Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк

Водитель, сменив возбуждение на маску бесстрастности, как и положено сопровождающему важного лица, занялся решением вопросов. С полным, как я видел, пониманием собственной безнаказанности. Будто бы это не он сейчас поубивал голыми руками кучу народа! Приехавшей полиции сунул под нос какую-то ксиву, поставил задачи по оцеплению – с такой уверенностью, будто право на это имел, – и спокойно вернулся к машине. Да, тут многое по-другому…

Власть – она, конечно, в любом из миров одинакова. Как и люди, которые эту власть воплощают. Что положено Юпитеру… Но у нас так откровенно не было.

Меня после схватки с триадой на удивление не трясло. Я тем временем позвонил князю. По зрелом размышлении решил не перекладывать эту почетную обязанность на абрека.

– Триада, наверное, Николай Олегович. Нет, живых не осталось. Сразу, как от посла вышли, да. Понял. Да. Хорошо. Только заеду переоденусь – и сразу к вам.

Голосом я выражал абсолютное спокойствие. Само хладнокровие, мать его! Нужно держать лицо перед людьми, которые меня знают. Пусть думают, что попытка меня убить – привычное для обер-секретаря дело. И летающий по воздуху огонь. И страшная смерть шести человек у него на глазах.

– Сам-то не пострадал?

Вопрос был задан самым последним. И явно формально. То ли князь был абсолютно уверен, что шестеро убийц для его правой руки не угроза, то ли плевать ему было.

– Нормально. Водитель помог.

– Мишико?

– Угу…

Ну надо же! Грузин! Я думал, чечен какой или абхазец. Хотя я ведь в кавказцах совершенно не разбираюсь. Вот китайца от корейца или вьетнамца отличу. Сказывается жизнь на Дальнем Востоке.

– Он берс толковый. Хорошо, что его с собой взял, а не один поехал. Чуял что?

– В каком смысле? – не понял я его уточнения.

– Почему поехал с водителем и на служебной? – снизошел до пояснения князь. – Что-то почувствовал?

Хм! И вот как ответить? Местный Игорь Антошин еще и экстрасенс, ко всему? Хотя после трюков, которые исполняло его тело, я бы не удивился.

– Не вполне… – дипломатично съехал я с темы. – Свербело что-то…

– Понял. Жду. – И князь отключился.

А я поехал к маме. Не предупредив ее звонком. По дороге прокручивал в голове, что ей можно сказать и что не опасно спросить. Кстати, а здешний Игорь живет с матерью?

Сперва я думал, что визит к ней – риск неоправданный. Все-таки мать. Может и опознать подменыша. Вторым поводом не ехать была мысль, что появляться перед пожилой и чувствительной женщиной (каковой была моя мама) в том виде, что у меня сейчас, не самый умный поступок. Оба соображения я отмел как несостоятельные. Точнее, не имеющие решающего характера. Отличие от местного Игоря можно списать на шок от покушения, а окровавленный костюм добавит образу убедительности. А потом, в качестве источника информации мать куда лучше библиотеки. Хотя и библиотеку стоит посетить.

«Моя» мама оказалась дамой суровой. Стройнее, чем моя настоящая, с лицом строгим, даже чопорным. Рано, как и у моей, поседевшие волосы были собраны в пучок на затылке. И глаза такие же, как у настоящей, – живые и очень обеспокоенные.

– Игорь!.. – выдохнула она, увидев меня. Всплеснула руками (очень привычный жест), после чего неожиданно спросила: – Серьезных повреждений нет?

Вот вроде бы мелочь! Моя бы спросила чуть по-другому – все ли со мной в порядке. А эта – серьезны ли повреждения!

– Кровь не моя. Я не пострадал.

– Слава Господу! – После выплеска эмоций «мама» вернулась к сдержанному поведению. – Проходи, не стой на пороге.

– Я ненадолго. – Оказавшись в просторной прихожей, квадратов пятнадцать, не меньше, я принялся оглядываться. – Мне бы переодеться…

– И ты вспомнил, что твоя старушка держит в готовности твои костюмы…

Тон был ехидным, но за ним пряталась обида. Я давно не был у матери?

– Мам!..

– Иди умойся, я пока рубашку поглажу, – отмахнулась женщина.

И никаких вопросов! Ни «что случилось?», ни даже «куда катится мир?». Железная леди, а не мама!

