Убийство у синего моря

Когда к Элле приходит понимание этого, она делает большой глоток шабли. Патрик смотрит на нее.

– Глупый вопрос, да?

Элла поднимает на него взгляд.

– Что, прости?

Она уже забыла, что за вопрос он ей задал.

– Я спросил, как тебе здесь. Нелегко, наверное, да?

Он накрывает ее руку своей, гладит костяшки ее пальцев. Она ловит его взгляд и чувствует невероятную благодарность за то, что он здесь, с ней.

Стая чаек вопит за окном, мечется между серым свинцом неба и бледной полоской берега. Совсем скоро сюда придет ночь. И внезапно силуэт ночного визитера снова всплывает в голове у Эллы. Стоящий в желтом круге фонарного света мужчина в дождевике. Задрав голову, он смотрит на их окна.

Элла делает глубокий вдох и серьезно смотрит на Патрика.

– Я хочу только, чтобы все это как можно скорее закончилось.

Глава пятая

Стокгольм

Винный бар Закке называется «Mon Dieu!» и находится всего в двух шагах от квартиры парней на Мариаторгет. Это очень уютная забегаловка с четырьмя маленькими столиками, барной стойкой и стенами, увешанными винными бутылками, пробками и старыми этикетками.

Несколько лет назад у Закке случился жизненный кризис. По мне, так подобные кризисы случаются у него каждую неделю (о боже, дай Юнатану сил и терпения!), но несколько лет назад все действительно было очень серьезно. После чересчур длинной карьеры арт-директора в различных изданиях, среди которых был и «Шанс», он захотел заняться чем-нибудь новым. Еда и вина всегда интересовали Закке, поэтому в один прекрасный день он уволился с работы и решил посвятить себя изучению профессии сомелье.

Я-то всегда думала, что сомелье – это всего лишь алкоголик по-французски, но для Закке открылся совершенно новый мир. Дубовые бочки, типы почв, годовая норма выпадения осадков, сорта винограда, вкусовые композиции… о боже, до чего же многообразен мир вин! Но ни я, ни Юнатан не жаловались, потому что всегда именно нам выпадало счастье попробовать то, что Закке удавалось найти на аукционах или полках винных магазинов. Наконец, после всей этой зубрежки и многочисленных сплевываний, он получил-таки свой вожделенный диплом и год назад открыл «Mon Dieu!». Но заходить в бар регулярно начали только тогда, когда газета «Дагенс Нюхетер» опубликовала на своих страницах хвалебный отзыв о нем. В разделе, посвященном ресторанам и барам Стокгольма.

– Чего желаете? – спрашивает Закке с улыбкой. Он стоит за барной стойкой и протирает полотенцем бокал. Я сижу напротив, уперев локти в мраморную столешницу. Мокрые волосы свисают на глаза, и я, должно быть, выгляжу сейчас как та японская девушка, угодившая в колодец в триллере «Звонок».

– Что угодно, Закке.

– Ты же знаешь, что такой ответ меня не устроит. У нас есть просто сказочный «Антр-де-Мер», который…

– Ничего такого, чего бы я не смогла выговорить.

– Ты прямо как ребенок.

– Просто дай мне чего-нибудь покрепче. В большом-пребольшом бокале размером с аквариум. И с соломинкой.

– Тогда, может быть, тебе лучше пойти в «Чокнутую Лошадь»?

– Ладно, давай шардоне. Из Нового Света. Он должен быть маслянистым на вкус.

Закке фыркает.

– Ага, но почему бы тебе не попробовать чего-нибудь новенького?

Он отходит к холодильнику и достает из него бутылку, на этикетке которой прямо так и написано: «Силла». Закке объясняет, что это из долины Напа в Соединенных Штатах, попутно добавляя еще уйму всяких других подробностей, которые он мог бы и не трудиться озвучивать, потому что я уже пила это вино раньше и все про него знаю. Если уж на то пошло, то я пью его каждый раз, когда здесь бываю. Он наливает мне немного на пробу, я нюхаю и глотаю.

Вау. Ощущения такие, словно предо мной отворились Врата Небесные. Кругом поют ангелы, Ченнинг Татум без одежд приветствует меня и сверху сыплется дождь из жареной картошки фри. Это самое вкусное, что только есть на свете.

– Достаточно маслянистое? – осведомляется Закке. – Или мне стоит дополнительно растопить пачку сливочного?

Я улыбаюсь:

– Это волшебно.

