Развитие ясновидения, или Познание – блажь

«Что желаешь?» – Прямо в голове раздался шелестящий шепот. Неопределенный, мутный, слышимый интуитивно.

Лера с трудом сглотнула, открыла рот, чтобы ответить, но тотчас со звонким стуком сомкнула челюсть.

«Знаний. Хочу знаний», – подумала, веря, что ее услышат.

Золотые глаза закрылись. Лере показалось, что мгла покачнулась: то ли не одобрила ее просьбу, то ли просто не удержалась от нового порыва ветра. Он раздул темноту, и существо, сгусток мглы, тоже унесло. Золотые глаза исчезли.

Все зарябило, преображаясь, изменяясь. Лес стал размываться, пошел волнами, словно воздух вокруг накалялся.

От неожиданности Лера поднялась на ноги. Погода сменялась, становилась почти летней. Опавшие листья исчезли, зато появились на деревьях. Изумрудные, с крапинками охры, они гармонично сочетались с травой, которая стала молодой и свежей, словно сейчас не середина осени. Ветер принес запах бодрящей воды и теплой земли, а еще резковатый, но приятный аромат цветущего чубушника. Лера удивленно заморгала. Вокруг заливисто переговаривались птицы, радуясь нежданному теплу – душному, горячему, словно в июле.

Моргнув от налетевшего сухого ветра, Лера раскрыла глаза уже будто бы в другой реальности. Деревья стали тускло-зелеными, пыльными, птицы неистово орали, перелетая с ветки на ветку. В ушах зазвенело от их визга, но Лера не поняла, какого: обеспокоенного, брачного или просто радостного? Но потом вдалеке раздался крик оленя. Лера слышала один раз такое по телевизору: так взрослая самка плакала над детенышем. Испуг мурашками пробежал по затылку. Она снова моргнула.

Тишина оглушила, выбила дух. Лера подняла голову, осмотрела сосны – ветки пусты, без иголок, безжизненны. Одна сосна качнулась, будто с нее спрыгнул кто-то большой. Зашаталась другая, ближе. Лера сделала два шага назад, но остановилась, тяжело дыша. Вспомнила: выходить за круг нельзя. В носу защекотало от дыма, слабого, но явственного. Перед лицом медленно пролетали хлопья… пепла. Треск приближался быстро, будто медведь продирался через заросли. Лера зажмурилась. А когда снова открыла глаза, поняла, что лучше бы она увидела то, чем это…

Вокруг была выжженная пустыня. Остовы деревьев торчали острыми краями ввысь. Лера никуда не уходила, стояла все там же, в защитном круге. Это были ее родные леса, где она бродила вместе с дедом, искала боровики. Но сейчас не было ни грибов, ни ягод – ничего. Все вокруг стояло черное, сгоревшее, словно пожар прошелся пару лет назад. Некоторые деревья успели выпустить зеленые ростки, выделяющиеся яркими пятнами жизни. Вот только их было ничтожно мало, потому и бросались в глаза.

*

Лера не поняла, как добралась до дома. Вроде помнила, как сложила вещи, как отыскала велосипед, потом – как крутила педали, поворачивая на перекрестках, и как оказалась возле калитки. Она вошла в пустой дом. Словно все случилось во сне.

Но обряд получился, Лера не сомневалась в этом. Она была уверена, что все дело в дне: сегодня даже простой ритуал со свечой смог бы наградить ее желанным. И пока собирала камешки, видела, что они светились, заряженные жизнью и мудростью. Не пощадили Леру: хотела знаний – получай. Теперь живи с этим.

Дом был темен и мрачен, но приветлив. Не зажигая свет, она села на кухне в тишине. Страшно было вспоминать произошедшее, к такому она не готовилась. Потрясение пока не отпускало, сложно было совладать с вновь начавшейся дрожью.

Телефонная вибрация разнеслась по всему коридору. Лера вздрогнула и непонимающе уставилась в темноту. Но, сообразив, заторопилась на звук.

– Хэй, Лерусь, ты где?! Чего не приходишь? – Веселый и громкий голос Насти разрезал домашнюю укромную тишину, словно плеть травинку.

– Была… – прохрипела Лера. Откашлялась, скрутила мысли в клубок и продолжила: – Была занята.

