Ребpо жестокости

Между тем, база данных АНБ выдала по запросу использование СИМ-карты Пако и его логина на форуме с IP-адреса, расположенного в Эль Пасо, за неделю до убийства. Примерно в те же даты личный автотранспорт с номерами, зарегистрированными на имя Гутьереса, попал в приборы видеофиксации дорожной полиции штата на одном из техасских шоссе. Соответственно, был объявлен федеральный розыск. Лично Джеку пришлось потратить полдня на поиск и систематизацию данных по родственным связям подозреваемого.

Ближайшим родственником уличного наркодилера, к вящему удивлению агента, оказался Фелипе Гутьерес, хорошо известный предприниматель из мексиканского города Сьюдад Хуарес. Родной дядя Пако владел в приграничном мегаполисе сетью промышленных сборочных цехов, так называемых «макиладор». Старший Гутьерес импортировал из США значительные партии сырья, а его предприятия ежедневно поставляли на соседний рынок массу самых разнообразных товаров – от текстильных изделий до компьютерного «железа». В целом, ничто, казалось бы, не указывало на близкие родственные связи между этим респектабельным бизнесменом и Пако, мелкой шпаной из подворотен Пико-Юнион. Дон Фелипе Гутьерес своей безупречной репутацией был, в частности, обязан гуманному обращению с рабочей силой. На пике так называемого «феминицида»4, наименьшие потери среди работниц несли именно предприятия Гутьереса, благодаря грамотно налаженной работе транспортного отдела. Автобусы корпорации дона Фелипе, оборудованные спутниковой системой мониторинга автопарка, благодаря частым остановкам, доставляли большинство работниц чуть ли не до порога. В связях с организованной преступностью он замечен никогда не был, хотя во всех аналитических записках, имплицитно, по умолчанию, подразумевалось, что он, по крайней мере, должен был пользоваться услугами «крышевания» Центрального картеля, иначе картина его благосостояния – с учётом фактических реалий жизни города – вряд ли была бы такой безмятежной.

– Зря вы текилу пьёте. Рекомендую вам мескаль, – чей-то раскатистый голос бесцеремонно вторгся во внутренний монолог Джека и прервал логический ход его мыслей.

Словно бы из ниоткуда перед его столиком выросла довольно неожиданная в этом месте фигура грузного, пожилого южного джентльмена в мятом льняном костюме и соломенном котелке, сдвинутом на самый затылок. Джек, подняв глаза, вперил в него выжидательный взгляд, не выражающий ни недовольства, ни заинтересованности в дальнейшем продолжении диалога. У незнакомца было безобразно оплывшее лицо, брыластые щёки, пухлые, влажные губы, но при этом замечательно ясный взгляд пары меленьких вострых глазок. Над красным шишковатым лбом из–под котелка топорщилась жёсткая, неровно подстриженная чёлка тёмно-русых волос. Пятна пота расползались по ткани его пиджака, под мышками, прямо на глазах. При разговоре он постоянно хитро щурился и озирался по сторонам, его бегающие глаза словно бы успевали по ходу разговора сканировать сто процентов диаметра окружающей территории.

– Вы позволите? – не дожидаясь приглашения, мужчина тяжело опустился в кресло напротив и протянул Джеку пухлую ладонь. – Бош. Джеймс Бош. Управление по борьбе с наркотиками, глава страновой резидентуры. Можно просто Джим.

– Джейкоб Морган, – представился в ответ Джек. – Отдел сбора разведданных ФБР, ведущий инспектор Рабочей группы по «Браун Прайд-13».

– На Нила работаете, – удовлетворённо кивнул толстяк. – Хороший парень, настоящий профи… Ну и как вам Санчес, симпатяга не правда ли?

– Следили за мной? – холодно полюбопытствовал Джек.

– Упаси Бог, – возмутился его новый знакомец. – Но было бы странно, если бы вы, заселившись в «Каса Мехор» сегодня утром, не познакомились бы до вечера с главой городского управления полиции. Вы ведь сами сказали, что работаете по БП-13. Рабочий день вы заканчиваете за добросовестным чтением почты в лобби, значит, времени впустую вы сегодня не теряли, ведь так? В любом случае, старина, как бы то ни было, вы должны привыкнуть к тому, что здесь в «Золотой зоне»5 всем нашим всегда известно всё про наших.

