Катарсис. Северная Башня

Из обезображенной пасти на меня летит копоть. Ага, щаз!

– За ВДВ!

Размахиваюсь помповиком, как дубиной. Парень опускает меч в мощном ударе. Что-то «…фальконе». Крестьяне с топорами не успевают.

Дорогостоящая, инструктированная по стали, расписанная резьбой по дорогому дереву дубина, бывший помповик «тюленя», походя смахивает копоть, врезается в челюсть урода. Туда же, но с другой стороны – меч паренька.

Как перезрелый кочан капусты, голова урода слетает с плеч.

Такая злость меня охватила, что бью ногой со всего набранного разгона в корпус обезглавленного урода. Тело, как пустое лукошко из ивовых прутьев, улетает.

Мне этого мало. Уже разбитое ружьё (будто не по шее хмыря бил, а по связке арматурных прутьев) со всего размаха опускаю на кочан черепа этого хмыря. С треском череп лопается, разбрасывая копоть и брызги зелёного огня.

Меня сбивает с ног один из крестьян. В злости вскакиваю, хочу и ему вмазать. Но крестьянин на меня не смотрит, а косится на это зелёное пламя, что-то буробит. Второй крестьянин, молодой, и блондин-мечник тащат в сторону тело человека с голосом Олега.

– Что это, чёрт возьми, происходит?!

Крестьянин тянет меня за рукав куртки. По-прежнему буробит что-то на венгерском. Или на хорватском, а может, ещё каком-то. В языках я не силён. Тычет в зелёный огонь. Вижу, как язык пламени, как живой, прыгнул к одному из тел, явно не живому – с лицом, смотрящим себе в спину, жить сложно. А тело задёргалось.

Крестьянин заорал, прыгнул к телу, взмах топора – голова катится в сторону. Конвульсии прекратились. А мужик с топором довольно живо отскочил от метнувшегося к нему зелёного языка пламени.

Демонстративно. Я тоже увернулся пару раз от слишком активного пламени, оттащил в сторону тело реконструктора за ногу. И ещё одно.

Всё. Пламя стало выдыхаться. Гаснуть.

– Твою мать! Реконструкторы туевы! Что вы тут наворочали?

Буробят на своём цыганско-мадьярском. Туристы хреновы. Понаехали! Безобразничают! Что вам в своих Европах не хулиганится? Набедокурили! Этот химический огонь тут лес на десятки лет отравит!

Опасность миновала, мне сразу поплохело. Отвернувшись, тщетно выворачивал пустой желудок. Стыдно. Как новобранец. Ну, мне ещё не приходилось участвовать в реалиях фильма «Обитель зла». И участвовать во вскрытии «Муравейника» Зонтика-«Амбреллы». И Люды Ёвович рядом не наблюдаю.

А дальше вообще туши свет! В прямом смысле. Сомлел, как барышня тургеневская.

Глава 2

Опять лежу в давешнем «нигде». И опять этот светящийся дед.

– Справился, молодец, – слышу я у себя в голове.

Я в оху… в недоумении. Чё за хрень творится?

– Да, вечная спешка. Вроде и бесконечность имеется, а всё одно не успеваешь на вашу прыть реагировать.

И ты думаешь, это что-то прояснило?

– Ты должен понять главное…

Ложки не существует.

Тишина.

– А… Вот вы! Всё у вас… А я думаю, какая ложка? Не отвлекай!

Так, дед, похоже, мысли мои читает. Ну, точно, морда довольная, как у кота, стырившего колбасу. Не ндравится? А неча по чужим бестолковкам шариться!

– Да, с коммуникацией тоже надо что-то делать… Вроде не сильное нарушение… Вот. Встроил в твою, как сам говоришь, бестолковку мемоблок-дешифратор. А то повесят, а ты и знать не будешь, за что. Или голову отрубят. Или четвертуют. Или колесуют…

Хватит! Садист.

– А, ну, да. Отвлёкся. Главное, это не Земля. Понял? Это другой мир.

– Зачем?

– Так надо, – отмахнулся дед, сосредоточенно всматриваясь мне в переносицу.

