Тайны гримёрных комнат 2

Да попросту – как прожить на пенсию? Тоже ведь вопрос на засыпку. Каждый день в супермаркете в её доме хоть на рубль, но повышалась цена: за килограмм лука только что была 19 рублей, а через несколько дней – 24, потом – 29, а морковь за 50 (?!) рублей, потом ещё дороже… А растительное масло «переехало» за 100 рублей, уже 150 за бутылку (?!). Сумма же пенсии мало менялась. Всё происходило под аккомпанемент высказываний публичных и «властных» лиц про социальную ориентированность бюджета, про борьбу с бедностью… А от слова «оптимизация» она более всего пугалась. Пишут же не столько про повышающиеся цены, а про якобы растущее благополучие и успехи в процентах. Но Анна была дитём войны, она, пожалуй что, и не знала лёгких времён и лёгкой жизни. И умела управляться со скромными доходами. Как-то так привыкла – на всё хватало. В ряду её тревог «про деньги» почему-то было среди последних. Как и про награды и привилегии… На самом деле день ото дня ты меняешься, становишься совсем новой и непривычной, другой… Нашим бабушкам и мамам было легче: они жили без интернета, не хотели – не шли к фотографу, чтобы запечатлеть себя на снимке и оставить старушечье изображение на память близким. А тебя теперь «щёлкают» телефоном, не спросясь, когда ты этого вовсе не ждёшь, и тут же выставляют в интернет, когда прятаться поздно, и вот ты уже на виду у всех, на всеобщем обозрении, в том числе самой себя. А повод посудачить не заставляет себя ждать… Неужели это она? С седыми волосами, испещрённым морщинами лицом, набухшими нижними веками… С вечной и заметной тревогой в глазах… Откуда что взялось? Как, когда, отчего идут перемены? С новым лицом тебе и жить надо по-новому! И внимания к себе теперь лучше не привлекать. А ты к нему привыкла, к комплиментам, ухаживаниям, мужскому присутствию рядом. Неужели можно без них обойтись?! Как жить дальше с новым лицом, с по-новому деформированной фигурой, лицом и телом немолодой, да что там, старой женщины?! Вопросы повторяются – ответов нет как нет. Намедни в трамвае снова услышала: уступи бабушке место… Обернулась: для кого мальчик встал и кого ждёт из толпы? Меня, конечно. Пора привыкать…

Нелегко и невесело. Не я первая, не я последняя. Никому не удалось обмануть возраст. Миновать старость. Избегнуть печальную закономерность всякой жизни на земле. Анна стала искать спасения в любопытстве: а что ещё со мной произойдёт? Что будет дальше? Что новенького появится в тебе самой? Разговариваешь сама с собой и привыкаешь к этому. И тебе это начинает нравиться. Ещё бы не нравилось! Всю жизнь вскакивать поутру было необходимостью: очередная командировка на отсмотр спектаклей, новая, незавершённая статья… Ждали семья, работа, дела, заботы – весь день ни присесть, ни отдохнуть. Теперь торопиться некуда. Вместо зарплаты – пенсия. Утром можно не торопиться вставать. Лежишь, советуешься сама с собой. Чего бы съесть на завтрак? Вроде бы пустяк, но тоже проблема, теперь это серьёзно. Потом схожу-ка я в библиотеку, пришло время обменять книжки, вчера дочитала последнюю. Освоила литературу, которую ещё недавно презирала, – женскую, американскую… Нора Робертс, Шэрон Стоун, Даниэла Стил… Как это умеют в Америке – искусственный интеллект… синтетическое мясо… имитация счастливой жизни в книжках. И свои мастера, скорее – мастерицы-писательницы, их так много появилось. Бросил героиню муж… не пройдёт и недели – тут же появится новое утешение в виде заезжего миллионера или красавца соседа, и каждую ждет своя осуществлённая возвышенная мечта, Голливуд, успешная карьера, красивый мужчина и, конечно же, деньги! Там если и нищета, то только в начале жизненного пути, а потом она остаётся лишь в воспоминаниях, в контрасте с достигнутым успехом. И книжки эти любят заканчивать, как правило, свадьбой или рождением ребёнка. Всегда сказка про счастливую Золушку, где никто не удосужится заглянуть за её свадебный пир с принцем, когда в жизни неизбежно начинаются перемены, чаще невесёлые и нелёгкие. А разве их мужчинам-женщинам не может быть дано соскучиться и надоесть друг другу?! Нужда и лишения, настоящие, невыдуманные трудности и проблемы. А как они будут стариться, болеть, терять и разочаровываться… нет, про это писать скучно и опасно. Без обманов и утешений книжка миллионных тиражей не выдержит. Массового читателя не получит. Наши тоже теперь начали учиться у Запада и Америки. И всё-таки мало, да что уж там, почти нет книжек о старости. Попросту до старости мало кто доживает! А если и доживает, то уходит острота реакций и переживаний. Старики про себя редко пишут. Старость их съедает. Вот почему честных книг про старость почти нет. Никто не написал. Чарли Чаплин, Марлен Дитрих, наш Зельдин – примеров творческого долголетия, героического преодоления возраста мы знаем немного. Да что там! И то ненадолго. Старость, одиночество, уход неизбежны.