– Окей, – словно бы нехотя кивнул Джек. – Что до Санчеса, то он произвёл на меня впечатление достаточно запуганного человека и, как бы это сказать… Потенциально опасного что ли. Вряд ли этот полицейский кристально честен – в том смысле, что во избежание крупных неприятностей, этот, по-моему, принципиально, до конца отстаивать букву закона не будет.

– Это вы зря, – убеждённо возразил ему Бош. – Санчес – по-своему героическая личность. Известно ли вам, сколько продержался на своём посту его предшественник? Нет? Ровно тридцать три минуты. Снайпер снял его из соседнего здания через полчаса после того, как бедняга приступил к своим новым обязанностям.

– По-моему в окнах его офиса пуленепробиваемое стекло?

– Установлено непосредственно перед приездом Санчеса, – подтвердил Джеймс. – Местные специалисты по технике безопасности, увы, обновляют свои списки заданий к выполнению лишь изредка, по итогам усвоенного опыта. В то время как противостоящие им, нам, картели не просто дьявольски изобретательны, они ещё и становятся год от года наглее. Их словно бы подпитывает чувство собственной безнаказанности. Ведь это чувство лишь усиливается с каждой новой победой над государством и над нами, кхм, его союзниками.

– В общем, вы считаете Санчесу можно доверять?

– Абсолютно! – уверенно ответил Бош.

Эта информация вполне удовлетворяла Джека в настоящую минуту. Сегодня он не без труда убедил главу городской управы в необходимости установить круглосуточное наблюдение за домом уважаемого в городе человека. Разговаривая с Джеймсом Бошем, Джек уже видел, краем глаза, как к нему на почту «упал» первый письменный отчёт со сводкой от агентуры наружного наблюдения. Тем временем, дружелюбный бармен, в очередной раз вынырнувший из ниоткуда уже разливал по чистым стопкам золотистый мескаль.

– Оставьте всю бутылку, дружище, – распорядился Джеймс Бош. – Запишите на счёт моего номера.

Его просьба была выполнена, и бармен снова растаял в полумраке пустого фойе. Джека невольно передёрнуло от отвращения, когда ему показалось, что гусеница в бутылке живая и извивается. Деликатно проигнорировав его реакцию, Джим поднял стопку: «за знакомство». Джек пригубил. Соотечественники вдруг притихли, задумавшись каждый о своём под действием уютного жжения в пищеводе.

– Давно вы здесь? – наконец, нарушил молчание Джейкоб.

– Целую жизнь, – мгновенно отозвался Джим. – Свыше двадцати лет.

– Вау, – Джек присвистнул. – Как получилось, что так долго?

– Вы не захотите всего этого знать, Джек, дружище.

– Отчего же, напротив, мне было бы очень интересно услышать вашу историю.

– Что ж, – Джим разлил мескаль по стопкам и, не дожидаясь Джека, лихо опрокинул содержимое в свою жадную глотку. Мысленно он уже успел поздравить самого себя с новым собутыльником, завербованным, благодаря многолетнему навыку, за рекордные полторы стопки.

Вторая глава.

СТАРЫЙ ДЖИМ ВСПОМИНАЕТ (1)

«Бедная Мексика! Так далеко от Бога, так близко к США»

