Не предавай меня

Инна Разина

Не предавай меня

Глава 1

Самолёт начал снижаться. Я пристегнула ремни и заглянула в иллюминатор. Но из-за густых облаков ничего не смогла рассмотреть и недовольно откинулась на спинку сиденья. Мысли, что так упорно гнала от себя весь полёт, вырвались на свободу и закружили меня в своём водовороте.

Итак, я возвращалась в родной город после двухмесячного отсутствия, проведя это время на тихом, полусонном курорте в Испании. Сняла небольшую виллу в том же городке, куда несколько месяцев назад отправила приёмных родителей. Мне хотелось отгородить их от будущего скандала – неизбежного следствия моей мести.

Насколько сильным в результате оказался этот скандал и как именно затронул меня и мою семью, я пока не знала, поскольку сознательно прервала все связи с внешним миром и ни разу не воспользовалась интернетом. Это оказалось нелегко. Первую неделю пришлось буквально бороться с собой, сдерживая жгучее желание просмотреть новостные сайты или заглянуть в почту. К началу второй недели желание понемногу уменьшилось и со временем переросло в отстранённое равнодушие. А когда за несколько дней до возвращения я всё же решила изучить обстановку, чтобы знать, к чему готовиться, неожиданно ощутила панику. Захлопнула ноутбук и быстро спрятала его в дорожную сумку, отложив эти планы до дома.

Первый месяц в Испании я вела очень активный образ жизни. Сразу же записалась на множество экскурсий и за пару недель изучила все окрестные достопримечательности. А потом взяла напрокат машину и объездила интересные места уже самостоятельно. А всё потому, что больше всего боялась остаться наедине с собой и своими мыслями.

Когда же внутреннее напряжение отпустило, я собралась с силами и сделала то, что должна была – рассказала родителям правду о себе. Стараясь говорить беспристрастно, изложила все подробности, начиная с разрушившей моё благополучное детство аварии и кончая несостоявшейся свадьбой. Я ничего не приукрашивала и никак не оправдывала себя.

Родители наконец узнали, что я никогда не страдала потерей памяти, как их уверяли в детском доме. Наоборот, моя память прекрасно сохранила не только визуальные картинки из далёкого прошлого, но даже запахи и звуки. Например, страшный сладковатый запах крови, наполнивший салон машины сразу после столкновения. Зажатая передним сиденьем, я тогда не могла пошевелиться и рассмотреть всё вокруг себя. Но этот запах давал ответы на мои не заданные вопросы.

Я могла подробнейшим образом описать, во что был одет Владимир Колесников – человек, которого я многие годы считала виновником гибели моей семьи, в тот момент, когда увидела его в первый раз. Или очень ясно вспомнить холодный, липкий ужас, охватывающий меня, когда я поворачивала голову и видела лежащее на траве тело моей младшей сестры, полностью накрытое простынёй.

Я закрывала глаза и отчётливо слышала звук капающей воды в грязном, сыром подвале недалеко от вокзала, в котором ночевала несколько месяцев после побега из приюта. Мои пальцы не забыли ощущение шершавых страниц зачитанной до дыр книги "Граф Монте-Кристо", во время знакомства с которой в очередном детском доме ко мне впервые пришла мысль о мести.

Бесстрастным голосом я рассказывала родителям о том, как сознательно выбрала их в качестве приёмной семьи, потому что они обладали нужными мне качествами. Как аккуратно подвела к переезду в город, в котором жил мой враг. Через столько лет мама и папа поняли, почему в школьные годы я отдавала предпочтение не танцам и музыке, как остальные девчонки, а рукопашной борьбе и стрельбе из пневматики. Просто я упорно и последовательно готовилась к своей миссии.

Я сообщила и о расследовании обстоятельств аварии, которое провела своими силами после того, как смогла увидеть специально разваленное уголовное дело. Разваленное подлогами, запугиванием свидетелей и подкупом по указке обладавшего нужными средствами и связями Владимира Колесникова. А так же о том, что все факты и опрошенные мной свидетели в один голос обвиняли именно его в пусть и не предумышленном, но всё же преступлении.

Только теперь я озвучила истинные причины страшной депрессии, охватившей меня незадолго до окончания института. Ведь именно тогда, когда я завершила расследование и определилась с наказанием для убийцы моей семьи, судьба сделала его недоступным для меня, забрав из жизни.

