Софья и волшебный медальон

Надежда Чубарова

Софья и волшебный медальон

Иногда сложно поверить, что происходящее – не игра твоего воображения,

потому что такое не может случиться с тобой.

ВСТУПЛЕНИЕ

В это время года снег уже не такой белый и пушистый. Он оседает под своей собственной влажной тяжестью, обнажая не только первую травку, но и грязь пополам с мусором, которые так тщательно скрывал долгой зимой. А еще потерянные вещи. И тайны. Все это разом оказывается на поверхности.

Дом на окраине деревни весной тоже словно вытаивает из-под снега. Вдруг из огромного сугроба начинают вырисовываться очертания деревьев, построек, так туго оплетенных сухими стеблями вьюна, что и стен-то не видать. И вот это уже не сугроб, а старый дом с заколоченными ставнями, с заброшенным и сильно разросшимся, давно одичалым садом. Много лет уже никто не чистил здесь дорожки, не скрипел калиткой, не подстригал кусты, которые когда-то были посажены с такой любовью. Лет десять уже прошло… А может быть, и больше…

Но в этом году все должно измениться. Время пришло. Дом ждал… Терпеливо, как могут ждать только очень старые дома. Он ждал новую хозяйку.

СОНЯ

Соня открыла первую страницу тетради, и с улыбкой провела рукой по белой гладкой поверхности. Писать в новой тетради всегда приятнее, чем в старой. Странички ровные, без выдавленных отпечатков букв с предыдущей страницы, уголки не загнуты и не обтрепаны, в общем, одно только удовольствие писать в новой тетради, особенно на первой странице. Соня на секунду задумалась, а потом поправила пальцем вечно сползающие очки и решительно вывела сверху посередине:

«10 марта.

Дорогой Дневник…»

Потом Соня остановилась, уставилась в окно и задумчиво принялась наматывать на палец прядь волос у виска, беззвучно шевеля губами. Это была такая неистребимая вредная привычка: Соня часто, задумавшись, наматывала волосы себе на палец, бывало, так намотает, что и распутать самостоятельно не получалось, приходилось обращаться за помощью к маме или к Наташке. И та, и другая ворчали, грозились в следующий раз состричь все под корень, но терпеливо распутывали. И эти угрозы «следующего раза» все сдвигались и сдвигались, а волосы Сони все росли и росли, и теперь уже кончик растрепанного хвоста укладывался позади нее на стуле в кольцо, когда она сидела.

Соня сосредоточенно пошептала, кивнула, соглашаясь со своими мыслями, и снова склонилась над тетрадкой:

«Во-первых, здравствуй! И давай знакомиться. Меня зовут Соня. Мне одиннадцать лет. Учусь в пятом классе. Учусь нормально… средне так… не отличница, но и без троек. У меня есть кошка Туська. Наташка говорит, что Туська не моя, а общая, то есть это кошка всей семьи, а я-то знаю, что Туська моя, потому что она меня больше всех любит, и потому что я ее больше, чем все остальные, ношу на руках, вот. Да, Наташка – это моя старшая сестра, ей шестнадцать лет, она учится в десятом классе. Вот такая взрослая у меня сестра. Друзей у меня нет, потому что я некрасивая, а еще мы бедные…»

Соня опять задумалась, а потом зачеркнула последнюю часть предложения и продолжила:

«… У меня очень хорошая семья. И я бы никогда не задумывалась, что наша семья бедная, если бы не постоянные придирки Семеновой и Шахиной, да и остальных… А деньги – это не главное в жизни, ведь правда, Дневник?»

Соня еще раз перечитала предложение и одобрительно кивнула, соглашаясь сама с собой.

«…А то, что там говорит Семенова, ну и пусть себе болтает – дура…

Не думала, что так трудно вести дневник и записывать свои мысли… Просто поговорить-то мне не с кем, подруг нет, а рассказывать все сестре или маме, это все равно что жаловаться. А жаловаться я не люблю. Да и ябедой никогда не была. – Соня подумала еще немного и добавила: – Вот».

