Мерцание «Призрака»: лик смерти

ПРЕДИСЛОВИЕ

21 век видится каждому по-разному. Мы не знаем, каким он мог быть без того исторического груза, который пришёл к нам из глубин времен. Все в этом мире стало иначе. Новое время диктует другие правила игры в жизнь. В этой книге мы встретимся с героями разных разведывательных структур, которые борются с проявлениями непрекращающихся опасностей. Их призраки бродят по миру и ищут новые жертвы. Государства ведут друг с другом холодную войну. Союзники не всегда оказываются союзниками, иногда они просто пешки, но и пешки хотят быть ферзями.

Однако настоящие ферзи, которые называют себя серыми кардиналами, стоят особняком от всего и руководят миром, диктуя государствам свои правила игры.

Религиозные секты оспаривают общеизвестные догмы и ищут новых последователей, однако есть и те, кто борется с ними, не щадя ни их, ни себя.

Хочу напомнить, что все герои и события в книге являются плодом воображения писателя и к реальности не имеют никакого отношения! Но, быть может, читатель задумается, что все описанное ниже не такой уж и вымысел…

ПРОЛОГ

Сицилия. Палермо.

Море плавно облизывало каменистый берег, принося прохладу нагревшимся от солнца камням. Где-то далеко в морской дали всё было настолько безмятежным, что казалось, одно прикосновение к этому покою дарует человеку гармонию, которую постоянно ищут, хотя и понимают, что в жизни всё тяжело объяснить и тем более тяжело понять…

Город купался в лучах дневного солнца, прохладного в эту зиму, но все же дающего людям последнюю надежду, чтобы не унывать, а жить дальше! Жить и бороться.

Городские улочки были довольно многолюдными. Люди торопились доделать до сиесты ежедневную и, казалось бы, маловажную рутину. Взрывной темперамент помогал не падать духом от бесконечных проблем, решение которых занимало столько сил и времени.

Полицейские патрули и патрули карабинеров время от времени проезжали на своих «Альфа-Ромео», храня покой столицы Сицилии, где всегда хватало проблем. И дело было не только в козаностре, но и в других таких же небольших и рутинных проблемах.

Быстрые шаги постепенно прерывались на спокойную походку. Мужчина лет сорока пяти шел, постоянно оглядываясь по сторонам, словно пытаясь убежать от кого-то. Создавалось впечатление, что он ищет кого-то, кто следит за ним, хотя сам прекрасно мог раствориться в толпе и исчезнуть навсегда. Впрочем, убежать от себя за многие годы он так и не смог. Он понимал, что должен ещё что-то сделать для тех, кто рядом, но не задумывался, нужно это им или нет.

Он замер на мгновение, услышав оглушающий крик в ушах и, снова осмотревшись по сторонам, понял, что так звало его прошлое. Прошлое, в котором детские крики перемешивались со свистом и волной трассирующих пуль, выбивавших из песчано-каменистой земли пыль. Пыль, которая поднималась к самим небесам, которая становилась самим воздухом. Тем раскалённым воздухом, дневным маревом, обжигавшим лёгкие и кожу. Сицилия была чем-то похожа на те места… На тот проклятый всем и всеми Ближний Восток, где мира не будет никогда, а война никогда не закончится. «Там мир не нужен», – подумал мужчина, проведя по чуть вспотевшей гладко выбритой голове и овальному лицу. Его голубые глаза бросили взгляд на небольшую церковь, которая стояла прямо напротив него, и он, тяжело вздохнув, направился к главному входу, снова и снова слыша в своих ушах раздирающие вопли и крики. Смертники-мальчишки, которых приходилось убивать выстрелом в голову, были из бедных арабских семей и принимали исковерканную веру ислама за чистую монету. Религиозный фанатизм – очень страшное явление, и так было всегда и навсегда останется, что бы ни делали лидеры государств и спецслужбы. Терроризм победить никто не сможет, поскольку всегда кто-то будет к нему призывать и провоцировать, невзирая на то, что за ним рано или поздно начнут охоту, как за диким зверем…

Мужчина, которому на вид было лет сорок пять, потянул на себя дверь церкви и зашёл внутрь. Необычное чувство спокойствия охватило его. Он опустил правую руку в мраморную чашу со святой водой и перекрестился.

В церкви было пусто, только женщина преклонных лет прошла от исповедальни до выхода и исчезла за дверьми церкви.