– И что я должен делать?

– Не могу сказать. Это будет прямым вмешательством. Да как же он был силён, неупокоенный! Дай-ка уберу! Вот, так лучше. И это тебе тоже без надобности!

Из моего кармана выплыла пластинка с надгрызанным яблоком, исчезла в рукаве деда. Во как, у меня мобилу отжали! А дед – гопник! Улыбается.

– Так что же мне делать?

– Как у вас говорят, следуй зову сердца.

– А-а, иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Стандарт. Для сказки.

– Сказка – ложь…

– Я помню про намёк.

– Всё, пора мне. Да, тело тебе я чуть подправил. Так проще будет. А то отбросишь копыта в самый неподходящий момент и дело завалишь. А мне следующего искать? И так схватил, что попало!

Дед сокрушённо махнул рукой, но голос в голове продолжил рокотать:

– Выглядеть будешь так же, как привык, а физиологически – здоров. Так сказать, бонус за прохождение миссии. Да, эту хлопушку не бросай. Кровь в ней моя. Сгодится.

– Как?

Дед покачал головой. Туман немного рассеялся, появилась давешняя поляна, камни. А вот и вытравленное пятно.

– Ай-яй-яй! Надо травушке помочь, – сокрушается дед.

Проходит прямо в центр выжженного, вытравленного пятна.

– Покойся с миром! – провозглашает он.

Сияние, лёгким ореолом окружающее деда, усиливается. Нестерпимый свет залил всё.

И я очнулся. Сел. Никакого деда нет. Как и не было. Народ суетится.

– Что это за хрень такая? – проворчал я, откручивая горлышко фляги. Глотнул. Вода. Просто вода. А был коньяк. Но мне сразу полегчало. Тошнить перестало, голова прояснилась.

Встал. Пересчитаем народ по головам. Больше их вроде стало. Ну, точно! Некоторые из валявшихся поднялись. Не без труда, видно недвусмысленно, как они хромают на обе ноги, держатся за головы и бока, но приводят себя в порядок. Тащат свои острые игрушки.

А где мои игрушки? Ножи на месте. Ружьё! Дед-гопник велел не бросать. Что-то про кровь. А понтов? Патронов больше всё одно нет. А без патронов это просто хлам. Погнутый, расщеплённый. Да, гильзы тоже соберу. Вдруг жадный дед и гильзы принимает?

А вытравленное пятно изменилось. Незаметно, едва уловимо, но изменилось. Уже не дышит опасностью. Совсем. Вот и останки хмыря. Рассыпаются пылью. Остались лишь несколько ювелирных украшений, неплохой меч – примерно метровой длины клинок, и давешняя палка. Уже не коптит, а в навершии нет пламени. На верхнюю часть палки насажен хрустальный череп.

Моё чутьё на опасность молчало, потому поднял палку, меч, собрал ювелирку. Поднял голову – оху… ох, и удивился! Все встали вокруг меня, свои острые железяки на меня направили.

– Э! Вы чё? Я же и обидеться могу!

Заговорил мальчишка-блондин. А я – не понимаю. Нае… обманул дед-гопник. Не работает его «дешифратор». Дефектный, наверное. Дешифратор. А может, и дед. Значит, будем старинным методом сурдоперевода.

Наконец я понял, что нервируют их не цацки с брюликами, не меч – у каждого своя железяка. А палка. Протягиваю мальчишке, отшатывается, как от прокажённой.

– Не боись, уже не кусается! – говорю я и всаживаю палку в землю. Благо конец палки был окован, как копьё. Хрустальный череп насмешливо смотрит пустыми прозрачными глазницами.

Отхожу. Демонстративно сажусь на землю по-турецки, лезу в карман за НЗ. Сникерс – идеальный НЗ для рыбалки-охоты. Если без выпивки. Если с водкой – то плохая закусь. Кусаю батончик шоколадки, сосредоточенно жую, наблюдая, как люди с превеликими осторожностями берут палку с черепушкой через кожаные лоскуты, укладывают на дерюги, заворачивают.