Она снова задумчиво посмотрела в окно, переводя взгляд с домов, тоскливо застывших в этот прохладный мартовский вечер и подмигивающих ярким светом окон, на редких прохожих, которые торопились с работы домой, где их ждали дети, а, может быть, истосковавшиеся питомцы, или вообще никто не ждал, просто они спешили туда, где тепло, светло и уютно. Вдруг Соня, озаренная какой-то идеей, оглянулась на дверь. Убедившись, что Наташки поблизости нет, она приложила к холодному оконному стеклу ладонь и, по-хулигански улыбаясь, посмотрела сквозь пальцы на дом напротив. Через мгновение она убрала руку от стекла и улыбнулась еще шире, довольная своей проделкой: в тех окнах, которые оказались прикрыты ее ладошкой, погас свет. Этот фокус удавался ей каждый раз, когда она пробовала его выполнить. Включать и выключать свет в доме напротив было очень легко. Легко и забавно.

– Соня! – из кухни послышался голос сестры, и Соня даже вздрогнула от неожиданности, словно ее поймали на месте преступления. – Соня!! Глухая, что ли? Сколько можно тебя звать?!

– Иду! Чего орешь на весь дом?

Соня еще раз взглянула на окна напротив, которые уже снова начали загораться, представила, как жильцы ругаются на неполадки с электричеством, хихикнула и быстренько, уже стоя возле стола, дописала в тетрадь:

«PS: Погода сегодня хорошая».

Потом торопливо оглядела комнату и наспех засунула тетрадь под матрас их с Наташкой кровати. В однокомнатной городской квартирке было очень мало места, но Соню это не расстраивало, потому что она не жила в больших квартирах, у нее никогда не было своей комнаты, и сравнивать было просто не с чем. Даже отдельной кровати у нее никогда не было, Соня, сколько себя помнит, спала вместе со старшей сестрой, потому что в единственной комнате их квартиры не хватило бы места для еще одной кровати.

– И чего звала? – дерзко спросила она, зайдя на кухню.

Соня давно поняла, что с Наташкой только так и нужно разговаривать. Стоит только быть полюбезнее, как она тут же с радостью переложит все домашние обязанности на младшую сестру.

– Ты посуду сегодня собираешься мыть? Скоро уже родители придут.

– А чего сразу я? Я недавно мыла.

– А я вчера!

– И чего?

– А того, что сегодня ты моешь!

Можно было бы еще поспорить, но сестра, похоже, была права. Соня и сама знала, что сегодня ее очередь мыть посуду, но старательно откладывала это нелюбимое занятие, как будто надеясь, что посуда вдруг сама вымоется и расставится по местам. Соня нехотя побрела к раковине, по пути как бы невзначай зацепив ногой Наташку, которая в это время чистила картошку.

– Что, ноги длинные отрастила? – строго спросила Наташа.

– Я нечаянно, – проворчала Соня, хотя весь ее вид говорил об обратном.

– За «нечаянно» бьют отчаянно, – парировала сестра.

– Нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-нэ, – Соня, не оборачиваясь, шепотом передразнила Наталью, состроив рожицу.

–Что? – не поняла Наташа.

– Ничего! – буркнула Соня.

Похоже, от мытья посуды не отвертеться. Шумно вздохнув, Соня открыла кран и взяла тарелку. Подумать только, когда-то в детстве ей даже нравилось мыть посуду, нравилось булькаться в воде, разводить пену, отмывать тарелки. До тех пор, пока это не перестало быть игрой и не превратилось в обязанность.

– Вот была бы у меня волшебная палочка, я бы ей махнула и посуда – раз! И посуда чистая!

– Ага, и комната прибрана, и уроки сделаны, а ты вся в шоколаде, – усмехнулась Наташка.

– А что? Плохо разве? Ты никогда не мечтала о волшебной палочке?

– Только в самом детстве, лет в пять, наверное…

– И все? Скучно с тобой, Наташка. Какая-то ты…

– Взрослая просто. И умная. Знаю, что нет никакой волшебной палочки, а посуда моется руками. И тебе в твои годы пора бы уже это понимать.

– Я и мою. Не видишь, что ли?

– Вот и мой!

Соня вздохнула и снова повернулась к раковине с грязной посудой. Наташа тем временем начистила картошки и поставила ее жариться. Она в свои шестнадцать лет была уже вполне самостоятельной, родители запросто доверяли ей и приготовление ужина, и квартиру, и Соню, а сами уходили на целый день на работу.

Мама сегодня вернулась грустная. Она, конечно, ничего не сказала и всем видом старалась показать, что все хорошо, но как-то сразу было заметно, что что-то случилось. Она, не снимая пальто, прошла на кухню, поставила на стул сумку с продуктами, а сама села рядом и даже не стала разбирать ее, а только задумчиво теребила пуговицу пальто, которая все не расстегивалась.

