Мертвая Академия

Это помещение, чтобы участники аниме пати переодевались, – решила я. Повернулась спросить и остолбенела: в коридоре никого не было.

Тишина и темнота по углам клубилась-шевелилась, а под потолком горела одинокая тусклая лампочка Ильича.

Я огляделась и вздрогнула. Мороз пробежал по коже: слишком одиноко и пустынно, безжизненно, как будто все мертво. Тени в углах зашептались, ног коснулся холод. Я посмотрела вниз: обтекая мои бархатные туфли, в комнату вползал туман.

Совсем пострашнело, шепот голосов стал различим, и в темноте по углам на меня глядели пустыми глазницами призрачные лица.

– Жи-ивая-я-я-я! – раздался змеиный шепот, и я, взвизгнув, влетела в комнату. Хлопнула дверью, задвинув задвижку, для надежности подперев стулом.

Нервы ни к черту, мерещится всякое!

В комнате было тихо, но это уже была другая тишина, живая.

В углу скреблись и попискивали мыши. Мой недавний знакомец сидел в самой высокой нише и пялился в окно.

* * *

Я несмело прошлась по комнате.

Меня игнорировали. Ну и ладно!

Я подошла к окну и выглянула наружу.

В стекле отражался мой всклокоченный помятый образ. Разбитая голова была перетянута странным черным готишным сетчатым бинтом, завязанным аккуратным бантиком на виске.

Я решила, что это специальная пропитка с экстрактом древесного угля для дезинфекции, поэтому такой темный цвет. Попробовав рукой затылок, я нащупала влажную марлю. Видно, ударилась до крови.

На моих наручных золотых часах было четыре утра. За окном все еще темно, рассвет еще не скоро, а меня рубит со страшной силой. Глаза слипаются, горят, как будто в них насыпали песок, рот не закрывается зевая. Борьба с зевотой и сном проходила со счетом 1: 0 в их пользу, я позорно проигрывала.

Переночую здесь, утром извинюсь и на метро поеду домой. Только бы доползти до кровати, не заснуть стоя. Внезапно я услышала мелодию. По-моему, это была флейта, потом мужской мурлыкающий голос подхватил ее и стал тихо напевать, но я уже не могла игнорировать навязчивый мотивчик.

Две руки дотронулись до стекла, справа и слева от меня. Кисти были хоть и больше моих ладоней, прижатых к стеклу, но тонкие, с бледной, почти белой кожей.

Сама того не желая, я подхватила напев, мужской голос с небольшой хрипотцой шептал мне на ухо слова песни. Как жаль, что слов не разобрать. Это колыбельная?

Песня резко оборвалась, но зов не исчез, я все еще слышала эту мелодию, хотя в комнате была тишина.

Вздох потревожил волоски около моего уха, кто-то втянул носом воздух и выдохнул через рот. Мои глаза невидяще смотрели в пространство, в голове крутился, зомбируя и лишая мыслей, вампирский зов.

Нежное прикосновение к шее, поглаживание. Кто-то предвкушающе терся приоткрытыми губами, обдавая горячим дыханием кожу. Шершавый язык лизнул, пробуя на вкус, вспоминая первый раз там, на кладбище. Я все так же безучастно улыбалась.

С моего плеча, не удержавшись, стянули платье. Серия огненных поцелуев обожгла руку, плечо и шею. Ощутив нежные прикосновения, я закрыла глаза и наклонила голову, хотелось спать.

Губы задержались на яремной вене долгим поцелуем.

Над ухом раздался безнадежный вздох.

– Это будет не больно, ты просто заснешь, – прошептали мне.

Мой уставший, истерзанный полночными приглючениями мозг выцепил кодовое слово, мысль напрямую подключилась к языку:

– Спать? Спать!

За моей спиной взвыли, как от боли. Упали бревном на пол. Рычание вперемешку с богохульствами теперь раздавалось откуда-то из района моих туфель.

