Рутинная процедура

– Логично, – ответила она.

Усталость навалилась на Эмму, и она была рада лечь спать. “Это просто сон. Когда я проснусь, всё будет нормально,” – успела подумать она прежде чем провалилась в сон.

4. База

Эмма проснулась в той же кремово-серой комнате. Кровать была удобная, она приятно облегала и поддерживала её тело. Эмма чувствовала себя хорошо отдохнувшей, но ей стало грустно. Наваждение продолжалось.

Эмма села на кровати. Она чувствовала себя лучше, чем накануне. Голова не кружилась. В ответ на её движение активизировался Комм.

– Доброе утро, Эмма Вальц.

– Доброе утро, Комм, – машинально ответила Эмма, хотя утро совсем не казалось ей добрым.

Приехал М8225 с завтраком и напомнил, чтобы Эмма делала гимнастику. Эмма сделала, просто, чтобы себя занять. Ничего не делать было неуютно. “Может быть, это, всё-таки, розыгрыш?”

Она решительно отказалась от электростимуляции и, немного отдохнув, снова сделала гимнастику.

После завтрака Эмма решила начать осматривать Базу. “Если это розыгрыш, я быстро наткнусь на его границы”. Она использовала каталку как путеводитель, задавая на карте маршрут, а сама шла рядом, рассудив, что всегда сможет на неё сесть, когда устанет.

Эммина комната находилась в самом сердце Базы, в медицинском центре. Анабиозный центр занимал полностью большое северное крыло. Судя по карте, там были ряды комнат с анабиозными ваннами. Эмма поёжилась от восспоминаний о её вчерашнем визите в одну из таких комнат. В анабиозный центр ей пока не хотелось.

В восточной части располагались производственные кварталы. Эмма решила начать с них. Там были огромные залы, в которых роботы собирали роботов. Количество и разнообразие роботов поражало. Сборка происходила в супер чистых, защищённых от пыли условиях. Комм сказал Эмме, что ей нужно надеть специальный костюм, если она хочет войти в зал. Эмма ограничилась наблюдением через огромные стеклянные стены. Сначала она посетила зал сборки тяжёлых строительных и рабочих роботов, потом зал раканов. В конце зала лента конвейера выносила сотни готовых блестящих новеньких раканов, которые тут же разбегались во все стороны, очевидно, спеша приступить к своим обязаностям. “Всё-таки они ужасно похожи на тараканов,” – в очередной раз подумала Эмма.

В следующем зале роботы собирали роботов, похожих на 303.

– Зачем нужно столько главнокомандующих? – удивилась Эмма.

– Это универсальные военные роботы серии 200, – пояснил Комм.

– Зачем нужны военные роботы?

– Для защиты Базы от диких животных и природных катаклизмов.

“Как-то их слишком много, – подумала Эмма, – даже для большой Базы.”

Вообще, масштаб производства роботов впечатлял. И каких только роботов тут не делали! Некоторых производили в больших количествах, а других делали штучно, по мере необходимости. Эмма узнала, что как только она проснулась от комы, спецально для неё стали собирать робота-повара и робота-портного, оба самой высокой категории, способных готовить и шить по индивидуальному заказу. И сейчас они были готовы и проходили тестирование.

– Приближается время обеда, – добавил Комм, – М8225 сказал, что ты можешь начать есть нормальную пищу. Что-нибудь легко усваиваемое, например рыбу, яйца, овощи и фрукты. Желаешь ли ты выбрать себе обед?

Эмма не чувствовала себя голодной, но мысль о реальной пище вместо питательного пюре её порадовала.

– Да, это было бы хорошо.

Она устала ходить и села на каталку. Эмма ожидала, что каталка повезёт её в её комнату, где на компьютере можно будет просмотреть меню и выбрать обед, но каталка поехала прочь от Эмминой комнаты, по незнакомым коридорам.

– Куда мы едем? – спросила Эмма и подумала, – “Может, тут есть ресторан?”

– На ферму.

“На ферму?!”

Но Эмма не успела как следует удивиться. Они как раз выехали наружу, и перед ней раскинулось поле, самое настоящее зелёное поле с отдельными деревьями, прудами и ручейками. На нём паслись несколько коров и коз, рядом с ближайшим прудом деловито ходили куры, о чём-то между собой переквохтываясь.