– Мам? – Соня подошла к маме и дотронулась до ее руки. – Все хорошо?

Мама будто очнулась от своих мыслей, посмотрела на Соню и грустно улыбнулась:

– Да, все хорошо… – Ей наконец удалось расстегнуть пуговицу, и, стараясь казаться веселой, мама добавила: – Ну, что, девчонки, давайте на стол накрывать, сейчас уже папа придет.

Ужин прошел, как всегда, с обычными разговорами, так же, как вчера, и позавчера, и много-много дней назад. Но все равно чувствовалось, что что-то произошло, и это «что-то» непременно должно отразиться на их обычной жизни, иначе мама бы так не переживала. Девочки время от времени поглядывали на родителей, пытаясь понять, в чем дело, но речь о неприятностях так и не зашла. «Может, показалось?» – решили девочки.

Перед сном Соня снова достала свою тетрадь, открыла ее на первой странице, перечитала все, что написала днем, подумала немного и дописала:

«Жаль, что у меня нет волшебной палочки…»

***

– Соня, вставай! В школу проспишь! – сквозь сон услышала Соня мамин голос.

– Мам, ну, еще пять минуточек… сон быстренько досмотрю… – и тут вдруг Соня встрепенулась: – Мама?! Ты сегодня дома? – от удивления она полностью проснулась, и сон тут же улетучился.

– Дома, – улыбнулась мама, – теперь я сама буду готовить вам завтрак по утрам и смотреть, что вы надели в школу, так что голоухая ты больше из дома не выйдешь.

– Ураааа!! – закричала Соня и запрыгала на кровати. – Мамочка, мне так нравится, когда ты дома! Я даже согласна носить шапку!

Соня спрыгнула с кровати и с разбегу обняла маму.

– Осторожно! Ты так меня уронишь! Смотри, какая уже большая, скоро выше меня будешь, а скачешь, как маленькая.

На самом деле до маминого роста Соне еще расти и расти. Это мама уж просто так сказала. Соня очень комплексовала из-за своей фигуры. То ли дело Наташка – высокая, стройная и красивая. Мальчишки давно за ней бегали. А Соня была невысокого роста, да к тому же еще пухлая и какая-то несуразная. Какая уж там талия и ноги? Она и собственные руки-то не знала, куда деть. Они вечно ей мешали! Так как природа обделила ее красотой, решив не делить ее между сестрами, а щедро отсыпать одной Наташке, то Соня старалась брать интеллектом, часами зависая в библиотеке над книгами. Жаль только, одноклассники интеллект совсем не ценили, даже наоборот, поэтому и его приходилось скрывать. Вот и получалось, что Соне нечем было поразить одноклассников, и они, замечая лишь недостатки, смеялись и издевались над ней. Есть такая категория людей, которые возвышают свое «я», унижая других.

Наташа уже завтракала на кухне. Обычно она занималась их сборами в школу, потому что родители очень рано уходили на работу, и девочки в это время еще спали, так что ранний подъем вошел у нее привычку. С хорошим настроением Соня вытащила из-под матраса свой дневник и побежала с ним в ванную, чтоб запечатлеть этот самый момент хорошего настроения:

«11 марта.

Дорогой Дневник! У меня отличная новость! Сегодня самый счастливый день! Сегодня меня разбудила не Наташка, как обычно, а мама! Представляешь? Мама дома! Она не ушла на работу! А это значит, что у нас будут блины и пирожки, и прочие разные вкусности!! Раз с утра такие отличные новости, то и день должен быть отличным. Как ты думаешь?»

Соня быстро почистила зубы, умылась, надела свою обычную школьную юбку и пиджак. Другие девочки почти каждый день меняли наряды, а у Сони была только эта юбка и пиджак. Нет, она, конечно, надевала разные блузки, их было целых три штуки, две остались от Наташи, и одну купили специально для Сони. Но блузками никого не удивишь, тем более, это в понятии Сони их было «целых три», а в понятии других девочек из класса их было «всего лишь три». Когда дома мама говорила, что школьная форма должна быть строгой и опрятной, Соня соглашалась. И даже видела себя в зеркале, пусть не суперской красавицей, но вполне нормальной, прилично одетой девочкой. Даже появлялась уверенность, и Соня кокетничала, глядя на свое отражение. Но стоило только зайти в класс, всю уверенность как рукой снимало. Похоже, кроме нее, никто не считал, что школьная форма должна быть строгой. Шахина, так вообще, могла себе позволить заявиться во рваных джинсах и с голым животом. Учительница, конечно, делала ей замечание, ставя в пример внешний вид Сони, на что Шахина только хохотала. А Соня вздыхала, думая: «Зачем, ну, зачем опять обратили на нее внимание? Сидела же тихонько, никого не трогала. Теперь насмешек будет еще больше!»

