Пророк

– Не стóит ли нам поблагодарить Акермана? – предложил Эндрю. – Он все‐таки навел нас на «Грабителей банков». И если мы сейчас спасем девочек – не исключено, что это будет и его заслуга.

Рука Маркуса взметнулась и сграбастала Эндрю за грудки. Он рывком притянул напарника к себе.

– Этот подонок пытал двух полицейских и старуху, чтобы вытянуть из них информацию! Акерман снова начнет убивать, только дай ему время. Может, уже начал! Но ведь цель оправдывает средства, не так ли, Эндрю?

Маркус оттолкнул коллегу обратно на сиденье и перевел взгляд на заброшенную фабрику. В салоне автомобиля воцарилась тишина.

– Мы возьмем его, Маркус.

– Ладно, забудь.

Эндрю немного помолчал, затем добавил:

– Если все пойдет не так, как планируем, и появятся копы, переговоры веду я, запомни.

– Ты это к чему? – Маркус наклонил голову и уставился на напарника.

– Просто хочу сказать, что общение не твой конек.

– Ты имеешь в виду, что я не умею разговаривать с людьми?

– Ну, если мягко выразиться, ты самая настоящая задница, Маркус.

– Спасибо, дружище. Повезло мне с напарником.

– Просто говорю о том, что и так бросается в глаза.

Маркус уже не слушал коллегу, мысленно готовясь к предстоящей операции. Вокруг здания стояли уличные фонари, освещавшие почти весь фасад. Здание из белого кирпича с металлической крышей явно нуждалось в покраске и как две капли воды походило на любое другое в этом промышленном районе, хотя и пустовало уже несколько лет.

– Бронежилет не забыл?

– А как же! Я его даже на ночь не снимаю, – откликнулся Эндрю.

Маркус глубоко вздохнул, покрутил головой, разминая затекшую шею, и открыл дверцу.

– Пошли, у нас есть чем заняться.

•

Маркус вошел первым, взяв на изготовку девятимиллиметровый «ЗИГ‐зауэр». Эндрю шел следом, сжимая в правой руке «глок». Его левая рука касалась спины Маркуса, обеспечивая оперативный контакт. Они крались по коридорам в тесной связке, словно альпинисты, соединенные страховочным тросом. Тактическое построение давало напарникам возможность перекрывать все возможные направления атаки. Помещения фабрики были просторными, с несколькими входами; в подобных условиях необходимо смотреть не только вперед, но и за спину. В их боевом порядке крылся и существенный недостаток: Маркус и Эндрю достали бы любого нападавшего, однако удачливый и хорошо вооруженный стрелок мог покончить с ними не менее легко.

Напарники предварительно разжились в риелторской конторе планом фабрики, и Эндрю видел через окно, что какую‐то из девочек – Полу или Кристи – отвели в большой кабинет слева по коридору в задней части складских помещений. Одной из заложниц было шестнадцать лет, второй – двенадцать.

Маркус кивком указал на комнату справа. Они встали по обе стороны дверного проема. Эндрю наблюдал за коридором, а Маркус повернул ручку и тихо толкнул дверь. Применив технику, известную в их кругах как «метание торта», он расположился так, что противник, заметив его из глубины помещения, не получил бы никакого преимущества по времени.

В комнате было пусто.

Они повторили тот же прием у соседней комнаты. Там оказалась пустая ванная.

Маркус поднял два пальца, указав на помещение слева, и нажал на ручку. Кабинет был заперт. Маркус молча кивнул, и Эндрю приготовился высадить замок. Маркус терпеть не мог поднимать лишний шум, однако в первую очередь им следовало вытащить девочек. Процедуру входа они отработали давно: Эндрю вышибал дверь, а Маркус врывался в помещение.

Напарники переглянулись, и Эндрю нанес удар по ручке двери. Пластина замка сорвалась с косяка, и дверь распахнулась. Маркус бросился внутрь.

Ему хватило доли секунды, чтобы оценить обстановку. На полу лежал пожелтевший, покрытый пятнами матрац; в комнате пахло потом и мочой. Девочка сидела на грязном тюфяке, ее руки и ноги перехватывала липкая лента. Рот также был заклеен. Намокшие от пота светлые волосы пленницы слиплись, глаза покраснели от слез, на щеке наливался багровый синяк. Справа от нее сидел чернокожий мужчина в выцветшей черной толстовке с эмблемой «Рейдерс», покачиваясь в старом замызганном кресле‐качалке. На коленях у бандита лежало магазинное ружье «итака».