Я не стала скрывать, что собиралась последовать за ним, так как полностью потеряла смысл жизни. И как неожиданно обрела новую цель, случайно встретившись с сыном Колесникова, Артёмом, показавшимся мне полной копией своего безжалостного отца, только ещё более безнравственной и развращённой.

Мне осталось лишь рассказать, что последний год я была шпионом в тылу врага, втеревшись в доверие к Артёму Колесникову, возглавившему после смерти отца семейный бизнес, и стала его незаменимым помощником в типографии. Как медленно и методично разрушала дело всей жизни Колесникова-старшего, а потом и его сына, взяв в партнёры бывшего криминального авторитета Михаила Трунова.

Я старалась не смотреть в круглые от ужаса глаза мамы, когда объясняла, как хладнокровно используя влюблённость Артёма, путём хитроумной комбинации лишила его и бизнеса, и родного дома, и остатков репутации. И как после эффектного завершения своей мести прямо перед началом нашей свадебной церемонии, вернулась домой и узнала, что за рулём машины, убившей мою семью, сидел вовсе не Владимир Колесников.

Закончила я рассказ в полном молчании. Не глядя на родителей, поднялась и покинула коттедж, прекрасно понимая, что должна дать им время осознать шокирующую правду и примириться с ней. А может, и не примириться. Я отдавала себе отчёт в том, что папа и мама могут меня не простить. Ведь, по сути, получалось, что я всю жизнь сознательно их обманывала и манипулировала привязанностью ко мне.

Что ж, даже если они не захотят больше меня видеть, я всё равно была готова принять любое их решение. И сохранить в своём сердце глубокую благодарность к ним. Странно, что именно тогда, когда появился реальный шанс второй раз потерять семью, я поняла, что же она на самом деле для меня значит. И, пожалуй, впервые за столько лет чётко осознала, что очень люблю приёмных родителей.

***

Той ночью мне так и не удалось уснуть. Хоть я и старалась держать лицо, но рассказ очень сильно вымотал меня эмоционально, всколыхнув всё то, о чём в последние недели запрещала себе думать. Я слонялась по комнатам, время от времени хваталась за книгу или журнал и тут же их отбрасывала. Уже под утро от безысходности включила какой-то фильм, но лишь бездумно пялилась в экран, абсолютно не следя за сюжетом. А в девять утра ко мне пришли мама и папа.

Увидев полные боли и сочувствия глаза родителей, я поняла, что они меня простили. Мы с мамой долго обнимались и вытирали друг другу слёзы. Папа был более прагматичен и сразу предложил попытаться исправить ситуацию. Мама с энтузиазмом поддержала его:

– Да, Сашенька… Господи, дочка, а как же нам теперь тебя называть? Ведь получается, это не твоё имя…

– Пусть остаётся Саша. Я отзываюсь на него почти пятнадцать лет, – не раздумывая, ответила я. Вопрос о том, как ко мне обращаться, интересовал меня меньше всего.

– Хорошо, Сашенька! Папа прав – чтобы начать новую жизнь и оставить весь этот ужас в прошлом, сначала надо восстановить справедливость. Поговорить с Артёмом Колесниковым, объяснить свою ошибку, извиниться. Постараться компенсировать ему всё то, что ты сделала. Только потом можно будет думать о будущем.

Конечно, я не спорила и пообещала подумать. Но обещание это было чисто формальным. Просто я слишком хорошо представляла, что исправить нанесённый Артёму ущерб невозможно. Да и моё будущее сейчас выглядело проблематично. Рассказывая родителям свою историю, я умолчала лишь об одном – так и не призналась, что в процессе этой аферы сама влюбилась в Колесникова. И что разрушив его жизнь, разрушила и собственные надежды на счастье. И это не говоря о профессиональной сфере. Несложно предугадать, что как только станет известно о моей роли в крахе бизнеса Артёма, вряд ли я смогу устроиться хоть куда-нибудь.

Второй месяц жизни в Испании прошёл совсем в другом ритме – неспешном и размеренном. Я гораздо больше времени проводила либо у себя на вилле, загорая, читая, гуляя вдоль моря, либо у родителей в длительных беседах. Мама и папа больше не затрагивали острых тем, предоставив мне возможность всё спокойно обдумать и принять решение, а сами сосредоточились на моём прошлом до аварии. Им очень хотелось подробней узнать о моих кровных родителях, бабушке, сестре. О том, каким ребёнком я была в детстве.