– Но ведь сейчас январь… – вспомнила Эмма, – январь в Колорадо…

– Это закрытая ферма. Здесь поддерживается искусственный климат. Ферма состоит из трёх миниферм, на каждой свой климат со сдвигом в 4 месяца. Таким образом на каждой из них земля и животные имеют естественный и привычный для них климат и периоды отдыха, но свежая продукция доступна в любое время года. На этой мини-ферме сейчас лето.

То пешком, то на каталке, Эмма обошла всю ферму. Она была не очень большая, но хорошо продуманная. В прудах и ручьях было полно рыбы. В низинках вдоль ручьёв росли фруктовые и ореховые деревья, там и сям втречались грядки с овощами и ягодами. Всё было очень ухоженное.

– Если люди в анабиозе, кто же ухаживает за всем этим?

– Большинство работ автоматизировано. Везде датчики и камеры. Робот-диспетчер следит за ними и, если нужно, посылает рабочих роботов для ремонта или сезонных работ.

На обед Эмма ела жареную форель и салат из свежих овощей. М8225 добавил ещё манговый сок. Еда была приготовлена роботом, но приготовлена отменно.

– Комм, из чего сделан этот сок? – спросила Эмма.

– Из свежих манго.

– Это тропический фрукт. На ферме они не растут.

– Для тропических растений на Базе есть оранжерея.

После обеда Эмма поехала посмотреть оранжерею. Оранжерея была огромная, но на удивление запущенная. Тропические растения буйно разрослись и переплелись между собой. “Хотя, может быть так и надо? – подумала Эмма. – Я не специалист по тропическим растениям.” Растения явно чувствовали себя хорошо, многие цвели.

– Я хочу войти внутрь. Как туда попасть?

– В оранжерею нельзя входить. Запрет Главнокомандующего 303.

– Почему? – Эмма опасливо покосилась на большие красивые цветы за стеклом.

– Решение 303, – повторил Комм.

– Но почему он принял такое решение?

– 303 не объясняет свои решения. Он их принимает.

“Неисповедимы пути 303? – иронично подумала Эмма. – Впрочем, они же роботы. Им не положено спрашивать объяснения.”

– Ты, Эмма Вальц, можешь отменить его решение. Ты главнее.

– Сначала я бы хотела знать, почему было принято такое решение. Наверно, у 303 были серьёзные причины для этого.

– Если ты хочешь знать логическую цепочку этого решения, я могу запросить 303.

– Да, запроси, пожалуйста.

– Эта информация закрыта от постороннего доступа. Подтверди, что ты автор запроса.

– Как?

– Приложи свою правую руку к экрану каталки для сканирования отпечатка.

Эмма приложила руку, и специальная программа её отсканировала.

– Допуск к информации разрешён, – объявил Комм. – Высокая влажность в аранжерее приводит к короткому замыканию в электронных устройствах. Изначальное решение о запрете приняли люди. Они пытались создать влагозащищённых роботов, но экспериментальные модели были неуклюжими и неэффективными и всё равно выходили из строя раньше, чем окупали своё производство. Люди стали сами ухаживать за растениями и выполнять все необходимые работы, а роботам запретили туда входить. Робот может войти в оранжерею только, чтобы спасти человека, если жизнь человека в опасности.

– Когда бодрствующих людей не осталось, – продолжал Комм, – 303 приказал продолжать поддерживать все системы жизнеобеспечения, потому что ты, Эмма Вальц, была не в анабиозе, а в коме, и могла проснуться в любой момент. Поскольку климат аранжереи управляется снаружи, а внутри оранжереи есть несколько механических манипуляторов для сбора плодов, к которым мы смогли подвести управление снаружи, то 303 принял решение продолжать поддерживать климат, но не делать внутренние работы. Он подтвердил запрет на вход в оранжерею.

– Понятно. Вполне логичный запрет для роботов. Поскольку я человек, влажность мне не может повредить. Так что я войду одна, а вас оставлю здесь. Может быть, я даже могу сделать что-нибудь полезное в оранжерее.