Порфирио Диас Мори6

Меня перевели в Мексику напрямую из Медельина по собственному желанию в конце девяносто третьего. Смекаете? Да, это было сразу после бесславной кончины Пабло Эскобара, негласно считавшегося врагом номер один нашего государства. Куда там Горби или, тем более, вечно поддатому «царю Борису». Дон Пабло – вот кого хотели увидеть мёртвым как Ронни Рейган, так и Джордж Буш–старший. И надо отдать им должное, дело они поставили на славу. Сотрудники нашего Управления ходили в героях, мы ведь сражались на передовой. На войну с Эскобаром мы положили лет десять. С тех пор как Рейган учредил правительственную комиссию по координации борьбы с наркооборотом в Южной Флориде, мы постоянно чувствовали мощную поддержку исполнительной власти. Мы были неприкасаемыми. Сам я, кстати, перешёл в УБН из Службы внутренних доходов, как раз в начале восьмидесятых. Видите ли, меня в составе группы правительственных специалистов откомандировали в Майами по поручению той самой комиссии – её тогда возглавил Буш-старший, занимавший пост вице-президента. Мы провели скрупулёзный аудит местных банков и успешно раскрыли несколько многомиллионных схем, благодаря чему меня и пригласили в УБН, с повышением. И почти сразу же перебросили в Колумбию. Период был сложный – президент Бетанкур не жаловал американцев. Но мы справились на «отлично». Утомлять вас подробностями моего колумбийского периода не буду, это было бы отклонением от темы. Нет, Джек, поверьте мне, лучше в другой раз. Сегодня ограничусь лишь тем, что именно в те годы я по-настоящему повзрослел и стал циником. Как так вышло? Видите ли, одно дело работать клерком в правительственной организации, там ручек не запачкаешь, это уж точно. То есть, по крайней мере, если сам очень сильно не захочешь этого. Из корысти, например, понимаете, о чём я? Прекрасно. Так вот, при переходе от госслужбы к работе в полевых условиях, так сказать, тебе неизбежно приходится волей-неволей вникать в неисчислимое множество неприятных, неэтичных, а порой откровенно трагических деталей. И уже спустя годы, тебя вдруг осеняет – твоя личность, если не разрушена, то до неузнаваемости изменилась под влиянием обретённых знаний и опыта. Думаю, молодой человек, вы стоите как раз на пороге подобных открытий, так что будьте готовы ко всему – это мой вам безвозмездный дружеский совет. Мы, например, УБН, пользовались всеми доступными ресурсами против Эскобара, разумеется, но решающую роль в его разгроме сыграл всё-таки вклад «сеньоров из Кали», его непосредственных конкурентов. Что это были за типы, не приведи Господь! Что-то среднее между нашим ку-клукс-кланом и европейскими фашистами. Это были богачи, которые осознанно забавлялись физическим отстрелом бедноты – бомжей, проституток, декласированных наркоманов. Они называли это социальной чисткой города. Что?! Вы одобряете – ах-ха, всё с вами понятно. Вы, молодой человек, я полагаю консерватор, угадал? Понятно. В смысле не из неоконов, а из поклонников Донни Трампа. Нет, здесь, нам с вами не по пути – я отдам свой голос по традиции за демократов, пусть это даже будет обманщица Хиллари. Говорите, эмигрируете из Штатов, если она победит? Извините, не поверю. Уж слишком вы искренний патриот для этого. Давайте так, раз уж на то пошло: для вас у меня всегда отыщется местечко в моей резидентуре, если вдруг придётся уехать. Договорились? По рукам. Надеюсь, придётся. Так вот, о чём бишь я? Ну да, поначалу я спорил с Фелпсом – это был мой босс тогда, глава страновой резидентуры. Пытался доказать ему, что головы гидры необходимо отсекать все разом. Медельин, Кали, Богота, Барранкилья. Но нет, он был вроде вас, убеждённый консерватор и, в первую очередь, антикоммунист. Так же как и посол Тамбс, так же как и Рон Рейган. Угрозой безопасности №1 почему-то считался лично Эскобар, а не сеть наркооборота в целом. Время, увы, доказывает мою правоту, но кому тогда было дело до мнения рядового оперативника? Вы подумайте только, какого колоссального размаха весь этот ад достиг теперь, в наши дни, прямо на нашем