bannerbanner
Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2
Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Полная версия

Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 9

Разделение на княжества не прекратило княжеские усобицы, а сами княжества начали дробиться между наследниками. Кроме того, внутри княжеств проявились конфликты между князьями и местными боярами. Каждая из сторон стремилась к наибольшей полноте власти. И наконец, была ослаблена обороноспособность Руси. Постоянные княжеские разделы земель между Рюриковичами, их бесконечные междоусобные войны, и новые переделы земель были и одной из причин, и в то же время, следствием государственной раздробленности Руси. Ожесточенная борьба князей друг с другом, нескончаемая междоусобица являлись лишь внешним выражением глубинных процессов развития русских земель. Если раньше междоусобицы являлись отражением тенденций либо племенного сепаратизма, либо были связаны с кризисами власти после смерти великих князей, то теперь эти войны были следствием новых обстоятельств русской жизни. В них отстаивалось право князей решать судьбу своих владений. А за князьями стояли выросшие, сформировавшиеся общественные миры. Как образно сказал один историк, Киевская Русь вынянчила и вырастила другие русские княжества и теперь они как самостоятельные птенцы разлетелись по свету.

Княжеские усобицы удельного времени были не меньше прежнего тяжелы для мирного населения, но не имели уже прежнего боевого характера: в них было больше варварства, чем воинственности. Жизнь при северных княжеских дворах XIV века наполнялась далеко не теми явлениями, какие господствовали при дворах прежних южных князей и на которых воспитывался боевой дух тогдашних дружин. Теперь ход дел давал дружине мало случаев искать себе чести, а князю славы. Внешняя оборона земли не давала прежней пищи боевому духу дружин. Из-за литовской границы до второй половины XIV века не было энергического наступления на восток. А ордынское иго надолго сняло с князей и их служилых людей необходимость оборонять юго-восточную окраину, служившую для южных князей XII века главным питомником их воинственных слуг. Но даже после Куликовского побоища на восток шло из Руси больше денег, чем ратных людей.

Возникавшие между князьями споры о старшинстве и порядке владения разрешались или рядами – договорами князей на съездах, или, если соглашение не удавалось, то оружием, т. е. усобицами. Княжеские усобицы принадлежали к одному порядку явлений с рядами, имели юридическое происхождение, были точно таким же способом решения политических споров между князьями, каким служило тогда поле, судебный поединок в уголовных и гражданских тяжбах между частными лицами; поэтому вооружённая борьба князей за старшинство, как и поле, называлась «судом божиим». Бог промеж и нами будет или нас бог рассудит – таковы были обычные формулы объявления междоусобной войны. Значит, княжеская усобица, как и ряд, была не отрицанием междукняжеского права, а только средством для его восстановления и поддержания. Таково значение княжеских рядов и усобиц в истории очередного порядка: целью тех и других было восстановить действие этого порядка, а не поставить на его место какой-либо новый. Но оба этих средства вносили в порядок элементы, противные его природе, колебавшие его, именно, с одной стороны, условность соглашения вопреки естественности отношений кровного родства, с другой – случайность перевеса материальной силы вопреки нравственному авторитету старшинства. Известный князь приобретал старшинство не потому, что становился на самом деле старшим по порядку нарождения и вымирания князей, а потому, что его соглашались признавать старшим, или потому, что он сам заставлял признать себя таковым. Отсюда при старшинстве физическом и генеалогическом возникало ещё третье – юридическое, условное или договорное, т. е. чисто фиктивное [Ключевский В.О.: Том 1, С. 232. История России, С. 21136].

46.4. Утрата Киевом роли геополитического центра

Приблизительно до XII века, до княжения Андрея Боголюбского, геополитическим центром Восточно-христианской православной цивилизации выступал стольный град Киев, являлась системообразующим ядром Киевской Руси. Именно здесь в этом социально-культурном пространстве вершились исторические судьбы народов Руси. Государственное единство Руси, имевшее свой центр в великом княжении киевском, к концу домонгольского времени перестало существовать. К тому времени было уже два великих князя, сидевших на двух противоположных концах Русской земли, в княжествах: Галицко-волынском и Владимиро-суздальском.