В творческих профессиях – актёрами, актрисами – идущие годы, возрастные перемены, не дай бог пенсия воспринимаются особенно болезненно. Анна, как театральный критик, театральный публицист, прекрасно это знала. «Умру на сцене…» – любят повторять стареющие герои с героинями и притворяются молодыми до конца, до последнего вздоха. Бессчётные пластические операции в ущерб здоровью, откачка целлюлита, подтяжки… уколы… золотые нити, массажи, вечная тревога, как не сбиться с шага, не упасть, не выглядеть на свой возраст. Стараться обмануть время – удел многих женщин, и не только актрис. Современная медицина, модные косметологические клиники играют злую шутку с молодящимися дамами: одинаковый овал лица, накачанные пухлые губы, брови – и те одинаково наколоты и навечно нарисованы, одинаковые для всех. Силиконовые груди… И, конечно же, почти все стареющие дивы – блондинки: седина не в моде. Шаблон, стандарт в обмен на молодость. Вечные и, по мнению Анны, бесплодные усилия. Старость всё равно себя выдаст. И ей было жалко молодящихся подруг и коллег. А мозги пластическим операциям не подлежат, хирургией не изменить. И всё-таки, как быть-то? Как задержать, остановить время? Да нет, это невозможно. Значит, как держаться?.. На краю… Мужество. Терпение. Как у Чехова: неси свой крест и веруй! Лозунг на все времена, никогда не теряющий актуальности. Ум, память, здоровье – вот что надо беречь. Хотя бы в тех пределах, которые доступны человеческим возможностям. А ведь как многие нещадно тратят себя на алкоголь и сигареты, а то и ещё что похуже, и уходят раньше времени: страшный уход из жизни спившейся бывшей молодой жены Евстигнеева – Цивиной! Сейчас прямой дорогой туда же идёт Волочкова. Да разве она одна? Трудности, возраст, одиночество нелегко преодолевать с достоинством. А надо!

Анна любила наблюдать за своей старинной приятельницей, с которой жизнь свела её в достаточно причудливый треугольник, Верой Кузьминичной Васильевой. Им обеим она послала встречу с Борисом Равенских, действительно великим режиссёром, кого Анна считала недооценённым, трагическим неудачником.