заднем дворе! Но нет, Эскобар видите ли был леваком и угрозой капиталистическому строю обеих Америк. Да, он безвозмездно строил жильё для бедняков своего города, но разве это превращает его автоматически в агента КГБ? От финансирования партизан из ФАРК он перешёл к сотрудничеству с государственными чиновниками Никарагуа, страны-рассадника красной угрозы. Рейган нервничал и дёргал своих подчинённых. Те передавали его нервные сигналы вниз каскадом. А как насчёт трезвой объективности, а? Рыночный анализ, кто-нибудь? Как по мне, то Эскобар был типичным оппортунистом. Смотрите – непролазная сельва в пограничных районах, оптимальный регион для складирования товара, строительства лабораторий и контрабанды. Находится под полным контролем марксистов, а вы бизнесмен, ну разве вам не всё равно? Вы платите партизанам налог, а это не то же самое, что спонсировать их из идеологических симпатий. Банковские счета и воздушные гавани Багамских островов и Панамы на ваших глазах переходят под прямой контроль американских спецслужб, а вы бизнесмен, разве не логично, что вы перемещаете операции в Никарагуа? Туда, где мы слабее, куда мы рискуем соваться только через спорадические вылазки отрядов «контрас». Но наше правительство, как и моё начальство, почему-то не думало о последствиях будущей нарковойны для среднего американца. Нет, им нужна была только голова Эскобара. При этом больше всего в подобном деструктивном подходе упорствуют наши с вами коллеги из ЦРУ. Они вечно для достижения неких благих целей раскапывают каких-нибудь отъявленных мерзавцев, чтобы вступить с ними в тактический альянс. К чему я веду – «сеньоры из Кали», захватив маршрут Эскобара, пока он от нас прятался, начали активно подключать контрабандистов Мексиканского залива, мутировавших в Восточный картель. Эти колумбийцы, как никто другой, создали все предпосылки для десятилетий кровопролития и де-факто гражданской войны в Мексике. Предупреждаю вас заранее, когда я говорю «в Мексике», я всегда учитываю в уме США, как в формуле уравнения. Кроме того, в Колумбии ЦРУ курировало ультраправые военизированные формирования, воевавшие против партизан. Наши военные советники в целом старались использовать в Латинской Америке все методы, опробованные в борьбе с коммунизмом по всей планете: от уличных перестрелок в итальянских городах в ходе операции «Гладио» до тактики «выжженной земли» в джунглях Вьетнама. Там наши спецназовцы и союзники вырезали и сжигали живьём целые деревни, заподозренные в лояльности к Вьетконгу, от мала до велика. Здесь местные «эскадроны смерти» занялись тем же на территориях подконтрольных партизанам из ФАРК. В городах они отстреливали левую интеллигенцию. Такой уличный вариант операции «Кондор», очень эффективный, знаете ли. Наши сотрудники, в очередной раз получив по шапке из Вашингтона, пошли на крайнюю меру: вышли на эти эскадроны и связали их с картелями, конкурировавшими с Эскобаром. Всё те же «сеньоры из Кали» предоставили неофашистам неограниченное финансирование. Именно этот богопротивный альянс между УБН, ЦРУ, местными силовиками, армией, наркобаронами и ультраправыми садистами добился в итоге победы над Пабло Эскобаром, решительной и окончательной. Вот именно, вся королевская рать была брошена на это. Был ещё один такой, Оливер Норт, слыхали? Функционер Совета национальной безопасности, подполковник морской пехоты. Курировал «контрас», ворочал миллионами налогоплательщиков как заблагорассудится. Человек тефлонового Рона, всегда действовал по его личной указке. Вдумайтесь только, наш президент умышленно совершал противозаконные и антиконституционные действия, руководствуясь личными внешнеполитическими амбициями – это ли не высший уровень коррупции! Поподробнее? Извольте. Вы ведь, наверное, тогда ещё пешком под стол ходили, многого не знаете. У нас такие факты впоследствии либо замалчивают, либо обеляют через привычную англосаксонскую двусмысленность. В январе восемьдесят четвёртого Государственный департамент включил Иран в список государств–спонсоров терроризма. Соответственно, любая