Южная Русь, постоянно подвергавшаяся набегам кочевников, и терявшая силу в усобицах князей, достаточно быстро утрачивала свое прежнее значение. Для Руси, особенно для Киева и Киевской земли, не прошли бесследно столетия напряженной борьбы с кочевниками: печенегами, торками, половцами. Ни одному из этих кочевых народов не удалось завоевать Русь, но борьба истощала народные силы Поднепровья, замедляла цивилизационный процесс в этом крае. К тому же потерял былое значение путь «из варяг в греки». В связи с ростом итальянских городов Генуи и Венеции, крестовыми походами, развитием северогерманских городов Любека, Гамбурга и других торговая жизнь забурлила в Южной Европе, на Балтике, в Средиземноморье. Днепровская дорога оказалась в стороне от динамично развивавшихся в те времена торговых путей. Вместе с тем померкло и торговое значение Киева. Таким образом, Киев утратил значимость великокняжеского города и превратился в пригород, управляемый боярином-наместником. Зато другие части Руси, укрытые от набегов степняков, хотя и имели менее благоприятные природные условия (Новгородская земля, Северо-Восточная Русь), все же развивались в более спокойных условиях и стали со временем приобретать динамизм в своем развитии.

На первый план выдвигается борьба за геополитическое лидерство, обусловленное упадком Киевской Руси. Противостояние ветвей рюрикова рода начинает приобретать характер противостояния юга – Киева и северо-востока – Владимиро-Суздальской земли. Киев теряет свои лидирующие позиции, но еще не настолько слаб, чтобы отказаться от своей роли геополитического центра Руси. Владимиро-Суздальская земля еще не достаточно сильна, чтобы перехватить лидерство и выступить новым геополитическим центром цивилизационного процесса. Все же основным объектом вожделений и притязаний, за который велась борьба, в этот исторический период был киевский стол. Киев уже много раз, переходивший из рук в руки во время споров Ольговичей (потомков Олега Черниговского) с Владимировичами (потомками Владимира Мономаха), снова сделался предметом распри между членами последней упомянутой ветви, между племянником и дядей.

Потеря Киевом своей исторической роли была в известной мере связана и с перемещением основных торговых путей в Европе и Передней Азии. В связи с бурным ростом итальянских городов и активизацией итальянского купечества в Южной Европе и Средиземноморье теснее стали связи между Западной и Центральной Европой, между Византией и Малой Азией. Крестовые походы приблизили Ближний Восток к Европе. Эти связи развивались, обходя Киев стороной. В Северной Европе набирали силу германские города, на которые все более стал ориентироваться Новгород и другие города русского северо-запада. Померк былой блеск некогда славного «пути из варяг в греки».

Не могли для Киева и Русской земли пройти бесследно и столетия напряженной борьбы с кочевниками: печенегами, торками, половцами. Эта борьба истощала народные силы, замедляла общий прогресс края, обрекала его в новых экономических, социальных и политических условиях на отставание. Преимущество получали те районы страны, которые, хотя и находились в менее благоприятных природных условиях, как например, Новгородская земля, Ростово-Суздальская Русь, но не испытывали такого постоянного и изнуряющего давления со стороны кочевников, как Среднее Поднепровье. Все это вместе взятое и определило ослабление Киева, власти великих князей и обусловило начало политического распада Руси.

46.5. Противоречивый характер периода удельного порядка

Н.М. Карамзину более чем 300-летний период со смерти Ярослава I представлялся временем, «скудным делами славы и богатым ничтожными распрями многочисленных властителей, коих тени, обагрённые кровию бедных подданных, мелькают в сумраке веков отдалённых».