Он осмотрелся по сторонам, бросая короткие взгляды на роспись на стенах, и медленно направился к алтарю по центральному проходу. Пустые скамейки ещё помнили посетителей утренней мессы, но теперь они стояли одиноко и ощущали благодать и тишину, царившую в доме Божьем.

Мужчина неспешно зашел в исповедальню и сел на стул. Внутри царила темнота, и лишь небольшой лучик света проникал через деревянное решечение со стороны святого отца.

– Святой отец, отпустите мне мои грехи, ибо я согрешил и прошу милости Божьей, – начал, опустив голову, мужчина.

– Что тебя тяготит, сын мой? – послышался голос святого отца

– Я много убивал! Иногда убивал, не думая о том, что несу зло, я думал, что просто выполняю приказ. Однажды я выстрелил мальчику-шахиду в голову, видя в нём террориста-смертника, а не ребёнка, который бы мог спокойно гонять мяч со своими сверстниками, а не искать рая, в который никогда не попадёт.

–Ты много грешил, сын мой! Однако Господь милостив и дарует тебе прощение.

– Святой отец, нельзя простить того, кто убьёт прямо сейчас! – вскрикнул мужчина. Он молниеносно вытащил свой «ЗИГ-Зауэр П-226» и несколько раз нажал на спусковой крючок, увидев тень, мелькнувшую за тёмной занавеской. Пули сорокового калибра изжалили киллера, и он упал на мраморный пол в церкви, истекая кровью.

– Говард! – вскрикнул святой отец, и его голос поглотила тишина.

МЕРЦАНИЕ «ПРИЗРАКА»: ЛИК СМЕРТИ

Глава 1

Палермо.

Говард вскочил со стула и, отдёрнув занавеску исповедальни, перекатом выкатился к алтарю, встав на колени и смотря по сторонам, держа перед собой свой «ЗИГ-Зауэр».

Тишина продолжила царить в церкви после нескольких выстрелов в киллера, которому обе пули сорокового калибра пришлись в шею, не затронув тем самым бронежилет, надетый на него. В церкви было пусто. Святой отец вышел из исповедальни и произнёс:

– Говард, это за мной приходили?

– Скорее всего, отец Бернардо. А может просто, кто-то пришёл с «Вальтером» к вам исповедоваться и даже глушитель на ствол навинтил, – рассмеявшись, ответил полковник Льюис.

– Слава Богу, ты оказался как всегда в нужное время в нужном месте!

– Думаю, отец Бернардо, вам срочно нужно покинуть свою паству и церковь и поискать другое пристанище, которое бы было более безопасно для вас и всего нашего дела. Возможно, за церковью продолжают наружное наблюдение, – произнес Льюис, подойдя к трупу киллера и подняв его за руки, оттащил в подсобку. – У нас мало времени! Нужно срочно уходить. Уходить будем через крипт, там есть подземный ход, выводящий в здание в пару кварталов отсюда. О нём, скорее всего, никто не знает.

Отец Бернардо перекрестился, прочитав последний раз «Отче Наш» в своём приходе, последовал за Говардом, взвалившем на себя мёртвое тело киллера, и стал спускаться в крипт.

Отец Бернардо смахнул лёгкую испарину со своего лба, ощутив прохладу подземелья своим круглым лицом. Он был не простым святым отцом, а доминиканцем и входил в тайный круг ордена, который по-прежнему активно боролся с ересью во всех его проявлениях. Появление же полковника Льюиса для святого отца стало отнюдь не неожиданностью. Он вызвал его, чтобы ввести в курс дела. Говард был терциарием. Мирским человеком, который дал обет борьбы с ересью, но оставался при этом обычным человеком, хотя и входил в Доминиканский Орден, какой некоторые называли «Псами Господними» из-за символа ордена собаки, несущей факел в пасти.

О полковнике Льюисе отец Бернардо знал всё. Знал его службу в САС, которая ужасно мучила его сознание и совесть спустя много лет. Врачи называют это посттравматическим синдромом и прописывают множество таблеток. Но таблетки как раз и не помогали Говарду, и тогда он пришёл к Господу с тем, что умел делать лучше всего на свете, а именно убивать.

Святой отец подобрал фонарик, лежавший на небольшом столике перед дверью у входа в крипт. Полковник Льюис шёл впереди, как всегда в отрыве на несколько метров: если придётся столкнуться с врагом, то он сможет быстрее его обезвредить и исполнить свой долг терциария.