продажа оружия Ирану без уведомления Конгресса, в обход законодательной власти, была запрещена. Таким образом, Рейган через Норта одновременно нарушил законы о регулировании экспорта, о контроле экспорта оружия, а также раздел шестьсот двадцать закона о помощи иностранным государствам. Вам интересно? Механизм был такой: из США свыше двух тысяч противотанковых и зенитных ракетных комплексов ушли партиями в Израиль, откуда посредник поставлял это оружие в Иран. В качестве оплаты за услуги, Израиль получал идентичные партии оружия из США. Аятолла Хомейни платил посреднику, который переводил его средства на секретные счета в одном из швейцарских банков. Рейган в свою очередь переводил их из этого банка небольшими траншами в Америку и уже здесь Норт предоставлял непосредственное финансирование никарагуанским и сальвадорским эскадронам смерти для вооружения и карательных операций. Причём это было опять же запрещено Конгрессом. Ещё в восемьдесят втором году, палата представителей большинством голосов приняла поправку Эдварда Боланда, демократа от Массачусетса, недвусмысленно запрещающую любое содействие подрывной деятельности против законного правительства Никарагуа. Почему Рейган не был осуждён, не сидел в тюрьме? Президентский иммунитет, табу. Единственным способом для того чтобы он понёс наказание была процедура импичмента, но этого не произошло. Техасский депутат от демократов инициировал слушания по закону об импичменте в палате представителей, дело расследовал специально назначенный прокурор, но, к сожалению, депутаты решили сохранить власть за Рейганом, несмотря на очевидные доказательства его вины. Тем самым был создан опасный прецедент – учитывая особенности англосаксонской правовой системы. Видите ли, мой дорогой Джек, у таких явлений как коррупция и злоупотребление легитимной властью есть как бы разные уровни. Мы остервенело преследуем санкциями какого-нибудь африканского князька за «мерседес» полученный в подарок от нефтяников, в то время как очередной Оливер Норт проворачивает от лица правительства миллионные сделки у нас на глазах, попирая устои Общественного договора, составленного отцами-основателями. Ближайший пример – лидер одной кавказской республики недавно прославился тем, что искоренил мелкое взяточничество в дорожной полиции своей страны. Более того, он первым успешно применил методологию ФБР по борьбе с организованной преступностью у себя на родине, против так называемого «воровского мира». Но запомнился он всё-таки не этим. Оказалось, что он совершенно нелегально переправлял огромные средства из государственного бюджета на тайную закупку вооружений в целях подготовки к молниеносной войне, впоследствии с треском им проигранной. Это ли не высший пилотаж феномена коррупции? Но вернёмся к нашим баранам. Тайные махинации Рейгана и Норта неизбежно вышли на свет, как я упоминал. Разразился неслыханный со времён никсоновского уотергейта скандал. Как быть? Рейган изначально выделил законные двадцать миллионов на поддержку «контрас», и они эту сумму весьма шустро распилили. Тогда Олли Норт обратился в ЦРУ, и те, без учёта нашего мнения, дали «контрас» привилегированные условия, «зелёный свет» на ввоз и сбыт кокаина в Калифорнии. Возможность самофинансирования, типа хозрасчёта. Это событие имеет непосредственное отношение к вашему сектору профессиональной деятельности. Вы ведь у нас по молодёжным бандам специализируетесь. Дело в том, что представитель движения «контрас», некий Бландон, дипломированный маркетолог, не имея возможности сбывать товар какому-нибудь Оззи Осборну или ещё кому в Голливуде, обратился к несостоявшемуся чёрному теннисисту Россу со связями в уличной банде «Crips». С собой он привёз технологию вываривания кокаиновой базы, смешанной с пищевой содой или аммиаком, в целях получения «камня», достаточно дешёвого продукта для сбыта в негритянских гетто. Так началась крэковая эпидемия. На её пике Росс зарабатывал до трёх миллионов в сутки. Что же до Бландона, то он к тому времени уже числился в платёжной ведомости