Полная версия
Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы
Луиза Перри
Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы
Louise Perry
The Case Against The Sexual Revolution
© Louise Perry 2022
© М. Д. Журавлев, П. С. Одинцов, перевод, 2022
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2022
* * *«Если вы феминистка и не уверены, стоит ли браться за эту книгу, уверяю вас – дайте ей шанс. Блестяще написанная, умно аргументированная, насыщенная захватывающими идеями и фактами: согласитесь вы с основным посылом Перри или нет – так или иначе, книга вас не разочарует».
Джули Биндель, феминистка и писательница, авторка книги «Феминизм для женщин»«Великолепная по форме и содержанию, эта в высшей степени оригинальная книга является настоятельным призывом к сексуальной контрреволюции. Читаешь, и тебя словно окатывает ледяной водой, пробуждая от ночного кошмара».
Хелен Джойс, авторка книги «Транс: когда идеология встречается с реальностью»«Это исключительно важная книга, блестяще аргументированная. Перри бросила самый радикальный феминистский вызов не оправдавшему ожиданий либеральному феминизму. Глубоко проработав научные, культурные и исторические материалы, из любви к женщинам Перри стала вероотступницей: она осмелилась утверждать, что мужчины и женщины – разные, особенно в сексуальном плане, и что так называемая сексуальная революция попросту “обула” женщин, особенно молодых и бедных, причем самым вопиющим образом. Культура свободных отношений и возможность “заниматься сексом как мужчина” – для большинства девушек и женщин здесь едва ли идет речь об освобождении. То, что Перри говорит о порнографии, проституции и сверхэротизации культуры, одновременно верно и душераздирающе. Но, пожалуй, больше всего цепляют и обезоруживают те ее страницы, где она пишет о феминизме и материнстве, о том, что нам следует делать, чтобы дети и пожилые женщины жили и процветали. Аплодисменты за стиль и за столь смелое здравомыслие».
Филлис Чеслер, писательница, феминистка и психолог, авторка книги «Женщины и безумие»«Нас давно убеждают, что быть феминисткой – значит прославлять “секс-работу”, жесткую порнографию и секс без обязательств. Женщины с иной точкой зрения оказываются не просто некрутыми – они становятся врагами социальной справедливости. Какого черта? Как глобальному рынку секс-торговли, абсолютно женоненавистническому, удалось завербовать феминизм? Разобраться с этим поможет блистательный интеллект Луизы Перри, которая в своей очень продуманной, своевременной и остроумной книге разоблачает “секс-позитивный” феминизм, в действительности ни позитивный, ни сексуальный. Перри отстаивает новую точку зрения, ведь настало время поставить в центр внимания истинные интересы, желания и счастье женщин».
Джэнис Тернер, обозревательница и журналистка «Таймс»«Перри открывает нам глаза на то, какую цену мы платим за сексуальную революцию. И какой должна быть наша точка зрения на политику, если мы хотим, наконец, учесть интересы женщин, забытые как либеральными пророками прогресса, так и брюзжащими консерваторами. Перри – проницательная и уверенная проводница, которая знакомит нас со всеми основными областями и проблемами современной сексуальной политики: отношения, брак, дети, порнография и насилие в отношении женщин. Мы живем, как она считает, в эпоху “социального расколдовывания”. И поэтому нам нужна новая мораль, а также новые добродетели, ведь сексуальная революция провалилась, и ее основные жертвы – женщины и дети – пострадали сильнее всех. Книга Перри – образец смелости и неколебимой веры в то, что нам есть чему поучиться друг у друга. Вечеринка окончена – да здравствуют любовь, добродетель, преданность и доброта».