В.О. Ключевский таким видит удельный период истории Руси-России: «У Соловьева, впрочем, самое чувство тяжести, выносимое историком из изучения скудных и бесцветных памятников XIII и XIV вв., облеклось в коротенькую, но яркую характеристику периода. «Действующие лица действуют молча, воюют, мирятся, но ни сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего мирятся; в городе, на дворе княжеском ничего не слышно, всё тихо; все сидят запершись, и думают думу про себя; отворяются двери, выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча». Однако такие эпохи, столь утомительные для изучения и, по-видимому, столь бесплодные для истории, имеют своё и немаловажное историческое значение. Это так называемые переходные времена, которые нередко ложатся широкими и тёмными полосами между двумя периодами. Такие эпохи перерабатывают развалины погибшего порядка в элементы порядка, после них возникающего. К таким переходным временам, передаточным историческим стадиям, принадлежат и наши удельные века: их значение не в них самих, а в их последствиях, в том, что из них вышло» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 467. История России, С. 21371].

Многовековое сосредоточенное молчание России, так удивлявшее прытких исследователей, стремившихся мерить ее привычными мерками «просвещенной», многоголосой и многоречивой Европы, есть благоговейное молитвенное молчание внимательного, погруженного в молитвенное делание монаха. Такое молчание преподобный Исаак Сирин назвал «таинством будущего века». Ибо происходит оно не от невежества или лени, а от благодатной полноты религиозного чувства, от сосредоточенной ревности в богоугождении, от изумления и страха перед величием Божиим, открывающимся благочестивому взору смиренного подвижника. Это состояние не нуждается в словесном выражении. Оно вообще не передается словами – оно постигается лишь любящим сердцем. В этом сосредоточенном смиренном молитвенном делании русского монашества заключены самые глубокие основы русского миросозерцания и мироощущения, и здесь мы улавливаем пульсацию сердца России.

Наступление новой исторической эпохи было ознаменовано коренными переменами русской жизни, освоением новых территорий, и появлением новой исторической сцены: Русь Днепровская сменяется Русью Верхневолжской. В первом периоде – эпоху Киевской Руси, главная масса русского населения сосредоточивалась в области Днепра; во втором она обретается в области Верхней Волги. В первом периоде устроителем и руководителем политического и хозяйственного порядка был большой торговый город; во втором таким устроителем и руководителем становится князь – наследственный владелец своего удела; таким образом, волостной город уступает своё место князю, с которым прежде соперничал. Эта двоякая перемена, территориальная и политическая, создаёт в верхневолжской Руси совсем иной экономический и политический быт, не похожий на киевский.

Русь – страна огромная, со скудным сельским хозяйством, где единственными путями сообщения в то время были реки. Эта страна, удаленная от всех международных торговых путей, страдавшая от роста спонтанных перемещений населения, могла ли она решить свои проблемы иначе, нежели допустив широкую децентрализацию, и переложив на местную инициативу заботу о повсеместной и повседневной организации жизни людей в наименее плохих условиях? Но, напротив, необходимость защищать русское государство от внутренних и внешних потрясений, уберечь его от алчных соседей, и положить конец их набегам, – для всего этого требовалось, чтобы государство было централизованным и сильным. Для этого необходимо чтобы в его власти было заставить людей выполнять его требования, чтобы государство было способным мобилизовать все существовавшие ресурсы для достижения своих целей: расширение территории государства, снабжение и защита границ.

Главные следствия удельного порядка можно свести, по мнению В.О. Ключевского, в такую краткую формулу: под действием удельного порядка северная Русь политически дробилась всё мельче, теряя и прежние слабые связи политического единства; вследствие этого дробления князья всё более беднели; беднея, замыкались в своих вотчинах, отчуждались друг от друга; отчуждаясь, превращались по своим понятиям и интересам в частных сельских хозяев, теряли значение блюстителей общего блага, а с этой потерей падало в них и земское сознание. Все эти последствия имели большую значимость для дальнейшей политической истории северной Руси, ведь они подготовляли благоприятные условия для её дальнейшего развития.

Внутренняя противоречивость этой эпохи проявлялась, в частности, и в том, что, с одной стороны, удельные княжества с быстро растущими городами в условиях натурального хозяйства были экономически и политически самодостаточными, мало связанными друг с другом. Но, с другой стороны, появляется и укрепляется их интерес к взаимному сотрудничеству. Осуществлялся выход этих практически самостоятельных государств на внешнеполитическую арену: собственные договоры с прибалтийскими землями, с немецкими городами заключали позднее Новгород и Смоленск; Галич активно вел дипломатические сношения с Польшей, Венгрией и даже с папским Римом.