Чернокожий вылупился на Маркуса и протянул руку к оружию, однако Маркус тут же нажал на спусковой крючок. «ЗИГ‐зауэр» дернулся в его руке, и мужчина замер в кресле. Маркус на всякий случай всадил ему в грудь еще пару пуль.

Эндрю метнулся к девочке, быстро разрезал путы, и та отшатнулась, словно раненое животное, не понимающее, что ему готовы помочь. Она глянула в одну сторону, в другую, пытаясь сбежать из страшного места. В ее красивых голубых глазах застыло совершенно дикое выражение. Потом девочка – старшая, Пола – наконец осознала, что происходит, и разрыдалась.

– Уводи ее! Я пошел искать вторую. Встретимся у машины.

– Нельзя идти одному против всей банды!

– Присмотри за ней, Эндрю. Мы же не можем оставить девочку здесь. Я знаю, что делаю.

Маркус сорвал с себя кожаную куртку, швырнул напарнику, и Эндрю, накинув ее на дрожащие плечи девочки, молча поднял Полу с матраца и направился к черному ходу.

Тревога за состояние спасенной девочки и за ее сестру, которую прятали где‐то в здании фабрики, толкала Маркуса вперед. Вспоминались обезумевшие глаза Полы. Физически она поправится, но события последних двух дней останутся в ее памяти навсегда. Внешне девочка будет выглядеть совершенно нормальным человеком, но никогда не сможет избавиться от внутреннего страха. Тело вылечить можно; нельзя вернуть утраченную частичку души – это Маркус знал точно.

Он добрался до основных помещений склада. Сюда доносились громкие звуки рэпа, вырывавшиеся из портативных динамиков. В тридцати футах над головой возвышался потолок – металл и некрашеные перекрытия, вокруг стояли высокие стеллажи, заставленные контейнерами для запчастей. Где‐то между высокими полками жужжал переносной обогреватель. В воздухе витали запахи прогоркшего машинного масла и ржавчины. В конце зала, там, где заканчивались стеллажи, Маркус заметил пыльные верстаки и оборудование – тиски и шлифовальные станки. На столах все еще лежали инструменты для обработки металла. Видимо, оборудование планировали продать вместе со зданием. Наконец, Маркус увидел крепкого мужчину в теплой красной куртке, сидящего за ломберным столиком. Тот в одиночестве раскладывал пасьянс, расставив толстые ноги. Темные волосы мужчины торчали в разные стороны, на столе рядом с картами лежала тюбитейка.

Маркус тихо подбирался к нему сзади, когда по помещению эхом прокатился отчаянный детский крик. Девочка кричала то ли от боли, то ли от испуга, то ли от того и другого сразу. Человек в красном ухмыльнулся и бросил десятку треф на бубнового валета.

Маркус поднял пистолет, ствол которого оказался в двух дюймах от затылка крепыша, прицелился в основание черепа, где находится продолговатый мозг, и нажал на спусковой крючок. Когда пуля проходит сквозь глушитель, хлопок выстрела далеко не так беззвучен, как принято считать. Довольно сложно полностью заглушить выстрел из любого оружия мощнее двадцать второго калибра. И все же Маркус предпочитал не использовать в работе пистолеты слабее девяти миллиметров и отдавал предпочтение сорок пятому калибру за его способность моментально остановить любого агрессора. Сегодняшняя операция требовала максимальной тишины, и Маркус выбрал «ЗИГ‐зауэр» с дозвуковым боекомплектом. На ствол был навинчен глушитель «СВР-трайдент», хотя, по сути, погоды это все равно не делало.

Крепыш упал лицом на карточный стол. Ножки подкосились под весом грузного тела, стол завалился набок, и здоровяк скатился на бетонный пол.

– Джефф! У тебя все в порядке?

Маркус чертыхнулся сквозь зубы и бросился под прикрытие полок с противоположной стороны открытой площадки. Он пригнулся, чтобы его не увидел человек, шедший вдоль соседнего ряда стеллажей. Раздался топот. Маркус целился в только что застреленного крепыша, рассчитывая, что сообщник в первую очередь подойдет именно к нему, однако противник оказался хитрее.

Время тянулось, и рука с пистолетом затекла. Противник знал, что Маркус здесь, и ждал, когда он допустит ошибку. За стеллажами раздалось ворчание, о бетонный пол брякнул металл, и Маркус интуитивно почувствовал опасность.