Нина Пауэр, авторка «Чего хотят мужчины?»Благодарности
Я безмерно благодарна моему литературному агенту Мэтью Гамильтону и моему редактору Джорджу Оверсу, без которых эта книга никогда не была бы написана. Я также обязана многим людям, которые прочитали и прокомментировали различные наброски и черновики: Джули Биндель, Дайане Флейшман, Дэвиду Гудхарту, Камилле Гийо, Джессике Мастерсон, Дине Макмиллан, Нине Пауэр, Катарине Ритцлер, Радживе Шаху, Кэтлин Сток и Рэнди Торнхиллу. Я должна особенно поблагодарить блестящую Мэри Харрингтон за идеи и постоянную поддержку, а также других моих «реакционных» подруг-феминисткок: Алекс Кашуту, Кэтрин Ди, Хелен Рой и Мэйсон Хартман. Я бесконечно благодарна Фионе Маккензи, моей подруге и коллеге, основавшей проект We Can’t Consent to This. Я также должна поблагодарить Еву и Макса за то, что они всегда были рядом, несмотря на мои порой пугающие взгляды. Я действительно ценю это.
Для меня невыразимо важны любовь и поддержка моего мужа и других членов моей семьи – моего любимого сына, который родился во время написания этой книги, и мамы, моей самой верной читательницы, которая прочла каждое слово, которое я когда-либо опубликовала.
Я убеждена, что недостаточное уважение к целомудрию со стороны мужчин является источником многих физических и моральных зол, которые терзают человечество, а также пороков и безрассудства, которые унижают и губят женщин.
Мэри Уолстонкрафт. В защиту прав женщиныон говорит, нашли бордель,копая прошлой ночью,но как узнал, спросила я,в ответ – тяжелый вздох:костей младенческих мешкидетей новорожденных,вот как узнать бордельХолли МакНиш. Разговор с археологомПредисловие
Что нам дала сексуальная революция 1960-х? В своей блестящей книге Луиза Перри утверждает, что все зависит от того, кому это – «нам». Изобретение противозачаточных таблеток позволило женщинам не бояться нежелательной беременности и заниматься сексом так, как это делают мужчины – не зная меры и не связывая себя обязательствами. Многие женщины утверждают, что им нравится такая половая жизнь. Но, как показывает Перри, мы можем усомниться хотя бы в части таких свидетельств. Ведь сегодня мы живем в мире, где можно душить женщину во время секса, анально проникать в нее или эякулировать ей на лицо, снимая это на камеру. А что же запрещено? Запрещено женщинам выражать свое недовольство по поводу сексуальной сделки, которая навязывается им обществом. Сделки, которая гласит – пожертвуйте своим благополучием ради удовольствия мужчин, иначе у вас не будет ни одного шанса на гетеросексуальном рынке.
В своих иногда шокирующих зарисовках Перри констатирует: пагубные последствия, которые сексуальная революция оказала на женщин в двадцатом веке, в цифровую эпоху двадцать первого века разрослись до колоссального масштаба. Едва ли можно сомневаться, что современная сексуальная культура разрушительна – причем прежде всего для молодых женщин. Она стремится превратить их в секс-кукол, подталкивает к беспорядочным половым связям, бомбардирует их фотографиями членов и жесткой порнографией, говорит им наслаждаться унижениями и истязаниями в постели. Девушек уверяют, что, пока это их выбор, эксплуатация за деньги – это «секс-работа», а «секс-работа – тоже работа». Женщин призывают не смешивать секс с любовью, не вовлекаться в отношения слишком сильно и держать эмоциональную дистанцию. Культура требует от них изменять свое тело в соответствии с порнографическими идеалами. И, что хуже всего, она утверждает, что выполнение всего этого расширяет их права и возможности, игнорируя очевидный факт, что побуждать женщин смирить свой разум и подчинить свое тело малознакомым мужчинам – которые физически сильнее их – это буквально смертельно опасно.
Возможно, кому-то покажется удивительным, что феминизм служит одним из источников табу на обсуждение издержек и последствий сексуальной революции. Но дело в том, что популярный феминизм является всего лишь версией либерального феминизма, а либеральный феминизм в своем популистском обличии сосредоточен в первую очередь на «праве женщины на выбор», на «согласии», истолкованном крайне размыто. Что бы ни происходило – все в порядке, если это ваш выбор или если вы даете на это свое согласие. Очевидно, что при этом упускается из виду возможное давление со стороны сверстников, партнеров или более широких культурных факторов. Давление, которое заставляет женщин верить в желанность того, что они позже сами признают вредным. Культура, построенная на мужской сексуальности, заинтересована в том, чтобы убедить женщин заниматься сексом как мужчина, и многие женщины соглашаются на это, хотя потом сами сожалеют.