УБН. Да-да не удивляйтесь, мы платили ему весьма приличную зарплату, хоть и, конечно, весьма далёкую от барышей Росса. Он был ценнейшим информатором. Впрочем, из дела «контрас» непосредственно растут ноги не только тогдашней крэковой эпидемии, но и нынешнего плачевного положения дел в Мексике. В те времена отчёты от наших полевых резидентов в Гвадалахаре или Тихуане после поступления в центральный страновой офис УБН в Мехико сразу же архивировались под грифом «совершенно секретно», хоронились в секретерах начальства или попросту уничтожались. Главы резидентуры, как и руководство вашингтонского головного офиса, следовали инструкциям Госдепартамента, и не докладывали о реальном положении дел прикомандированным визитёрам из регулярных миссий Конгресса. Они игнорировали запросы от оперативников о дипломатическом вмешательстве ввиду неопровержимых улик по коррупции. Дело в том, что основатель первого мексиканского картеля Мигель Фуэрте пользовался двойной защитой, как Федерального управления безопасности Мексики, так и ЦРУ, в основном благодаря огромным благотворительным пожертвованиям в пользу движения «контрас». Фуэрте был очень умным бизнесменом, и хорошо знал кому, как и сколько платить за «крышу». Деньги он отмывал через собственную компанию по операциям с недвижимостью. Кроме того, он числился советником национального банка «Сомекс», так как был его крупным акционером и важным клиентом. Ещё в начале своей карьеры, когда он работал телохранителем губернатора, Фуэрте обзавёлся обширными связями в рядах функционеров Социально-Рабочей Партии. Он дружил с каждым из губернаторов Прибрежного штата, сменявших друг друга на протяжении двух десятков лет, крестил их детей. Поэтому за ним, кстати, и закрепилась кличка «Падрино», крёстный отец по-нашему. Первый картель он создал с несколькими таинственными инвесторами из-за рубежа, взяв в долю местных дружков-контрабандистов, «Доктора» и «Синего» Хуана. Почти у всех его ключевых людей были удостоверения или спецразрешения ФУБ со статусом неприкосновенности. Фактически с Эскобаром его тоже связал штатный агент ЦРУ Локо Балас, один из его партнёров по Первому картелю. Догадываетесь, почему Эскобар вышел тогда на Фуэрте? Совершенно верно – из-за нашей операции в Южной Флориде, в том числе из-за аудита банков Майами, проведённого вашим покорным слугой. Потеряв приморский рынок сбыта на Восточном побережье, Пабло Эскобар решил попытаться восполнить потери на Западном, и далее, по суше. Фуэрте до этого уже тоннами экспортировал в Калифорнию марихуану, гашиш, «ханку», героин. Пользуясь своими связями в спецслужбах, он отправлял свои грузы через границу в автоцистернах из–под сжиженного газа, целыми колоннами, согласно чётко организованному графику «свободных окон» на границе. Во время этих «окон» на смену по обе стороны границы заступали подкупленные офицеры таможенных служб обеих стран, получавшие по пятьдесят тысяч долларов за каждую партию груза. Что до оперативников УБН, то нам тогда было позволено арестовывать лишь мелкую сошку из розничных торговцев крэком на улице. Правда, однажды нам всё-таки удалось внедрить своего агента в организацию Фуэрте. В результате была проведена войсковая операция мексиканской армии, ставшая прототипом силовых акций президента, которыми позже с таким прилежанием занялся президент Касерола. На ранчо Фуэрте, окружённом плантациями марихуаны и опиумного мака, с боевых вертолётов было высажено до полутысячи солдат. Мы знали об этих плантациях и координировали распыление дефолиантов с мексиканской стороной до этого. Теперь выяснилось, что их пилоты намеренно сбрасывали химикаты в пустыне, после чего отчитывались об успешно проведённых мероприятиях по распылению перед ФУБ, а те перед нами. Плантации всё это время оставались нетронутыми. После этой операции агент УБН был раскрыт Фуэрте и зверски убит, причём отнюдь не его собственными головорезами. Палачами американского гражданина выступили опять же коррумпированные мексиканские полисмены. Потеря продукции с ранчо также подтолкнула