А у местного Игоря Сергеевича с матерью отношения явно непростые. Живет она роскошно, если сравнивать с моим миром, но сыном явно недовольна. Поругались? Из-за чего? Стоп! Давай еще эти загадки начнем решать, голове же больше заняться нечем! Так, где тут ванная комната?

Когда я, освежившись, возился с галстуком, мать с некоторой нерешительностью спросила:

– Чаю выпьешь?

Как я ждал чего-то подобного! И не представлял, как начать интересующий меня разговор, хотя саму беседу уже по полочкам разложил.

Улыбнувшись, я ответил:

– С удовольствием, мам!

Кухня была размером с зал в моей холостяцкой квартире. На стенах никакой легкомысленности в виде обоев в цветочек, просто ровная, окрашенная в теплый персиковый цвет поверхность. Гипсокартон, вероятно. Вдоль стен стояли шкафы самого разнообразного назначения из светлого дерева и стекла. Дорогая обстановка, даже богатая, я бы сказал. И чувство стиля на высоте.

Ирина Олеговна (так я решил про себя называть «маму») разлила по чашкам тонкой керамики чай, подвинула вазочку с медом и принялась выжидательно на меня смотреть.

Под ее пристальным взглядом я сделал небольшой глоток и спросил:

– Что?

– Ты странно выглядишь, сын.

– Мам, на меня только что напали! Как, по-твоему, я должен выглядеть?

– Игорь, что за детские увертки. Я говорю не об этом.

Проницательная и жесткая мама у здешнего Игоря! Для нее неудивительно, что на сына нападают посреди бела дня неизвестные, что он прибегает сменить окровавленную одежду к матери домой! Но удивляет его странный вид!

– Ты на себя не похож. Какой-то затравленный. Не хочешь мне рассказать, что с тобой происходит?

И ведь вопрос не подразумевает рассказа о нападении. Он для нее рядовой случай из жизни сына. Эту женщину интересует другое. Ну ладно, я где-то так и планировал. Для начала нужно перехватить инициативу.

– Я потерял контроль над даром.

– Что?!

Ирина Олеговна даже из-за стола вскочила. Лицо покраснело, глаза испуганные, холеные руки аристократки дрожат. Мне кажется, скажи я ей, что ее внук попал под машину, она обеспокоилась бы меньше.

– Как?! Как это произошло?

– Я не знаю…

– Наркотики?

– Мам!..

– Женщина?

– А что, у меня целибат?

– Не паясничай, Игорь! Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду!

Вообще-то нет, не понимаю. Но тебе не скажу.

– Это очень серьезный вопрос!

А сын в кровище – несерьезно? Ну, мать!..

– Я не знаю, как это произошло, мама. Сегодня с утра встал, какое-то странное чувство, будто часть души вырезали. Не поверишь, из головы повылетали вещи, которые я вроде бы знать обязан, но не все, а избирательно. А во время схватки я только дважды смог применить магию, и то бесконтрольно. Будто бы остатки дара, понимаешь? Чуть не погиб.

Врать я мог, как дышать: вот уж где профессия пригодилась! На Ирину Олеговну мой треп, судя по всему, действовал. Она с задумчивым видом кивала, шевелила губами, будто перебирала несказанные слова, даже сочувствие во взгляде появилось.

Когда я закончил, она не стала обвинять меня во лжи, только спросила хмуро:

– Кто еще знает?

– Никто!

– Пусть пока так и остается.

– Ты так говоришь, будто понимаешь, о чем идет речь…

Она стрельнула глазами в сторону, точь-в-точь как моя, когда не хочет отвечать на вопрос. Будто бы ее прямо сейчас очень заинтересовала лепнина под потолком.

– Что со мной произошло? – надавил я.

– Бабушка по отцовской линии с тобой произошла, вот что! – недовольно фыркнула «мама».

– Не пояснишь?

Железная леди замолчала. Надолго. Вероятно, раздумывала, открывать ли мне доступ к какой-то семейной тайне, информацией о которой не владел и мой двойник, и намек на которую она сейчас сболтнула.

Решившись, наконец, она сказала:

– Бабушка Ева… Ты ее не помнишь, она умерла до твоего рождения. Она была… как бы это сказать? Она была странной.

Бабушка Ева в моем мире была. Только звали ее Анна. Точнее, как я узнал уже после ее смерти, при рождении ее назвали как раз Евой, но затем она почему-то сменила имя на более русское. То ли евреям сложнее было, то ли еще что. К стыду своему, эти сведения у меня из головы уже успели выветриться.