Я же ничего не видела и не слышала, мурлыкая навязчивый мотивчик, полной дуркой улыбаясь своему отражению. Когда идея, пройдя извилистые коридоры внутреннего уха, дошла до мозга, я выдала:

– Да, спать. Хочу спать. Отнесите меня в кроватку.

С пола вскочили, меня подхватили на руки и со звериными неразборчивыми воплями швырнули на кровать.

Я подпрыгнула на мягких пружинах, в полете над кроватью перевернулась на правый бочок, подложила руки под щеку. Когда моя голова коснулась подушки, я уже засыпала.

Мне мешали уснуть. Крики, вопли, матершинная ругань с участием мандрагоры и какого-то лешего, а также звуки разбиваемой мебели не давали погрузиться полностью в объятья Морфея. А ведь мне уже почти начало что-то сниться.

– Успогойся, заткнись и ляг, я спать хочу, нет мочи, а ты мешаешь, – со злостью громко выкрикнула я, не открывая глаз. Кто-то взвыл и плюхнулся рядом. Над ухом раздалось злобное сопение.

Мне уже что-то снилось, обрывки чар Морфея колыхали меня на поверхности сознания. Почему-то примерещилось, что я в лесу. Сплю с Машкой в палатке. У нас с подругой и друзьями вылазка на природу с ночевкой и шашлыками.

– Холодно, – пожаловалась я. За спиной кто-то взвыл: – Опять! Не смей приказывать! – Заматерился, поминая всех святых и ведьмину кровь. Голос был уже знакомый, теплый, почти родной и немного жалобный. Меня накрыли толстым одеялом, замотали в ткань, как в кокон, и я уплыла в мир сновидений.

* * *

Рядом со мной храпел мужик. Судя по богатырскому храпу, он был здоровый, как боров. Лежать было неудобно, меня зажимали со всех сторон. Судя по всему, ночевать в комнату набилась куча народу.

Я выпуталась из одеяла, приподняла голову: нет, это был не мужик. Это был бульдог, который, положив голову на мой живот, задавал такого храпака, что от каждого его вздоха тряслась хрустальная люстра.

Монстрик чихнул, открыл красные заспанные глазки и поднял голову. Тут же другой конец зверюги, за неимением хвоста, заходил ходуном из стороны в сторону. Барбос приветливо гавкнул хриплым басом. У собаки были торчащие к потолку клыки, которым позавидовал бы любой саблезубый тигр. Круглые, как блюдца, выпуклые карие глаза навыкате. Морда выглядела так, будто по ней ударили кирпичом. Купированные уши торчали странными рогульками, походившими на два расщепленных демонических рога. Хвост отсутствовал. Окрас был странного черно-зеленого оттенка.

Во уроды, даже собаку разрисовали и нарядили, – мелькнуло у меня в голове.

Рядом кто-то хрюкнул во сне и завозился, я повернула в голову и зажала рот ладонями.

Давешний знакомый валялся тут же, поверх одеяла, совершенно голый!

В животе заурчало.

Отстой! Как громко! И денег в сумке мало, не на что купить даже пирожок. Тут я внезапно вспомнила про конфеты, сунутые мне в руки пьяным бухгалтером Костей.

Они лежали в моей сумочке, завернутые в салфетку. Здраво рассудив: не пропадать же добру, я захомячила их туда. Накануне я даже не взглянула на них, теперь они стали желанной добычей. Голодный зоркий взгляд высмотрел сумочку-кошелек на тонком ремешке. Аксессуар валялся на полу около окна.

Тихо, как мышка, выбравшись из-под одеяла, чтобы не разбудить косплеющего под Адама парня, я скользнула к сумочке.

Тонкий аромат бельгийского шоколада, тающего сладкой пленкой на языке, вызвал у меня приступ эйфории. Несмотря на пьяную начинку, я опустошила салфетку наполовину. Ох, не стоило этого делать на голодный-то желудок, мне по факту достаточно нюхнуть пробку, чтобы закружилась голова, а чудить так, как я на трезвую голову, не умеет даже самый опытный опрокидыватель стопок.

