить и развлекать сутенёршу анекдотами – болтливость-то тоже повышена. Я со жрицей любви уединяюсь на заднем сиденье.

Вытаскивает презик, но у нас своих полон бардачок, свои-то надёжнее. И работает минут двадцать в быстром темпе без остановки, не прерываясь на отдышаться. Я никак не кончаю, и эта возня уже стала надоедать. Давай, говорю, перекурим. За сигаретой узнаю – из деревни, днём торгует фруктами на рынке у азеров, ночью здесь. Жалуется, недавно недели две вдвоём работали, подустали изрядно. Клиентура в основном некультурная, могут и леща выписать. На улице всегда так, говорит, а для мест поприличнее уже не годится.

Но скоро слушать шлюхское нытьё мне стало недосуг, продолжения утех расхотелось и, распрощавшись с дамами, мы скрылись в ночи.

Конечно, сейчас от такого приключения я бы отказался. Но юность тем и хороша, что в ней мы юны, глупы и беззаботны.

Интересно, как сейчас живет та проститутка. Зная, насколько затейлива жизнь, не исключаю, что все у неё в порядке. Не удивился бы, впрочем, если уже померла.

21

Про легализацию оружия в России

Всякий раз, когда слышу рассуждения о легализации оружия и умничанье оторванных от реальности экспертов, у меня не на шутку бомбит. Поверьте мне, как человеку, варившемуся в каше уличного криминала несколько лет, ни к чему хорошему это не приведёт.

На примере травмата, который не особенно-то и запрещён, напомню, как оно бывает.

Пара реальных случаев.

Едем с друзьями на машине, никого не трогаем. Вдруг наглым образом нас подрезает какой-то лихач. На светофоре встаём бок о бок, наш рулевой подаёт знаки, мол, что вытворяете. Те в ответ жесты неприличные. Наш чел выскакивает, пытается вытащить их водилу из авто. У того то ли очко играет, то ли попросту кретин – хватает травмат и отстреливается. Повреждая нашему брюхо и бедро.

Оппоненты оказались на местном уровне тоже не последними людьми, и разбирательства длились пару месяцев. Но – мораль сей басни – зачем за ствол хвататься было? Тем более что все четверо в той машине были спортсменами.

Или другой пример.

Сидим в кафе, пьём кофе. Не спеша, торопиться некуда, наша задача – следить за порядком. Мы – как бы крыша, точнее – шестёрки настоящей крыши.

Заведение считается довольно приличным, но в поздний час мирные граждане заходить не спешат. Основной контингент – криминальные элементы и приблатнённые коммерсы. Тут можно было услышать, как ди-джей произносит в микрофон, например: «А эта песня – от центра специально для западских в знак уважения».

Было и такое. У ахметовских возникли недопонимания со Стройдеталью. Уладили быстро, хотя дело изначально шло к конфликту. Спустя время стороны оказались за столиками в разных углах нашего заведения. Ахметовские заказывают песню. Ди-джей говорит: «Следующая композиция – парням со Стройдетали от ахметовских, с благодарностью за терпение и понимание». Играет «Братва, не стреляйте друг в друга». Начинаются пьяные братания, ребята сдвигают столики. Мы напрягаемся – когда все пьяные, любая искра может вызвать пламя. Ненавязчиво подходим к самым адекватным – всё нормально ли? Все знают, что мы тут не охранники на зарплате, лишний раз никто не обостряет.

Но бывают и неадекваты.

Сидим, значит, пьём кофеёк. Через два столика отдыхает компания каких-то зэков. Наши ровесники, но все в перстнях синих. Начинают задирать официанток, и один из нас подходит вежливо намекнуть о культуре.

События развиваются стремительно – вспыхивает драка, и один дурак стреляет. Попал нашему в щёку (ходит теперь девок пугает) и совершенно посторонней женщине в ногу.

Разговор с ними был короткий, продолжилось уже на улице, но не суть. Опять вопрос – зачем?

Или ещё. Стоим поздним летним вечером у киоска, пьём пиво. На горизонте появляется мелкий местный боссик. Учащийся 11-го класса, смотрящий за школой (для кого-то станет открытием, но эта должность в некоторых школах существует и по сей день). В стельку, еле на ногах стоит. Жмёт нам руки, и дальше идёт, к пятачку таксистскому.