Он наполняет мой бокал до краев, после чего сам ставит локти на барную стойку и устремляет на меня взгляд:

– Ну и… как прошло свидание?

Я качаю головой:

– Не напоминай.

– То есть неважно?

– Мы были в кино, а потом пошли есть клецки. Одна застряла у меня в глотке, и мне пришлось плеваться и харкать прямо у него на глазах.

– Ну, каждый может подавиться едой. В этом нет ничего постыдного.

– Я серьезно, Закке. Это было так… унизительно.

– Силла, ты просто подавилась. Если он испугался девушки, у которой азиатская еда попала не в то горло, то, возможно, ваши отношения не многого стоят, а?

– В том-то все и дело. Отношения. У нас их попросту нет, мы же едва с ним видимся. Мы не делаем… ничего.

Я делаю еще глоток и вздыхаю. И сразу чувствую себя немного дурой. Не слишком-то весело пребывать в отчаянии. И не так уж это привлекательно. К тому же речь сейчас не о том, чтобы просто иметь кого-то под боком, только бы не быть одной. Я могу спокойно прожить без парня, в чем я успела убедиться за последний год, когда мой бывший испарился из моей жизни. Я умею готовить себе еду, спокойно спать одна по ночам в постели и развлекаться с Закке и Юнатаном.

Так что дело не в парне как таковом. Дело в Адаме. В те короткие мгновения, когда нам удавалось увидеться с ним осенью, он делал мою жизнь лучше. Всего за несколько секунд. Достаточно посмотреть, как он двигается, улыбается или пьет вино из бокала (словно встречается с напитком взглядом), как у меня в животе сразу начинает сладко ныть – сразу хочется улыбаться и смеяться в ответ.

– Ты не должна комплексовать по этому поводу, Силла, – замечает Закке. – Это же такой пустяк.

– Мы встречаемся с ним три месяца. Если бы сейчас на дворе был девятнадцатый век, я была бы беременна уже пятым ребенком.

– Ты хочешь иметь пятерых детей?

– Нет, речь не об этом…

Я чешу подбородок и обнаруживаю, что мой бокал пуст.

– Закке, у тебя еще есть шардоне?

Он качает головой. Я каменею.

– Что? Неужели закончился?

– Я просто пошутил. Не бойся, у меня его предостаточно. Просто было прикольно увидеть твой взгляд.

* * *

В девять часов вечера я покидаю бар Закке и выхожу на площадь Мариаторгет. Бар закрывается через час, так что Закке еще на какое-то время задержится, а Юнатан сегодня вечером тоже занят на работе. Какой бы ни была уютной их квартира, я не испытываю ни малейшего желания идти туда, когда там никого нет.

Над площадью задувает осенний ветер, шелестит опавшей листвой на тронутых заморозком булыжниках мостовой. Я поплотнее запахиваюсь в куртку и решаюсь ненадолго присесть на скамейку. Посражаться с холодом, чтобы потом, когда я все же надумаю идти домой, квартира Закке и Юнатана показалась мне раем. Юнатан прихватил Анету Франклин с собой, иначе я могла бы взять ее на прогулку по Сёдермальму.

Скамейка подо мной просто ледяная, так и задницу отморозить недолго. Я разглядываю дома на площади, заглядывая в освещенные окна квартир. Всюду кипит обычная жизнь. Родители жарят блинчики и тефтели для своих детишек. Пожилые пары пьют чай и смотрят детективные сериалы по телику. Подростки дуются на то, что им не разрешили пойти в выходные на вечеринку. Возможно, где-то есть и одиночки. Прямо сейчас они разогревают в духовке пиццу, потом откроют банку с пивом и усядутся смотреть очередную серию по кабельному телевидению, которое составит им компанию на весь оставшийся вечер.

Внезапно в моем кармане тренькает телефон. Я достаю мобильный, его корпус уже успел стать холодным, несмотря на то что я всего несколько минут на улице. На долю секунды в моей груди вспыхивает надежда, но тут же гаснет, едва я вижу, от кого сообщение.

Привет, Силла! Надеюсь, у тебя все хорошо. Что ты делаешь в выходные? Как насчет того, чтобы навестить нас с Сусси в Эльвшё? Мы могли бы приготовить медальоны филе миньон, которые ты так любила в детстве. Если, конечно, сейчас можно есть свинину, а то я слышал об эпидемии среди свиней в Германии. Болезнетворные бактерии. Две женщины умерли. Ты часто ешь свинину? Лучше воздержись. Очень прошу. Приезжай на выходные!