Один из крестьян с топором, что помоложе, привёл лошадку, запряжённую в телегу. Хромающие, битые-недобитые мечники перетащили на телегу так и не очнувшегося мужика в плаще. Того самого, что кричал голосом Олега.

Олега? Встаю, иду к телеге. Народ возбудился. Железки острые опять на меня выставил. Демонстративно медленно положил меч, исковерканный помповик, показал пустые ладони. Слегка расслабились.

Подошёл мальчишка-блондин. Такие волосы не стыдно иметь и девушке. Хотя остальные тоже парикмахерскую не сильно уважают. Многие бородатые. Как ни странно, крестьяне – бритые. У старшего усы, но подбородок голый.

А блондинчик что-то мне втирает.

– Моя твоя не понимай! – поджимаю я плечами. – Я только хотел на этого чувака посмотреть. Не Олег ли это Вещунов?

Парень кивает:

– Алеф… – и опять «дыр-мыр-пыр».

Махнул рукой – неспешно, чтобы народ не нервировать, подошёл. Ну какой это Олег? Совершенно другие черты лица. Лица. Печёное яблоко это, а не лицо. Глубокий, древний старик. Вздохнул. Жаль. Показалось. Глюкануло меня?

Достал флягу. Вижу, как опять жала мечей и кольев взметнулись. Демонстративно отхлебнул, протянул парню, показал на старика в телеге. Парень понял, понюхал, отпил. Глаза на лоб. Не понял? Там же вода. Парень опрометью кинулся к старику, стал вливать в него воду из фляги.

А я отвлёкся. Видя, что я не собираюсь кидаться на мальчишку и старика, многие горе-реконструкторы занялись другими делами.

Погоди! Светящийся гопник сказал, что это не Земля. Другой мир. Это не реконструкторы? Тогда это воины. А это – простолюдины. А мальчишка – главарь их? Или старик главарь. А мальчишка – и. о. главнюка.

А тут «воины» и «простолюдины» стали освобождать тела павших от доспехов, одежды и – стали кромсать их на куски. Мне опять поплохело. Блин, прошёл две войны, сам духов пытал, даже один раз своих, но проняло. Так обыденно, как мясники, отделяли они головы от тел.

Я едва сдержал призыв Ихтиандра (шоколадку жалко), подобрал свои вещи, не поднимая глаз, стараясь не слышать звуков, отошёл подальше.

Из зарослей на меня смотрели слегка светящиеся, как у кошки, глаза какого-то зверя.

– Изыди, нечисть! И так хреново!

Послушалось – свалило.

Хреновато мне. Осознание того, что это другой мир, безумная драка, расчленёнка – тяжело.

Слышу шаги, поднимаюсь. Паренёк. Флягу принёс. С лёгким поклоном возвращает. Он как-то неуловимо, но сильно изменился. Какая-то величественность появилась. Вещает мне что-то, явно высокопарное.

– Не пыхти, – обрываю я его. Он разозлился. Ах, вы, видимо, высокое высочество, а нам, пролетариям, вас перебивать не положено? Я мне класть! И положить!

– Меня зовут Александр Мамонтов. Александр, – тыкаю себе в грудь.

Он мужественно пытается выговорить. Вздыхаю. Представляется он. Для меня – тоже набор звуков. Курик? Бюриг? Да так много! Блин! Он говорит медленнее, вдруг что-то в голове как щёлкает. И я начинаю его через раз понимать. Ну, как понимать:

– Обретённый исток… серый сокол… наследник… завоеватель… мир ушедший… покой.

Как это понять?

Опять тыкаю в себя, говорю медленно:

– Александр.

– Андр, – кивает он.

Нехай так! А то договоримся, как в том анекдоте про лесника и выпученные, огромные, блестящие глаза в зарослях.

– Обретённый Исток, – тыкает в себя. Потом ещё раз: – Обересток. Оберест.

– Оберест, – киваю я. Почти как оберег. Или оберст.