Фуэрте со своей стороны к сотрудничеству с Эскобаром. Сначала он получал свою долю дивидендов в наличных, потом заключил с Эскобаром соглашение о разделе продукции. Когда мексиканцы добились статуса самостоятельных экспортёров, Первый картель стал фактическим монополистом на приграничном рынке, сконцентрировав все контрабандные потоки в своих руках. Ставки поднялись. Теперь Фуэрте знал, что на таком уровне ему уже гораздо труднее будет уходить от возмездия УБН. В этом чутьё его не подводило. Старый лис собрал на своей вилле в курортном Акапулько сходку криминальных авторитетов из всех ключевых регионов Мексики. Мы снова смогли внедрить своего агента под видом работника обслуживающего персонала. Он установил пару жучков. При переводе в Мексику меня, разумеется, ознакомили с бумажной распечаткой стенограммы. Фуэрте самолично осуществил территориальный раздел пограничных регионов. Всё по-семейному. Хуарес, в котором мы с вами сейчас беседуем, достался племяннику «Синего» Хуана, Альберто Торресу, по прозвищу «Лётчик». Торрес уже к тому времени мог похвастаться внушительным самолётным парком из двадцати семи «боингов–727», предназначенных для перевозки крупнотоннажных грузов колумбийского кокаина. Бывший глава хуаресского филиала Первого картеля «Дракон» Рамирес был назначен его «замом», то есть исполнительным заместителем, видимо, чтобы никого не обидеть. Вместе они основали Центральный картель. За контрабандистами Мексиканского залива, основателями Восточного картеля, «Племянником» Мапой и его младшим братом Серхио остался их собственный участок границы в штатах Тамаулипас и Новый Леон, эксклюзивное партнёрство с колумбийским картелем Кали и солидная доля в окончательном разделе продукции. Наконец, Запад формально достался «Доктору». Но первым заместителем «Доктора» Крёстный назначил «Живчика» Пабло, своего собственного племянника. Пабло, в свою очередь, сразу привлёк к бизнесу шестерых своих братьев. Обратите внимание, пожалуйста, на сей факт. На исторической сходке в Акапулько случилось лишь одно непредвиденное событие, заставившее Крёстного отца слегка изменить свой изначальный план. Пинья, один из лейтенантов армии Фуэрте, во время сходки неожиданно возмутился и устроил бунт, чуть было не сорвав всю встречу. «А почему именно Пабло должен быть «замом» у Доктора, а, Мигель?!», воскликнул он, как только Фуэрте, расчертив карту Мексики при всех собравшихся, объявил им свою волю. Этот возглас мог бы тут же стать его смертным приговором, если бы Пинью тут же не поддержал Монтес, его земляк и партнёр, также известный как «Монтесума». Их пригласили на сходку, потому что считали правой и левой рукой самого Крёстного отца соответственно. К тому времени эти два человека уже столько сделали для процветания Первого картеля, пролили столько крови, убили стольких людей, что при разделе кокаиновой империи рассчитывали стать не меньше, чем «вице-королями» на каком-либо из участков границы. Чем ревностнее они выполняли задания своего Крёстного, тем больше он им доверял. Незаметно они сами обросли прямыми связями с колумбийскими поставщиками и оптовыми распространителями из США; обзавелись собственными карманными банкирами и девелоперами в Мексике, охочими до инвестиций чёрного нала. Фуэрте не рискнул сразу же расправиться с мятежниками. Ведь за теми уже стояли вооружённые люди, офшорные счета, инфраструктура. К моменту сходки они достигли такого уровня, что с ними уже просто невозможно было не считаться. Поэтому Крёстный и пошёл в тот раз на компромисс. Конкретно Пинью он «наградил» приграничным городком Сан-Луис-Колорадо-Рио, а Монтесу достался Текате. Но он затаил зло, и месть его была ужасной. Об этом чуть позже. В любом разе, досадный случай вовсе не помешал достижению полюбовного соглашения в тот вечер. Ниже по западному побережью был создан – в качестве филиала Центрального картеля – так называемый Прибрежный картель Пиньи и Монтеса. Они всё-таки получили лицензию на автономный бизнес. За собой старший Фуэрте оставил контроль за «общаком», или же за