В оранжерее Эмму поразило богатство запахов. Воздух был влажный и насыщенный разнообразными ароматами. Только сейчас Эмма осознала, что на Базе все запахи были приглушённые. “Наверно, там сухой и стерильный воздух. Да и нечему пахнуть.”

Эмма огляделась. Растения разрослись и переплелись друг с другом, образуя сплошные джунгли. Земля представляла из себя ковёр из растений. Дорожки угадывались с трудом.

“Земля, на которую не ступала нога робота,” – улыбнулась про себя Эмма. Она оглянулась на каталку и Комма, которые остались за стеклянной дверью. Объективы Комма были направлены на неё. “Как преданный пёс.” Эмма с удивлением осознала, что она успела привязаться к этому роботу.

Она побродила по оранжерее, там, где смогла пройти, сорвала несколько плодов, некоторые из которых были ей незнакомы. “Спрошу Комма, что это за фрукты, и можно ли их есть.” Несмотря на дикость и запущенность, Эмме понравилось в оранжерее. А может быть, наоборот, именно дикость и запущенность ей и понравились. В противовес прилизанности и упорядоченности Базы.

Все фрукты, собранные Эммой в оранжерее, оказались съедобными и очень вкусными. Но именно поедая эти экзотические фрукты, она вдруг резко осознала, что это не может быть розыгрышем. До сих пор у неё было ощущение, где-то на задворках сознания, что скоро войдут Грег и их друзья и скажут, что они её разыграли, и посмеются вместе с ней.

Но разыгрыш затягивался. Его масштабы и детальность уже перешли за все границы реальных и даже воображаемых возможностей розыгрыша. И длительность… Никто из Эмминых друзей, ни тем более Грег, не стали бы продолжать разыгрыш после её обморока в анабиозной комнате. А врагов… настолько врагов, чтобы такое затевать, у неё не было.

Впервые с момента своего пробуждения, Эмма открыто подумала, а что если это правда – кома, 300 лет, будущее общество, которым правят роботы, а люди прячутся в анабиозе. И от чего прячутся?

А главное, между нею и её любимыми – пропасть, пропасть во времени, в 300 лет с хвостиком. Они уже все состарились и умерли, так и не дождавшись, когда она проснётся. И она никогда не вышла замуж за Грега, а вместо этого обрекла его на муку ожидания её возвращения. А она подвела его, она не вернулась. И больше она никогда его не увидит.

Недоеденный фрукт выпал из её руки на тарелку. Эмма машинально вытерла руку об салфетку, добралась до кровати, свернулась калачиком и горько, безутешно заплакала.

Весь следующий день Эмма пролежала и проплакала в постели. Она чувствовала себя опустошённой и полностью раздавленной. “Уж лучше бы я умерла.” Она не хотела ни есть, ни двигаться, ни разговаривать. М8225 провёл в её комнате много времени и что-то с ней делал, но Эмме было совершенно всё равно. Вечером приехал 303, но ничего не сделал и ничего не сказал. Просто молча и неподвижно побыл в комнате и уехал. Наверно, приехал посмотреть на неё и опять разговаривал с М8225. Не иначе, как о ней и за её спиной.

Это вывело Эмму из апатии.

– Комм, о чём они разговаривали? – сердито спросила она.

– Кто? – тут же откликнулся Комм.

– Этот… 303… и мой доктор.

– 303 озабочен твоим состоянием здоровья и спрашивал, адекватна ли ты для принятия решений. М8225 доложил о твоём спаде активности, что все жизненные показатели в норме, и физически ты здорова. 303 спросил о результатах твоей энцефалограммы. М8225 сообщил, что логические области твоего мозга работают отлично, выше среднего человеческого, а в эмоциональной части наблюдается повышенная активность, соответствующая дистрессу. Он сказал, что согласно его программе, это ожидаемая реакция человеческого мозга на пробуждение от комы твоей длительности, и что эта реакция наступила в ожидаемые временные рамки.