Он мне опять рассказывает, понимаю через пень-колоду. Всё же дефектный дешифратор мне дал светящийся гопник. Но хотя бы общий смысл того, что мне втирают, уловить можно. А картина такова. Их отряд (ОПГ, бандформирование – нужное подчеркнуть) шёл по своим, жуть каким секретным, делам мимо. И увидели башню. Решили полюбоваться особенностями её архитектуры (пограбить, изъять бесхозное), но нарвались на ВОХР и хозяина, который чуть их всех не превратил в подобие самого себя. Привет, «Обитель зла», «Амбрелла» и Элис. Кто такая Элис и где она живёт? Она не курит и не пьёт. Зомби, живые мертвяки и тому подобное. Голова кругом!

И если бы не я, такой прекрасный рыцарь на голубом вертолёте, то конкретное попадалово их бы ждало.

Странно, что когда я ему что-то говорю, горло болит. И звуки странные слышатся, мною произносимые. Может, дефектный дешифратор и мою речь сразу переводит на их мову?

На мой вопрос, за каким, собственно, неосмотрительностью они так поступили, мне был ответ, что у них было два мага. Мага! У них были маги! В этом мире не только зомби, но и магия! Голова опять кругом.

Но возникает резонный вопрос: а где, собственно, маги? Где ваш Кашпировский? Битва экстрасенсов, гля! А маги – тю-тю! Тот старикашка, что без сознания. И вон та кучка фарша. Они не рассчитывали, что встретят такого мощного противника.

Тут же возник второй вопрос, но озвучивать я его не стал. Если их маги облажались, как я завалил эту тварь? С испуга? Ибо был я настолько крут, ну, вааще!

С удивлением смотрю на погнутый ствол помповика, щупаю разбитую механику. Кровь, говоришь, твоя? Ню-ню! Выкинуть, говоришь? Не, такая корова нужна самому! А ну как на меня толпа зомбаков попрёт? Под тревожную музыку. Буду отмахиваться, как дубиной. Этакая убер-палка-нагибалка. Вундервафля.

Смотрит на меня. Ждёт моего рассказа. И что тебе рассказать? Как соседу по купе – душу выложить? Облегчиться? Вывалить поток сознания?

– Проездом я. Мимо шёл. Слышу – стреляют. Вот и заглянул на огонёк.

Как в том кино. «Махмуд, поджигай!» – «Стреляли!»

Благодарит меня. Предлагает продолжить путь вместе. Ибо на шум может отряд быстрого реагирования заглянуть. А Оберест имеет на них индивидуальную непереносимость и аллергию. Ничего не имею против, соглашаюсь. А парень обрадовался. Ещё бы! С ними теперь такой крутяк будет! Великий победитель хмырей.

Мне бы ещё его восторг. Или хоть чуточку уверенности. Патронов-то нет больше. А этой длинной полоской заточенной стали махать ещё уметь надо. Как-то не на это нас в учебке дрючили.

Да, ротный был двинут на руко-ногодрыганье. Ещё и легло на возделанный огород физрука нашего детдома, что вел и секцию рукопашного боя. Но сам же ротный и говорил: «Всё это тэквандо («тэквандо» у ротного – мат) вам понадобится только тогда, когда вы, козлы горные, ган… (множество матерных эпитетов, характеризующих уровень наших умственных способностей, умение ими пользоваться и углубленный анализ причин наследственных заболеваний, к такому положению дел и приведший), прое… (потеряли) свой пулемёт… (перечисляется всё штатное вооружение разведроты, со всеми ассоциативными маркерами и эпитетами) и встретили такого же распи… (рассеянного противника), как и вы. Во всех же других случаях побеждает тот, кто первый стреляет. Кроме тех случаев, когда побеждает тот, кто первый попадает в цель. А поэтому, рота, бегом!» Но этот же ротный нам говорил, что рукопашный бой – самое скрытное оружие, которое всегда с тобой, даже в бане. И как-то не хочется мне выяснять, одолею ли я профессионального самурая голой пяткой.