По ушам ударил металлический скрежет, и Маркус, упав на пол, перекатился на открытое пространство. Реакция не подвела – стеллаж, за которым он прятался, обрушился на соседние полки.

Взгляд Маркуса заметался по залу и упал на чернокожего мужчину в джинсах и серой толстовке с капюшоном – тот стоял в самом конце ряда стеллажей. Человек поднял автомат «хеклер-кох» и дал длинную очередь. Маркус перебежал к другому концу стеллажей, проскочив мимо мертвого бандита в красной куртке. Пули били по бетону и высекали искры, круша детали, сложенные на полках.

Маркус добрался до двери, ведущей в подсобные помещения, и заскочил внутрь. Пули застучали по дверной раме. Впереди оказался коридор, и Маркус инстинктивно рванулся к кабинету, в котором они обнаружили Полу. Его преследовали – в коридоре загрохотали шаги.

Ввалившись в комнату, Маркус схватил с коленей убитого бандита «итаку» и дернул затвор. Оружие было заряжено. Он вцепился в грязный матрац и поволок его ко входу. Маркус поставил матрац, толкнул его в дверной проем и, не дожидаясь, пока тот упрется в косяк, бросился на пол слева от входа.

Очередь изрешетила дверь, ударив по матрацу. За дверью клацнул об пол пустой магазин, и бандит тут же вставил новый. Еще одна очередь продырявила стены, выбивая пыль из штукатурки, и ее мельчайшие частицы запорошили нос и глаза.

Маркус ждал.

Какое‐то время снаружи было тихо, затем человек в капюшоне сдвинул преграду и переступил порог, но не успел сделать и шага, как Маркус открыл огонь. Грудь врага словно взорвалась фонтанами алой крови, и его тело вылетело в коридор, приземлившись на пол.

Маркус бросил «итаку» и с «ЗИГ‐зауэром» на изготовку вышел из комнаты. Глаза бандита уже подернулись пеленой смерти. Маркус перешагнул через труп и двинулся в основные помещения склада. Ему еще предстояло найти Кристи.

Он тихо прошел по залу, оставив в стороне мертвого крепыша у сломанного карточного столика, опрокинутые стеллажи и разбросанные в беспорядке ржавые детали. Наверх, к кабинету управляющего фабрикой, вела лесенка. К кабинету с разных сторон примыкали оборудованные рабочие места. В каждой стене было по окну, и менеджер мог наблюдать за процессом, не выходя из будки.

Тай Филлипс готов устроить ему встречу – на этот счет Маркус никаких иллюзий не питал. Внук Розмари был умен и кровожаден, так что не приходилось сомневаться, кто именно являлся главарем банды. Тай наверняка засел в комнатушке менеджера, прихватив с собой одну из девочек.

Маркус поднялся по ступенькам и прислушался. Внутри громыхал рэп и жужжал обогреватель. На какой‐то миг Маркусом овладело дурное предчувствие: он догадывался, что именно обнаружит в кабинетике, и задумался, как следует поступить.

Остановившись слева от двери, Маркус поднял пистолет и толкнул застекленную дверь. У бледно‐желтой задней стены находился пустой стол, над которым висело несколько полок. В комнате стоял затхлый запах.

Филлипс замер у стола, обхватив одной рукой шею Кристи и прижав к ее виску «Глок‐19». Голова Филлипса возвышалась на пару футов над макушкой пленницы. Рубашки на нем не было. Девочка тихо плакала. Внук Розмари оказался стройным парнем с тюремными татуировками, переходившими с плеч на грудь. Раздеть Кристи он еще не успел, однако блузку уже разорвал. У девочки кровоточила разбитая губа.

Филлипс усмехнулся и еще крепче прижал к себе Кристи.

– Глупый коп! Тебе нужно было привести с собой штурмовую группу, если уж ты пришел по мою душу. Бросай пушку, или мозги девчонки разлетятся по комнате, да и твои тоже!

Маркус и не думал опускать оружие.

– Я не коп, а «пастух». Наша цель – не дать волкам вроде тебя мучить таких девочек.

– Пастух, говоришь? – расхохотался Филлипс. – Да ты самый тупой…

«ЗИГ‐зауэр» подпрыгнул в руке Маркуса, и голова преступника откинулась назад. Филлипс рухнул. Кристи дернулась при звуке выстрела, однако осталась на месте, замерев с отсутствующим взглядом. Девочку трясло.