В этот момент во многих читательницах может проснуться либеральная феминистка: а что, если я действительно хочу всего этого? Что ж, за вас можно только порадоваться, если это действительно так. Однако, как показывает Перри, даже если такая половая жизнь и подходит для одних женщин, она не подходит для остальных. И дело не в том, что они строят из себя скромниц, что они «фригидны», «асексуальны» или находятся «в моральной панике» – эти и другие оскорбительные слова произведены нашей культурой для того, чтобы поддерживать в рабочем состоянии всю эту машинерию мужского удовольствия. Дело даже не в религиозности. Существует множество причин относиться с настороженностью к современным сексуальным нравам, и эти причины имеют чисто светский характер.
Зацикленность либерального феминизма на выборе, а также его неспособность обсуждать глубокие различия между женщинами и мужчинами восходят к его интеллектуальному прародителю, коим является либерализм – политическая традиция, в значительной степени сосредоточенная на свободе выбора как факторе, который определяет личность. Фантазия либерального субъекта – это якобы бесполый индивид, определяемый главным образом наличием свободы воли, не связанный семейными узами или общественными ожиданиями и относительно беспрепятственно следующий личным предпочтениям. Я говорю «якобы бесполый», поскольку – с точки зрения феминисток второй волны, чьи позиции обновляет Перри, – эта идеализированная фигура либерального субъекта больше напоминает мужчину, сеющего свое семя по свету, чем женщину, чья жизнь тесно связана с детьми, которые являются результатом ее сексуальной активности.
Итак, что же действительно может помочь женщинам? Перри обращается к биологии и эволюционной психологии, задаваясь вопросом: чего склонна желать женщина, если иметь в виду, что она является животным женского пола, с его специфическими репродуктивными способностями?[1] Учитывая непростую историю дискуссий о природе и воспитании в феминизме, обращение к «естественному» – рискованный шаг. Тем не менее подход Перри заслуживает непредвзятого отношения, особенно если вспомнить популярный сегодня нарратив о пластичности человеческого тела и разума. Страх либерального феминизма перед ограничениями личной свободы настолько велик, что теперь – в тандеме с его лучшим другом капитализмом – он истолковывает факты о здоровых телах как препятствия на пути к свободе. Вам не нравится ваша грудь? Купите новую или вообще отрежьте! Невероятно, но некоторые феминистки в своем отрицании заходят так далеко, что считают биологию мифом или конструктом. Однако, как утверждает Перри, именно признание «жестких ограничений, налагаемых биологией», позволяет нам делать обоснованные выводы о женском благополучии. Выводы, которые будут основаны на фактах, а не на мужских проекциях или фантазиях.
Опыт Перри – как журналистки, обозревательницы и участницы кампании против использования в суде алиби «грубого секса» – идеально подходит для работы с такими проблемами, и она делает это бесстрашно и с характерным стилем. В ее книге есть целый ряд моментов, совсем не типичных для современного феминистского текста. Отказываясь от легких побед «феминизма классных девчонок», она гребет против розового течения секс-позитивной пустоты, защищая неудобные истины. Ее не подкупают модные словечки либерального феминизма – «свобода» и «равенство». Вместо этого она фокусируется на потребностях и благополучии женщин – так, чтобы ее точка зрения действительно не зависела от обычных соображений мужчин. Независимо от того, согласны вы в конечном счете с анализом Перри или нет, эта книга крайне серьезно относится к женским интересам и формирует пространство, в котором женщины могли бы как следует поставить вопрос об издержках современной сексуальной культуры, в которой их вынуждают действовать по принципу «все или ничего». Это действительно важно для благополучия молодых женщин, и мы должны быть благодарны Перри за развитие этой дискуссии.