– Приходи ко мне! – Прокричала Настя. Лера отнесла трубку подальше от уха. – Тут весело!

Тишина и мысли, от которых не спрятаться, – или веселый народ и гомон, заглушающий все потустороннее? Близкое, но в то же время чуждое, или обычная человеческая жизнь?

Лера запнулась перед ответом. Разговаривать с кем-то не хотелось, но и объясняться с собой она не горела желанием. Пока что.

– Через пятнадцать минут буду.

Она отключилась, не успев расслышать, что именно ей проорали в ответ довольно и восторженно.

Свет моргнул огненной вспышкой и ровно загорелся над головой. Забыть об увиденном в лесу было сложно, поэтому Лера поспешила переодеться. От нее пахло свежим ветром, прелой листвой – и потусторонним духом. Она не смогла бы точно описать этот запах: пыль, багульник и еще что-то неуловимо тревожное от сухого, мертвого дерева.

Дом Насти светился пластмассовыми лампочками в форме кленовых листьев, оживленно галдел. Сложно такой пропустить. У крыльца стоял накрытый белой простыней стул – этакое бюджетное привидение.

– Лерчик пришла! – завопила Настя. Она сидела на качелях во дворе с кем-то в обнимку. – Как ты вовремя! Мы как раз собираемся играть.

Настя нарядилась в белый короткий халат и повесила на шею стетоскоп: развязная и безответственная медсестра во плоти. Поверх легкого наряда накинула засаленную шубу, в которой она или гости ходили по двору, когда было прохладно.

– А ты чего без костюма? – Настя надула красные, уже размазанные губы, осматривая брюки, водолазку и куртку Леры: больше ничего чистого не нашлось.

– Не успела, – пожала плечами Лера. Или не было желания. Или не было сил. Или все вместе – это как посмотреть.

– Ну ладно, неважно. Пошли, сейчас как игранем в пивбол, ух! – Настя аж подпрыгнула от удовольствия.

Лера сомневалась, что Насте нужно и можно пить еще, но энтузиазм ее не отпускал. Она затерялась в суете вечеринки, а Лера задержалась на улице. Подняла голову к чистому звездному небу, где мерцали сотни, тысячи, миллионы светлых точек.

Незнакомый парень, оставшийся на качелях, смачно рыгнул и, шатаясь, поднялся. Пластмассовый стаканчик опасно сгибался в его нечувствительных от выпивки руках и в конце концов не выдержал, треснул. Из него полилась жидкость, потекла по рукам на траву, ушла в землю.

– Вот чёрт, – ругнулся парень.

Лера непроизвольно схватилась за обережный камушек гагата на руке, который не успела снять: поминать чёрта в эту ночь было ве́рхом глупости.

Парень посмотрел на трещину, заглянул в опустевший стакан и брезгливо выкинул пластик в сторону.

Сначала Лера подумала, что завтра Насте придется долго и усердно убираться не только в доме, но и во дворе. А потом вспомнила о других стаканчиках, которыми пользуются вообще все и выбрасывают где попало. Вспомнила мусорные кучи вдоль трасс, новости о разливах нефти и погибших животных, о сегодняшнем тепле, которое было приятным, но аномальным. Вспомнила статьи о парниковом эффекте и пожарах, а потом – о своем видении в лесу.

И так точно случится, если ничего не предпринимать. Вот только, судя по поведению людей, изменений не предвидится. Но Лера может оберегать хотя бы свой поселок, свой лес.

Парень с явным усилием открыл дверь, собираясь скрыться, уйти от грязи.

– Эй, подожди, – окликнула его Лера и сама же удивилась дерзости в голосе, – ты уронил стаканчик. Подними его, пожалуйста, и выброси в мусорку.

Парень покачивался, в его глазах было мало сознательного: все разъел алкоголь. Но, помедлив, он дурашливо отдал честь, сошел с крыльца, по пути немного запутавшись в ногах, поднял стаканчик и вернулся в грохочущую незнакомую музыку. Лера воодушевленно выдохнула: она пойдет на эту дикую вечеринку и сделает все возможное, чтобы наутро осталось меньше мусора. Она шагнула к дому…

Пожалуй, надежда на спасение есть.