– В молодости она владела такой силой, которая не каждому мужчине подчинится, а это, как ты знаешь, редкое дело, – продолжала Ирина Олеговна. – Но годам к пятидесяти она забросила практику, разогнала учеников, даже своих детей владению силой не обучала. Замкнулась, уехала в деревню, ни с кем из родни не общалась. В роду она считается сумасшедшей, и говорить о ней не принято. Даже внукам рассказывают лишь, что была такая бабушка Ева, умерла молодой, и на этом все.

– Но там не так все просто?

– Умирая, она призналась твоему отцу, что потеряла дар. Весь остаток жизни искала способ его вернуть, но успехов не добилась. А родных бросила, чтобы тень на семью не уронить. Боярский род, в котором такое происходит… Ты понимаешь, что это значит…

Здесь «мама» замолчала. Глаза ее наполнились слезами, но ни одна из них не посмела сорваться вниз. Я тоже молчал, не зная, что сказать. С одной стороны, хорошая версия, многое объясняет. Не для меня, конечно, для Ирины Олеговны. Выражаясь языком шпионов, книжки о которых я глотал в совершенно неумеренном количестве, перед матерью Игоря я легализован. И любую мою странность она спишет на «наследственную болезнь». А вот с другой стороны, все не так благостно. И одну из проблем я вижу прямо сейчас, глядя на пожилую женщину, сдерживающую слезы. К бабке не ходи, мама начнет меня лечить.

– Надо покопаться в семейном архиве, – вымолвила Ирина Олеговна. И подтвердила мои опасения: – Может быть, удастся что-то найти… Как-то вылечить. Или сразу к целителям?

Не хочу к целителям! Раз тут все такие маги, есть немаленькая вероятность, что целители вскроют правду про меня на раз-два!

– Посмотри пока архивы, мама. – Успокаивая ее, я положил свою руку поверх ее ладони. Железная леди вздрогнула от неожиданности, а я выругался про себя: такое проявление нежности для здешнего Игоря было нехарактерно. – А я соберу информацию другими методами. Бьюсь об заклад, мой случай не уникален. Наверняка такое случалось много с кем, но все молчали, боясь огласки.

В дверях меня остановил ее вопрос. Как будто мне мало было вопросов без этого.

– Твое решение по переезду окончательное?

Да вашу же мать! Добить меня решили совсем? Обер-секретарь у нас еще и переезжать намылился. В принципе, это объясняет холодность его матери. Решила кровиночка бросить семью и могилки предков, оставить ее одну на старости лет, без опоры и поддержки. Куда тут, кстати, народ отправляется за лучшей жизнью? В моем мире маршруты разнообразием не отличались: Москва, Питер, Краснодар. Хотя мечтали-то уехать в Таиланд на ПМЖ…

– Я не хочу об этом говорить, мама, – подобрал я самое нейтральное определение для своей неосведомленности. – Обсудим это позже.

Обиженное «конечно» я услышал уже приглушенным закрытой дверью.

– Давай к князю, Мишико, – буркнул я, падая на диван «Ладоги».

По правде сказать, надо бы в библиотеку ехать, собирать сведения о мире, но, боюсь, Николай Олегович не поймет. И Мишико не поймет. Какая библиотека, когда тут такие дела!

– Игорь Сергеевич, я же вас просил!

Недовольный голос водителя вырвал меня из водоворота собственных мыслей.

– О чем?

– Не называть меня Мишико! Есть же у меня имя, при крещении принятое. Михаил. Так и зовите. – Здесь абрек сделал паузу, будто усомнившись в собственном праве указывать вип-персоне. И добавил: – Если несложно.

– Ничуть! – кивнул я. – Ты прости, с этой всей суетой забыл уже.

– Да я ж понимаю! – с готовностью отреагировал Михаил. И завел машину.

В пути от дома матери до княжеской резиденции я смотрел в окно, подмечая разницу между своим городом и Благовещенском, в который меня закинуло. Если не приглядываться, как я и делал, впервые сев за руль в этом мире, то и не слишком-то в глаза бросается. А вот если уже знать, на что смотреть, то города отличались очень сильно. Из сходства – расположение улиц по типу римского лагеря и много деревьев. В свое время Благовещенск мне этими вещами и понравился. Заблудиться в нем невозможно, хотя некоторым знакомым удавалось. И дышится не в пример легче, особенно если сравнивать с родным Владивостоком.