Это противоречие между логикой децентрализованной власти и логикой централизации, необходимой для того, чтобы обеспечивать продвижение страны вперед и колонизацию новых земель, а так же связанное с географией России и вытекающим из этого поведением людей, впоследствии внесло огромный вклад в формирование русского вотчинного государства и его методов. Тем не менее, влияние этих противоречащих друг другу тенденций так никогда и не исчезнет, и в разные эпохи истории государства можно будет увидеть, как оно балансирует между центробежными и центростремительными тенденциями, между сепаратизмом регионов и постоянными усилиями по объединению. Столетия политической жизни не стерли эту невозможность однозначного выбора между противоположными требованиями, а выработали потребность в балансировании между этими противоположными тенденциями и достижении динамического равновесия между ними.

ГЛАВА 47. Период децентрализованного земского удельно-вотчинного государства XII–XIV столетия. Политико-хозяйственная организация общественной жизнедеятельности в удельно-вотчинный период

47.1. Политическое и хозяйственное положение русских княжеств и городов в удельный период

Древнерусское государство исполнило свою историческую роль. Оно сплотило восточное славянство, содействовало его переходу от племенного быта к новой жизни, защитило от внешних врагов, способствовало развитию хозяйства, культуры, возникновению и расцвету городов. Однако для определённого периода цивилизационной динамики политико-экономическая раздробленность имела прогрессивный характер, поскольку позволяла политически и экономически развиваться отдельным регионам. Вместе с тем период раздробленности сопровождается резким упадком политического и военного могущества государств, поскольку невозможно было объединить военные силы всех территорий. Всё это в высшей степени характерно для периода удельно-вотчинной раздробленности в русских землях.

В рамках Древней Руси развивались новые отношения землевладения и землепользования – с вотчинами и княжеско-боярской иерархией. Отдельные русские земли поднялись к самостоятельной жизни. Они больше не нуждались в опеке центральной власти. Подобные же процессы происходили и в других государствах того времени, которое мы называем ранним Средневековьем. Политическая раздробленность возникла по схожим причинам во Французском королевстве, Германской империи, Англии.

На авансцену истории стали выходить отдельные русские княжества-государства со своим хозяйством, общественными явлениями, культурой, со своей внешней политикой и своими княжескими династиями. В рамках единого государства сложились самостоятельные экономические районы. Соответственно новому политическому устройству верхневолжская Русь делится не на городовые области, а на княжеские уделы; сообразно с новой территорией, т. е. с внешней обстановкой, в какую попадает главная масса русского населения. На верхней Волге двигателем народного хозяйства становится вместо внешней торговли сельскохозяйственная эксплуатация земли с помощью вольного труда крестьянина-арендатора.

Становление на Руси самостоятельных княжеств проходило на фоне роста городов, вотчинного хозяйства, развития крестьянского хозяйства, освоения новых пахотных земель и лесных угодий, развития ремесла, внутренней и внешней торговли, роста обмена товарами между отдельными русскими землями. В русских княжествах выросли новые города, зародились и развились крупные вотчинные хозяйства, владения монастырей и церквей. Маленькие деревянные городки превращаются в многолюдные столицы княжеств. Все они – Чернигов, Новгород, Ростов, Суздаль и другие – соперничали с Киевом. Быстро росли в княжествах и новые города. Таким был в Северо-Восточной Руси основанный Владимиром Мономахом Владимир-на-Клязьме. Таким же становился на юго-западе, в Волынской земле, Галич – центр соляной торговли. Неподалеку от Новгорода вырос второй значительный торговый центр – Псков. Во всех крупных городах были выстроены мощные детинцы (кремли), в центре высились белокаменные соборы, княжеские и епископские палаты; всюду были построены десятки церквей.