Но тело настырно требовало калорий и наркотического успокоения после полуночных нервов. И оно получило все, что хотело: салфетка вмиг опустела. Облизывая испачканный в шоколаде палец, я услышала шорох за спиной.

Пока я хомячила шоколад, сзади кто-то подкрался, стремительная бледная ладонь зажала мой рот.

– Наконец-то! Тишина. Ни звука! – послышалось над моим ухом.

Я ощутила поток головокружительной энергии. Вампирской зов ударил в меня, как ультразвуковая волна, оглушил, подчинил своей воле, и я поняла: если сейчас он попросит прыгнуть в окно, сделаю это. Прикажет раздеться и пройти по московским улицам голяком – с радостью! Все что угодно, любое желание!

Одна часть моего мозга чувствовала неописуемый, неудержимый щенячий восторг только от того, что его руки прикасались ко мне. Вторая была в глубоком шоке и ступоре, лишь это спасло меня от гибели. Сдержало порыв кинуться в его объятья, сорвать с себя одежду, отдаться ему, подчиниться.

Его гипноз слишком сильно влиял на меня, превращая внешность в общем-то симпатичного парня в сногсшибательного красавца и темного принца. Однако этот зов давал мне право видеть скрываемую правду, как будто компенсируя потерю рассудка и самообладания. Под воздействием этой необычной магии подчинения я увидела, как выглядит мой ночной знакомый на самом деле, тогда я поняла – он не человек!

На меня смотрели горящие страстью кроваво-красные глаза, бешеные от неутоленной жажды. Мраморное лицо бело как снег, кожа прозрачна и тонка. Сквозь нее просвечивали пульсирующие вены. Веки с трупным синеватым оттенком, вокруг глаз залегли тени. Всю эту ситуацию немного спасали густые черные ресницы на ярких пугающих глазах с потусторонней чертовщиной. Но взгляд их был печальным и жалостливым, как будто именно я подчинила вампира своей воле, а не он меня держит, прижав к полу. И это потустороннее страшилище мне нравилось? Да!

Больше всего пугала не внешность (я похуже после бессонной ночи в интернете выгляжу), в ступор меня вогнал стальной нечеловеческий захват бледных ладоней. Я крутила свои запястья в кольце его пальцев, было похоже, как будто обдираю кожу о камень.

Вторая часть моего сознания успела очнуться, но не вовремя среагировать.

– Прости меня, – прошептали бледные губы, – мне придется тебя убить.

Меня накрыло шатром из густых темных волос. Шею пронзила острая боль, потому что на этот раз не было лишающей чувствительности вампирской слюны. Я поняла – погибаю, уже погибла и готова буду отдать жизнь за возможность еще раз почувствовать это наслаждение. Эти прекрасные ощущения.

Вторая сумасшедшая часть меня, захваченная в плен вампирским зовом, взорвалась ликующим салютом чувств. Меня захлестнуло и унесло в бездну сладострастия.

Что я кричала – не помню. Помню только, что, несмотря на стальной захват, выгнулась дугой, пытаясь приблизиться к моему мучителю, прикоснуться к нему всей поверхностью тела. Дальше – провал в памяти.

Ликующий зов грохотал в ушах симфонией абсолюта, сжигая меня во взрыве блаженства.

Сознание вернулось ко мне и встало на место, лишь когда вампир, делая свое темное дело, прижал меня коленом к земле. Не сумев совладать с моей неистовостью, лег на меня. Тяжесть чужого тела пробудила мою дремавшую половину сознания, заставила занервничать и надавать пинков защитным функциям организма, которые от незабываемых впечатлений растеклись никчемной лужицей.

Я почувствовала на себе его горячую тяжесть и что-то тугое, наполненное, упиравшееся в бедро. Минуту назад его тело было холодным как лед, а теперь пылало. Совращенная часть моего сознания, не успокаиваясь, потянулась к нему в ответ, мои зубы царапнули теплую кожу, от чего вампир потерял контроль. Моя рука вырвалась из захвата и запуталась в волосах.