Обнимаю, папа.

Я улыбаюсь в темноте. Мой замечательный папа. Беспокойный папа. Возможно, вечер в Эльвшё – это действительно неплохо. Прошло уже довольно времени с тех пор, как я навещала их в последний раз. Папу и Сусси, женщину, которую отец встретил несколько лет спустя после того, как не стало мамы. Им неплохо живется вместе. Вдвоем они совершают вылазки на природу, любят встречать рассветы зимой, обожают готовить еду и решать судоку и всегда ставят диск Хулио Иглесиаса, когда к ним приходишь в гости.

Именно этого я и хочу. Без большой романтики и театральных жестов. Просто приятная жизнь с кем-то, с кем можно вместе готовить еду и смеяться. И слушать Хулио Иглесиаса.

Спустя какое-то время я встаю со скамейки и отправляюсь в квартиру моих парней на четвертом этаже. Умываюсь (потому что Закке любит указывать мне по утрам, что неумытая я выгляжу на десять лет старше), раскладываю диван и стелю постель.

И со спокойной душой засыпаю.

Глава шестая

– Силла! Дорогая!

Я чуть не поперхнулась кофе, когда Антония Фьорелли ворвалась в двери «Урбан Делис». Всякий раз при виде нее я вспоминаю о своей плохой осанке и выпрямляю спину. На ее плечи наброшена лисица (или это норка?), а ярко-алые от помады губы светятся, как сигнальные огни.

По идее, Антония Фьорелли – мой новый шеф. Она исполнительный продюсер подкаста «Кровавый след» и, кроме того, совладелица компании «Лавли Медиа», которая этот самый подкаст и придумала. Антония и ее сестра Паула основали компанию несколько лет назад, и их путь к успеху был прямым, как штык. Обе девушки прославились как знатоки современного образа жизни и в настоящий момент владеют настоящей медиа-империей, в которой они сами решают, какие подкасты стоит продюсировать, а какие нет. Один из крупнейших проектов – их собственный. Называется «Паула&Антония – по голой коже». Впрочем, «Кровавому следу» много рекламы не требуется, он и без того привлекает к себе слушателей. По-видимому, интерес людей к криминалу не знает границ.

Антония заключает меня в прохладные объятия и дарит поцелуй в щечку – настолько легкий, что он даже не касается моей кожи. После чего усаживается напротив с сумкой от Луи Виттона на коленях.

– Как чудесно видеть тебя, Силла! Наша новая журналистка!

– Ох. Взаимно.

Антония очень милая, но есть в ней что-то такое, что меня чуть-чуть пугает. Она убийственно красива и, несмотря на то что при общении с подчиненными Антония отличается неизменным профессионализмом и благожелательностью, меня тревожит, что едва мы с ней расстанемся, как она начнет поливать меня грязью. Она та еще штучка.

– Как обстоят дела? Готов материал про Элизабет Шорт?

– Йес, я переслала вчера файл ведущему программы. Жуткое дело, вот что скажу.

– Просто ужасное!

Антония качает головой, но не может скрыть своей улыбки. Они с сестрой обе большие любительницы известных криминальных историй. Именно эта любовь привела их к тому, что они решили основать подкаст о нераскрытых преступлениях. Кроме того, я где-то читала, что они с сестрой только что заключили контракт на издание детективной трилогии с авансом в несколько миллионов крон.

– А еще какое-нибудь задание для меня найдется? – с надеждой спрашиваю я.

– А то как же! Я сначала подумала про Джонбенет Рэмси.

Она вытягивает свои длинные наманикюренные пальчики в жесте ведущего шоу.

– Одно из самых загадочных убийств Америки. Кто прикончил малышку Джонбенет – мама, папа, старший брат или совершенно посторонний психопат, проникший в дом через подвальное окошко? О, это настоящая мистерия! Но…

– Но?

– Но потом я обнаружила, что Симон и Симона как раз занялись этим делом. Эти чертовы…

Я разочарованно киваю. Симон и Симона – пара на Ютубе, ставшая в последние годы известной по всей стране. Кроме своего ютуб-канала, они также ведут популярный блог и подкаст, в котором рассказывают о всяких таинственных и сверхъестественных вещах. В основном речь идет о местных поместьях и усадьбах, но время от времени встречаются и нераскрытые убийства.

Антония удрученно качает головой. Соперничество между сестрами Фьорелли и парой Симон/Симона – велико. Они сражаются за одну аудиторию слушателей.