В каждом из этих центров создавались прочные княжеские династии, складывалась традиция передачи власти от отца к сыну, за спиной местных князей встали выросшие и сплотившиеся феодальные кланы – боярство со своими вассалами, богатая верхушка городов, церковные иерархи. Русские княжества обретали силу и в военном, и в хозяйственном отношении. Крупное княжество могло теперь выставить рать не меньшую, чем у киевского князя, – с пехотой, конницей, осадными орудиями. Взять приступом центры таких княжеств было трудно, это были настоящие боевые крепости. Силы русских княжеств возрастала за счет развития внешней и внутренней торговли, развития ремесла и сельского хозяйства: распахивались новые земли. Росло городское и сельское население. Оно все более усложнялось по составу: здесь были и бояре, и младшая дружина, и духовенство, и торговцы, и ремесленники, и смерды, и холопы. Раньше столь развитым составом населения отличался Киев. Теперь такими стали десятки русских городов.

В княжествах-государствах создавались замечательные памятники культуры: строились архитектурные сооружения, создавались летописные своды, расцветала литература, публицистика. Знаменитое «Слово о полку Игореве» родилось как раз в пору этого политического распада некогда единой Руси. Там набирала силу Русская Православная Церковь. Из кругов духовенства вышло в эти годы немало замечательных писателей, философов, публицистов, живописцев.

Вся эта новая Русь уже не нуждалась в прежней централизации. Земли, отличавшиеся друг от друга природными, экономическими данными, в новых условиях все более обособлялись. Для новой структуры хозяйства нужны были иные, чем прежде, масштабы государства. Огромная Киевская Русь с ее весьма поверхностным политическим сцеплением, необходимым, прежде всего, для обороны от внешнего врага, для организации дальних завоевательных походов, теперь уже не соответствовала нуждам крупных городов с их разветвленной феодальной иерархией, развитыми торгово-ремесленными слоями. Вотчинники стремились иметь власть, близкую их интересам. Власть не в Киеве, и даже не в лице киевского наместника. А свою, близкую власть, здесь на месте, которая могла бы полно и решительно отстаивать их интересы. Все это привело к тому, что отдельные русские княжества превращались в сильные государственные образования с кипучей общественной жизнью, и значительными территориями.

47.2. Процессы и тенденции преобразования политического устройства Руси

Прежде единство земли поддерживалось личностью старшего в роду князя. Теперь единства нет, потому что кровная связь рушится, а государство еще не сформировалось. Есть только уделы, враждующие за материальное преобладание, – идет «борьба материальных сил», и из этой борьбы, путем преобладания Москвы, рождается государственная связь.

Возникали отношения, напоминающие феодальные порядки Западной Европы. Но – это явления не сходные, а только параллельные. В отношениях бояр и вольных слуг к удельному князю многого недоставало для такого сходства, недоставало, между прочим, двух основных феодальных особенностей: во-первых, соединение служебных отношений с поземельными, и, во-вторых, наследственности тех и других. В уделах поземельные отношения вольных слуг строго отделялись от служебных. Эта раздельность настойчиво проводится в княжеских договорах XIV века.

Древнерусское земское государство в XII веке распадается на ряд самостоятельных княжеств. Старая Киевская Русь делилась на княжеские владения по числу наличных взрослых князей, иногда даже с участием малолетних; таким образом, в каждом поколении Русская земля переделялась между князьями. Теперь с исчезновением очередного порядка стали прекращаться и эти переделы. Члены княжеской линии, слишком размножавшейся, не имели возможности занимать свободные столы в других княжествах и должны были всё более дробить свою наследственную вотчину. Благодаря этому в некоторых местах княжеские уделы распадались между наследниками на микроскопические доли, происходило постепенное измельчание уделов.

Древнерусское государство раздробилось на множество самостоятельных удельных «полу-государств», в которых местная знать создала свой государственный аппарат (управление, армия, суд, тюрьмы и т.д.), способный осуществлять власть на местах, проводить некую внутреннюю политику, а также защищать свои уделы и вотчины от внешних врагов и захватчиков. Политическое дробление неизбежно вело к измельчанию политического сознания, к охлаждению земского чувства. Сидя по своим удельным гнёздам и вылетая из них только на добычу, с каждым поколением беднея и дичая в одиночестве, эти князья постепенно отвыкали от помыслов, поднимавшихся выше заботы о хлебе насущном. Удельный порядок княжеского владения вносил взаимное отчуждение в среду князей, какого не существовало среди князей старой Киевской Руси. Где все их отношения держались на том, как один князь доводился другому, отсюда их привычка действовать сообща. Даже счёты и споры, доходившие до вражды, между князьями Киевской Руси, о старшинстве, о порядке владения по очереди старшинства, из-за Киева, больше сближала их между собою, чем отчуждала друг от друга, поддерживали их солидарность.