Отец Бернардо прошёл крипт и поднялся по ступенькам вверх, где было относительно светло и прорывались лучи света.

– Что-то вы задержались, отец Бернардо, – стоя в небольшой пустой подсобке, произнёс Говард.

– А где труп? – обеспокоенно спросил святой отец.

– Сбросил в крипте. Не думаю, что нам понадобится провиант, – добавил полковник Льюис. – Идёмте скорее!

Они быстро попали из подсобки на задний двор дома, где стоял пикап, на котором, судя по всему, приехал сантехник или ещё кто-то из обслуги домов.

Говард открыл дверцу автомобиля и залез на водительское сидение. Вытащив из кармана выкидной нож, он быстро вскрыл рулевую колонку, замкнул провода и завёл двигатель пикапа.

– Отец Бернардо, садитесь скорее в машину, – резким голосом произнёс полковник Льюис.

– Воровать – грех, сын мой! – открыв дверцу автомобиля и сев на переднее сидение, сказал святой отец.

– Думаю, за этот грех я исповедуюсь вам позже, а сейчас нам нужно скорее уносить отсюда ноги.

Полковник выжал сцепление, переключил механическую коробку передач сразу на вторую скорость и, резко опустив ручной тормоз, дал по газам. Говард вывернул на улицу из проулка заднего двора и направился в сторону выезда из города, куда-нибудь поближе к морю, где легко сбросить слежку, если она окажется в виде нескольких назойливых автомашин.

Пикап наматывал километры, то снижая скорость, то возобновляя скоростной режим, который сложно было назвать допустимым по правилам дорожного движения, принятым в Италии. Однако всё это ничуть не заботило Льюиса, ехавшего на угнанной машине, от которой собирался избавиться неподалёку от того места, куда он направлялся. Говард ехал к одной небольшой церквушки у моря, где так же проповедовал священник из ордена доминиканцев. Там было лучшее убежище, которое по крайней мере казалось доступным на этот момент. Ведь убийцы вновь могли прийти за отцом Бернардо, бесспорно, знавшего много тайн Доминиканского Ордена, поскольку он был не совсем простым священником. Генеральный магистр Бруно Кардоне доверял ему, как самому себе, и знал, что на него всегда можно положиться, несмотря на то, что из ресурсов при нём был лишь отставной полковник САС Говард Льюис, чьи возможности иногда можно было сравнить даже с нечеловеческими, благодаря его старым связям в МИ-6.

Льюис резко ушёл вправо и затормозил на обочине, увидев в относительной близости пост карабинеров, которые могли внезапно поменять место своей дислокации, да и ждать они могли непосредственно их пикап, информация по угону какого уже должна была просочиться в сводки происшествий по Палермо.

– Отец Бернардо, до церкви вам придётся идти одному. Слежки я за нами всё равно не заметил, конечно, есть возможность, что нас пасут с беспилотника, но выбора нет, нужно рискнуть! Карабинеры вот-вот будут здесь, а мне нужно уничтожить все наши следы, и сделать это одному будет намного проще, чем с вами, – обернувшись и заметив в кузове пикапа небольшую канистру с бензином, сказал Говард и открыл дверцу автомобиля, которая тут же скрипнула, будто понимала, что скоро от кузова останется один обгорелый остов.

– Хорошо, но я один не смогу добраться до церкви. У меня нет даже карты! – испуганным голосом произнёс отец Бернардо.

– Не волнуйтесь, святой отец! Я вам дам свой планшет с навигацией, – выйдя из машины и подойдя к открытому кузову пикапа, ровно сказал Льюис.

– А как же вы?

– Мне он не нужен! Я знаю эти места достаточно хорошо. Не волнуйтесь, отец Бернардо, я не заблужусь, – вскрыв канистру и начиная поливать кабину соляркой, оказавшейся в кузове вместо бензина, произнёс Говард и резко прикрикнул. – Святой отец, скорее!

Отец Бернардо быстрым семенящим шагом подошёл к Льюису, вытащил у него из кармана плаща планшет и направился через дорогу в глубь местности, которая простиралась за небольшой горкой.

Говард облил остатком солярки капот и, вытащив из кармана плаща зажигалку, зажёг её и бросил в салон пикапа. Резкое пламя небольшим столбом вырвалось из автомобиля, и начался процесс возгорания.