Кэтлин СтокГлава 1. Секс – это серьезно
Хью Хефнер и Мэрилин Монро – две иконы сексуальной революции. Они родились в один и тот же год и, хотя при жизни ни разу не встретились, были похоронены бок о бок[2]. В 1992 году Хефнер купил место на кладбище по соседству с Монро в Мемориальном парке Вествуд в Лос-Анджелесе за 75 000 долларов[3]. Он рассказывал «Лос-Анджелес таймс»: «Я верю в символические вещи… [так что] провести вечность рядом с Мэрилин – слишком хорошо, чтобы пренебречь этим»[4]. В возрасте 91 года Хефнер исполнил свою мечту. Давно умершая Монро не имела права голоса в этом вопросе. Впрочем, и на протяжении ее короткой жизни ей нечасто давали право голоса в том, что делали с ней мужчины.
Мэрилин Монро была одновременно и первой звездой на обложке, и первой обнаженной моделью на развороте первого номера хефнеровского журнала «Плейбой», вышедшего в декабре 1953 года. Обложка обещала «развлечение для МУЖЧИН», и журнал, несомненно, сдержал обещание, как показал его немедленный коммерческий успех.
Фото обнаженной Мэрилин Монро были сделаны за четыре года до момента публикации. В 1949 году двадцатитрехлетняя Монро получила 50 долларов за двухчасовую сессию с пин-ап-фотографом Томом Келли, который пообещал, что на фотографиях ее будет невозможно узнать. И он почти сдержал обещание[5]. Не сразу можно догадаться, что женщина, свернувшаяся калачиком на красном бархатном покрывале – это Монро. Ее волосы были тогда немного темней, мученическое лицо было наполовину скрыто за вытянутой рукой, а прелестное белое тело было неотличимо от тел большинства других моделей «Плейбоя». (Первая чернокожая женщина появилась на развороте журнала только в 1965 году, когда там «посчастливилось» оказаться восемнадцатилетней Дженнифер Джэксон, впоследствии описывавшей «Хэфа» как «первоклассного сутенера»[6].)
На обложке одетая Монро манила читателей обещанием своего «ПОЛНОЦВЕТНОГО» обнаженного фото «впервые на страницах журналов». Позже Хефнер говорил, что ее разворот был главной причиной первоначального успеха издания. Монро же была унижена фотосъемкой, на которую она согласилась исключительно из-за отчаянной нужды в деньгах, подписав договор вымышленным именем[7]. Хефнер не заплатил ей за использование изображений и даже не попросил ее согласия на публикацию[8]. Монро жаловалась друзьям, что ей «ни разу даже спасибо не сказали те, кто заработал миллионы на обнаженных фотографиях Мэрилин. И на себя в журнале я смогла посмотреть, только когда купила экземпляр на свои деньги»[9].
Судьбы двух этих людей – образцовый пример того, как именно повлияла сексуальная революция на жизни мужчин и женщин. И Монро, и Хефнер пришли от безвестности к богатству и славе, добившись успеха в одном и том же городе, в одну и ту же эпоху. Но если Хефнер прожил долгую грязную жизнь в личном особняке со своими «подружками», жизнь Монро резко оборвалась из-за многочисленных несчастий и злоупотребления наркотиками и алкоголем. Как позднее писала радикальная феминистка Андреа Дворкин:
Она скалилась, она позировала, она притворялась, она вступала в связи с известными и влиятельными мужчинами. Ее приятельница утверждала, что она перенесла так много нелегальных, неудачно произведенных абортов, что ее репродуктивные органы были серьезно повреждены. Она умерла в одиночестве, должно быть, впервые в жизни играя по своему собственному сценарию… По сути, ее любовники – как реальные, так и воображающие себя таковыми, – затрахали ее до смерти, и ее очевидное самоубийство немедленно стало как обвинением, так и ответом: нет, Мерилин Монро, идеальной сексуальной женщине, это не нравилось[10].
Монро даже не была первой в этом ряду. Она шла по стопам Бетти Пэйдж, своей пин-ап-предшественницы. И, хотя Пэйдж дожила до старости, свои последние десятилетия она провела в психиатрической больнице. Бритни Спирс и лечебницы – та же история. «Детка, звякни мне еще разок», – умоляла зрителей шестнадцатилетняя Бритни, отплясывая в школьной униформе. Сегодня за ее плечами затяжной нервный срыв, ставший достоянием широкой общественности. Подобная участь постигла бесчисленное множество других Монро – с некоторыми из них мы познакомимся в этой книге. Их жизни были разрушены по аналогичному сценарию.