Вере он встретился в начале её жизненного пути: она – совсем юная начинающая актриса, хотя уже известная после фильма «Сказание о земле Сибирской», он – ученик Мейерхольда и тоже начинающий режиссёр в Театре сатиры, а потом счастье общей работы сначала над спектаклем, а потом фильмом «Свадьба с приданым». И общий успех. Их недолгий роман. Несостоявшийся брак, которого она ждала, хотела. Но не случилось. Анна была уверена, что это было правильным Вериным решением: если бы она вышла за него замуж, он бы подавил, подчинил её гениальностью и эгоизмом вечного ребёнка. С чем Анна и встретилась, когда он был уже на излёте, но ещё руководил Малым театром и ставил там свои последние спектакли – «Мезозойскую историю» и совсем последний, предсмертный «Возвращение на круги своя» про Льва Толстого в его тоже последние дни, пьесу Иона Друцэ с великим Игорем Ильинским в главной роли.

Борис Иванович Равенских! Чьи спектакли «Власть тьмы», поразивший когда-то Париж, и «Царь Фёдор Иоаннович» со Смоктуновским, потом с Юрием Соломиным 35 лет открывал сезоны Малого театра, и оба спектакля навеки вошли в историю русского театра. Великий! Странный. Порой смешной и неудобный для обычных людей. Для Анны – гений! Её он позвал к себе в театр помочь ему в роли руководителя литературного отдела. Наверное, от неё исходила тогда не только профессиональная помощь, что делать, что ставить? А то, что ему было более всего необходимо, – её восторг перед его неординарностью и талантом, её готовность слушать его, восхищаться им. С Верой они тогда уже много лет не виделись и не общались. Но она любила Бориса Иваныча, память о нём и всегда хранила его в своём сердце как единственную любовь всей жизни. Что впоследствии и сблизило её с Анной. Преданность Веры Васильевой прошлому, но и верность мужу, актёру Владимиру Ушакову, и единственному своему Театру сатиры стали её оберегами. И помогли ей, уже народной артистке СССР и любимице всей страны, сохранить себя от суеты и слабостей, сберечь от страстей и увлечений… Одна любовь. Один муж, один театр. Вот они, рецепты её молодости. Берегла себя и от любовников. И от детей. Не рожала. Меньше есть, больше спать – её принципы. Не подличала, не интриговала. Не давали ролей – ждала годами, терпеливо. Могла уехать в провинцию, в Орёл, Тверь, когда это было совсем не принято, играть Кручинину, Раневскую. Однажды она удивила Анну своим признанием, что с годами становится всё терпимей, терпеливей… Анна могла только позавидовать ей. Она-то, наоборот, становилась всё более нетерпимой, неуступчивой с возрастом. Могла лишь отойти в сторону, промолчать. Но внутренне не соглашалась, если что было не по ней. Не терпела неугодных. Не хотела компромиссов. Говорят, что в молодости у человека лицо, которое ему даёт Бог, а к старости – какое он сам заслуживает, каким делает его жизнь. Так и у Веры Васильевой. Как-то она сказала Анне: «Сбежать по лестнице ещё могу». А ей было уже 95! Вечно выглядела «зелёной», всегда – красивой. Эту способность использовал режиссёр Андрей Житинкин в её бенефисном спектакле «Роковое влечение», где по сюжету у стареющей кинозвезды роман с молодым сценаристом. И каждый раз, когда актриса, топ-топ-топ, на каблучках сбегáет по лестнице и сверху вниз попадает в мужские объятия, зал взрывается аплодисментами. Действительно эффектно. Но мой молодой красивый спутник на спектакле заметил и жёстко прокомментировал: а вы обратили внимание, что по лестнице она только вниз сбегает, а вверх не поднимается?

– Да, вверх так легко подняться не могу, – призналась мне Вера Кузьминична. – И текст стала забывать… Партнёр помогает.