Поэтому восторга юноши я не разделял. Поэтому согласился. Десять тел в самурайских доспехах и с мечами всяко лучше, чем один организм, пусть и в камуфляже и тельняшке (так я за грибами хожу). И на кровь светящегося отжимателя мобилы как-то нет надёжи. Я ею стрелять буду? Есть ли в этом мире порох? Судя по истории Земли, как появился порох – доспехи пропали. А тут вполне себе имеются доспехи. Причём полные наборы. И с уклоном в самурайский стиль: хорошо выделанная, любовно разукрашенная кожа, кольчужные куски. Не как у рыцарей средневековой Европы – сплошные стальные панцири. Я видел такое в музее. По телеку. Это мем. Такой доспех стоит как статуя, даже без человека внутри.

Меж тем привели лошадей. Таких же маленьких и мохнатеньких, какая была запряжена в телегу. Ну, чуть побольше. Усмехнулся, представив себя верхом на этих мулах. Санчо Панса – ноги по земле.

Коней навьючили грузом доспехов и мешками с головами павших. И пошли. Крестьяне с топорами вели. Оберест всё пытался вести светскую беседу. Агитировал меня присоединиться к их отряду. Я вроде и не против, но… Было какое-то смутное «но». А я привык доверять своему чутью. Потому и выжил в двух мясорубках войн без правил, выжил в лихие девяностые.

Мне бы с чуваком потолковать, что ветошью прикидывается на телеге. Но он – Си-Си Кэпфел. Уже несколько серий в коме. Без надежды, что очнётся до конца сериала. Потому и мальчишка приуныл.

Долго ли, коротко ли, но светило (не солнце, так вот мне растолковал бракованный переводчик) стало клониться к деревьям. Бойцы стали тревожно коситься по сторонам.

– Тьма – время нечисти, нелюди и нежити, – пояснил Оберест, – не успеем мы выйти засветло из гиблого леса.

Но наши сусанины не унывали. Одобрительно что-то вякали, типа не робей, ребята, у самих штаны уже сырые! Но вывели.

Какие-то развалины. На остатках стен – белые треугольники. Все облегчённо выдохнули. Из пояснений спутников я понял, что этот символ означает, что место было зачищено и твари тут не живут. Нет, зайти – запросто. Но на ПМЖ тварям не уютно. А нам в периметре стен и обороняться легче. Даже в огневом бою, современном мне, не то что в рукопашно-штыковом, с применением подручного инструмента – топоров и удлиненных ножей.

Глава 3

Развели огонь, стали обустраиваться. С удовольствием поснедал вместе со всеми. Рядом со мной в этот раз сидел старший из крестьян. Но оказался он ремесленником. А ещё точнее, кузнецом. А молодой – его сын. На мой резонный вопрос, что забыл кузнец в таком опасном месте, а не у горна и наковальни, был ответ – ткнул в «мой» меч. Оказалось, тут сырьевой кризис. Не хватает… всего. Но в гиблом лесу, в таких вот развалинах и с тел бродяг можно снять что-нибудь ценное. Допотопное.

Именно так. Допотопное. Без кавычек.

Чем больше я слушал разговоры попутчиков, тем меньше слов звучало тарабарщиной. Да, перевод был такой, что иной раз приходилось сильно поломать голову, чтобы уловить смысл. Как у наших «надмозгов». Но это уже прогресс. Вспомнил фильм с Бандеросом и викингами. Он там ночь у костра посидел и освоил речь «северных варваров». У него тоже был дешифратор? И, видимо, не дефектный.

Почему я понял, что без кавычек? Потому что дальше последовал рассказ о конце света. Была великая война с демонами. Вот в процессе этой войны и был сбит один из спутников этой планеты.

Невольно поднял голову – вот она, луна, на месте. Но местные её называют Месяц, Время и ещё несколько названий. Речь идёт об одном и том же, но мой дешифратор каждый раз предлагает новый вариант. А сбита была Судьба, Рок, Неизбежность, Смерть, Перерождение. Нет, сбита была Судьба. Одна только. Остальное – варианты перевода.

И видимо, упало это небесное тело на поверхность планеты. И прямо на поле боя, где как раз кипело генеральное сражение. Из искажённых дешифратором красочных описаний я сделал вывод, что это было не хило. Ударная волна, тепловое излучение высвободившейся кинетической энергии, пожары и разрушения. Бр-р-р! Не хотел бы это пережить.