А вот дальше начинались различия. Главным (этого я раньше не замечал) было полное отсутствие типовых панельных хрущевок. Высотки были, много и очень разных. Стояли они примерно там же, где многоквартирные дома в моем городе. Это, кстати, легко объяснялось. Благовещенск расположен на перекрестке двух рек – Амура и Зеи. И почвы тут топкие, что диктует застройщикам определенные правила. Взять, например, микрорайон, построенный у нас еще при Советском Союзе. Стоит он фактически на болоте. Проектируя его, советские еще строители специально так расположили высотки, чтобы по микрорайону постоянно гулял ветер, подсушивая грунт. Ну и в центре проблема гуляющих земель тоже довольно остро стоит.

Так что дома находились там же примерно, где и у нас, и это объясняло, почему я сразу не обратил внимания на чуждость этого города. Но были они другими – более высокими и архитектурно разнообразными. У нас совсем недавно на набережной Амура построили три «свечки» этажей по двадцать пять – самые высокие здания в городе. Обычно же выше четырнадцати этажей не строили. А здесь голову приходилось задирать постоянно, чтобы увидеть, где кончается очередная башня.

Из материалов преобладал отделочный красный кирпич, зеркальное стекло и, как ни странно, дерево. Последнее не являлось основным строительным материалом, но в отделке его использовали повсеместно.

Названия улиц тоже отличались. Содержащие топонимы названия сохранились, разве что перекочевали немного: Амурской улицей называлась та, что шла следующей от набережной Амура (в моем мире – улица Ленина), а Зейская располагалась не параллельно ей, а перпендикулярно, очерчивая берег Зеи. Что, если подумать, было довольно логично: Амурская по Амуру, Зейская по Зее. Но непривычно.

А вот вместо улицы 50-летия Октября, центрального и вечно перегруженного транспортом проспекта, имелась улица Большая. Была она и правда широченной – по четыре полосы в каждую сторону против двух у меня дома – и смотрелась презентабельнее. Как и в моем Благовещенске, вдоль этой улицы располагались основные казенные учреждения, прокатив мимо которых, мы выехали к резиденции князя.

Кстати, еще одно отличие, которое бросилось в глаза. В городе, по крайней мере, вдоль центральных улиц, было оборудовано множество парковок. И соответственно, не было забитых машинами крайних правых полос. Вроде бы мелочь, а о власти в городе… тьфу, княжестве, эта деталь сказала мне многое – за порядком здесь следили не только на словах.

– Доклад от Федора Георгиевича я уже получил, – встретил меня князь, коротавший время в компании со Шварценеггером. – Так что давай твои впечатления. И детали.

Как я уже понял, обер-секретарь здесь с пресс-секретарем ничего общего не имел. У нас это «говорящая голова» плюс некий информационный поверенный князя… да чтоб меня! Губернатора! Должность моего двойника больше походила на первого заместителя по общим вопросам. Планирование, анализ и, с учетом скидок на реалии, боевые операции. Блеск, да? Звучит не так страшно, если облечь все в казенные чиновничьи формулировки, но совершенно не помогает подобрать ответ на поставленные передо мной вопросы.

Князь знает, что нападающих было шестеро. Знает, что сначала машину пытались подорвать огненным сгустком, а затем пошли врукопашную. Знает, что все нападавшие мертвы. Тут я ему ничего нового не скажу, а проколоться могу, не зная местных терминов. А вот чего он не знает, так этого нашего разговора с маньчжурским послом. Кто бы ему рассказал? Значит, с него и пойдем.

– В нашей беседе посол Лин И говорил, что неофициально возлагает ответственность за убийство Чжень Ю на триаду. Точнее сказать, он считает триаду исполнителями совершенного преступления, а заказчиками называет империю Мин. В то же самое время Лин И подчеркнул, что официальная позиция Золотого дворца будет направлена на предъявление обвинений Благовещенскому княжеству, а не истинным виновникам.

И князь, и Шварценеггер смотрели на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Сперва я решил, что такую реакцию вызвали сообщенные мною факты, но когда Николай Олегович открыл рот, понял, что ошибся.

– Ты чего казенщиной сыпешь? Не журналистам интервью даешь.

Прокол. Дело даже не в самом факте использования обтекаемых чиновничьих оборотов, а в том, где и когда я их использовал. Видимо, на совещаниях у князя приветствовалась более простая манера общения. Ладно, это довольно легко поправить.

– Контузило, видать, – смущенно хохотнул я.

Князь шутки не принял и вгляделся в меня пристальнее.

– Гребаным пульсаром?