Слышим крики оттуда, суть рамса – мужчины не пожелали вести наглого шкета бесплатно. Недолго думая деятель вытащил травмат и начал стрелять. Благо что был не в кондиции и не попал. Таксисты скрутили юношу, отзвонились его старшим, которые держали тот пятачок, и сдали им бузотёра.

Доподлинно знаю о случае, как у ботаника в подворотне спросили сигу, без всяких задних мыслей, а он с перепугу стрельнул в толпу из газового. Ясен пень, отобрали. В жопу не засунули, но – поколотили знатно. Поставили на колени и в упор стрельнули в башку из его же пугача. И поделом дебилу.

А теперь представьте, что ствол будет у каждого несдержанного гопника. Или вы думаете, что неадекваты станут ходить по струнке, потому что вооружатся только интеллигенты?

Сидит сейчас за монитором какой-нибудь вечный терпила и ратует за легализацию. Дескать, вот тогда я вздохну спокойно, и хрен меня кто обидит. Только не задумается, наивный, что в жизни никого по лицу не бил, не то чтобы в это лицо из ствола стрелять. Или думает, наверно, что будет вести себя хладнокровно как Рэмбо, стреляя по ногам исключительно?

Кто-то скажет – так-то травмат, с настоящим боевым другое дело, там построже будет и все думать начнут. Да идите вы в жопу, отвечу я, недалёкие мудаки.

И коль уж всё-таки когда-нибудь до этого дойдёт, сначала в России нужно запретить алкоголь.

22

Николай

В один прекрасный день Петю и Мопеда избил деревенский бык, сраный колхозник и просто чёрт.

Дело было так.

Парни наведались в село неподалёку от города. То ли к тёлкам, то ли ещё зачем, не важно. Зашли в магазин за сигаретами, выходят – стоит здоровенный подвыпивший хер. Стоит и стоит, плевать на него, в общем-то. Но он вдруг спрашивает – вы откуда, мол, пацаны. Слово за слово, завязалась драка, в которой наши проиграли.

Вернулись словно псы побитые, униженные и злые. Ещё бы – так позорно получить от гука, заслуживающего только ссак за пазуху. Над Мопедом ещё и посмеялись – чего он там в своей качалке делает, что его какой-то пьянчуга отлупил.

Порывались собрать всю банду, все звенья по городу, и стереть село с лица земли. Когда пыл остыл, а старшие насмеялись от души, решено было обойтись малыми силами и малой кровью. Наказав только главного фигуранта.

Быстро пробили, кто такой и чем, как говорится, дышит.

Николай, двадцать пять лет от роду, авторитет сельского пошиба и забулдыга. Природная сила и занятия боксом в прошлом позволяли чувствовать себя королём мира. Правда, мир этот ограничивался собственным ареалом обитания. Регулярно в подпитии он давал по шее очередному односельчанину и, не встречая сопротивления, наглел всё больше.

Материального взять с Николая было нечего, поэтому нужно было отнять здоровье.

Машина тогда у нас уже была, одна на пятерых – мы вообще были уже крутыми гангстерами. По крайней мере, в своих собственных глазах. Но поехали на автобусе – были случаи, когда разъярённые колхозники закидывали машины камнями. Деревенское быдло – оно ведь ещё хуже городского. Поверьте, о деревнях я знаю всё. Там такие быки встречаются, которые ещё и козыряются тем, что быки – мы, дескать, сначала бьём, а уж потом разбираемся.

Поехали выцепать дурака, настроившись на долгое ожидание. Такие люмпены часто сложны в поимке. Могут дома неделями не появляться и имеют какое-то животное чутьё, отчего постоянно ускользают.

Приехали вчетвером, у меня со Стасом в рукавах молотки, у Пети с Сашей монтажки.

Стоим третий час за углом дома, напряжены. Курим одну за другой, пялимся по сторонам. Вдруг глядим – Колян идёт вразвалочку. Мы свистим ему – иди сюда, мол, приколимся.

Бесстрашный парень, подходит и бычить начинает. И не задумается, что четверо нас, что двое за спиной, что приехали явно не лясы точить.