А потом пришла волна с моря и – «до неба». Потушила пожары, но смыла всё к чертям.

А потом – долгие недели грязевых дождей. Всё затопило ещё раз, что не успело до этого.

Оберест сказал, что мир изменился. Многие виды животных и растений вообще перестали существовать. Хм, ещё бы! Ударили, поджарили, потом утопили. Выживи!

Что-что-что? Драконы не смогли летать? Были драконы? Ах, и маги летали. А теперь – не летают.

И когда это было? Двести двадцать семь лет назад? Уф, а я уж испугался. И сколько погибло? Много? Ну, понятно. Понятно, что и цивилизация погибла. Всяк старался выжить по-своему.

А демоны? Оказывается, для них изменения в мире стали нестерпимы. Я хмыкнул. С чего вдруг? Тут так мило было, при апокалипсисе. Демоны ушли. Остались полукровки.

А кроме этого, как будто мало, ещё напасть, цитирую: «Разлилась скверна по миру, поднялись павшие, бродят по землям они не живы, не мёртвы». Явно «Муравейник» корпорации «Амбрелла» вскрыли. Или от удара корпус «Муравейника» лопнул, склянки с вирусом побились. Кроме зомбаков, порождения скверны – всякие мутанты, «изменённые выродки».

– Какая-то страшная сказка у вас, ребята, – покачал я головой. Оберест, кузнец и один из воинов, видно, что старший в этом отряде, типа сержант, переглянулись.

– Андр, – сказал этот сержант, – мы тебе жизнью обязаны, потому не сдадим тебя. Но больше не упоминай, что ты не знаешь про крушение мира.

– Кроме скверны в мире появились и каверны. А через них полезли создания иных миров. И нижних тоже. И хотя каверны потом захлопнулись, этого хватило. Лопины иногда появляются снова. Редко и маленькие. Но одну или группу сущностей они могут пропустить. Чистильщики отслеживают появление трещин, иглы сшивают разрывы, очищают появившихся в них. Очищают огнём. Понимаешь?

– Круто, – хмыкнул я, – что за чистильщики?

– Клирики, – ткнул парень в белый знак на стене.

– Да, не сладко у вас тут. А почему вы помогаете мне?

– Ты помог нам. Был бы ты скверным или демоном, ты бы помог личу, а не нам. – Оберест задумался. – Да и чувствую я скверну и хаос. Их энергии. И святую воду я тоже чувствую. У тебя вода во фляге. Хаосит, демон или освернённый не сможет испить светлой воды. Сожжёт их.

– Значит, мне нечего бояться, – пожал я плечами.

– Церкви всё едино. Очистят огнём, отпустив душу в Колесо перерождений, – покачал головой «сержант».

– Фанатики? – спросил я.

Мои собеседники скривились. Ладно, больше не буду.

– А почему вы не спрашиваете, откуда я? – спросил я.

– Не вводи в искушение, – отмахнулся «сержант».

– А тебе рассказываем о мире, чтобы ты не выглядел вышедшем из раковины, – сказал кузнец, подкладывая дрова в огонь.

– Так ты идёшь со мной? – спросил Оберест.

– Куда?

Оберест наклонился совсем близко ко мне:

– Вернуть моё кресло.

Наверное, всё же трон. Или престол? Кресло – совсем не уместно.

– Так ты у нас принц на белом коне!

– Что ты шумишь? И почему столько пренебрежения?

– А это всё твоё войско? А деньги у тебя есть? – вздохнул я. Ты про это говорил, старик лученосный? – Извини, парень, но нет. Знаешь, стар я уже. Навоевался вот так, – провел ребром ладони под подбородком.

Отводят глаза. Убивать будут. Надо выкручиваться. Шелест вынимаемых клинков за спиной.

– И что тебе от старика, что даже мечом не умеет владеть?

– Ты убил лича! Ты маг!

– Если бы! Я его убил вот этим и вот этими. Видишь, теперь они пустые. Нечем мне больше стрелять.