– Но я нашла другое дело, – говорит Антония. – Получше этого. Ты как, в игре?

Мой рот расползается до ушей.

– Ты спрашиваешь, в игре ли я? Да эти нераскрытые убийства помогают мне оплачивать аренду жилья!

Антония лукаво улыбается и открывает сумочку от Луи Виттона (чьи размеры запросто позволяют спрятать в ней ирландского волкодава – вместе с его хозяином). Она достает красную папку с логотипом «Кровавого следа» и, вынув из нее листок бумаги, щелчком пальца отправляет его на мою половину. Я склоняюсь над ним. С распечатки на меня смотрит молодая женщина с белокурыми вьющимися волосами. Изображение немного расплывчатое – кажется, фотография сделана на какой-то домашней вечеринке. Я различаю за спиной женщины книжные полки с рядами виниловых пластинок. Снимок явно сделан не в 2000-е годы.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Лайла Дамм. Ничего внутри не ёкает?

Я качаю головой:

– К сожалению, нет…

– На этом снимке Лайле Дамм двадцать семь лет. Легендарная женщина, активно участвовавшая в увеселительной жизни Стокгольма в конце восьмидесятых. Она была… как же это называется… светской львицей?

– То есть она знаменитость, да?

– Едва ли ее имя было известно широкой публике, но в своих кругах она была весьма популярна. Актриса, но больших ролей почти не имела. Так, статистка в нескольких фильмах, небольшие роли в телевизионных сериалах. Но не карьера сделала ее популярной, а то, какой она была. Лайла дружила со всеми, и все, кто хоть что-то значил в Стокгольме 80-х, знали ее. То есть до 1988 года. Когда она пропала.

– Ой, – вырывается у меня.

– Ага. Бесследно. То есть действительно – совершенно бесследно. В последний раз ее видели на Кунгсгатан осенним вечером 1988 года.

– Думаешь, ее убили?

– Нет. Конечно, существует масса теорий, но, по сути, это не относится к разряду нераскрытых убийств. Скорее это нераскрытая тайна. Потому что после этого вечера ее никто больше не видел. Ни живой, ни мертвой.

* * *

Какое-то время спустя я стою в самом центре хаоса на Свеавэген. Время близится к двенадцати и пятничное обеденное столпотворение в самом разгаре. Люди выбегают из дверей «Урбан Дели» с бумажными пакетами с дорогими салатами, спеша обратно к своим офисным компьютерам.

Одно из преимуществ работы журналиста-фрилансера состоит в том, что я могу позволить себе немного продлить свой обеденный перерыв. Мне это в самом деле необходимо, ведь сегодня вечером мне предстоит провести два часа в «Оперной террасе» на фестивале сыра с одной своей приятельницей. Именно она прочла об этом потрясающем событии в газете, а поскольку мы обе с ней довольно ограничены в средствах, то мне удалось достать два бесплатных входных билета с помощью своего журналистского удостоверения. Правда, за всю свою жизнь я ни строчки не написала о сыре, но это уже другой вопрос…

– Силла! Сюда!

Я отделяюсь от людского потока перед «Урбан Дели» и бросаю взгляд на противоположную сторону улицы. Там стоит она. Моя свежеиспеченная лучшая подруга и по совместительству соседка по садовому участку на Буллхольмене. На ней светлые облегающие джинсы, сапоги с леопардовым принтом и цветастое пальто. Должно быть, какой-то автомобилист только что обрызгал ее водой, потому что она яростно пытается стереть несколько темных пятнышек со своих джинсов.

– Рози! Здравствуй!

Игнорируя надсадно гудящие машины, я пересекаю проезжую часть, и мы заключаем друг друга в крепкие объятия. После чего немедленно устремляемся ко входу в метро.

– Ну и погодка! – стонет Рози, когда мы спускаемся по лестницам вниз на станцию «Хёторге». – Одна радость – что будет пармезан на обед!

* * *

Полчаса спустя мы с Рози проходим регистрацию участников фестиваля на входе «Оперной террасы», вешаем нашу верхнюю одежду, после чего каждая из нас получает по буклету в руки. Большие окна выставочного зала равнодушно взирают на стокгольмский поток из людей и машин. В Стокгольме уже третий год подряд проводится фестиваль сыра, рассчитанный прежде всего на рестораны и магазины деликатесов, но журналисты здесь тоже желанные гости.