Однако, оставшись в одиночестве, вопреки ожиданиям родителей, я не размышляла о том, что стоит предпринять. Между мной и моим недавним прошлым как будто стоял барьер, и я боялась его перейти. Боялась снова задохнуться от нахлынувшей боли и ощущения вины. Но, в конце концов, поняла, что оттягивать больше нельзя, и решила вернуться домой, с ходу окунувшись в атмосферу, которой так страшилась.

Узнав, что я возвращаюсь, родители хотели поехать со мной. С трудом удалось уговорить их задержаться в Испании ещё на месяц. Я чувствовала, что одной мне будет проще принять решение. Возможно, вообще придётся переехать в другой город. Мама и папа были готовы последовать за мной. Но я считала, что второй раз срывать их с привычного насиженного места было бы совсем нечестно. В любом случае, сначала надо изучить обстановку и оценить последствия моих действий.

И вот теперь я сидела в самолёте, неуклонно приближаясь к месту расплаты. Расплаты за совершённые поступки, за трагические ошибки, за многолетнюю жизнь во лжи. Что ж, скоро увижу, действительно ли я готова за всё это отвечать. А самое главное – готова ли встретиться с Артёмом и взглянуть ему в глаза?

Глава 2

Через полтора часа я вышла из зоны таможенного контроля и с неудовольствием взглянула на плотную толпу встречающих, затрудняющую нормальный проход в зал аэропорта. Сделала несколько шагов и в изумлении остановилась, почти уткнувшись носом в табличку с собственным именем. Держал её абсолютно незнакомый мне парень, не вызывающего доверия вида. Поскольку я резко притормозила и уставилась на него, он сделал несложные выводы, поздоровался и строго сообщил:

– Здравствуйте! Вас ждут. Позвольте ваши вещи.

Так как встречать меня было некому, и, соответственно, о своём приезде я никому не сообщала, меня тут же разобрало любопытство. Но я не стала ничего уточнять, а просто кивнула и отпустила ручку чемодана, надеясь вскоре своё любопытство удовлетворить. Правда, пока старалась не отставать от парня, ловко лавирующего среди толпы, подумала, что это, возможно, просто ошибка.

Но когда мы выбрались на улицу и дошли до стоянки, я сразу заметила немного впереди знакомый автомобиль. Дверь открылась, и, сияя широкой улыбкой, ко мне навстречу вышел Михаил Трунов. Я остановилась и хмуро спросила:

– Как вы узнали?

В ответ мой собеседник только усмехнулся. Недовольно качнув головой, я исправилась:

– Согласна, глупый вопрос. Тогда так: зачем вы здесь?

– Не поверишь, если скажу, что хотел тебя увидеть? – не убирая улыбки, поинтересовался Михаил.

– Ну почему, возможно и поверю, – пожала я плечами.

– Тогда прошу, доставлю, куда хочешь, – Трунов кивнул на открытую дверь джипа. Мои вещи к этому времени уже загрузили в багажник, и мне оставалось только забраться в машину, что я и сделала. Михаил сел рядом, потянулся назад, вытащил пышный букет и протянул мне.

– С возвращением! Я действительно рад тебя видеть.

Я взяла цветы, понюхала и огляделась, ища, куда их пристроить. Трунов помог мне. Забрал букет из моих рук и засунул его туда, где он и был раньше. С облегчением вздохнув, я рассеянно изучила пейзаж за окном и снова повернулась к своему спутнику. Тот продолжал разглядывать меня с одобрительной улыбкой.

– Отлично выглядишь. Загар шикарный!

– Спасибо!

– Так куда тебя отвезти?

– Домой, если не сложно.

– Домой, так домой. Слышал? – последняя реплика относилась к водителю. Михаил назвал ему нужный адрес и обратился ко мне: – Не возражаешь, если мы по дороге остановимся перекусить?

– Не возражаю, – я не спорила, очень хотелось узнать, что ему на самом деле нужно. Да и мне неплохо бы разжиться информацией, раз уж так удачно всё сложилось.

– Увидишь приличный ресторан, притормози, – Трунов дал новое распоряжение парню за рулём.

Через полчаса мы устроились за столиком шикарного ресторана. Мой измятый дорожный костюм и скромный макияж не очень-то соответствовали окружающей обстановке. Я невольно поморщилась, но не стала заморачиваться и мысленно махнула на это рукой. Пригубила аперитив, взглянула на спутника и решила не тянуть кота за хвост:

– Я слушаю, чего вы хотите?