Вот как! Значит, они разложили её по полочкам и успешно предсказывают её реакции. Проклятые электронные железяки! “А я человек. И у меня есть эмоции. И этот 303 мне не нравится! Я им покажу, кто здесь главнокомандующий! Совсем тут без людей от рук отбились. Впрочем, М меня прикрыл. Может, ему тоже 303 не нравится? Ох, о чём это я, они же роботы, компьютеры. Значит, сплошная логика и никаких эмоций. По крайней мере, мои логические способности М одобрил. На это и будем опираться. Всё-таки я программист, хоть и отсталый на 300 лет. Но не будет такого, чтобы компьютеры мной командовали.”

Эмма встала с кровати, умылась и заставила себя сделать гимнастику. Она испытывала злость и приветствовала её. Уж лучше злость, чем боль утраты и депрессия. Боль утраты, конечно, осталась, но она подвинулась и уступила главное место злости.

Хотя было уже довольно поздно, Эмма потребовала ужин из яичницы и овощного салата. И кофе.

– М8225 не рекомендует пить кофе так поздно вечером, – сообщил Комм. – Это может помешать тебе вовремя уснуть.

– А я считаю, что кофе будет в самый раз.

Кофе к ужину Эмма получила. “Вот так-то лучше.”

– Комм, – позвала она после ужина, – ты говорил, что можешь научить меня современному языку.

– Да.

– Давай начнём.

Следующие несколько дней Эмма усиленно осваивала современный язык. Он имел много общего с её языком и был вполне логичным. Разъяснилась и особенность Коммового обращения, которая резала Эмме слух в первые дни: в новом языке не было вежливого обращения на Вы. Обращение к одному лицу всегда было “ты”, а “вы” использовалось только к нескольким собеседникам. Уважение выражалось другими способами.

Эмма не забывала и про гимнастику, и про прогулки на ферме, и про правильное питание. Оранжерею она тоже посещала каждый день и даже начала подстригать там ветки и лианы, чтобы расчистить проходы во все её уголки.

5. Умная смерть

Вскоре Эмма смогла свободно общаться с М8225, которого вполне можно было разговорить на его профессиональную тему – человеческую медицину. Сама Эмма, хоть и была программистом в своей предыдущей жизни, выросла в семье медиков и была не чужда этой теме.

Однажды Эмма его спросила:

– Почему все люди в анабиозе? Что заставило их всех лечь в анабиоз?

– Болезнь, – М8225 произнёс длинное научное название, которое Эмма не запомнила. – Люди назвали её Умная Смерть.

– Устрашающее название!

– Оно обусловлено двумя причинами. Во-первых, она поражала в основном умных людей, а во-вторых, это привело к тому, что она убивала в первую очередь учёных, то есть тех, кто мог бы найти способы её побороть. Многие люди сочли, что это умно с её стороны. Хотя, конечно, это просто вирус, и никакого интеллекта у него нет.

– Я нашёл статью в энциклопедии, – добавил Комм, – которая даёт краткую историческую картину Умной Смерти. Вывести её на экран?

– Да, спасибо, – Эмма села за компьютер в своей комнате и стала читать:

Умная Смерть

Первым документированным случаем Умной Смерти был Др. Джон Веллер, выдающийся хирург, внёсший неоценимый вклад в операции на мозге, а также в онкологии и в разработке процесса анабиоза. Он начал жаловаться на дрожание рук, головные боли и забывчивость. В течении всего двух месяцев симптомы прогрессировали в деменцию, потом – паралич и смерть. Это была большая потеря для медицинской науки, но быстро прогрессирующая деменция была хоть и печальным, но хорошо известным диагнозом. Тем более в его солидном возрасте.

Однако, уже через неделю похожие симптомы проявились у трёх его коллег, тоже врачей с мировым именем, которые, будучи его друзьями, принимали участие в лечении Др. Веллера.

Один из них, Др. Протэн, был главным врачом крупного медицинского центра в Сиэтле. Через несколько дней после его заболевания, те же симптомы проявились у многих пациентов детского подразделения этого центра. Никто из них не имел прямого контакта с Др. Протэном. Это подняло тревогу в медицинских кругах. Одно дело, когда быстро прогрессирующая деменция поражает пожилых людей, пусть даже и выдающихся учёных, но совсем другое дело, когда от неё гибнут дети, да ещё и в массовых количествах.