По пути в школу Соня весело болтала сумкой. Настроение было такое хорошее, что даже Семенова не испортила бы его, если бы сейчас появилась на пути.

– Здорово, что мама будет сидеть дома, правда? – спросила Соня у сестры.

– Чего здорового-то? Ты знаешь, почему она будет дома? Потому что ее уволили. Сократили из-за кризиса. Знаешь, что это такое?

Что такое кризис, Соня представляла смутно, объяснить не могла, но в общих чертах понимала, что это что-то плохое. А вот почему маму уволили, она понять не могла. Ведь мама каждое утро рано-рано уходила на работу и возвращалась домой уже поздно.

– Разве мама плохо работала? Почему ее уволили?

– Когда кризис, то не смотрят, хорошо или плохо работаешь, просто увольняют и все, потому что нет денег на зарплату… Так что теперь нам нужно будет забыть про свои желания, про новые игрушки, шмотки и поездки… ведь жить теперь придется на одну папину зарплату…

– Откуда ты все это знаешь?

– Я вчера вечером подслушала разговор родителей. Когда мы с тобой уже спать ушли, они на кухне разговаривали.

Сразу стало понятно, почему мама вчера была грустная. И настроение как-то сразу ухудшилось. Их семья и так была не то, что не богатой, а даже наоборот – бедной, а тут такое… Как там сказала Наташа? «Забыть про свои желания, про новые игрушки, шмотки и поездки»? Так они и не требовали никогда ничего. Одежда покупалась по необходимости, в игрушки девочки давно уже не играли, – что они, маленькие, что ли? Поездки… Соня попыталась вспомнить, когда они куда-то ездили. На пикник прошлым летом. Но Соня и понятия не имела, что это дорого. Не на курорт же, в самом-то деле. А желания уже давно Соня держала при себе. Желания стали мечтами, вроде той волшебной палочки. Но даже Соня понимала, что прожить только лишь на папину зарплату – это слишком сложно.

Так, с печальными мыслями, Соня зашла в свой класс. Стараясь быть как можно незаметнее, опустив голову и глядя в пол, она пробралась на свое место, плюхнулась на стул и торопливо стала рыться в сумке, доставая учебники и поправляя сползающие с носа очки.

– О! Вот и наша красавица пожаловала! – Соня услышала за спиной голос Маринки Шахиной.

Соня тяжело вздохнула: остаться незамеченной не получилось. Маринка была, действительно, красавица, самая красивая в классе. Трое мальчишек из класса точно были влюблены в нее, и это не считая тайных поклонников. А уж, сколько из всей школы – вообще неизвестно, потому что не каждый решался к ней подойти. Она была высокая, стройная, красивая блондинка, как будто сошедшая с обложки модного журнала. При очень светлых волосах у нее были темные брови и ресницы, придающие ее лицу четкость. Не было у нее той размытости черт, которая часто встречается у белобрысых. Да и назвать Маринку белобрысой никому в голову не приходило, она носила гордое звание блондинки. Ее ухоженные волосы всегда были уложены в красивую прическу, каждый день разную. Даже хвост – казалось бы, уж чего особенного может быть в хвосте, – но и тут волосок к волоску. А если и выбьется прядь, то как будто специально. Не то что у Сони – наспех собранные на затылке волосы и замотанные резинкой. Мама не успевала ее заплести, а у Наташи своих дел хватало. Да Соня и не придавала особого значения своей прическе, вспоминала про нее только, когда рядом оказывалась Маринка. Вспоминала и стыдилась.

Одевалась Маринка всегда стильно и модно, не с рынка и не с распродаж, и уж тем более не в «сэконде», а в дорогих магазинах, и частенько этим хвасталась. Да, красотой она могла хоть кого затмить. Но была она настолько же злая, насколько красивая. Ей доставляло удовольствие довести кого-нибудь до слез. Правда, она редко сама делала гадости, для этого у нее была Семенова и другие подружки. Чтоб заслужить ее личное внимание к своей персоне, нужно было очень постараться. И, похоже, что Соне это удалось. Она сделала вид, что не слышит, хотя поняла, что Маринка обратилась именно к ней.