централизованной казной общенационального нарко-консорциума, а также внешние сношения – с Колумбией, Боливией, Венесуэлой, Перу, «контрас», импортёрами из США. Подобно Карлу Пятому из династии Габсбургов, Фуэрте полагал, что уйдёт на заслуженный покой, заложив основы для векового процветания участвовавших в сходке семей. Но, разделив свою империю между этими людьми, он жестоко просчитался. Он построил пороховой склад, к которому оставалось лишь поднести спичку. Взрыв этого склада унёс и продолжает уносить десятки тысяч невинных жизней, больше чем в Афганистане и Ираке. Впрочем, нынешней большой войне предшествовали локальные стычки и битвы. Получив в ходе месяцев прослушки убедительные доказательства причастности Фуэрте к смерти агента УБН, наше руководство смогло убедить Рейгана оказать давление на Мехико. Что вы говорите, никогда не вмешиваемся в их внутренние дела? Окей, скажем так, Белый дом обстоятельно изложил свою точку зрения представителям правительства Мексики. Была проведена повторная войсковая операция, в ходе которой Фуэрте был арестован и в итоге сел в тюрьму. «Доктор» сразу же бежал из Тихуаны в Торонто – ему шепнули, что «Живчик» готовит на него покушение. Скорее всего, последний действительно уже тогда замышлял убрать «Доктора» со своего пути, ведь того и впрямь убили год спустя. Пинье и Монтесу всё это по-прежнему не нравилось. Говорят, полтонны груза для братьев Фуэрте пропало тогда на подконтрольной им территории, между Обрегоном и Тихуаной. Было ли это правдой, мы не знаем. Прибрежному картелю, как вы помните, пришлось довольствоваться Сан-Луисом и Текате при делёжке. Тогда это был абсолютно бесперспективный маршрут как с логистической, так и с коммерческой точки зрения. Что у нас с той стороны? Морена, посёлок городского типа и Юма, с населением меньше ста тысяч, где местные торговцы кокаином устраивали себе ярмарку лишь раз в год, во время фестиваля гитаристов-мариачи и бардов нарко-корридо. Завладев западным маршрутом, братья Фуэрте-младшие заманивали в свою организацию «золотую молодёжь» Тихуаны, выходцев из богатых семей с высшим образованием. Помимо выгод, которые братьям сулили связи и заступничество родителей такой молодёжи, их действительно интересовало в первую очередь их интеллектуальное развитие, порода. Все они обладали хотя бы одним, а то и двумя дипломами в области правоведения обоих государств, финансовых норм, инвестиционных механизмов, налогообложения и таможенного регулирования зоны Североамериканского соглашения о свободной торговле. Так был создан Западный картель, контролирующий основные активы Крёстного отца, его наследие. У братьев были большие планы, они отнюдь не собирались ограничиваться ролью местных царьков наркотрафика. Тем временем, как раз подоспела ужасная месть нашего злопамятного сеньора Фуэрте. В близкий круг Пиньи уже с год как внедрился некто Альманегра из Венесуэлы, женившийся на его младшей сестре. Парень не выделялся практически ничем, кроме того, что нравился бабам. Так вот, человечек этот оказался засланным, от семейства Фуэрте. Пока Пинья прятался от полиции на очередном лежбище в сонорской пустыне, Альманегра совратил его жену, уложил её в постель, а потом возьми и предложи ей бежать вместе с ним в Каракас. Та, недолго думая, согласилась. С собой они прихватили детей, наличные сбережения, драгоценности, наркотики. По пути, в Сан-Франциско, по настоянию любовника, несчастная женщина сняла со счёта Пиньи семь миллионов долларов и перевела их на счёт Альманегры. Сразу же после прибытия в Венесуэлу, Альманегра ночью задушил её подушкой, отрезал ей голову, упаковал в небольшой металлический ящик с холодильной камерой и отправил в Мексику, где его подбросили в дом Пиньи. Спустя ещё пять дней Пинье по почте была доставлена видеокассета. Альманегра заснял последние минуты жизни детей Пиньи, четырёхлетней девочки и пятилетнего мальчика. Он сбросил их с моста Конкордия, что в венесуэльском Сан-Кристобале и запечатлел их долгое падение с высоты сто пятьдесят метров в бездну от начала и до конца.