В частности, сегодняшние порноактрисы – самые популярные из которых обитают примерно в том же культурном пространстве, что и Монро в свое время, – с гораздо большей вероятностью, чем их сверстницы, в детстве подвергались сексуальному насилию. Они чаще росли в приемных семьях и чаще становились жертвами домашнего насилия во взрослом возрасте[11] – проходя через те же несчастья, что и Монро[12]. Похотливая публика многого требует от женщин, которые приводят ее в возбуждение. А когда все катится к чертям, как это обычно бывает, эти некогда желанные женщины объявляются чокнутыми – что, разумеется, никого не волнует, ведь на их место обязательно придет кто-то еще. И все эти последствия сексуального освобождения для женщин, наиболее покорно следующих его предписаниям, каждый раз остаются за кадром.
Для мужчин же типичным было «сексуальное освобождение» по примеру Хью Хефнера – совершенно иное по сравнению с опытом Монро. Однако его пример не в большей степени заслуживает подражания. В молодости он был настоящим плейбоем – красивым, обаятельным, вызывающим зависть. Его жизнь напоминала мечту скороспелого подростка. Он устраивал вечеринки для своих знаменитых друзей в своей кичливой «пещерке»[13], а затем уединялся наверху с гаремом из двадцати с чем-то-там одинаковых блондинок. Однажды он якобы сказал, что слова «Привет, меня зовут Хью Хефнер» были его лучшей пикап-фразой[14].
В отличие от Монро, Хефнер дожил до глубокой старости, в которой, однако, от его былого блеска почти ничего не осталось. К концу жизни его все чаще публично выставляли ничтожеством, а бывшие модели журнала кормили прессу нелестными отчетами о его жизни в особняке «Плейбоя». К примеру, Джилл Энн Сполдинг писала об унылых сексуальных спектаклях престарелого Хефнера: «Хеф просто лежал там со своей бутафорской эрекцией от Виагры. Девочки по очереди залезали на него на пару минут, пока остальные на заднем плане пытались привести его в возбуждение. Они могли кричать что-то вроде: “Трахни ее, папочка, трахни ее!”»[15].
Другие женщины рассказывали о грязных матрасах, о нелепых, сделанных под копирку розовых фланелевых пижамах – униформе для моделей, – о коврах, покрытых собачьими фекалиями[16]. Стало известно, что отношение Хефнера к его многочисленным подружкам строилось на принуждении и было похоже на какую-то одержимость: он диктовал им, какие носить прически и макияж, вел подробный журнал всех своих сексуальных контактов[17] и приходил в ярость, когда ему отказывали[18]. Хефа прощали, когда он был молод и привлекателен, но прошло время, и вот он уже всего лишь грязный старик. Как оказалось, гламур плейбоя – или, говоря современным сленгом, факбоя – не длится вечно.
Но, хотя репутация Хефнера со временем, может быть, и ухудшилась, он никогда не чувствовал вины за причиненный вред. На вопрос «Нью-Йорк таймс» о том, сожалеет ли он о каких-либо «темных последствиях» начатой им плейбой-революции, восьмидесятитрехлетний Хефнер отвечал с чувством абсолютной уверенности в своей невиновности: «небольшая цена за личную свободу»[19]. Разумеется, под этим он имел в виду личную свободу для таких мужчин, как он.
После смерти Хефнера в 2017 году его не раз называли «неоднозначной фигурой». В «Хаффингтон пост» писали о его «сложном феминистском наследии»[20], а в Би-би-си задались вопросом: «Была ли плейбой-революция благом для женщин?»[21]. Один британский журналист утверждал, что Хефнер определенно помог феминизму:
[Хефнер] занимал очень прогрессивную позицию в отношении противозачаточных таблеток и права на аборт. Его журнал часто освещал эти темы. Хефнер держал читателей в курсе проблем, с которыми сталкиваются женщины, ведущие свою борьбу. К 1973 году, когда аборты были легализованы, в «Плейбое» было опубликовано не менее 30 различных комментариев по делу «Роу против Уэйда»[22] и множество статей, написанных врачами[23].