Среди удельных князей северной Руси, напротив, никому не было дела до другого. Политическому значению удельного князя соответствовал и уровень его гражданского развития. Несовершенный общественный порядок не содействовал совершенствованию гражданских нравов и чувств. Личный интерес и личный договор, составлявшие основу удельного порядка, могли быть плохими воспитателями в этом отношении. При раздельности владения между князьями не могло существовать и сильных общих интересов: каждый из них, замкнувшись в своем уделе, в своей вотчине, имел привычку действовать особняком, во имя личных выгод. О соседе-родиче вспоминая лишь тогда, когда тот угрожал ему или когда представлялся случай поживиться на его счёт. При тяжёлых внешних условиях княжеского владения и при владельческом одиночестве князей, каждый из них всё более привыкал действовать по инстинкту самосохранения. Удельные князья северной Руси гораздо менее воинственны сравнительно со своими южнорусскими предками, но по своим общественным понятиям и образу действий они в большинстве более варвары, чем те. Такие свойства делают для нас понятными увещания, с какими обращались к удельным князьям тогдашние летописцы, уговаривая их не пленяться суетной славой сего света, не отнимать чужого, не лукавствовать друг с другом, не обижать младших родичей. Это взаимное разобщение удельных князей делало их неспособными к дружным и тесным политическим союзам. Княжеские съезды, столь частые в XII веке, становятся редки и случайны в XIII и почти прекращаются в XIV веке.

В.О. Ключевский писал о том, что «удельный порядок был причиной упадка политического сознания и нравственно-гражданского чувства в князьях, как и в обществе, гасил мысль о единстве и цельности Русской земли, об общем народном благе. Из пошехонского или ухтомского миросозерцания разве легко было подняться до мысли о Русской земле Владимира Святого и Ярослава Старого! Самое это слово Русская земля довольно редко появляется на страницах летописи удельных веков» [Ключевский В.О.: Том 1., S. 21391].

Изменение системы государственного правления. Десятичная система сменяется дворцово-вотчинной. Формируется два центра управлений – дворец и вотчина. В каждом из них формируется свой государственный аппарат, поскольку каждый придворный чин являлся государственным чиновником. В этот период изменяется система наследования власти. В XI и XII веках стали заключаться договоры между князьями, в которых все чаще стал закрепляться принцип наследования трона отца сыном. Прежде Русская земля рассматривалась в качестве родовой собственности князей, княжеского кровнородственного клана, находящаяся в их совместном владении. Киевская Русь считалась общей отчиной княжеского рода, который был коллективным носителем верховной власти, а отдельные князья, участники этой собирательной власти, являлись временными владетелями своих княжений. Порядок владения волостями был обусловлен родовыми счетами. Политическое положение каждого князя определялось его положением в роде, а нарушение этого положения другими князьями вело к усобицам. Усобицы шли не за волости, потому что волости не принадлежали одному какому-либо князю, а за порядок владения волостями. В системе этой власти не заметно мысли о праве собственности на землю как землю, – праве, какое принадлежит частному землевладельцу на его землю. Правя своими княжениями по очереди ли, или по уговору между собой и с волостными городами, князья практиковали в них верховные права. Но ни все они в совокупности, ни каждый из них в отдельности не применяли к ним способов распоряжения, вытекающих из права собственности. Не продавали их и не закладывали, не отдавали в приданое за дочерями, не завещали и т.п. Смешение начал государственного и частного, с преобладанием последнего, мы встречаем в устройстве самого удельного общества, в его отношении к князьям, и в формах отправления князьями своих властных функций.

На страницу:
3 из 9