То же самое явно хотел произнести и князь, но Шварценеггер его опередил. Менее дипломатично, но емко – не отнять.

Николай Олегович укоризненно глянул на воеводу, или кто он там по должности, после чего вернул внимание мне.

– Я тоже удивлен, Игорь, – произнес он. – Ты с утра сам не свой.

«Знал бы ты насколько!»

– И Мишико еще отчитался, что ты косоглазых хотел живыми взять. Будто не знал, что смысла в этом никакого нет.

Молчать. Молчать! И держать лицо! Намек на улыбку, серьезный взгляд, расслабленная поза. Начнешь оправдываться, только хуже сделаешь. А так князь, глядишь, выговорится, и можно будет свои карты разыгрывать.

– А еще силу только в защиту использовал, – влез здоровяк.

Замолчали оба. Смотрели на меня выжидательно, но, слава богу, без угрозы. Только с легким оттенком недоумения. Мол, что же ты, братец! Ждали, в общем, моей реакции.

«Никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу!» – всплыла в памяти фраза бородатого анекдота. Интересно, а в этом мире был разведчик Исаев? И владел ли он магией?

– И вы, судари мои, на основании банального отравления решили заподозрить меня в сговоре с триадой?

Я же тут почти равный, да? Вот и будем так себя вести! Борзо.

Шварценеггер хохотнул.

Глаза князя потеплели, но ответная речь прозвучала строго:

– Все-таки пил?

Двойник-то мой, похоже, алкоголик еще тот! Сколько раз мне это подозрение уже князь озвучил? Три? Четыре раза?

– Мне казалось, что мы договорились, Игорь. Ты обещал, что капли в рот не возьмешь после Хабаровска! На кресте клялся!

Ого! Ну, точно алкаш! Странно, по телу и не скажешь. Спортивный, подтянутый. Ни одышки, ни характерной слабости. Я-то знаю, любил на стакан присесть. Элитные коньяки, вискарик… Но все же не до такой степени, чтобы мне губернатор на это пенял.

– Я не пил, Николай Олегович! – отрезал я. – Просто съел что-то несвежее, вот и все. С утра от всего воротит, и соображаю туго.

– Я раз вот капустой траванулся квашеной! – явно в мою поддержку высказал мысль воевода. – Два дня пластом, а потом еще неделю, как не в своем теле! Никогда такого, главное, не было…

– Михайло Генрихович! Давай вот только без твоих историй! – сморщился князь. – И оставим тему. Значит, Лин И считает, что минцы нас руками триады хотят с маньчжурами поссорить? Что ж, звучит логично. Шестьдесят процентов всего торгового трафика в империю идет через Маньчжурию, так что неудивительно. Но почему сейчас-то?

Я пожал плечами, используя принятую отговорку об отравлении.

– Так ведь мост же, княже!

Синхронно мы с князем повернулись к Шварценеггеру. Только я – с недоумением в глазах (какой еще мост?), а мой шеф – со вспыхнувшим азартом.

– Точно! Ну, точно! Сходится все! Сколько там до конца стройки осталось? Мы же в графике?

Вопрос был адресован мне. Скорее всего, мне. Ну не спрашивают обычно силовиков о степени готовности строящихся объектов. Но я применил хорошо развитое умение переводить внимание с себя на соседа, без которого любому чиновнику жить можно, но сложно. Встретил взгляд князя, кивнул со значением: мол, вопрос понятен, ответ очевиден, а значит, не нуждается в озвучивании. После чего вперил глаза в лицо Михайло Генриховича и со значением вскинул брови.

Здоровяк, как загипнотизированный, тоже кивнул и сделал то, что от него требовалось. А именно – ответил вместо меня:

– В графике. Через два месяца сдача вроде.

– Вот! Вот! – Князь треснул по столешнице кулаком. – Вот что мы проморгали!

– Да почему проморгали-то?

Что еще за мост, из-за которого такой сыр-бор?

– А потому, драгоценный мой племянник, учти ты в прогнозе активность минцев применительно к строительству моста через Амур, у нас не случился бы труп маньчжурского посла и сегодняшняя пальба на набережной!

Мост через Амур? Племянник? Да вашу же мать, товарищи бояре! Может, хватит меня каждые полчаса ошарашивать? Нервные клетки не восстанавливаются, между прочим, а я их за половину сегодняшнего дня угробил столько, сколько за предыдущие тридцать лет жизни не смог!

– С позиции настоящего времени очень легко судить о прошлом, – все же сумел я сохранить лицо и даже выдать какую-то подходящую фразу из цитатника.