– Муха! Что молчишь? Или очки на уши давят? Не слышишь, что ли? – не унималась местная красавица под смех одноклассников.

Соня покраснела и еще более сосредоточенно закопошилась в сумке. Спасительный звонок на урок прозвенел как раз вовремя.

День был обычным. После первого урока Шахина забыла о существовании Сони, нашла себе более интересные занятия, чем доставать ее, поэтому Соня спокойно и незаметно отсидела на своем месте все уроки.

А вечером написала в дневник:

« Сегодня ужасный день… Мама старается выглядеть веселой, но мы с Наташкой теперь знаем правду. Как все-таки жалко, что у меня нет волшебной палочки… Я бы сделала так, чтоб люди не обижали друг друга, чтоб никого не увольняли, а посуда мылась бы сама!»

***

– Соня!.. Вставай! Посмотри, что я тебе вчера купила!

Соня приоткрыла один глаз. Купила? Разве теперь не нужно навсегда забыть о новых игрушках, шмотках и поездках, как вчера сказала Наташа? Или все это ей снится? Соня приподнялась на кровати и увидела улыбающуюся маму, а в руках у нее какую-то новую вещь. Новую! С бирочкой на веревочке! Не старую Наташкину, которая стала той мала, а новую! Даже не имеет значения, что это за вещь, главное, что она совсем новая, из магазина, и что она для нее – для Сони! Соня торопливо выскочила из-под одеяла, путаясь в постельном белье и собственных ногах, схватила в охапку это нечто нежно-сиреневое и зарылась в него лицом, вдыхая чудный магазинный запах.

– Новая… – с блаженной улыбкой прошептала Соня. – А почему вчера не показала?

– Хотела тебе сегодня сюрприз сделать, чтоб с утра настроение было хорошее. А то за ночь ты бы уже успокоилась и не была бы такой радостной, – мама обняла Соню и поцеловала.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – запрыгала Соня и снова зарылась носом в обновку.

Наташка, улыбаясь, выглянула из кухни:

– Ты так в школу опоздаешь, пока нюхаешь.

Соня еще пару раз подпрыгнула и побежала одеваться. Обновка оказалась джемпером. Простеньким по фасону, но чудесным по цвету. Торопливо нарядившись, Соня подбежала к большому напольному зеркалу, стоящему на резных подпорках возле стены. Близоруко сощурив глаза, Соня всмотрелась в свое отражение. Потом торопливо добежала до стола, наспех напялила на нос очки с толстенными линзами, которые сразу, как по волшебству, уменьшили ее глаза, изменив все лицо, и снова подбежала к зеркалу. Да, джемпер был прекрасен! Соня и сама, несмотря на то, что не была избалована нарядами, заметила, что он ей явно идет. И даже со старой юбкой, которую носила еще Наташка, этот джемпер смотрелся восхитительно. Он, наверное, с любой вещью смотрелся бы хорошо, потому что сам был удивительно хорош. Соня не могла насмотреться на свое отражение в зеркале. Она смотрела и улыбалась, и не обращала сегодня внимания на свою полноту и на несуразность фигуры, на очки и подростковые прыщи, на черные непослушные волосы и на руки, которые она никогда не знала, куда деть. Соня расправила плечи, выпрямилась и подняла подбородок. А так она, вроде бы, даже стала выше и стройнее. Да, сегодня она себе определенно нравилась!

– Дай-ка я приберу тебе волосы, – сказала мама.

– Мам, я лучше с хвостом, как обычно, – сморщилась Соня, представив, как это долго и утомительно – вот так стоять и ждать, пока мама приведет в порядок ее шевелюру.

– Давай-давай! Я же не буду делать тебе вычурную прическу. Просто я хочу красиво уложить волосы моей девочке. Мне будет очень приятно, – улыбнулась мама.

Соня послушно встала рядом с мамой, и та аккуратно, прядь за прядью, принялась расчесывать ее длинные, густые черные волосы.

– Мама, а почему у тебя, у папы и у Наташки волосы светлые, а у меня – темные? На кого я похожа? – спросила Соня, глядя на мамино отражение в зеркале.