Михаил немного помолчал, пристально изучая моё лицо и усмехнулся:

– Значит, всё-таки не поверила?

В ответ я скромно потупила глаза.

– А зря! Я тебе не врал. Знаешь, за время нашего общения, как-то привык прямо говорить тебе то, что думаю. Ну, почти… – недовольно уточнил он, заметив мою кривую ухмылку. – В общем так. Я ждал эти два месяца. Сначала тоже хотел махнуть в Испанию. А потом решил дать тебе время отойти от всей этой истории. Ну и попросил своего человечка предупредить, когда ты купишь билет домой.

– И это всё? – недоверчиво уточнила я.

– Всё, – развёл руками Михаил. – А ты чего ждала?

– Не знаю. Ладно, будем считать, что я поверила. Спасибо за встречу.

– Вот давай с этой ноты и продолжим. И для начала, как бывшим партнёрам, предлагаю перейти на "ты". Не возражаешь?

– Хорошо, согласна.

Некоторое время мы сидели молча, приглядываясь друг к другу. Потом принесли закуски, и мы переключились на них. Покончив со своей порцией, Михаил проявил любопытство:

– Расскажи, как тебе отдыхалось. Что интересного видела?

Минут десять я развлекала его незамысловатыми курортными историями. А когда выдохлась и замолчала, он вдруг спросил:

– Не хочешь узнать, почему в связи с крахом Колесникова твоё имя нигде не всплывало?

– Что, правда, совсем не упоминали обо мне? Странно…

– Ну кое-где было несколько невнятных намёков, и всё. А странного как раз ничего нет.

– Да? Почему это?

– Потому что я лично пообщался с владельцами наших крупных СМИ и убедительно попросил забыть про тебя. Ну а дальше, как ты понимаешь, пошли слухи, и остальные сами сделали правильные выводы. Так что можешь меня поблагодарить, – мило улыбнулся Трунов.

– Спасибо, не ожидала! – удивлённо протянула я. – А что с типографией?

– Всё в порядке, работает на меня. Я поставил туда своего управляющего и велел ему не трогать персонал, как ты и хотела. Правда, кое-кто сам ушёл вслед за бывшим шефом. Ну их мы не держали – скатертью дорога!

– А… как Колесников? – глядя в стол, тихо уточнила я. Не дождалась ответа и подняла глаза. Михаил, хмурясь, разглядывал меня. Поморщился и произнёс:

– Не переживай, ничего страшного с ним не случилось. С месяц где-то пропадал, а недавно вот, опять появился. Вместе с теми, кто ушёл с ним, открыл новую типографию. Надеется выкарабкаться, дурачок. Думает, у меня память короткая, – недобро усмехнулся мой собеседник.

– Не поняла, ты ему мешаешь, что ли? Зачем? Ведь уже получил всё, что хотел.

– Получил-то, получил. Но выстрел в "Просперо" я всё ещё не забыл. И вряд ли когда-нибудь забуду, обычно я такое не прощаю. Так что шансов у него нет, хотя он и считает по-другому. Ладно, надоело мне о нём говорить. Давай лучше о тебе, чем собираешься зарабатывать на жизнь?

– Пока не знаю.

– А над моим предложением подумала?

– Подумала. Спасибо, но нет.

– Ну и зря! Впрочем, я тебя не тороплю. Осмотрись, прикинь, что к чему. Может, передумаешь.

– Это вряд ли, но ещё раз спасибо. Вообще-то, я как раз хотела осмотреться. Решить, что делать дальше.

– Жить где будешь? Там же, где и раньше?

– Наверное, там. У меня ещё за полгода заплачено. А потом посмотрю, как всё сложится.

– Слушай, ты мне так и не сказала, что делать с этим чёртовым коттеджем?

– С каким коттеджем? – удивилась я.

– Здрасьте! С бывшим домом печатника, конечно.

– А разве его не снесли?

– С чего вдруг? Ты ничего такого не говорила. Не то, чтобы он мешает – тоже вложение денег. Но по большому счёту мне даром не нужен.

– Странно, я думала, что всё про него объяснила. Наверное, забыла. Ладно, – я тряхнула головой, – раз уж так получилось, пусть пока стоит.

Медленно потягивая кофе, я задумалась. Значит, коттедж – единственное, что уцелело из наследства Артёма. Правда, Трунов может его в любой момент продать. И вдруг меня посетила идея, я взглянула на Михаила.