Льюис увидел, как резко взяла с места машина с карабинерами по направлению к нему, и Говард вытащил из кармана плаща эластичную маску и надел её на голову, понимая, что лучше вступить с карабинерами в контакт, чем бежать от них, рискуя тем, что они найдут в итоге дорогу к церквушки и их следы.

Льюис встал спиной к подъехавшей машине карабинеров, и лязг тормозных колодок возвестил ему о полном внимании и готовности номер один к контакту.

Карабинеры выскочили из машины и заняли позиции у дверей патрульной «Альфы-Ромео», на которой работали проблесковые маячки. Рядом горела машина, и вот-вот должен был произойти взрыв.

– Стоять, не двигаться! – выкрикнул один из карабинеров, держа Говарда на мушке взведённой девяносто второй «Беретты». Другой карабинер полез в багажник за огнетушителем, стараясь спешить, чтобы не прогремел взрыв.

Льюис понимал, что нельзя было допустить, чтобы пожар в автомобиле потушили, и резко повернулся лицом к карабинерам и стал уверенным шагом направляться к ним навстречу, держа руки поднятыми вверх.

Машина продолжала гореть чуть в стороне, и один из карабинеров выдернул предохранительное кольцо из огнетушителя и принялся тушить: начиная с капота. Огонь разгорался всё с большей и большей силой, пожирая кузов автомобиля, а салон уже был безнадёжно уничтожен огнем. Теперь Говарду нужно было срочно делать ноги и избавиться от столь приятной компании.

– Не двигаться, или я стреляю! – держа пистолет двумя руками, вскрикнул карабинер.

Льюис резко сделал кувырок вперёд, по направлению к своему противнику, и пуля свистнула чуть в стороне от него. Он резко сбил ударом ноги карабинера и, вытащив из кобуры на ремне свой «ЗИГ-Зауэр», выстрелил одному карабинеру в плечо, а другому, который уже вскинул перед собой пистолет-пулемёт «Спектре», всадил по пуле в лодыжку правой и левой ноги. Очередь из пистолета-пулемёта прошла в стороне, выбив волну песка из обочины, и резкие стоны прокатились по набережной.

Говард вскочил на ноги и побежал прочь от места преступления, услышав лишь через несколько секунд взрыв старенького пикапа, который так и не удалось карабинеру потушить.

Льюис бежал, вдыхая пыль, поднимавшуюся от земли, и не оглядывался назад, хотя слышал звук приближавшихся сирен. Он постоянно менял позиции на несколько секунд – останавливаясь и делая небольшие передышки. Возраст как-никак давал о себе знать, и кроссы бежать с каждым годом становилось всё сложнее, даже несмотря на то, что регулярные пробежки держали Льюиса в необходимом тонусе, но дыхание постоянно сбивалось и становилось бесконтрольным.

Из-под ботинок продолжала лететь пыль. Он бежал. Впереди уже виднелась дорога и небольшая церквушка у берега моря. На парковке не было ни одной машины, что не могло не радовать Говарда. Лишние глаза были ни к чему, даже если это были бы глаза полуслепой старушки, шедшей с богомолья.

Льюис никогда не видел себя в роли старика, прекрасно понимая, что до таких лет ему всё равно не дожить, да ему, признаться, и совсем не хотелось этого. Его всё устраивало в той жизни, какая была у него сейчас, и к какой он уже привык с молодости. Ему нравилось постоянно быть в игре. Игра для него была всегда чем-то необъяснимым, но важным, без неё невозможно было жить. Он спустился с небольшой горки и, перебежав дорогу, пересёк парковку, попав в церковь. Прохлада внутри дома Божьего немного охладила его вспотевшую голову, с которой струился пот, и он, немного отдышавшись, увидел шедшего к нему священника. Отца Массимо.

– Мы вас ждём! С вами всё в порядке? – спросил святой отец.

– Да, скорее проводите меня к отцу Бернардо! Где он? – сбивчиво спросил Говард.

– Он в потайной комнате. Не волнуйтесь за него. Вам надо отдышаться и прийти в себя, – протягивая стакан с водой, сказал отец Массимо.

Льюис жадно взглянул на стакан с водой и взял его слегка трясущейся левой рукой. Он сделал пару небольших глотков, понимая, что напиваться водой после такого длительного кросса сразу не стоит, хотя жажда ужасно мучила его.

– Пойдёмте скорее к отцу Бернардо.