Она не стесняется признаваться ни в возрасте, ни в собственных переменах. Кажется, вовсе не боится стареть. Ну в этом-то она никому не признается. Но вот уже и тот её знаменитый спектакль «про любовь» исчез с афиши, больше не идёт. Время неумолимо. А для Анны Вера Кузьминична всё равно навсегда – пример вечной красоты. Она с годами становится краше, чем в молодости, во времена «Земли Сибирской» и «Свадьбы с приданым». Тогда она была щекастой упитанной простушкой, время прибавило ей то, что она действительно заслужила с годами, – прелесть мудрости, терпения, доброты и мягкости, благородства. На самом деле это мало кому удаётся. Большинство из нас только дурнеет. Когда Анна в последний раз была у Веры Кузьминичны в гостях, той захотелось послушать её пьесу, документальную драму об истории отношений Максима Горького с актрисой Художественного театра Марией Андреевой. Эта история давно была интересна Вере Кузьминичне, и ей хотелось бы сыграть женщину-красавицу и любимую актрису Станиславского, Саввы Морозова, Максима Горького, которая всем пожертвовала: театром, семьёй, детьми – ради любви. История жёсткая и всё-таки мелодраматичная, итогом которой были и счастливые годы с Максимом Горьким на Капри, а потом расставание, долгое одиночество, его, великого пролетарского, похороны, и снова – уже навсегда – одна, одна, одна… Эту пьесу Анна написала по документам, письмам, воспоминаниям. Ей виделось в этой истории много личного, как и Вере. Наверное, неслучайно им захотелось послушать и пережить известную историю вместе, на Вериной кухне, и каждая ещё могла вспомнить о своём, но и общем, «девичьем», что незримо их соединяло.

– К сожалению, я уже не могу сыграть Андрееву. Поздно, – сказала Васильева. А уже в дверях, провожая, Вера Кузьминична не выдержала и на пороге неожиданно спросила: – Всё-таки, Борис Иваныч любил вас?

Анна смутилась, растерялась и на самом деле сказала правду:

– Не знаю. Нравилась, наверное. Иначе он не доверял бы мне.

А про любовь Анна с годами всё меньше понимала. Не соврала. Ох! Врать Анна так и не научилась с годами. Правду-матку в глаза – прямолинейность, максимализм и неуступчивость всегда осложняли ей жизнь. Хитрить? Хитрить… умела, но ненадолго. Взрывалась правдой. Поэтому и обманывать молодостью в старости даже учиться не хотела. Поняла, старость – это испытание, одно из последних, посланное тебе Богом. Пройди его терпеливо и достойно. Легко сказать – трудно сделать. Притворяться?! Делать вид… Анне это всегда претило. Может, и профессия страховала. Всё-таки не актриса. На сцену не выходить. Хотя, чтобы заставить себя слушать, чтобы тебе поверили, особенно в актёрской среде, тоже надо было выглядеть привлекательной. Но как бы при этом не обманывать саму себя?! Опять же, ключевое слово – «держаться». К девяноста годам Анна решила сократить свои публичные появления. Вспомнила Люду Гурченко. Уж как та держалась… Но жизнью расплатилась за свою «вечную» молодость, натянутую на лице кожу, тонкую талию, всегдашние на людях притворство в красоте и молодости, заплатила бессчётными пластическими операциями, заплатила и… упала – в прямом и переносном смысле, упала на лету.

Анна не знала, что лучше. Они не были знакомы, но время, среда – одна, заочно они пересекались, а когда подруга Анны снималась в одном фильме с Гурченко, она их даже сравнивала, говорила, что та такая же нетерпимая и противная, как Анна. Платье не понравилось – сядет сама перешивать, грим небрежный не потерпит – устроит скандал. Нелёгкой, в отличие от Веры Васильевой, была для окружающих, да и для самой себя. Скандалила с костюмерами, режиссёрами. С собственной дочкой. С мужьями, мужчинами расставалась непримиримо. Разошлась с Кобзоном и гордилась, что больше они никогда не общались. Даже не здоровались, а он не пришёл на её похороны. Яркая. Талантливая. Незабываемая. А правильно ли жила, кому судить? Одному Богу. Старух играть не хотела. Только молодых… и красивых. Не хотела и не играла. А может, знала средство Макропулоса. Так и ушла из жизни, не смирившись с возрастом.