– Есть предложение. Помнишь, я обещала сообщить, что хочу за свою работу. Я решила – отдай мне этот дом.

Мой собеседник удивлённо округлил глаза:

– Зачем он тебе?

– Пока не знаю. Просто захотелось. Ну, конечно, если ты считаешь, что это слишком дорого для меня…

Трунов не дал мне договорить:

– Вот ещё! Хочешь – забирай. Завтра же оформлю дарственную. Только сначала спрошу: ты представляешь себе, сколько стоит его содержание?

– Там же никто не живёт.

– Ну и что? Коммуникации-то нужно поддерживать в рабочем состоянии. Так что съедает он немало, – увидев, что я растерялась, Михаил хохотнул и предложил: – Хорошо, давай так. Пока не устроишься на работу, я сам буду оплачивать счета. А там решим.

– Спасибо.

Совсем не хотелось быть у него в долгу, но другого разумного решения в голову не пришло. Идея с коттеджем была спонтанная, и мне предстояло ещё хорошенько её обдумать.

***

После ресторана Трунов подвёз меня до дома. Весь оставшийся день и половину следующего я посвятила уборке – толстый слой пыли серым мхом покрывал пол и мебель в квартире. Попутно выдраила сантехнику, холодильник и выбралась за продуктами в соседний магазин. Приготовив себе еду на несколько дней, я прилегла на диван и решила обдумать сложившуюся ситуацию. Но мысли упорно разбегались и не желали выстраиваться в связную цепочку. Неожиданный резкий звонок вывел меня из полудрёмы.

Заглянув в глазок, я с удивлением обнаружила перед дверью водителя Михаила Трунова. Парень, не заходя в прихожую, вручил мне объёмный пакет и удалился. Я вскрыла пакет на кухонном столе, достала несколько листов бумаги и связку ключей. Бумаги оказались дарственной на коттедж. Забавно, что Трунову даже не понадобился мой паспорт. Впрочем, ничего удивительного – все мои данные остались у него ещё с тех пор, как я несколько месяцев назад передавала ему типографию Колесникова.

На следующее утро я проснулась от солнечного зайчика, ласково согревающего щёку. Села в кровати, подняла голову и вздрогнула. Чудовище со стены привычно смотрело на меня мрачным взглядом. Вчера, убирая квартиру, я сняла плакат и собиралась выбросить. Но немного подумав, оставила как напоминание уже не о моей миссии, а о совершённой трагической ошибке.

Пусть он висит здесь немым укором до тех пор, пока я хоть каким-нибудь образом не исправлю последствия собственных поступков. И только тогда я освобожу себя от обвиняющего взгляда, а если повезёт, то и от собственного всепоглощающего чувства вины.

После лёгкого завтрака я вызвала такси, быстро собралась и вышла на улицу. И хотя всю дорогу внутренне готовилась к тому, что увижу, когда машина въехала в загородный коттеджный посёлок, всё же ощутила, как тоскливо сжалось сердце. Такси укатило, я достала ключи, те, что вместе с дарственной прислал Трунов, и открыла ворота.

Я не спешила заходить в дом, медленно брела по дорожке и разглядывала территорию. Как ни странно, выглядела она так же ухоженно, как и раньше. Разве что аллею не мешало бы подмести. А вот растения были вполне довольны жизнью, несмотря на два прошедших жарких летних месяца, за которые их наверняка никто не поливал.

Однако, приглядевшись, я обнаружила под цветущими кустами роз влажную почву и сделала вывод, что Трунов всё это время не только оплачивал счета, но и о садовнике не забыл. Словно в ответ на мою догадку, свернув за угол дома, я нос к носу столкнулась с Николаем – бывшим садовником Артёма Колесникова. Вот только мужчина повёл себя неожиданно. Изменился в лице, уронил на землю шланг и попятился от меня, бормоча извинения.

– Подождите, не уходите, – я попыталась его остановить. – Вы отлично поработали, спасибо!

Садовник притормозил, но не стал приближаться и продолжал бормотать, глядя в землю:

– Извините, я не должен был… но как же тогда… ведь они живые… умрут по такой жаре без воды…

Его растерянность и переживания о бывших питомцах тронули меня. И хотя я не очень понимала, почему он так испугался, решила его приободрить.

– Да-да, вы всё правильно сделали. Не беспокойтесь!

А Николай поднял на меня смущённый взгляд и вдруг выпалил:

– Можно, я буду иногда приходить сюда и поливать?