И действительно, еще даже не видя сыра, мы уже можем обонять его. На стене красуется шутливая надпись: «Чувствительные носы, просим удалиться!» Я смеюсь, когда Рози закатывает глаза.

– У меня не чувствительный нос, – заявляет она. – Сыр – благодать божья! Как же мне повезло, что я познакомилась с тобой, Силла. Ты просто мой эксклюзивный вип-сервис.

– Ты мне льстишь, Рози. Сама я почти никогда не бывала на подобных мероприятиях. Зато теперь у меня есть с кем ходить!

По правде говоря, я до сих пор продолжаю получать довольно много приглашений на выставки. Должно быть, мои координаты остались в агентствах СМИ еще с тех времен, когда я работала журналистом в «Шансе». Большинство из них, скорее всего, даже понятия не имеют о том, что отныне я являюсь криминальным репортером. Иначе бы количество приглашений на мероприятия резко уменьшилось. Осталась бы только весенняя выставка пластиковых пакетов для мусора Класа Ольсона.

– Обещаю возместить тебе этот вечер, – заверяет меня Рози.

– Вот уж не стоит, тебе не за что меня благодарить!

– Но мне все равно хочется. И, кстати, я уже приготовила один маленький сюрпризец…

И она театрально изгибает одну бровь. Кто бы мог подумать, что пенсионерка может выглядеть такой хулиганкой.

– Правда? – восклицаю я. – Звучит захватывающе.

– Еще как! Но об этом позже. А сейчас – вперед!

Все гости фестиваля получают по тарелке с целой пригорошней зубочисток, после чего мы, протискиваясь, принимаемся перемещаться от прилавка к прилавку и пробовать то, что кажется нам привлекательным. Производитель из долины Луары дает попробовать мне и Рози козий сыр, и он оказывается настолько вкусным, что мы стоим и пробуем его минут двадцать. Уверена, Закке позеленеет от зависти, если узнает, где я сегодня была. После вина из долины Луары больше всего он любит сыр из долины Луары. Наверное, будет лучше промолчать и ничего ему не рассказывать. Не хочу, чтобы он решил, что наши с ним дружеские отношения находятся под угрозой из-за появления у меня подруги-пенсионерки.

Спустя примерно два часа нам удалось обойти все прилавки. Мы отведали бри Эскильстуна, сыр с плесенью из Германии и слопали так много Бриллата Саварин, что еще чуть-чуть, и сами бы заблеяли, как козы. Время приближалось к трем часам пополудни, и свет за окнами постепенно угасал, напоминая, что снаружи осень. С каждым днем солнце все меньше одаривает людей в больших городах своей мимолетной дружбой.

Большинство посетителей выставки уже похватали свои сумки с образцами продукции (где лежало еще больше сыра) и отправились по домам, и мы с Рози остались почти самые последние.

– Что скажешь? – спросила она. – Наелись мы сыра или еще нет?

– Я никогда не смогу наесться сыром. С моими запросами мне давно пора иметь дома свою собственную сыроварню. Но когда-то все же нужно сказать себе «стоп».

– Согласна. Но теперь у меня пересохло в горле…

Я улыбнулась:

– Что же ты предлагаешь?

– Не знаю. Ты сейчас как, сильно занята?

– Как раз получила новое задание. Собиралась заняться им после сыра.

– А, понятно. Ты же у нас работающая женщина. Иногда я напрочь забываю о том, что не все вокруг пенсионеры, как я.

– Хотя… я ведь фрилансер. А сегодня пятница.

Рози оживилась.

– Тебе больше не нужно ничего говорить. Пойду заберу наши куртки!

Глава седьмая

Мы решили посидеть в баре на Бернс Азиатиска.

Поскольку вечер еще настолько ранний, что его едва ли можно назвать вечером, народу в баре совсем немного. Только я, Рози, несколько барменов и свет от уличных фонарей, которые, сверкая, отражаются в лужах парка Берцелии.

Рози берет себе бокал домашнего красного, а я – бокал маслянистого шардоне из Аргентины.

Мы чокаемся и с наслаждением делаем по первому глотку.

– Мм, – щурит от удовольствия глаза Рози, – идеально для подачи к сыру!

– Согласна. Вино и сыр – благодать божья.

– Да, к сожалению. Потому что стоит выйти на пенсию, оглянуться не успеешь, как уже сам постепенно превращаешься в буррату. Мне снова нужно заниматься скандинавской ходьбой. Но давай не будем говорить о занятиях спортом – это так тоскливо. Расскажи лучше о «Кровавом следе»! Как там у тебя дела?