Маркус отшвырнул ногой пистолет Филлипса. Точно над левым глазом бандита образовалась аккуратная маленькая дырка, под головой растекалась лужа крови. На затылке эксперты наверняка обнаружат огромное выходное отверстие с рваными краями. Глаза Филлипса были пусты, жизнь из них уже ушла.

Маркус обнял девочку. Та попыталась было вырваться, но он прижал ее к себе и Кристи наконец прильнула к его груди, вцепившись в рубашку. Маркус положил руку ей на голову и пробормотал:

– Ты в безопасности. Мы отвезем тебя домой.

Он говорил и понимал, что, по сути, возвращаться девочке некуда. Родители погибли, о прежней жизни можно забыть. Нет больше той девочки, которой она была до сегодняшнего дня, изменится и ее будущее.

Маркус перевел взгляд на труп Филлипса. Наверное, подонки заслуживали смерти за содеянное, однако ему ли решать, каким должно быть наказание? Он взглянул в глаза своего отражения в окне офиса и задумался: кем он стал, кем ему суждено стать? Маркус сам выбрал свою жизнь и винил только себя. Что отличало его от бандитов из «Грабителей банков»? Разве он чем‐то лучше их, лучше Акермана?

День первый. 15 декабря, вечер

3

Сандра Латрелл очнулась от страшного сна, ощутив легкий укол в руку. Она чувствовала себя как‐то странно, точно с похмелья. Болела голова. Сандра попыталась протереть глаза, но не смогла поднять руку.

Она сделала над собой усилие, просыпаясь окончательно, и удивленно моргнула, рассматривая незнакомую обстановку. Тесное помещение, серые металлические стены… На железобетонном полу в лужице рассеянного света стоял кемпинговый фонарь. Помещение было прямоугольным, и Сандра наконец поняла, что находится в контейнере для хранения вещей. В подобном металлическом ящике она хранила кое‐какую мебель после переезда из Небраски в Чикаго. Сандра получила здесь новую работу – с повышением, а вот жилье оказалось хуже прежнего. С ходу найти подходящий дом не удалось, и она сдала некоторые вещи на хранение в фирму недалеко от Джексонс-Гроув, где они и лежали полгода, пока Сандра не въехала в приличный дом. В этом доме она вчера и уснула.

Сандра попыталась поднять голову, но обнаружила, что не может пошевелиться. Ей стало холодно. Она скосила глаза и поняла, что лежит в пижаме. Открыв рот, чтобы позвать на помощь, Сандра увидела мужчину, появившегося из темноты в дальнем конце контейнера. Его лицо скрывалось в тени, но Сандра разглядела, что незнакомец одет в черное.

В холодном сыром контейнере зазвучал голос – тихий и, пожалуй, неуверенный, словно мужчина искал у нее одобрения.

– Я только что ввел вам небольшую дозу адреналина, чтобы нейтрализовать действие наркотика, который ввел раньше. Кроме того, адреналин позволяет быстрее прийти в себя.

Наркотик? Сандра медленно осознавала смысл слов человека в черном. Ее мысли все еще путались, никак не желая цепляться друг за друга. И вдруг пришло понимание – ее похитили. Этот человек вошел в дом, пока она спала, и перевез ее сюда. Что же теперь будет? Что он задумал?

Сандра едва не взмолилась о пощаде, однако не сумела выговорить ни слова. Язык не ворочался.

Незнакомец вступил в круг света. На носу у него сидели очки в металлической оправе. Тонкое бледное лицо, короткие русые волосы, аккуратно расчесанные на пробор. Похититель на первый взгляд выглядел книжным червем, однако под облегающей черной рубашкой Сандра разглядела развитые мышцы. Иногда встречаются люди без возраста, вот и человеку в черном можно было дать и двадцать, и почти сорок. Он мог бы сойти и за подростка, если бы не темная щетина, покрывавшая щеки и подбородок. Столкнись с таким ночью на улице – и не почувствуешь, что от него может исходить опасность.

Мирная внешность незнакомца внушила Сандре некоторую уверенность, и она все‐таки выдавила:

– Пожалуйста… отпустите меня, и я забуду о том, что случилось. Вы пока не причинили мне вреда и вряд ли хотите встать на путь, с которого невозможно свернуть.

Незнакомец отвел взгляд и ответил:

– Прошу прощения. Сам не рад происходящему.

Он запустил руку в маленькую кожаную сумку, стоявшую у фонаря, и вытащил оттуда два устройства, напоминающие зажимы. Сандре предметы показались смутно знакомыми.