Кажется, я успела сделать неверные выводы. Надо прояснить ситуацию.

– Ну конечно! А разве новый владелец вас не нанял? – я решила пока не уточнять, что коттедж теперь принадлежит мне.

– Нет, я сам… простите, пожалуйста… здесь же очень редкие розы… Я не мог видеть, как они погибают. Бродил, бродил вокруг и зашёл…

– А как вы зашли? – поинтересовалась я.

– Так через заднюю калитку. Там замки не сменили, вот я и… Простите, пожалуйста, – снова забубнил он.

– Хорошо, хорошо, – остановила я мужчину, качая головой. Похоже, парням Трунова не хватило ума сообразить, что здесь есть запасной выход. – Всё нормально. Я разрешаю вам приходить сюда и заботиться о саде. Я же правильно поняла, вы это сами делали, вам никто за работу не платил?

– Сам, – энергично закивал Николай. – Мне ничего не надо! Просто жалко растения, живые ведь души.

– Ну насчёт ничего не надо, это спорный вопрос. Работа должна оплачиваться. Давайте так: я поговорю с владельцем, чтобы он выделил вам жалованье. Получать будете у меня в начале каждого месяца. Договорились?

– Благодарю! – мужчина наклонил голову, потом нерешительно спросил: – Так я пойду поработаю? Столько дел накопилось. Я же лишь иногда, урывками, самое необходимое только…

– Да, конечно, идите.

Николай подхватил шланг и потащил его к клумбам, а я поднялась на крыльцо и открыла входную дверь. В отличие от сада дом точно выглядел заброшенным, несмотря на то, что почти вся мебель осталась на своих местах. Видимо Артёму некогда или некуда было её вывозить. Исчезли только личные вещи – фотографии, картины, разные безделушки. Оказалось, именно они и создавали уют. А теперь здесь слишком явно чувствовался дух покинутого жилища. Полумрак от зашторенных окон и гулкая тишина вокруг лишь усиливали ощущение одиночества, навевая депрессию и тоску.

Я немного прогулялась по первому этажу и остановилась посередине огромной гостиной, плавно переходящей в столовую. Огляделась по сторонам и задумалась. Моя спонтанная идея попросить коттедж в качестве оплаты за свои услуги сегодня показалась большой ошибкой. Я вдруг отчётливо поняла, что даже если решусь заговорить с Артёмом и предложу вернуть ему дом, из этого ничего не выйдет. Гордость и обида не позволят ему принять от меня такой подарок.

Ну и зачем мне тогда это помпезное строение? Жить в нём я всё равно не смогу. Во-первых, мне одной будет здесь слишком холодно и неуютно. Во-вторых, чтобы поддерживать чистоту, придётся заниматься уборкой целыми днями. А оплачивать домработницу мне пока явно не по карману. Что же тогда делать? Продать коттедж? А деньги куда? Внезапно я сильно разозлилась на себя за дурацкую идею, которая, похоже, принесла мне лишь кучу дополнительных проблем. Ощутила вскипающую неприязнь к этому дому и желание как можно быстрее его покинуть.

Глава 3

Через час я вернулась к себе, открыла ноутбук и проверила свой финансовый баланс. Выписала данные и провела нехитрые расчёты. Оставшихся средств, по моим прикидкам, должно было хватить на пару месяцев скромной жизни. А потом придётся искать работу. Конечно, разумнее начать поиски уже сейчас, но я чувствовала, что пока не готова перейти к новому этапу своей жизни – сначала надо было поставить точку в предыдущем.

А эта точка ещё не была поставлена. Во-первых, я так и не узнала, кто убил мою семью. Во-вторых, родители правы – нужно было попытаться хоть как-то компенсировать Артёму ущерб от моих действий. И как раз поиски истинного виновника могли стать первым шагом к этой цели. Я прекрасно понимала, что для снятия подозрений с Колесникова-старшего одних моих слов, даже подкреплённых письмом бывшего шофёра, недостаточно. Здесь нужно что-нибудь посерьёзней. Например, имя настоящего убийцы.

Итак, после недолгих раздумий я приняла решение – потратить ближайшие месяцы на новое расследование. Но сейчас я ввязывалась в эту авантюру совсем в другом эмоциональном состоянии, чем раньше. Я воспринимала поиски как своего рода восстановление справедливости. И узнать об их результатах должен был всего лишь один человек – Артём Колесников. Ему же я намеревалась передать право распоряжаться этими результатами, как он сочтёт нужным.