Дьявольский искуситель и сам был не рад тому, что напал на такую неугомонную жертву. Он дышал часто. Прерывисто. Я явно мешала ему ответными ласками пить кровь и убивать меня. Но мне тоже хотелось насладиться в последний раз. Так вот как это происходит: жертва сама, добровольно идет в пасть хищнику и отдается ему, желая умереть, но напоследок испытав райское блаженство.

– Да успокойся же ты и лежи смирно, когда тебя убивают! – воскликнул он, отрываясь от моей вены.

«Так быстро? И это все? Я требую продолжения банкета!» – вопила моя безумная часть.

Вампир поперхнулся, закашлялся.

– Что это? – Капля моей крови соскользнула из уголка его губ на мое лицо. Я зажмурила глаз.

– Это… это спирт? Ты пьяная?

От этого возгласа мое сознание чуток прояснилось.

– Ик! – подтвердила я, признавая, что в адекватном состоянии не стала бы извиваться ужом под парнем, стараясь лизнуть его в шею, как собака.

Спаситель, пытавшийся убить меня, недоуменно сел. Потом согнулся, схватившись за живот. Лицо скрылось под водопадом волос, оттуда был слышен только придушенный хрип, вскоре перешедший в львиное рычание.

– Ты ведьма, что ли? Ты меня отравила!

К моему кошмару убивец выгнулся, лицо его исказилось, из пальцев вылезли когти и впились в грудь. По-видимому, алкоголь сжигал его изнутри.

– А-а-а-а!!! – закричал он выгибаясь. Из тела вампира заструился туман, в мгновение ока он осел горкой дымящегося пепла на ковре.

В ужасе я вскочила, попятилась, глядя на то, что осталось от того, кто всего минуту назад лежал со мной рядом.

«Я ЕГО УБИЛА!» – молнией пронеслось в голове. Я развернулась и в страхе от содеянного дала деру.

Коридоры извивались передо мной узкими змеями. Темные, мрачные.

«Где я?! Быстрее, выбраться на улицу! В метро, к ментам!»

Шоколадный алкоголь дошел до моих коленок и лодыжек, подкосив их, ударил в мозг, заставляя шататься по коридорам от стены к стене. Возможно, будь я трезва, смогла бы выбраться из этой заварушки с минимальным ущербом. Не зря я подозревала бухгалтера Костю и конфеты на предмет попадалова.

А действительно, был ли там только коньяк? Может, в конфеты запихали еще что-то, чтобы сделать девушку более сговорчивой? Слишком настырно он мне их предлагал. Теперь об этом не узнать. Голова кружилась, все вокруг плыло.

От стены отлепилось нечто. Только что была покрытая обоями стена, и вдруг из нее выплыло это, сформировалось в тело.

Живое, настоящее, холодное, как мрамор, и склизкое, как сопли, но настоящее тело, не костюм и не бутафория! Из пасти чудовища высунулся раздвоенный язык и попробовал на вкус воздух возле моего лица.

– Живая? – выдохнул он облачко пыли. – Девица! – уже удовлетворенно.

– И-и-и-и-и-и! – завизжала я и, подхватив свое пьяное тело, понеслась по коридору, сбивая все на своем пути.

«Что это за чертовщина такая? Это уже не смешно! Говорила мне подруга, что сверхъестественное существует, и почему я ей не верила?

Я свернула за угол и впечаталась лицом в чью-то голую грудь.

Горячая человеческая кожа.

«С чешуей?!»

Я выдохнула, подняла глаза.

Передо мной стоял высокий отдаленно знакомый, э… человек? Некий индивид мужского пола. Голый, мокрый, с обмотанным полотенцем вокруг бедер. С прядки белых волос падали капли воды, как будто он только что вышел из ванной, да так оно, скорее всего, и было, догадалась я.