– Что вы делаете? Пожалуйста, не надо…

Она взвизгнула, когда похититель с удивительной силой схватил ее за подбородок и раздвинул ей веки большим и указательным пальцами. Сандра пыталась моргнуть, вырваться, однако сковывающая ее веревка не давала двигаться. Мужчина вставил ей в глаз приспособление, и она вспомнила, где уже видела подобный инструмент: во время последнего визита к окулисту. Тот, фиксируя веки, пользовался похожим зажимом.

Сандра извивалась в веревках, звала на помощь; по щекам покатились слезы, глаза застил туман, но моргнуть она не могла при всем желании.

Похититель снова полез в сумку и вытащил что‐то блестящее.

– Нет! Не надо! Я сделаю все, что скажете!

– Кричать бесполезно – вас никто не услышит. Понимаю, что вы все же попытаетесь, однако не стóит. Дыхание понадобится вам для более важной цели.

Он потянулся к ноге Сандры, сверкнув скальпелем, и ее крик многократно отразился от металлических стен. Внутреннюю сторону бедра пронзила жуткая боль. Похититель склонился к ее лицу, заглянул в глаза.

– Я только что рассек бедренную артерию – один из основных кровеносных сосудов. Если не перевязать рану, вы вскоре умрете.

– О нет, нет! Я… – Тело Сандры выгнулось от напряжения.

– Я остановлю кровотечение и отпущу вас, как только получу честный ответ на один вопрос.

– Все, что угодно! Только отпустите!

– Прекрасно, Сандра. Скажите, в чем источник вашего счастья?

– Что? Я не понимаю…

– У нас не так много времени. Через несколько минут вы скончаетесь от потери крови. Вы – счастливый человек. Расскажите, в чем ключ к счастью?

У Сандры закружилась голова. Нога пульсировала, кровь толчками вытекала с каждым ударом сердца. Комната закружилась перед глазами, и Сандру затошнило. Она тщетно искала ответ.

– Я… я не знаю. Наверное, пытаюсь больше вспоминать хорошие события, стараюсь видеть в людях только положительные качества.

– Какой хороший, простой ответ, – улыбнулся похититель. – Благодарю вас, Сандра. Возможно, и у меня так получится, если я заберу вашу душу.

– Что вы говорите? Вы же обещали освободить меня! – Ее нога пульсировала и болела все сильнее. – Пожалуйста, перевяжите меня!

– Вынужден еще раз извиниться, но я солгал. Даже в больнице вам сейчас мало чем помогли бы.

Похититель снова полез в сумку, извлек маленькую чашку и наполнил ее кровью, вытекающей из бедренной артерии. Сандра в ужасе наблюдала, как он поднес чашечку к губам и опрокинул в горло. Она была не в силах поверить в происходящее. Ей доводилось видеть подобные сцены в кино или в документальных фильмах, посвященных преступлениям, однако она и предположить не могла, что будет участвовать в подобном кошмаре. Неужели конец? У нее столько планов, впереди вся жизнь…

Зрение помутилось и начало меркнуть, и Сандра попыталась бороться с подступающей темнотой.

Похититель подвинул еще один стул, уселся напротив, и на Сандру полилась холодная жидкость. В ноздри ударил сильный незнакомый запах.

Похититель по‐прежнему внимательно наблюдал за ней, и Сандра не могла уклониться от его взгляда. Только сейчас она обратила внимание на красивые зеленые глаза незнакомца. А потом он зажег спичку, и пламя поглотило ее тело.

4

Харрисон Шоуфилд дождался, пока девушка не перестанет дышать, и только тогда заговорил, одновременно рисуя непонятные символы на железных стенках контейнера. Шоуфилд старался четко следовать инструкциям Пророка. Закончив, он запер контейнер и выбрался с территории хранилища. За спиной осталась светло‐серая сторожка, где лежал труп ночного охранника. Шоуфилд прошел вниз по улице к синей «тойоте-камри». Район был тихий. Рядом находился склад лесоматериалов, чуть дальше – панельное здание торговой компании, яркие красно‐зеленые стены которого напомнили Шоуфилду спелый арбуз. В дальнем конце улицы стояло несколько дешевых таунхаусов. В хранилище имелась система видеонаблюдения, которую легко удалось обесточить. Никаких резервных генераторов, самая обычная цифровая запись на встроенный жесткий диск.

Шоуфилд миновал ряд чугунных уличных фонарей, взиравших на него свысока, точно бдительные часовые, открыл дверцу машины и устроился за рулем. Пророк сидел на месте пассажира.

– Ну, что чувствуешь? – заговорил Пророк.