Смотрю в затылок – и мерещится мне, что там мишень. Секунды вдруг резиновые стали, слух вообще пропал будто. Вижу – Стас кивает – давай, начинай. А мне страшно – молотком никогда не бил, по гвоздям только да по пальцам своим. В какое конкретно место бить, как силу рассчитать?

Стас медленно вытаскивает молоток, поднимает руку нерешительно, и по макушке тихонько – тюк. Коля резко оборачивается – и даёт стрекача. Мы – за ним. Бежим, орём вслед, краем глаза замечаю местных старух, тоже что-то орут.

Метров сто бежали, поймали на дороге, споткнулся соколик. А дорога та была федеральной трассой, движение как на Садовом, машины как пули свистят. Начинается пиздорез, молотки мелькают, кровь хлещет, пациент визжит как сволочь. В какой-то момент опять время замерло, вижу – струйка из башки фонтанчиком. На друзей смотрю – один по башке молотком лупит и по рукам, что жбан пытаются прикрыть, двое других ноги окучивают.

Не помню, как остановились, как домой возвращались. Что-то вроде шока со мной случилось.

Потом я много раз вспоминал те мгновения. Человек – существо хрупкое, одного неудачного удара хватает порой, чтоб кони двинул или калекой остался. Но, как показывает жизнь, именно всякие гниды особенно живучи.

Нет, не то страшно, что человек бы помер, а что сесть могли всерьёз и надолго.

Разведка потом донесла, что у Николая сломана челюсть, коленная чашка, два пальца, нос, а в башку пластину поставили. И ничего – бухает пуще прежнего, только не столь дерзок уже.

А окажись наши друзья сами по себе – сошла бы Николаю выходка с рук.

Казалось тогда – да что там казалось, так и было – если ты сам по себе, то ходишь как голый, беззащитен со всех сторон. Пусть ты здоров как бык – приедут и тромбонут, хоть прав ты, хоть неправ. Или тебя какой гандон, физически более сильный, отоварит, а ты утрёшься и забудешь.

Как молоды мы были.

23

Как я пленника сторожил

Эпизод, потрясший мою юную неокрепшую психику, воспоминания о котором даже сегодня вызывают мурашки по коже.

О некоторых вещах уже можно рассказывать, ибо сроки давности проходят. Да и некоторые персонажи уже опасности не представляют.

Например, помер Тихон. Не от какой-нибудь романтической бандитской пули и не доблестно с оружием в руках, а захлебнувшись блевотиной во сне.

Лет сто назад он держал в гаражном боксе чела, к которому были какие-то претензии. И однажды мне было поручено посидеть с ним ночью. Чтоб не сбежал или вены себе не перегрыз. Или если вдруг двинет кони от полученных ранее побоев, чтоб я оперативно известил.

Было велено следить в оба и не разговаривать с ним. Потому как тип хоть и подавлен и физически, и морально, но очень хитёр и изворотлив.

Примерно в десять вечера мы остались наедине.

Пустой бетонный гараж, только стул и стол, на нём – стопки газет с кроссвордами. Судя по количеству и датам – чел находился здесь уже пару недель.

На столе также лежал скотч, со следами крови. Наверно, заклеивали рот, когда били.

Гараж был в комплексе, снаружи могли услышать крики.

Он сидел в углу на какой-то фуфайке, прикованный наручниками к батарее.

Лет тридцати, весь в запекшейся крови. Рядом бутылка воды и какие-то непонятные засохшие объедки в миске, как у собак, которых сердобольные старухи подкармливают.

Это была очень долгая ночь.

Я сидел за столом и наблюдал. Иногда он поднимал глаза, и мы подолгу смотрели друг на друга. Первым глаза отводил я.

Скоротать время было нечем, даже кроссворды все были разгаданы.

Тупо сидел и думал, накручивая сам себя.

Пугала неизвестность – что происходит и чем закончится.

Возможно, его уже не оставят в живых.

Может, начнут пытать, или уже пытали. Может, мне предстоит это увидеть. В башке крутились всякие байки о паяльниках в жопах.

А вдруг потом заведут дело, и я соучастник.

Вдруг он сейчас изловчится и убьёт меня.

Или освободится от наручников, вырубит меня, сбежит, а потом всё, что должен он, повесят на меня.