Ни один из этих почитателей Хефнера, похоже, не понимал, что его стремление отделить деторождение от секса не имеет ничего общего с самоотверженной заботой о благополучии женщин. Хефнер никогда ни за что не агитировал, если это не приносило ему прямой выгоды. Страх перед беременностью оставался для женщин одним из последних поводов сказать «нет», так что у Хефнера были все основания желать перемен, которые расширили бы круг доступных для него женщин.
И все это время тело Мэрилин Монро снова и снова выскабливали подпольные акушеры – она умерла почти за десять лет до того, как противозачаточные таблетки стали доступны незамужним женщинам во всех американских штатах. Журнал «Плейбой» двадцать лет существовал в стране, где аборты не были легализованы. Сексуальная революция началась в обновленном обществе, прошедшем через ужасы Второй мировой войны, – в обществе нового изобилия. Но на ее женщин-первопроходцев все равно было возложено бремя бесконечных внебрачных детей и бесчисленных неудачных абортов. В фильме 1966 года «Элфи» великолепный молодой Майкл Кейн прыгает из одной лондонской постели в другую, наслаждаясь либертинским образом жизни, обещанным свингующими шестидесятыми. Но его действия не остаются без последствий, и в эмоциональной кульминации фильма Элфи рыдает над ужасным продуктом подпольного аборта, который он устроил для одной из своих «птичек».
История сексуальной революции – это не только история женщин, освободившихся от бремени целомудрия и материнства, хотя это тоже верно. Это также история триумфа плейбоя – фигуры, которую слишком часто одновременно забывают и прощают, несмотря на его центральную роль в этой все еще недавней истории. Феминистки второй волны были правы, утверждая, что женщинам нужны противозачаточные средства и легальные аборты, чтобы получить контроль над своей репродуктивной жизнью. Появление этих технологий было хорошей и необходимой инновацией, поскольку они освободили столь многих женщин от разрушительных нежеланных родов. Но такие, как Хефнер, тоже ждали появления этих технологий и нуждались в них – они хотели освободить собственное либидо, делая вид, что занимаются освобождением женщин.
Что не так с сексуальным либерализмом
В «Антигоне» Софокла – пьесе, уделяющей особое внимание теме долга и страданий женщины, – хор поет, что «ничто большое не входит в жизнь смертных без проклятия». Влияние противозачаточных таблеток на общество было огромным, и даже теперь, спустя два поколения, мы все еще не до конца осознали ни их благодать, ни их проклятие. В истории человечества было немало периодов смягчения сексуальных норм. Наиболее известные случаи – поздняя Римская империя, георгианская Британия и «бурные двадцатые» в Америке. Однако эти фазы распущенности были ограничены отсутствием хороших противозачаточных средств, в силу чего гетеросексуальные мужчины в поисках внебрачного секса в основном были вынуждены довольствоваться либо проститутками, либо немногочисленными чудачками, готовыми пойти на риск пожизненного изгнания из респектабельного общества. Например, участники Блумсберийского кружка, которые, как известно, «lived in squares and loved in triangles»[24], вступали в многочисленные тайные сексуальные контакты, результатом чего было множество незаконнорожденных детей, и были спасены от нищеты только благодаря привилегиям своего класса.
Но сексуальная революция 1960-х – в отличие от своих предшественниц – не сошла на нет. Напротив, мы до сих пор живем в пространстве ее идеологии. Более того, эта идеология до такой степени превратилась в норму, что сегодня мы едва можем ее различить. Но как же она смогла выдержать испытание временем? Дело в том, что вместе с ней впервые в мировой истории были изобретены надежные средства контрацепции и, в частности, формы контрацепции, которые были доступны для самостоятельного использования женщинами: противозачаточные таблетки, вагинальные диафрагмы, а также последующие технологические усовершенствования, такие как внутриматочная спираль (ВМС). Таким образом, в конце 1960-х возникло невиданное живое существо: фертильная молодая женщина, репродуктивные возможности которой фактически заморожены. И это изменило все.