– Ты мне еще Сунь Цзы процитируй! – рявкнул князь.

По тому, как сжался шкафообразный воевода, я сделал вывод, что у Николая Олеговича наступил некий предел терпимости и сейчас он начнет карать невиновных и награждать виноватых. Если сейчас еще чего-нибудь ему под горячую руку не ляпнуть. Нужно было что-то делать, причем срочно. Господская немилость – штука паршивая, а если еще учесть, что здешняя элита, скорее всего, поголовно маги, то ну ее на фиг, такую немилость!

– Прости, княже! – Вовремя повиниться тоже стратегия. Главное, не переиграть. – Моя вина, мне и отвечать!

Несколько долгих секунд бешеные глаза Николая Олеговича сверлили меня – куда там пуле, которую я рукой остановил. Аж кожа зачесалась. Потом покрасневшее лицо моего шефа и дяди (!) стало возвращаться к обычному цвету.

– Ладно, чего сейчас стрелочников искать, – выдохнул он наконец. – У нас кризис. Будем решать.

– Да, княже!

Непонятно как (явно память тела включилась), но гаркнули мы это в унисон с воеводой.

– Юристов ко мне с договорами по мосту. Подрядчиков. Сами – носом землю рыть, но исполнителей убийства найти. – Здесь князь невесело усмехнулся, посмотрел на меня со значением и добавил: – Желательно живыми.

Глава 4. La femme fatale[1]

– Спасибо! Очень мне помогли! – с улыбкой сказал я библиотекарше, поставившей на стол еще одну стопку запрошенных мною книг.

Проводил ее взглядом – ничего так фигурка! – и вернулся к чтению. Но едва прочел название очередной главы – «Тенденции и закономерности в развитии отношений между европейскими правящими домами в конце двадцатого века», – шепотом выругался и двинул от себя очередной том по истории. Устало вздохнул и потер слезящиеся глаза.

Со студенчества таких бдений в библиотеке не устраивал, а тут уже третий час без отрыва гранит знаний грызу. Изучаю историю этого мира: от школьных учебников до громоздких трудов маститых, но неизвестных мне исследователей. Листаю атласы с картами и подшивки с пожелтевшими газетами. Ну а что! Учиться ведь никогда не поздно! Применительно ко мне данная поговорка звучала с особенной издевкой. Зато правда! Что мне еще остается? Чудом ведь первый день протянул! Без знаний о мире на второй я обязательно проколюсь. И черт знает, каковы будут последствия. Особенно с учетом занимаемой должности…

Общественная библиотека все же дала мне общую картину мира. Три часа, как уже говорил, и – вуаля! – я владею знаниями о новом мире на уровне ученика начальных классов школы. Вижу и примерно даже понимаю чудную и страшную картину, от которой я даже не знаю, чего больше хочется: плакать или смеяться? И то и другое, наверное.

В общем, если собрать результаты моих исследований в емкое выступление перед кружком любителей альтернативной истории, звучало бы оно примерно так.

Дорогие коллеги! Вот что мы имеем. При огромном количестве внешних схожестей, этот мир кардинально отличается от нашего. Я не буду углубляться в детали, пройдусь лишь по ключевым отличиям. Нет возражений? Прекрасно, тогда приступим!

Первое. В этом мире нет и не было сверхдержав. Ни Китая, ни России, ни Индии, ни Америки. Никто не доминирует на мировой политической арене, никто не навязывает своего образа жизни другим. То есть (уточнение) пытаются. Но у всех выходит, прямо скажем, хреново. И еще одна поправочка, коллеги. Когда я говорю, что тут нет США и России, я имею в виду, что их нет именно как сверхдержав. Сами-то страны в наличии, даже называются схожим образом. Но гегемонами на своем участке суши они не являются.

Китай, например, если кому интересно, называется Империей Мин. Против привычной нам Поднебесной она вдвое меньше и заканчивается ровнехонько под срез Великой стены, которую китайцы строили для защиты от внешнего врага, да так в средневековых границах и остались. Индия, коллеги, представляет собой связанное союзными обязательствами лоскутное одеяло из ханств, султанатов и княжеств, которые непрестанно друг с другом воюют, в основном на религиозной почве. Американские штаты здесь так и не стали Соединенными, и, судя по газетам, та еще глушь. Ну и, конечно же, Россия! России тут нет, друзья. Есть Конфедерация русских княжеств, покрывающих ту же территорию, что и у нас.