Я рассмеялась:

– Ну что сказать, дела идут неплохо. Пусть даже некоторые случаи, о которых я пишу, несколько жутковаты, все равно это ужасно захватывающе.

– Понимаю. Но ты привыкнешь. Я же привыкла.

– Хотя я лишь пишу о них. Ты же была полицейским, Рози. О боже, ты же непосредственно сталкивалась с подобными вещами!

– Было дело, но чаще это были кражи со взломом и прочая рутина. Мне нечасто давали заниматься убийствами.

– Но все же иногда давали?

Я с любопытством поднимаю брови, и Рози, кивнув, делает еще глоток вина.

– Время от времени, да.

Рози смотрит в окно, и я чувствую, что она хочет сменить тему. Она часто замыкается в себе, когда мы заговариваем о ее карьере полицейского. Быть может, в прошлом ей пришлось иметь дело с чем-то таким, что до сих бередит ей душу.

– Ладно, оставим «Кровавый след», – сказала Рози. – Как обстоят у тебя дела с личной жизнью?

И она лукаво поглядела на меня, чуть хрипло пофыркивая от едва сдерживаемого смеха.

– В смысле, как обстоят у меня дела с твоим сыном?

– По всей видимости, да.

Я кивнула. И ненадолго задумалась над тем, как бы мне получше выразиться. Тот факт, что моя новая лучшая подруга Рози по совместительству является мамой Адама, выглядит по меньшей мере странно. Но на деле все не так страшно, как можно подумать. С Рози у меня никаких проблем. Скорее наоборот. С ней я начинаю проще и веселее смотреть на мир. И потом без Рози я бы никогда не познакомилась с Адамом. Ведь именно она представила нас друг другу тем теплым летним утром всего несколько месяцев назад.

Да-да, именно так. Несколько месяцев назад.

На самом деле прошло много месяцев.

Лето ушло, испарилось без следа, холод и мрак прокрались в нашу жизнь, и мы с Адамом… Мы с Адамом…

– Честно говоря, не знаю, – ответила я. – Я не знаю, как обстоят у нас дела.

Рози склонила голову набок и пристально посмотрела на меня.

– Он что-нибудь говорил? – спросила я.

– Кто, Адам? О тебе? Нет, он чересчур тактичен в подобных вопросах. А сама я о таком не спрашиваю.

Я с сомнением поглядела на нее.

– Ну ладно-ладно, если бы даже я и спросила, все равно не получила бы толкового ответа.

Я улыбнулась. По крайней мере Адам ничего не рассказал своей матери, и это обнадеживает.

– Но ведь вы продолжаете встречаться, разве нет?

– Я… думаю, что да.

– Думаешь? Разве ты не получила официального документа на этот счет? Или подтверждения через систему мобильных платежей? Ты смотри, такие вещи всегда нужно требовать.

Я рассмеялась.

– На данный момент все немного неясно, – наконец призналась я. – И, эээ… тебе, должно быть, странно слышать такое?

Но Рози только руками замахала.

– Вовсе нет! Если бы я не дружила с людьми, с которыми Адам ходит на свидания, у меня бы вообще не было никакого общения.

– Спасибо, звучит обнадеживающе.

Лицо Рози расплылось в ухмылке. И ведь она права. Адам, судя по всему, не испытывал в своей жизни недостатка в женщинах. Никогда.

– Ты ведь не боишься, что он встречается с другой?

– Нет, вовсе нет. Или все же… Нет, не думаю, что боюсь. Я просто…

Я замолчала. Это еще вопрос, что я там на самом деле думаю. Я знаю, что мысли о нем почти ни на минуту не выходят у меня из головы. Знаю, что у меня радостно ёкает в животе, когда я получаю от него эсэмэску. Знаю, что вместе с ним мне всегда хочется смеяться. И та совместная ночь оказалась совершенно фантастической…

Я кашлянула и осторожно посмотрела на Рози:

– Все дело в том, что я не знаю, насколько сильно на самом деле я интересна Адаму.

Рози наморщила лоб.

– Не знаешь? По мне, так он абсолютно очарован тобой.

– Думаешь?

– Да, я так думаю, Силла. Уж поверь мне, я прожила долгую жизнь. Мне скоро сто лет стукнет. Я вижу, когда человек влюблен. Тем более если речь идет о моем собственном сыне.