– На мою бабушку. Тебе она будет прабабушка. У нее были такие же красивые волосы, как у тебя, – ответила мама, переплетая длинные пряди в косы.

– Красивые? – удивилась Соня и скривила лицо. – Да я с ними уже одиннадцать лет мучаюсь! Чего же красивого в такой черноте? Вот у Наташки красивые. Я бы тоже хотела такие светлые…

Соня подумала про Маринку Шахину. Вряд ли та стала бы нападать на нее, если бы она тоже была прекрасной блондинкой.

– Просто ты сейчас еще пока маленькая и не понимаешь, какое богатство – твои волосы, – улыбнулась мама и поцеловала Соню в макушку, – и какое удовольствие прикасаться к ним.

Соня хмыкнула и пожала плечами. Маме, конечно, лучше знать, но пока волосы приносили Соне больше разочарований, чем радости. Она повернулась одним боком, потом другим, критически разглядывая себя в зеркало. С заплетенной косой, и правда, было лучше, чем с топорщащимся во все стороны хвостом. Да, сегодня она была определенно хороша! Соня даже улыбнулась и игриво подмигнула своему отражению, что делала крайне редко.

– Мам? А какая она была? – спросила Соня, рассматривая себя в зеркале.

– Кто?

– Ну, прабабушка…

– Хорошая… – мама задумчиво улыбнулась, – и очень добрая. Только загадочная. У нее все время были какие-то секреты, которые она никому не рассказывала. А еще я помню из своих детских воспоминаний, что она все время куда-то пропадала…

– Как это? – Соня удивленно вытаращила глаза.

– Ну… исчезала, – мама поводила в воздухе руками, подбирая слова.

– Ооо! – восторженно протянула Соня, рисуя в воображении таинственное исчезновение прабабушки.

– Ну что ты окаешь? Ничего там такого странного не было. Просто она неожиданно куда-то уходила, потом так же неожиданно снова появлялась, и никто не знал, где она была, а на вопросы бабушка только хитро улыбалась. Не знаю, может, к подруге уходила… Просто напускала на себя таинственность.

Соня ничего не ответила, она уже представляла себе увлекательную жизнь загадочной прабабушки, и даже мама не смогла бы ее сейчас разубедить в том, что бабушка была, действительно, таинственная и странная. И вот бы было здорово – разгадать ее секреты! Соня еще раз посмотрела на себя в зеркало, провела рукой по своим черным, как крыло ворона, волосам, и с отличным настроением направилась в школу.

Самое страшное всегда было зайти с утра в класс. Вся решительность, накопленная дома, перед дверью кабинета вдруг куда-то улетучивалась, оставался только страх и ожидание насмешек. Соня набрала побольше воздуха, медленно выдохнула и решительно открыла дверь.

– О! Муха-то в обновке! – злорадно воскликнула Ленка Семенова, и весь класс повернулся в сторону Сони.

Сразу позабылась та горделивая осанка, которую она примеряла дома перед зеркалом. Стараясь не запнуться, потому что ноги стали вдруг ватными, под любопытными взглядами всего класса, Соня прошла к своему месту и села. Только тогда она, словно обретя невидимую защиту, потихоньку выдохнула, выпуская напряжение.

– Что, Муха, по магазинам поношенных вещей пробежалась? А на юбчонку денег не хватило? – под общий смех веселилась Семенова. Сама она одевалась всегда ярко и модно, и с гордостью носила свои вещи, высоко задрав нос.

– Нет, она просто решила все сразу не надевать, растянуть удовольствие, – гоготал Карпин.

Сонины щеки вспыхнули, она сжала кулаки и вскочила, готовая броситься на обидчиков. Чем вызвала новую волну веселья.

– Смотрите-ка, Муха сейчас взлетит!

– Да, куда ей! Бескрылой-то!

– Ха-ха!! Бескрылая Муха!

– В новой кофте!

Зазвенел звонок, И это означало, что мучения пока приостановлены. Ребята стали расходиться по своим местам, Соня с дрожащими от обиды губами постаралась взять себя в руки и успокоиться, но никак не могла справиться со злостью и обидой. Сколько одноклассники еще будут над ней издеваться? Когда же им, наконец, это надоест? Почувствовав, что вот-вот из глаз брызнут слезы, Соня схватила со стола учебники, сумку, вскочила и побежала к выходу. Еще чего не хватало показать им, что она плачет! Не дождутся! В дверях она столкнулась с учительницей и чуть не сшибла ее с ног.