– А я думаю, кто здесь визжит, как резаный? – мурлыкнул незнакомец. – Все адепты давно в своих комнатах к тому же… – беловолосый сделал паузу, и я поняла, на кого он был похож внешностью и манерой говорить. На змеиноподобного Лорда с аниме пати. – Это мужское общежитие, – с намеком продолжил он, и на меня обрушились тонны обаяния.

«Дыши, Вита, дыши! Не захлебнись от желания и слюны! Помни, это все бухгалтерские конфеты! Рассудок твой встанет на место – когда протрезвеешь», – добавила я про себя.

Что-то защекотало шею, я заторможенно подняла руку, все еще смотря в эти гипнотизирующие глаза.

Змеиновидный гад поднес когтистую руку к моей шее, двигался он молниеносно! Подхватил капельку крови, стекающую по ключице, и засунул себе в рот, пососал палец. Глаза его мечтательно закатились к потолку.

– А ты сладкая, мышка! – От этого вожделеющего хриплого шепота у меня на спине выросли воображаемые ледяные сосульки, промаршировали вдоль позвоночника и вернулись обратно к мозжечку.

Меня передернуло. Он меня тоже хочет съесть?

– Милый! Где ты? – послышался излишне манерный голосок из-за двери, по соседству с которой мы стояли.

Щелкнул замок, створка открылась. Краем глаза я увидела девушку с зелеными, как тина, волосами и бледно-голубой кожей, с нее капала вода.

Незнакомец наклонился ко мне, я впечаталась в стену, пытаясь продавить ее лопатками. Стена стояла прочно, не пуская.

Рука чешуйчатолицего толкнула девушку в грудь, схватила ручку двери и дернула на себя, захлопывая ее.

«Он слишком близко!» – запаниковало мое сознание.

Парень втянул воздух около моего лица. Я выдохнула, стараясь дышать в сторону, чтобы не позориться перед красивым незнакомцем. Кусать он меня не собирался, и на том спасибо!

– Шоколад с коньяком! – с восторгом воскликнул он.

«Ну и нюх у него, черт возьми! Сейчас сквозь пол со стыда провалюсь». Но беловолосый вовсе не пытался меня стыдить за то, что я банально умудрилась напиться конфетами!

– Умница, подготовилась. Изящное решение, – одобрил он. – Лучше, чем чеснок или перец, действенней во сто крат! А теперь, мышка, – змеевидный гад взял прядку моих волос, пропустил ее через пальцы, – расскажи мне, что ты делаешь в нашем мире?

– Знаешь, я, наверно, пойду! – попыталась уползти по стеночке.

– Стой! – Его глаза приказали не двигаться, рука с когтями попыталась меня остановить.

Наверно, это было наитие, или алкоголь начал буянить в моей крови. Зажмурившись, я резко нагнулась и сдернула полотенце с бедер беловолосого. Гипнотизер схватился за падающую тряпку. Когда он замотал себя обратно и попытался просверлить меня злобным взглядом, мои голые пятки сверкали в конце коридора.

Двери. Сплошные двери и комнаты за ними, пустые, гулкие, незнакомые. Выход! Боже, помоги мне найти выход! Не хочу знакомиться с еще одним костюмированным гадом.

Я вломилась какую-то дверь, за ней лестница вниз. Меня обдало волнами подвальной сырости, босые ноги мерзли. Впереди замаячил еще один проход, я устремилась туда. Потом в другую дверь, в ней еще одна, я в третьей комнате. Мои бездумные метания заводили меня все дальше и дальше.

«Где выход? – Спотыкаясь о мебель, я ползала по темному помещению. – Ничего не видно – хоть глаз выколи!»

Взгляд различил тонкую полоску света под очередной дверью, руки нашарили ручку.

«Свобода!» – Я рывком распахнула дверь. Клубы пара в свете горящих свечей окутали меня. Из мокрого тумана на меня надвинулась тень, коснулась.