– Как пожелаете, – коротко сказал святой отец и повёл его по центральному проходу к алтарю, а дальше налево и вниз. Отец Массимо прошёл в архив и нажал на спрятанную между стеллажами кнопку. Появилась сейфовая дверь с кодовым сенсорным замком. Он быстро набрал комбинацию и замок щёлкнул. Святой отец потянул дверь на себя, и они вошли в небольшую комнату, где за рабочим столом с включенной настольной лампой сидел отец Бернардо. Он внимательно что-то изучал за открытым ноутбуком. Во взгляде святого отца читалось замешательство.

Потайная металлическая дверь захлопнулась, и закрывшийся замок резко щёлкнул. Говард неспешно подошёл к отцу Бернардо, встал позади него и бросил взгляд на светящийся монитор ноутбука, где был открыт текстовый файл. Отец Массимо сел на небольшой стул-кресло и положил руки на подлокотник. Тишина в комнате продолжалась, пока ее внезапно не прервал отец Бернардо.

– Говард, что ты знаешь о гностиках? – с интересом спросил он.

– Это еретики! Одни из древнейших. Их разновидностей много, но самые опасные из них были катары… Я прав, святой отец? – сделав последний глоток воды из стакана, ответил Льюис и поставил стеклянный сосуд на стол, туда, где нашлось для него свободное место среди большого количества папок и бумаг разного содержания и происхождения.

– Правильно, Говард. Тот файл, который мне пришёл от генерального магистра ордена, описывает какие-то письмена явно гностического содержания. Фотография обрывка письма прилагается к файлу. В нём говориться, что Иисус, да простит меня Господь, всего лишь человек, и в нём нет признаков божественного. На вид это пергамент явно времён катар, но где и откуда появились эти письмена, неизвестно. Тебе нужно будет встретиться с одним теологом из Ватикана, он как учёный, так и лицо церкви. Его зовут Сержио Калькутти. Узнать его просто. Он невысокий, с аккуратно постриженной бородой, чёрными волосами и светло-голубыми глазами, даже некоторые кардиналы в шутку называют его волчонком. Однако это чистой души человек. В меру скрытный, в меру открытый, но достаточно замкнутый и сторонится женщин.

– Он гомосексуалист, отец Бернардо? – усмехнувшись, спросил Льюис, отойдя в сторону и сев в полутёмном углу на деревянный стул, стоявший рядом с небольшим шкафчиком.

– Этого мне неизвестно, Говард! – с долей порицания в голосе произнёс святой отец.

– Я не думаю, что вы никогда не видели гомосексуалистов, полковник, – ехидно улыбнувшись, сказал отец Массимо.

– Конечно же, видел, святой отец. Открою вам даже небольшую тайну. Однажды приходилось и работать с представителями данной фауны, – закинув ногу на ногу, добавил Льюис.

– Тем более, Говард. Тебе и карты в руки! Значит, в любом случае найдёшь подход к нему. Он будет ждать тебя на развалинах форума, вот в этом месте, завтра, – показав на карте Рима крестик, произнёс отец Бернардо.

– А во сколько?

– В семь часов вечера. Он достаточно пунктуальный человек, поэтому не опаздывай, – с улыбкой добавил отец Бернардо, понимая, что Льюис никогда не опаздывает, а всегда приходит за полчаса до встречи и изучает местность, планируя свой отход заранее. – Так что если он будет опаздывать, немедленно исчезай с места встречи, не рискуй нашим делом!

– Могли бы это и не говорить, святой отец. Мне ещё надо что-нибудь знать?

– Не думаю, Говард, – снова уткнувшись в светящийся монитор ноутбука, сказал отец Бернардо.

– Тогда мне нужна машина или какой-нибудь другой транспорт, чтобы добраться до железнодорожного полотна.

– Держите, – бросив ключи от машины, произнёс отец Массимо. – Синий «Фиат» припаркован за церковью.

– Спасибо, святой отец, – сказал Льюис и покинул потайную комнату. Он быстрым шагом прошёл алтарь, потом центральный проход и вышел на улицу.

Светило яркое дневное солнце, которое больше расслабляло, чем способствовало новым путешествиям, которые Говард недолюбливал, хотя не знал другой жизни. Всё время на его жизненном пути возникали аэропорты, вокзалы, дороги, остановки, вагоны…

Он медленно спустился по ступенькам и прошёл на задний двор, где стоял припаркованный синий «Фиат». Он открыл дверцу и сел на водительское сидение. В его мыслях в этот момент было только одно. Ищут ли полицейские патрули и карабинеры человека в чёрном. Хотя Льюис понимал, что предъявить ему ничего не смогут, даже если остановят. У него было железное алиби, он исповедовался.