Так как же не «хужеть» с возрастом? Не оказаться смешной. И копить года – богатство, а не только болячки. Тема вечная, на все времена. И, увы, неразрешимая. Неужели так никто и не узнает, как жить правильно… Хотя Анна так решила, и так и поступала, – не улучшать себя искусственно, честно стареть и даже с любопытством наблюдать за идущими переменами.

Совсем недавно Анна с тревогой стала замечать увеличивающееся количество морщин на лбу, вокруг глаз и губ… их и не сосчитаешь. Лицо как старый пергамент. Тело собственное не узнать, словно оно принадлежит другому человеку. Но ты и есть теперь другой человек… На самом деле нужно научиться принять себя новую и научиться проживать разные жизни. «Делай то, что можешь: сохраняй мозги, память! Тренируй их. Читай, думай, наполняй себя мыслями, впечатлениями, путешествиями, – повторяла она себе ежедневно. – Оставайся полезной, востребованной. А не можешь исчезни, никому не показывайся, живи как овощ, никого не затрудняй собой». Ах, как всё это, связанное с возрастом, оказалось непросто. Только когда сама до такого доживёшь, понимаешь, на чужих примерах это непредставимо. Не научишься. Старый муж уходит к молодой… Пойми его, не сетуй. Каждый ищет свой выход из положения. Пора уходить с работы. Со сцены. Найди в себе мужество. Прими! Переживи! Пойми! Смирись! Чего никак не могут сделать ленкомовские Шура Захарова, Поргина. Волочкова… Каждым днём дорожи, даже если он невесел и нерадостен. А уж уход на пенсию, расставание с работой, пусть утомительной, надоевшей, а может, ещё и любимой – это такая ломка, переживание, что переносится с трудом, а для некоторых оказывается и вовсе трагедией. Страдания, болезни, потери, любые, даже трагические, перемены – тоже часть жизни. Твой крест. У каждого свой. И нести его надо самому. Никто не поможет. Для людей театра особенно тяжёлый. Не только для актёров, но и для всех профессий, к нему причастных. Публичность, что ли, так заразительна, привычка быть на виду становится сладким ядом, наркотиком, и от него не избавиться. Театр как морок для всех, кто к нему прикоснулся. Наркотик. Не оторваться. Отсюда в театральной среде до смешного огромное количество блондинок – самое лёгкое решение проблемы. Но решение ли?! А ещё умножающееся число тренеров по фитнесу… охранников… водителей… стриптизёров… при стареющих дамах, в чьи служебные функции стали входить дополнительные интимные обязанности по сохранению уже несуществующей красоты и молодости для бывших див и светских львиц. Не только держись, но и смирись! Смирись: было и ушло…

Для Анны смена образа жизни, уход от дел, переход в старость растянулся не на годы – на десятилетия. 60, 70, 80… вот-вот следующий рубеж в 90… А она всё откликалась на телефонные вызовы: какие числа? пришлите афишу, приеду. И ездила в разные города и театры на фестивали, просто на отсмотр и обсуждение спектаклей, которые именно ей хотели показать, с ней посоветоваться… Анализировала, обсуждала, устраивала мастер-классы. Как когда-то острила ее заклятая подруга Вера, и её уже нет, вспрыгнула на метлу и полетела… Но ведь сама практика таких обсуждений теперь исчезала. Она культивировалась в советские времена и организовывалась Министерством культуры с Союзом театральных деятелей, который в ту пору возглавляли Михаил Иванович Царёв, потом Михаил Александрович Ульянов, выдающиеся театральные деятели. При Калягине уже наступили другие времена… В последние десятилетия государство продекларировало принцип невмешательства во внутренние дела, в репертуарную и художественную политику театра. Вроде бы хорошо! Либеральная интеллигенция в 80-е, а потом и в 90-е годы прошлого века, даже не века, а тысячелетия, восприняла новшество как победу. Нет диктату и цензуре! Демократия победила! Свобода, блин! Круто! Ну ещё классно, клёво! Так теперь говорят. На таком новоязе заговорила не только молодёжь, но и считающая себя прогрессивной интеллигенция.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.