Медленная тягучая речь, свойственная южанам, завораживала. Слова текли, точно патока. Шоуфилд понимал, что от него хотят услышать, однако кривить душой ему не пришлось.

– Я стал сильнее. Моя власть растет.

– Хорошо. Просто отлично! Ритуал исполнил, как я учил?

– Я знаю, что делаю, – отрезал Шоуфилд.

Его слова прозвучали агрессивно.

Рука Пророка взметнулась в воздух и отвесила ему пощечину.

– Помни, кто ты есть, мальчик! Когда возвысишься, займешь место справа от Отца нашего, будешь управлять миром. Пока же Отец вещает через меня, не забывай. Проявляй уважение!

Шоуфилд снова почувствовал себя маленьким мальчиком, вспомнив, как Пророк охаживал его колючей плетью. Он снова ощутил, как с исхлестанной спины слезает кожа, склонил голову и пробормотал невнятные извинения.

Пророк положил руку ему на плечо, и его голос смягчился.

– Еще немного, и наступит Непроглядная ночь. Твой дух должен быть готов к восхождению. Так ты выполнил ритуал?

– Соблюдал твои указания до последней буквы.

– Молодец. Жертву на следующую ночь выбрал?

Шоуфилд кивнул, и его сердце забилось быстрее.

– Я все спланировал.

Пророк удовлетворенно вздохнул и включил радио. Из динамика полилась музыка: Мик Джаггер исполнял Sympathy for the Devil.[2]

Шоуфилд завел двигатель и отъехал от обочины. В пути он размышлял, как будет чувствовать себя завтра, когда придется взглянуть в глаза детям.

День второй. 16 декабря, утро

5

Элк-Гроув-Виллидж, находящийся в двадцати милях к северо‐западу от центра Чикаго, славился благоприятными условиями для бизнеса. В этом районе сосредоточилось большинство бизнес‐парков Северной Америки, местные школы считались лучшими в Иллинойсе, и власти прилагали все усилия, чтобы сделать город живописным и безопасным.

Да, мирные окрестности ни в коем случае не вызывали у обывателя ассоциаций с районом, где процветает торговля людьми, вот только первое впечатление часто бывает обманчивым. Опыт специального агента ФБР Виктории Васкес подсказывал, что любой город, как, впрочем, и любой человек, таит в себе несколько внутренних слоев, которые не разглядеть невооруженным глазом.

Трой Ла-Палья, ее напарник, вывел на экран картинку из мотеля «Старбрайт». Здесь можно было снять номер с почасовой оплатой, получив в свое распоряжение кровать и зеркало на потолке.

Васкес покрутилась в кресле, устраиваясь удобнее, откинулась на спинку и вытянула ноги. Они сидели в фургоне видеонаблюдения. По борту машины большими белыми буквами бежала надпись: «МАСКОНИ. Сантехника и отопительные системы». В салоне было тесно, и ноги затекали. Маленькие стульчики с твердым, как доска, сиденьем комфорта также не добавляли. Васкес подумала, что к следующему разу стоит купить подушечку под задницу – такие обычно берут с собой старушки на баскетбольные матчи, занимая места на жестких скамейках стадиона.

В машине пахло прогоркшим кофе и жирной едой навынос, и Васкес начало подташнивать. Выйти бы, закурить… За последние две недели она не сделала ни единой затяжки и не могла сейчас позволить нервам взять верх. Васкес закинула в рот новую подушечку жевательной резинки и заработала челюстями.

Должно быть, Ла-Палья понял, что ее беспокоит.

– Шестое чувство подсказывает, что нам не придется здесь долго сидеть. Они появятся с минуты на минуту.

– Хорошо бы, – отозвалась Васкес. – Мне надо отлить.

– Васкес, ты нежный цветок: всегда так деликатна и сдержанна, – шутливо покачал головой Ла-Палья.

– Меня воспитывал отец‐одиночка, детектив уголовной полиции, поэтому у меня довольно специфический словарный запас.

Ла-Палья наклонился к монитору, и в его свете лицо детектива стало на миг мертвенно‐белым. Васкес всегда считала фамилию напарника забавным недоразумением, поскольку Ла-Палья был коротко стриженным блондином с молочным цветом лица, и абсолютно ничего в его внешности не напоминало об итальянских корнях. Она же унаследовала от своих родителей бронзовый оттенок кожи и черные волосы. Папа был бразильцем, мама – американкой, и португальская фамилия подходила Васкес как нельзя больше.