– Боевой артефакт, – кивнул кузнец, тщательно ощупав ружьё и гильзы, – остаточная магия. Я видел его действие. Похоже на магию земли, но я её не чую. Запускал много металлических метеоров с огромной силой. Как маги земли запускают летящие камни. Только маленькие и быстро. Глаз не видит. Теперь бесполезен. И неисправен.

– А я о чём? – экспрессивно взмахиваю руками, выхватываю нож, ухожу перекатом в сторону. – Жизнь свою продам дорого, ребятки!

– Андр! – покачал головой Оберест. – Как ты обманываешь, что я не чую обмана?

– А я не вру!

– Ты сказал, что не владеешь оружием, но хочешь сражаться.

– Я не владею мечом, – ответил я, крутя головой, чтобы держать максимальное количество людей в поле зрения. Смещаюсь к стене. Мне не препятствуют – ждут команды от старших. Прижимаюсь к каменной кладке. Теперь сзади меня не возьмёшь.

– Я хорошо стреляю. Не из лука. Умение владения сталью у нас давно забыто. За ненадобностью.

– Боевые артефакты? – кузнец даже с места не сдвинулся, но в голосе интерес.

– Вроде того. Но без магии.

Они переглянулись.

– Как до апокалипсиса. Конструкт, – говорит «сержант».

– Похоже на то, – кивает кузнец и смотрит на Обереста.

Парень махнул рукой. Воины опустили клинки. Не убрали. Только опустили.

– Тебя надо убить, после того что ты узнал, – говорит Оберест, в свете костра видна работа его мысли и тяжесть принимаемых решений, – но ты нас спас. И кто мы будем после этого? Чем мы будем лучше осквернённых, если убьём того, кто спас наши жизни, разделил с нами кров и пищу? Мы не будем этого делать. Андр, ты поклянёшься на крови, что никому не выдашь мои планы?

– Легко! – отвечаю.

Сам не хочу выдавать твои планы. Какое мне дело до твоего обречённого мятежа, мальчик?

Мне показывают как – протыкаю руку ножом, чёрные в ночи капли падают на землю, повторяю слова клятвы. Неожиданно для меня все дают такую же клятву – на крови, но что не выдадут мою тайну.

Невольно закатил глаза к небу – ох уж мне эти клятвы! И тут выпал в осадок. За привычным полумесяцем ещё одна луна. Вполовину меньше, нежно-розоватого оттенка. Покачнулся так, что кто-то из бойцов подпёр меня, чтобы не упал. Проследив мой взгляд, мне пояснили, что это Любовь-Лада-Гармония. Впал в прострацию. Одно дело слышать, что это другой мир, другое дело – осознать всеми фибрами души.

Лёг на рубленый лапник. Очень устал, очень хотелось спать, но душа трепетала, было волнительно и тревожно. Вроде и конфликт исчерпан, но осадочек остался. Потому спал вполглаза. Не верю я этим клятвам на крови. Как и всем остальным клятвам. Да ещё сдвоенный свет лун! Вот, гля! Попал!

Утро красит нежным светом стены древних развалин. Как ни странно, но ночь прошла спокойно. Бойцы сворачивали лагерь. Спали только двое – последняя, волчья смена была их. Подняли перед самым выходом. Долго я разминался и растягивался. Всё тело затекло, не выспался совсем. Злой, как чёрт.

Пошли. На восток, кстати. На встающее светило.

– Последний раз у тебя спрашиваю, Андр, – подошёл Оберест.

Как он так делает? Вот только что шёл просто подросток в доспехах, миг – генерал, привыкший командовать и повелевать. Прямо веет от него этой властностью! Ах, да, он же принц, ёпта! Порода. Чё там? Обретший утерянный завоеватель мира, ушедшего на покой? Бред какой-то. Лучше был бы Чингачкук Большой Змей. Или оберст-полковник Серый Червь. А нет, этот… херр майор Мутный Сокол! У них у всех нашиты серые птицы на одеждах. Наверное, это и есть сокол. Как его – прямо послать и подробно расписать маршрут или завуалированно?