Горячее. Влажное. Мужское! Шипастое!

Я завопила от неожиданности, кто-то заорал в ответ на два голоса. Мужских голоса!

В меня кинули мочалкой, мокрый мыльный шар чпокнулся прямо в лицо, ослепляя. Я шарахнулась в сторону. Глаза нестерпимо щипало. Нога наступила на оброненный кусок мыла и поехала, набирая скорость. Налетела на дверь плечом, меня вынесло вон из парилки. На ощупь нашла очередную дверь и, как слепая мышь, ощупывая ногой пол, вошла в нее. Вслед донеслось:

– Кто это был, ты видел? Нападение?

Конец диалога я не расслышала, потому что земля ушла из-под ног, и я плавненько скользнула вниз, в неизвестность.

Приземлилась на удивление мягко, в кучу чего-то рыхлого и влажного.

Щурясь, как слепой крот, вылезла из кучи листьев. Приятный ветерок холодил сырую от пара одежду.

Глаза заливал поток слез. Когда я проморгалась и смогла отчетливо видеть, моему взору предстало самое желанное зрелище: кованые кладбищенские ворота. Не думая, рванула к ним.

Повисла на воротах, тряся решетку.

– Выпустите! – орала я.

– Успокойся, ненормальная, – послышался презрительный голос со стоящего рядом дерева. – Если тебе наружу – калитка сбоку. Я нащупала металлическую ручку, рванула на себя – не поддается, подергала. Сообразила, толкнула от себя. Скрип ржавого железа, и я на воле.

– Спасибо! – крикнула я неизвестной избавительнице и побежала прочь.

– Да не за что, – произнес голос из листвы. – Зомби тоже надо кушать. А то они отощали, тренироваться на них скучно. Отъедятся и сразу стане-е-ет веселее-е, – протянул глумливый замогильный голос.

* * *

Я бежала сквозь переплетение ветвей, огибая развалившиеся надгробия. Босые ступни мерзли в мокрой траве, бежать было больно, но верные ноги уносили меня все дальше и дальше. Могилы не кончались, плавно переходя в еловый лес.

Постепенно стала понимать: это уже не московское кладбище, это какие-то другие захоронения, и я все больше удаляюсь от города. Мимо меня проплыла поляна, заполненная старыми надгробиями. Больше всего среди них мне запомнилась красивая статуя с грустным лицом и печальными глазами ангела. Не останавливаться! Рано или поздно я выйду на какое-нибудь шоссе и там меня подберет машина.

Под разлапистыми густыми ветвями было еще страшнее, совсем потемнело, свет луны не проникал сюда. Сосны и ели были наполовину лишены иголок. Голые кривые ветви цеплялись за одежду. Лес рос прямо из древнего некрополя, могильные плиты больше походили на вытравленные ветром и дождем округлые дольмены. Чащоба не кончалась, столь желанной бетонной дроги, еще теплой от жаркого солнца, Бог мне не послал.

Босые ноги кололи острые камешки и колючки, сама того не желая, я сбавила скорость и похромала к видневшемуся впереди просвету.

Поляна. То тут, то там валялись куски гранита, источенные временем. Что это было раньше, я не понимала, скорее всего, большой и древний могильный комплекс. Теперь все покрылось слоем земли и сухих сосновых иголок.

Я присела на надгробие, чтобы отдышаться, потерла ногу об ногу, пытаясь согреть заледеневшие пальцы. Подняла взгляд и встретилась с безжизненными глазами ангела. Босые ноги гудели от долгой ходьбы, получалось, что все было зря. Сама того не замечая, бродила по лесу кругами и вернулась в то же место. Я начинала замерзать, влажное платье свисало с меня тряпицей, один рукав был слегка оторван. Ступня нестерпимо болела: я наступила на шишку, поранившись. Пришлось задрать ногу и посмотреть.