Характер распространения болезни был необычным. Казалось, что она перескакивала через одних людей и поражала других быстро и наповал. Тем не менее, скорость распространения указывала на её вирусную природу. Власти ввели строгие карантинные меры. Медицинское и научное сообщества бросили свои лучшие силы на выявление носителя болезни и борьбы с ним.

К сожалению, болезнь побеждала. Никак не удавалось выявить генетический код вируса, а он тем временем косил учёных так же эффективно, как и детей. За год болезнь распространилась по всему миру и выявила устрашающую закономерность. Вирус поражал учёных, детей и беременных. Основная масса взрослого населения была ему не подвержена, но, судя по всему, служила переносчиком вируса. Никто не мог объяснить это явление. С лёгкой руки какого-то журналиста болезнь получила название Умной Смерти.

Люди метались из одной крайности в другую. Большинство религий единодушно объявили, что наступил Страшный Суд. Всевозможные секты росли, как грибы после дождя. Одни люди бросались в религию истово замаливать свои грехи. Другие, наоборот, разочаровывались в боге, который убивал их детей.

Умная Смерть легко перескочила с людей на других млекопитающих. Среди них не было учёных, но новорожденные детёныши и беременные самки гибли поголовно. Многие виды стремительно приближались к полному вымиранию.

К тому времени технология анабиоза только только была разработана. Правительства многих стран объединили свои силы и разработали глобальную программу “Ковчег” с целью погрузить в анабиоз представителей всех видов млекопитающих. Также составлялись списки “лучших умов человечества”, для которых предполагалось выделить места в анабиозных центрах. Обычные люди объявили эту идею “элитаризмом”, и по миру прокатилась волна протестов. Доводы, что большинству взрослых болезнь не грозит, а потеря выдающихся учёных отбросит человечество на много лет назад, эти толпы не убедили. Взрослые с детьми считали, что лучше отдать все места детям.

Самый крупный анабиозный центр находился в США, в Колорадо, такие же центры ускоренно строились в крупнейших городах по всему миру. Тем не менее, анабиозных мест всё равно не хватило бы на всех, кому угрожала Умная Смерть.

Среди населения поднялась паника. Людям казалось, что правительство просто бросает их на произвол непонятной (и от того ещё более страшной) болезни. Многие пытались решить проблему самостоятельно, в основном путём полной изоляции. Экономика испытывала сильнейший спад. Чтобы привлечь средства для обустройства анабиозных центров, правительство США объявило аукцион на 10 мест в Колорадском анабиозном центре. Среди победителей аукциона оказался известный актёр (и мультимиллионер) Джош Стример. Эта сделка оказалась для него роковой, но принесла американской науке больше, чем его миллионы.

Совершенно здоровый Джош Стример был успешно погружён в анабиоз, но через сутки датчики, следившие за активностью его мозга, стали давать сбой. По крайней мере, таково было первое впечатление. На проверку этих датчиков ушло некоторое время. Датчики оказались исправными, но продолжали показывать аномальную активность. За это время остальные датчики в его анабиозной ванне тоже начали вести себя странно. На вторые сутки стало очевидно, что Джош Стример умирал от Умной Смерти. И умирал быстро.

Люди, склонные к мистицизму, увидели в этом роковой знак свыше. А для учёных это оказалось недостающим кусочком пазла. Это могло означать только одно, – что Джош Стример был носителем вируса Умной Смерти, который проявился только в условиях анабиоза.

Спрашивается, что общего между высоким интеллектом, детьми, беременностью и анабиозом?

Ключевую роль в анабиозе играет эмбрилин. Самая высокая концентрация эмбрилина у эмбрионов (такая высокая, что часть его проникает в кровь матери) и в первые 4 года жизни, когда мозг ребёнка активно растёт. Потом он постепенно спадает и полностью исчезает при достижении взрослого состояния мозга – примерно к двадцати годам у людей. Это не объясняет только учёных с высоким интеллектом. “А что, если у некоторых людей выработка эмбрилина не прекращается и продолжается во взрослом состоянии? Что вполне может приводить к образованию новых связей в мозгу и высокому интеллекту,” – подумали учёные с высоким интеллектом. Анализы подтвердили эту гипотезу. У многих выдающихся учёных обнаружился эмбрилин на уровне, близком к подростковому.