Говард завёл двигатель «Фиата», поставил коробку передач на первую скорость и стал выруливать на дорогу, направляясь к ближайшей железнодорожной станции.

Глава 2

Чечня. Вторая чеченская кампания.

Развороченные стены домов просматривались повсюду. Разрушенные улицы, утонувшие в постоянных уличных боях, уже, казалось, забывали о длительном ночном артобстреле с вертолётов и точечных артиллерийских ударов, которые выжигали, словно огонь, вахаббитскую нечисть в городе. Морозное лучистое солнце освещало развалины, где тишина казалась настолько странным явлением, что в неё даже и не верилось, поскольку невесть откуда мог прозвучать шальной выстрел и убить наповал кого-то из спецназовцев. Под берцами скрипел снег, перемешанный со стреляными гильзами и кровяными сгустками, оставшимися после вчерашнего кровавого боя, не прекращавшегося долгие часы. Террористы отстреливались, как могли, хотя их силы были уже на исходе, и боеспособных наёмников можно было уже пересчитать по пальцам. Тишина продолжала довлеть над бойцами спецназа, передвигавшимися по развалинам. Разбитые кирпичи, обвалившиеся стены домов – всё говорило о том, что город сравняли с землёй. Осколки от снарядов валялись то на подмёрзлой земле, то среди щебня и развороченных стен. Повсюду лежали тела боевиков, изрешечённые от крупнокалиберных пулемётов и шрапнели. Отряд «Вымпела» продолжал передвигаться, постоянно меняя позиции, прикрываясь за стенами или за развалинами, которых было настолько много, что за каждой стеной мог притаиться либо очередной смертник, либо наёмник, обкуренный или обколотый наркотиками. И тех и других встречалось очень много, но полная собранность и внимание не могли в раз сбить концентрацию с бойцов Центра Специального Назначения.

Всё было относительно тихо, но тишина в любой момент могла оказаться обманчивой. Задач у отряда было много, но главная состояла только в одном – нужно было ликвидировать полевого командира по прозвищу Джамал и попытаться найти карту с обозначением некоторых баз незаконных вооружённых формирований.

Отряд «Вымпела» продолжал медленно, но стремительно передвигаться вглубь развалин города по разрушенным улицам, постоянно прижимаясь к уцелевшим стенам зданий, которых было одновременно и много и недостаточно, из-за размолотых осколками в крупный щебень стен, покрытых слоем полуталого снега и штукатурки.

Руки бойцов спецназа сжимали автоматы «Калашникова», «Валы» и «Винторезы», и пулемёт, полностью готовые к стрельбе.

Бойцы постоянно осматривались по сторонам и продолжали двигаться, просматривали каждый угол, каждый закоулок и каждый подвал, где могли скрываться растяжки, недобитые наёмники, истекавшие кровью, и противопехотные мины разных видов.

Отряд «Вымпела» постепенно приближался к центру небольшого городка. Нервы были натянуты, как струны у скрипки, по которой вот-вот должен был пробежать смычок скрипача-виртуоза на сеансе камерной музыки в большом зале консерватории, а потом сорвать аплодисменты ценителей музыки.

Не спеша диверсионная группа спецназа подошла к укреплениям боевиков, чем-то напоминавшие линию обороны Можино времён Второй мировой войны, только совсем в миниатюрном её исполнении.

Издалека было видно, что укрепления мало пострадали от артиллерийских и вертолётных ударов, не тронувших их за ночь и заставивших город купаться в осколках и огне от ещё догоравших складов с оружием и топливом.

Тишина ничем не нарушалась. Бойцы спецназа приникли к развалинам и взяли время на разведку и раздумья о таком необходимом штурме.

Лёгкая морозная свежесть слегка сушила глаза. Призрак поправил бронешлем «Рысь» и спросил по каналу связи:

– Командир, какие будут приказания?

Майор опустил автомат «АК-74М» с подствольным гранатомётом и, прижавшись к развалинам когда-то достаточно толстой стены, вытащил из нагрудного кармана небольшой бинокль, направил его в сторону находившихся впереди подземных укреплений боевиков.