Крови не было, только немного содранная кожа. Отыскала растущий рядом с могильной плитой подорожник, послюнявила и прилепила. Не очень гигиенично, но все же хоть что-то. Когда доберусь до цивилизации, промою рану как следует и перебинтую.

Внезапно лес стих, перестали петь птицы, умолкли насекомые. Я огляделась. Меня захватило в свои объятия стойкое ощущение, что на меня что-то надвигается, близится, крадется. В лесу я была не одна.

Оно – то, чего я не видела, но чувствовала – кралось по кустам, уходя от моего ищущего взгляда, пряталось в тени, наблюдая. Кусты легонько шуршали, потревоженные ветерком, который пробрался сюда сквозь густые ветви деревьев, но ни звука хрустящих веток, ни шороха опавшей листвы и еловых иголок. Нечто ступало так мягко, так неслышно.

Взгляд. На меня смотрели, изучали. Мурашки подняли волоски на моих руках, прогалопировали по рукам и предплечьям, я поежилась.

В темноте под деревьями засопели, кто-то большой втягивал носом воздух. Медведь? Смогу ли я убежать или залезть на дерево?

Сквозь листву сверкнули глаза, погасли. В лунном луче появились длинная серая морда, широкий лоб. Тот, кто прятался в кустах, вышел на поляну, аккуратно ступая лохматыми лапами.

Волк. Здоровый, как лошадь. Я примерзла попой к кладбищенской плите и замерла в надежде стать невидимой на самом деле, испариться, исчезнуть из этого мира.

Мокрый черный нос размером с мой кулак, принюхивался, раздвигал траву, полз ко мне, и я поняла: именно из тех кустов я вышла на эту поляну. Зверь шел по моему следу, по-видимому, уже давно.

Сопливый нос приближался, ползя по земле зигзагами от одного отпечатка моей босой ноги до другого, втягивая запах кожи.

Зажмурившись, я вытерпела холодное прикосновение пупырчатой кожи к моему большому пальцу. Ни жива ни мертва, я в ужасе ощутила, как нос, обдавая холодом и оставляя влажную дорожку на моей ноге, стал медленно подниматься выше.

Святые небеса! Он понюхал мою… Мою… Я даже стесняюсь сказать то слово, куда сунул нос этот лохматый хищник. Инстинктивно я сдвинула колени. Волк чихнул и засопел носом, принюхиваясь поподробнее уже издалека. М-да, гуляющая в лесу Красная Шапочка нарвалась на волка-извращенца.

Меня сейчас съедят, вот так просто и бесславно, я не умру, зарытая в землю, не буду убита ненормальным, косящим под вампира сумасшедшим, очень убедительно косящим, надо сказать. Теперь все встало на свои места, меня съест волк, мутант-переросток.

Зверь обнюхал содранные коленки, полизал ступню. Я все еще сидела, положив ногу на ногу.

На меня нахлынуло спокойствие – вот так прям сразу и полностью. Хватит, намучилась, я готова, можно и умереть.

Но смерть пришла не оттуда, откуда я ее ждала, она пришла из-под земли. Мягкое, скользкое впилось в запястье. Я удивленно посмотрела на руку.

Ультразвуковой визг заставил подскочить серого зверя на метр и отпрыгнуть подальше.

Комья земли взлетали вверх, трава с ошметками перегноя фонтанами брызгала вокруг меня, могильные плиты трещали и крошились. Кладбище пришло в движение. Мраморный ангел пошатнулся, хрустнул у подножия, и изваяние полетело вниз. Столкнувшись с каменным крестом, статуя рассыпалась на тысячи осколков. Слева и справа на надгробия вылезали жуткие монстры. При виде их стало совсем плохо, я попыталась сдержаться, но меня вывернуло на траву, настолько сильно скрутило отвращение.

Наверно, мне после этого должно было полегчать, однако стало хуже: нагнувшись, я увидела свою кожу и мерзких белых червей. Извиваясь, жирные опарыши деловито ползли вверх по моей руке ближе к лицу, некоторые доползли уже до локтя.