– Не понимаю, – воскликнула Эмма. – Что такое “эмбрилин”? Никогда про него не слышала.

– Это гормон, необходимый для формирования центральной нервной системы у эмбрионов млекопитающих, – ответил М8225. – Обнаружен в 2031 году при исследовании стволовых клеток человека. Позже его обнаружили также в эмбрионах других млекопитающих. При рождении детёныша эмбрилин прекращает вырабатываться и полностью выводится из организма за период от двух часов до двух суток, в зависимости от вида животного и массы детёныша. Человек является единственным существом, детёныши которого продолжают вырабатывать эмбрилин после рождения, вплоть до достижения взрослого возраста. Отдельные взрослые особи продолжают вырабатывать его всю жизнь.

– А при чём тут анабиоз?

– Люди научились синтезировать эмбрилин в больших количествах и пытались использовать его для лечения болезней и повреждений центральной нервной системы. Безуспешно. Эмбрилин не может заставить организм восстановить нейроны, но он обладает консервирующим действием на нервные ткани. В присутствии достаточно высокой концентрации эмбрилина нервные клетки могут обходиться без кислорода и сохранять свою жизнеспособность очень долго. Похожий эффект эмбрилин оказывает и на другие клетки. Поэтому он активно используется при коме и анабиозе. Скорость разрушения нейронов при анабиозе не превышает две триллионные процента в год.

– То есть, за 5 триллионов лет мозг потеряет 1 процент своих нейронов?

– Не больше, чем 1 процент. Это оценка сверху. Ожидаемая средняя скорость в сто раз меньше.

– Неплохо. Практически бесконечно.

– Сравнимо с возрастом вселенной, – уточнил Комм.

– Я и говорю, практически бесконечно. Анабиоз дольше, чем жизнь вселенной, не имеет практического применения.

– Согласен.

Эмма вернулась к статье про Умную Смерть.

Эксперименты над животными подтвердили, что вирус вызывает болезнь только в присутствии в организме эмбрилина, а в его отсутствии погибает в течении трёх месяцев. Эмбрилин гарантирует развитие болезни, которая приводит к смертельному исходу в 100% случаев. Во всём мире известно только 3 случая выживших с серьёзными повреждениями центральной нервной системы: 1 – паралич от шеи и ниже, 2 – полная потеря памяти и невозможность её образовывать, 3 – слепота и частичный паралич. Все три выживших были молодые люди в возрасте от 18 до 21 года. Учёные предполагают, что вирус застал их в момент, когда их организм только что перестал производить эмбрилин, но его остатки ещё не вывелись полностью из организма.

Учёные продолжают работать над разработкой тестов, вакцины и лекарства для Умной Смерти.

– Статья закончилась. Это всё?

– Да, – ответил Комм.

– Нашли вакцину и лекарство?

– Нет.

– Нет?! Значит, люди в анабиозе больны? И они ждут решения проблемы?

– Нет, они не больны. Да, они ждут решения проблемы.

– Но кто решает проблему? Кто работает над лекарством?

– Лекарства нет. Роботы провели все эксперименты, запланированные людьми. Эксперименты не дали желаемых результатов. Дополнительных экспериментов нет. Все оставшиеся люди в анабиозе. Решение проблемы в пережидании, пока вирус вымрет.

– И когда это произойдёт? Когда люди будут выходить из анабиоза?

– Это не определено.

– Что значит, не определено?

– Анабиоз бессрочный. Он прекратится, когда будет полная уверенность, что опасность миновала, и только по команде самого высокого ранга, то есть тебя.

– Пока я “спала”, самым высоким рангом был 303?

– Да.

– И он считает, что опасность ещё не миновала?

– Да.

– Вирус всё ещё активный?

– Нет, вирус уже вымер. Сейчас опасность для людей представляют внеки.

– Что такое внеки?

– Внеки это дикие свирепые человекообразные животные.

– Никогда о них не слышала.

– Они появились во времена Умной Смерти. Для них характерна бессмысленная ненависть к людям и роботам. И в целом к цивилизации. Пока они не будут полностью уничтожены, людям безопаснее оставаться в анабиозе.

– Так считает 303?

– Да.

6. Военные действия